Медвежонок переходит на "Светолет"
      У Павла Игнатьевича Проценко со времен Отечественной войны осталась привычка: раньше, чем что-либо сделать, он обязательно обводил взором горизонт. И вот, собираясь нести вахтенному начальнику пробу пищи, Павел Игнатьевич глянул вверх и вдруг увидел, что из облаков прямо на "Днепр" пикирует диковинный самолет без крыльев. Кок взволнованно крикнул:
      - Воздух!..
      Все, кто был на палубе, увидели над собой эту машину. Так как она не обнаруживала враждебных намерений, вахта с интересом наблюдала за ней. Однако того, что произошло дальше, никто не ожидал: машина вдруг повисла метрах в трех над полубаком, затем выпустила три голенастых ноги и прочно стала на палубу. Открылась дверца, упала лесенка, и по ней один за другим сошли пять человек. Все они были одеты в меховые комбинезоны, шапки и сапоги.
      Рыбникова и Гульда узнали сразу. Моряки тесно окружили всю пятерку. К прибывшим потянулись десятки рук...
      - Что же вы стоите, друзья? - воскликнул прибежавший на шум капитан Лунатов. Он крепко обнял Солнцева. - Здравствуйте, дорогой! Вот где нас судьба свела... Да тут все знакомые! - Он пожал руку Гарри, увидел Рыбникова. - А, Устин Петрович! Летаешь по свету, а нет-нет, да и сядешь на свой корабль. Они крепко обнялись.
      Солнцев представил Лунатову Надю и профессора Иринина. Все спустились в кают-компанию.
      Едва закрылась дверь, Солнцев сказал капитану:
      - Вы идете на помощь "Мафусаилу". Имейте в виду: он ни в какой помощи не нуждается. Это судно с библейским именем - пират. Следовало бы накрыть его на месте преступления. Но сейчас не до него... У нас другая задача...
      - Явное пиратство, - не сдержавшись, перебил Рыбников и обвел всех круглыми сердитыми глазами. - Пожалуй, теперь можно объяснить исчезновение "Анны-Марии" - Марсель, "Адмирала Нельсона" - Портсмут... За последнее время пропало без веста не меньше десяти кораблей. Считали, что это жертвы оторвавшихся мин, а оказывается, вон что...
      - "Мафусаил", - продолжал Солнцев, - пользуясь маломощной рацией, призывает на помощь, в которой совершенно не нуждается. Для чего? Чтобы ограбить и потопить спасающего. Идущий на помощь не ожидает нападения...
      - Разрешите высказать мнение молодежи? - сказал вставая радист Сима Масленников. - Можно? Так я скажу. С бандитами церемониться нечего! Мы обязаны их разоблачить перед всем миром... Мы будем церемониться, а они какое-нибудь другое судно потопят!
      - Позвольте, - мягко возразил Иринин. - Против этого никто не спорит. Но дело в том, что нужно поймать их на месте преступления, при свидетелях...
      - Совершенно верно, - поддержал его Солнцев. Он обвел присутствующих взглядом. - Мне кажется, я знаю, где можно найти моряков с кораблей, о которых напомнил Устин Петрович. Возможно, нам повезет. Тогда мы легко разоблачим преступления "Мафусаила" - корабля под монийским флагом. Пират даже за неделю от нас не уйдет!
      - Правильно, правильно! - закивал головой Гарри. - Ценности забирают, корабли пускают на дно, а здоровых людей отправляют на каторгу в Подземный город. Мне приходилось встречаться с такими.
      - Тем более, - решительно сказал Сима, - нужно идти к ним и прижать их к ногтю.
      - Нет, - возразил Солнцев, - "Мафусаил" - только частность, крупица темных сил Подземного города. "Днепр" должен идти своим курсом... Скорость "Светолета" очень велика, его радиоглаз видит отлично. Мы обследуем эту часть Арктики. И если в поле нашего зрения попадет остров с Подземным городом, мы сумеем рассмотреть его со всех сторон...
      - Если его нет на картах, - вставил Иринин.
      - Да, конечно, - согласился Солнцев. - Что вы скажете, Устин Петрович?
      - Пожалуй, вы правы, - подумав, кивнул Рыбников. - "Мафусаил" от нас далеко не уйдет. "Днепру" надо идти своим курсом.
      - Что ж, послушаемся доброго совета, - согласился Лунатов.
      Солнцев поднялся. Стали прощаться.
      Гарри быстро огляделся. Он сразу увидел Валю и через секунду очутился подле нее.
      - Здравствуйте, товарищ, - сказал он, прижимая обеими руками к груди шапку. - Я очень рад вас видеть.
      - Я тоже очень рада. - Валя протянула ему руку.
      - И... до свиданья, товарищ Валя, - тотчас же начал прощаться Гарри. - Мы должны лететь дальше. Когда-то теперь встретимся? Ведь "Днепр" еще не скоро вернется в СССР. Но я всюду помню о вас: вы вытащили меня из моря... Подарите мне что-нибудь на память. Такое, что вы очень любите.
      Валя смутилась.
      - Что же вам подарить? - Вдруг она вспомнила. - Сейчас, подождите! - и выбежала из кают-компании.
      Экипаж "Светолета" вышел на палубу. Все в последний раз пожали руку капитану, морякам и поднялись в кабину.
      Гарри не решался последовать за товарищами. Держась за лесенку, он грустно озирался по сторонам.
      - Гарри, входите же! - позвал Солнцев.
      Из люка показалась Валя. На руках у нее было что-то белое, пушистое. Она подбежала к Гарри.
      - Вот... - Валя сунула медвежонка Гарри. Тот стремительно поднялся по лесенке.
      - Это что? - спросил Солнцев, словно не видел сцены внизу. - Зверя на борт "Светолета"?
      Гарри показал рукой куда-то через плечо и растерянно пробормотал:
      - Она его мне подарила...
      - Ах, подарила? - улыбнулся Солнцев. - Ну, тогда другое дело. Пусть летит...
      Лесенка ушла в пазы, дверь захлопнулась. Завертелся пропеллер, "Светолет" подпрыгнул и вскоре исчез за облаками. "
      Днепр" взял курс на норд-ост, к островам, где его ждали советские зимовщики.
      Восстание в Подземном городе
      Казалось, листок с планом Подземного города жжет грудь. Когда в камере все уснули, Раш повернулся на карах лицом вниз, положил голову на руки, будто спал. На самом же деле - он изучал линии и кружки на клочке бумаги, лежавшем перед его глазами.
      Вот вертикаль главного ствола. Эти три перпендикуляра - штреки. Квадратами обозначены действующие лавы. Прежде всего Раша интересовал нижний горизонт, где работали люди из его камеры. Главный ствол вряд ли мог им пригодиться; управление всеми механизмами, в том числе и подъемниками, как видно из чертежа, сосредоточено в машинном зале административного горизонта, расположенного над всеми остальными. Как туда пробраться? Решения задачи нужно, очевидно, искать в тонкой сети сильно разветвленных гезенков, пересекаемых заброшенными штреками. Длина этого пути по прямой четыреста-пятьсот метров вверх. Если только проходы не забиты и восставшие в них не заблудятся, достичь цели можно прежде, чем будет дан свет. Но тогда уже он не спасет тюремщиков!
      Раш с благодарностью отмечал старательность, с какой старый норвежец вычертил план. Кружки обозначали посты охраны, квадраты - казармы, треугольники - камеры заключенных. Машинный зал был изображен в виде большого квадрата с несколькими кружками посредине, очевидно, соответствовавшими агрегатам...
      Необходимо было произвести разведку - этого требуют элементарные правила тактики. Однако, не начав восстания, выслать разведчиков нельзя, когда же восстание начнется, поздно заниматься разведкой: решать будут минуты.
      Весь план операции, до мельчайших подробностей, нужно продумать немедленно и твердо запомнить все детали. Писать нечем, не на чем и негде. Да и опасно.
      Раш повернулся на спину и без сна пролежал до подъема. Тщательно взвесил все, каждую возможную случайность. К утру он ясно представлял, как будут развиваться события.
      Едва заключенные пришли в шахту, Раш взял у Моро отбойный молоток и будто бы принялся его чинить. Подземелье наполнилось прерывистым стуком. Скрытая за щитами охрана ничего не поняла. Зато пленники сразу услышали, что молоток стучит не беспорядочно. Русский передавал им приказ: "
      Погаснет свет - мы должны уничтожить все посты в шахте. Отберите у надсмотрщиков оружие, фонари, зажигалки, спички. Делайте из ветоши факелы. Масло в бидоне. Зажжете по команде".
      Все выглядело как обычно. Заключенные сегодня бурили на несколько метров ближе к щитам охраны, чем вчера, но это ни у кого не вызывало подозрений.
      ...Когда внезапно погас свет, они быстро, дружно и бесстрашно навалились на щиты, опрокинули их, схватили скрытых за ними охранников, обезоружили и крепко связали снятыми с них ремнями.
      Загремел репродуктор:
      - Оставаться на местах!.. При малейшем движении будут пущены в ход пулеметы! Сейчас будет свет!
      Заключенные даже не остановились.
      Горящие факелы заметались по шахте, двинулись к крайнему левому проходу. Группа Янковского при одном пулемете заняла позицию против центрального ствола, использовав для прикрытия один из щитов охраны.
      Спустя четверть часа появилось электричество, подъемник доставил первую партию охранников. Они бежали по штреку, размахивая автоматами.
      Подземелье наполнилось грохотом пулеметной стрельбы. После первой очереди двое охранников ткнулись носом в землю, остальные поняли, что попали в ловушку - ни отступать, ни бежать вперед под этим огнем невозможно. Точно по команде, они бросили автоматы и подняли руки. Тогда из-за щита выступил Янковский и приказал:
      - Двое передних! Собрать оружие! Сложить сюда! Остальным не двигаться!
      Охранники повиновались. У ног Янковского выросла горка автоматов, пистолетов и кинжалов.
      - Что с вами делать? - сурово спросил Янковский.
      Охранники стали перепуганно доказывать, что они сами были невольниками фашистов. Один - щуплый, маленький, вислоухий - бросился на колени перед Янковским, пытался целовать его ноги. Он вопил:
      - О, пощадите, пощадите меня! Семь лет я не видел семьи! У меня маленькие дети. Они будут молиться за вас, только не убивайте меня!..
      Выглядывавшие из-за щита бойцы нетерпеливо сжимали автоматы. Янковский обернулся к ним и сказал:
      - Ладно, до распоряжения... Виктор, отведи их в шахту и наблюдай за ними. Чуть что - сам понимаешь...
      Но охранники и не думали сопротивляться.
      Тем временем отряды Бленда и Моро под командованием русского вступили в заброшенную часть Подземного города. Факелы мало помогали - по-видимому, здесь для горения не хватало кислорода. Попадались лужи, иногда штрек пересекала глубокая трещина. Раш приказал взять с собой стойки, кое-где сохранившиеся от прежнего крепления. Когда путь преграждала трещина или глубокая промоина, - из стоек устраивали мостки.
      Чем дальше шел отряд, тем слабее горели факелы, труднее становилось дышать. Раш приказал погасить огонь: в этих заброшенных ходах возможны взрывы метана.
      Путь был освещен единственным фонариком. Время от времени Раш сверялся с планом. Так добрались до гезенковой галереи. Когда-то здесь, между вторым и третьим горизонтами, добывался креолит. Пласт пересекал Подземный город по диагонали; породу рубили вдоль пласта, она валилась по крутому склону через трубы гезенков в вагонетки на нижнем горизонте.
      Теперь здесь не было ни рельсового пути, ни освещения, ни вентиляции... Деревянные трубы гезенков частично сгнили, покоробились и забили проходы. Повстанцы стойками выбивали остатки досок. Подталкивая друг друга, пролезли через гезенки и стали подниматься по крутой лаве в штрек второго горизонта.
      Гибель "Циклона"
      Из Подземного города по радио приходили совсем неважные вести: восстание приняло серьезный характер, Джонни подозревал, что бывший Крайц, а ныне Конноли, умышленно не предпринял строгих мер. Напрасно оставили этого дурака на посту коменданта. Нужно скорее добраться до Подземного города, а тогда уж Джонни наведет порядок. Каждый получит по заслугам. Но как покинуть корабль, когда с минуты на минуту должен подойти советский ледокол? Ведь сколько там даровой рабочей силы... Ну и времена! Ни на кого нельзя положиться, все сам и сам! Компаньоны норовят тебя обжулить, служащие готовы предать в любую минуту, а в ожидании удобного случая воруют и саботируют. О рабах и говорить не приходится: те бредят кровавой местью.
      Джонни прошел в радиорубку.
      - Мих! Вы что-нибудь понимаете в этой истории? Куда девался "Днепр"? Радируйте им, что судно уже затонуло, что мокрые детки замерзают на льду, и только надежда на великодушие русских поддерживает искру жизни... Да давайте же, дьявол вас возьми!
      Мих торопливо отстукал душераздирающую мольбу о спасении и закончил стереотипным: "Перехожу на прием". Джонни стоял за его спиной. Но напрасно Мих настраивал свой приемник, - ответа не было. А когда Джонни выглянул в окно рубки, то увидел, что дымок на горизонте исчез.
      - Черт! - выругался Джонни.
      Но на всякий случай он приказал капитану ждать еще два часа и, если к тому времени "Днепр" не подойдет, вести судно с предельной скоростью к Подземному городу.
      В "Циклон" - самолет, приспособленный для полетов в Арктике, - погрузились двадцать отборных бандитов, вооруженных автоматами и газовыми пистолетами. Джонни занял место рядом с пилотом. Моторы "Циклона" заревели, и самолет, сброшенный катапультой с корабля, круто взмыл в небо.
      Прежде чем взять курс к острову, самолет описал круг над "Днепром". Увидев, что советский пароход, форсируя лед, движется на северо-восток, Джонни смял сигару и прорычал: "Доннер веттер! Каким образом они пронюхали?" Если бы у него под руками была надежная бомба, он, не задумываясь, пустил бы ее в ход.
      Круто повернув на север, "Циклон" лег на свой курс. Океан был сплошь покрыт льдинами. Только мощные суда со специальным креплением, подобные "Мафусаилу", могли пробиться сквозь такой лед. Джонни не сомневался, что не позже как через неделю "Мафусаил" подойдет к острову.
      Джонни-Счастливчик с детских лет не признавал никаких запасов и не любил с ними возиться. Все, в чем он нуждался, Джонни предпочитал добывать на месте. При себе же имел только "орудия производства", с помощью которых мог получить все, что ему нужно. В детстве ему верно служила палка с загнутым гвоздем на конце, которой можно было подсекать рыбу и дичь прямо с прилавка. Когда он подрос, это примитивное орудие уступило место более сложным: набору отмычек, универсальному ломику-фомке. Позднее герр Иоганн Бляуфиш сделался владельцем передвижной мастерской по взлому сейфов. У него был электрорежущий аппарат, ручной электросверлильный станок - словом, все, что позволяло в течение ночи бесшумно вырезать боковые стенки солидных несгораемых касс. А когда это занятие позволило ему скопить приличный капиталец, герр Иоганн занялся "честной" коммерцией.
      Сидя рядом с пилотом, бывшим гитлеровским ассом Отто Ташке, ныне перекрещенным в Дика Эшна, Джонни самодовольно усмехался и сравнивал свои теперешние возможности с прежними: он летит на собственном самолете, за его спиной двадцать головорезов, готовых пойти за ним в огонь и воду, лишь бы была нажива. Впрочем, готовых ли?.. Ради наживы никто из них не пощадит отца с матерью. Это звери, правда, с маникюром на когтях, с золотыми коронками на клыках. Они прекрасно вооружены, отлично умеют обращаться с оружием. В Подземном городе они возглавят охрану, моментально успокоят бунтовщиков, навсегда отобьют у них охоту к восстаниям.
      Но этот день был неудачным для Джонни-Счастливчика. Освещенный незаходящим солнцем, "Циклон" приближался к группе мелких, покрытых льдами островков. Отсюда до острова, в недрах которого находится Подземный город, оставалось не более двухсот километров. Внезапно погода начала портиться. Пространство между небом и океаном затянулось будто мокрой ватой. Самым благоразумным было бы немедленно приземлиться. Но Джонни, как обычно, не имел с собой никаких запасов. Зачем беспокоиться о продовольствии, если в первую очередь нужны боеприпасы? "Циклон" и так перегружен. Садиться же без запасов, не зная, сколько придется ждать, нет смысла. Нужно во что бы то ни стало прорваться сквозь туман...
      Но лететь было опасно, и пилот решил идти на посадку. Джонни ничего не оставалось, как согласиться. Самолет стал терять скорость. Описывая спирали над океаном, пилот разыскал площадку для посадки на льду вблизи одного из островков и резко снизил машину. "Циклон" заскользил по бугристой поверхности льда. Вдруг что-то хрустнуло. Самолет завалился на правое крыло и, описав по инерции круг, остановился.
      Фюзеляж смяло ударом, дверь не открывалась. Окна были слишком малы, чтобы пролезть в них. Пришлось отвинчивать купол штурманской рубки.
      Один за другим новоиспеченные полярники выбрались на лед. Джонни торжественно произнес:
      - Вынужденная посадка. Будем достойны памяти великих исследователей Арктики! Эти места, ребятки, только на вид страшноваты. Отсюда совсем недалеко до наших владений. А посему, сохраняя порядочек, двинемся вперед по льду. Не забудьте оружия!
      Затем он велел пилоту снять радиостанцию вместе с аккумуляторами:
      - Эта штуковина, Дик, нам необходима.
      Выполнив приказ Джонни, пилот развернул на колене карту.
      - Ну, что? - спросил Джонни.
      Летчик безнадежно махнул рукой.
      - Капут...
      Джонни хлопнул его по плечу и ободряюще воскликнул:
      - Не впадай в отчаяние, старина.
      Пилот со злостью ткнул пальцем в карту и громко сказал:
      - По крайней мере, полтораста километров...
      - Сущие пустяки! - рассмеялся Джонни. - Если проходить по сорок километров в день, то за четверо суток доберемся. В крайнем случае нас подберет "Мафусаил". Надо сообщить его капитану о нашем приключении.
      Пилот хрипло зашептал ему на ухо:
      - А что мы жрать будем? Чем кормить эту компанию? Дорогой Джонни, я советую вам быть начеку, не забывайте, что вы самый упитанный из всех нас...
      - Что вы хотите этим оказать? - не понял его Джонни.
      - То, что вы состоите из восьмидесяти пяти килограммов жирного мяса.
      Джонни-Счастливчик растерялся. Он побледнел, губы задрожали. Но в следующую секунду лицо его налилось кровью.
      - Ваши шутки неуместны! - Он повернулся к своим бандитам, с опаской оглядывавшимся по сторонам. - Эй, парни, идите-ка сюда! - И когда бандиты окружили его, он объявил: - Не стану скрывать, мы попали в трудное положение. До Подземного города километров этак... семьдесят, а запасов у нас никаких. И мы ни черта не стоили бы, если бы это нас смутило. Сейчас я свяжусь с Подземным городом, и нам вышлют навстречу все, что требуется: провизию, спальные мешки и транспорт. А пока мы будем помаленьку двигаться. Стоять на месте нельзя. Тут должны быть мускусные быки, медведи, олени... Запасемся мясом...
      - Воген стрелял быков, зайцев, песцов, тюленей, куропаток, - уныло подтвердил летчик.
      - Правильно! - подхватил Джонни, хоть и слышал о Вогене впервые. - Одним словом, стоящие люди здесь не погибают... Кто из вас бывал в Арктике?
      Оказалось, что самым опытным полярником является он сам.
      - Тем лучше, - сказал Джонни. - Значит, я ваш начальник не только по праву, но и по опыту. Предупреждаю: пеший поход может быть совершен успешно только при соблюдении самой строгой дисциплины. Каждый мой приказ - закон. Любое нарушение закона карается смертью. Штурманом похода назначаю нашего пилота, а сейчас попробую установить связь с Подземным городом и, на всякий случай, с "Мафусаилом". - Джонни повернулся к пилоту. - Ну-ка, Дик, проложите пока курс нашей экспедиции!
      Пока Дик прокладывал курс, - операция, заключавшаяся в наведении карандашом прямых линий по карте от одного островка к другому, - Джонни стал вызывать по радиотелефону командование Подземного города. Вскоре он понял, что радиостанция непоправимо испорчена. Но этого не должны знать остальные, даже пилот. И тогда он бодро закричал в микрофон:
      - Алло! Это вы, Конноли? Здравствуйте! Ну, как там у вас дела?.. Угу!.. Изолировали их друг от друга? Отлично! Я так и знал. Вы зря меня беспокоили... Ладно, наведем порядок. А теперь вот что, Конноли. У меня маленькая неприятность: "Циклон" разбился! Мы пойдем к вам по маршруту... - Пилот подсунул Джонни карту с нанесенным маршрутом, и тот продолжал бодрым голосом: - Значит, мы пересекаем остров, который на наших картах отмечен номером четвертым, а дальше идем прямо по льду точно на север - к вам. Записали? Отлично? Так вот, немедленно снарядите нам навстречу парочку аэросаней и продовольствие на двадцать два человека. Да не забудьте, что ром будет нам очень кстати.
      Джонни подмигнул стоявшим вокруг. Но никто не улыбнулся в ответ. "Парни" успели обсудить положение, и когда Джонни "попрощался" с Конноли, вперед выступил Красный Бык из Чиллуоки. Это был весьма степенный бандит. Он, по-видимому, взял на себя роль представителя "общественных" интересов.
      - Вот что, хозяин, - давайте начистоту. Мы договаривались плыть на корабле, если понадобится - лететь на самолете, а вы хотите, чтобы мы сами себя доставляли. Затем, мы договаривались работать на полном пансионе, а вы нам отливаете пули про каких-то мускусных быков. Мы не маленькие и знаем, что их и на свете нет. Какое отношение быки имеют к мускусу? Так прежде чем мы пойдем за вами, давайте договоримся, что мы получим за холод и голод в пути.
      Джонни мог, конечно, с первых же шагов показать свой нрав, и на одну секунду им овладело искушение - взять их сразу за жабры. Но благоразумие одержало верх: если с этого начать, то какими же средствами действовать в дальнейшем?
      - Вот что, парни, - сказал он. - Вы, я вижу, взялись сегодня меня смешить. Ну, хорошо, я готов с вами договориться. Но допустим, что мы не столковались, - что тогда? Пойдете пешком обратно в Монию? Пожалуйста, я вас не держу... Нет, вы пойдете за мной, как собачки, побежите по моим следам, потому что только я могу вывести вас отсюда. Может быть, мне с вас плату взять за это? Видите, как интересно получается! Ну, ладно, согласен на этот раз пойти вам навстречу: за все время нашего пути каждый из вас получит от "Общества дальних исследований" по пятьдесят долларов за день. Но предупреждаю: первый, кто ослушается, дополнительное вознаграждение получит в виде четырехцентовой маслины в черепок... Ясно? А теперь - двинулись! Радиоаппарат будете нести по очереди, сменяться каждый час. Вот ты, Красный Бык, для порядка назначаешься старшим. Следи, чтобы народ не растягивался, чтобы носильщики вовремя сменялись, чтобы никто не вздумал облегчить себе путь за счет оружия. Я спрошу за каждый патрон. И вот еще что: поглядывайте, парни, по сторонам, не пропустите медведя, оленя или мускусного быка.
      Джонни победоносно окинул взглядом свою ватагу и, взмахнув рукой, уверенно зашагал по льду. За ним двинулись остальные.
      Последнее средство
      Со всех сторон охранники бежали на административный горизонт Подземного города. Остальные три горизонта находились в руках заключенных. Но добраться до жизненных центров восставшие не могли: административный горизонт сообщался с остальными с помощью подъемника в центральном стволе, а подъемник этот был наверху, и управление им находилось в руках администрации.
      Несмотря на неприступность административного горизонта, Конноли был далеко не спокоен. Раз заключенные сумели объединиться, отобрать у охраны оружие, захватить все рабочие горизонты, то, возможно, они найдут способ добраться и до административного горизонта.
      Вот почему Конноли потребовал от Джонни срочной помощи.
      Растерянность солдат охраны объяснялась их усталостью. Еще во время "третьей империи" они потихоньку роптали. То, что вначале служило приманкой спокойная, безопасная служба, - постепенно уступило место тоске по близким, по солнцу. Даже ужасы фронта перестали пугать замурованных под землей солдат. Что же говорить о моральном состоянии охранников после разгрома гитлеровской империи? Надеяться на этих людей нельзя. Бывший Крайц справедливо считал, что теперь их мысли мало чем отличаются от мыслей заключенных. Кроме того, заключенные являются пленными солдатами армий, разгромивших гитлеровскую Германию. Солдатам охраны может показаться, что, перейдя на сторону повстанцев, они могут еще надеяться на спасение своей шкуры; отстаивая же интересы администрации, они переходят в разряд военных преступников.
      Только прибытие "компаньонов", как эти монийские захватчики себя называют, может успокоить коменданта Подземного города!
      Конноли разбил солдат на отряды, определил порядок смены постов у ствола, назначил людей в патрули и приказал выдать каждому охраннику по стакану доброго рома. Начать активные действия он не решался. Он считал, что до прибытия Джонни достаточно организовать оборону центра административного горизонта: там находился стальной цилиндр машинного зала.
      Комендант шел по штреку, ярко освещенному электрическими лампами. Часовой у входа нехотя отдал честь. Дверь автоматически открылась, и Конноли вступил в святая святых Подземного города - в машинный зал. Здесь, казалось, был яркий солнечный день. Источника света не видно, но свет разлит всюду, ровный, белый, мягкий и сильный. Для полноты иллюзии в выгнутых стенах - бутафорские окна, тоже ярко освещенные. Щит управления занимал всю противоположную стену.
      За столом сидел главный механик - инженер-полковник Якоб Шмерцкопф. Перед ним на нескольких пультах рядами светились маленькие цветные огоньки. Малейшее нарушение режима работы любой, самой незначительной машины Подземного города немедленно давало о себе знать вспышкой сигнальной лампочки. Но подобных случаев Конноли помнит очень мало. Если и было два-три таких нарушения, то их быстро ликвидировали. Самый же факт, что произошли они в последнее время, уже после смены власти, свидетельствовал о быстром падении дисциплины среди личного состава охраны...
      Инженер-полковник Шмерцкопф не только не подошел с рапортом, что обязан был сделать по уставу, но даже не соблаговолил подняться и приветствовать своего начальника, бывшего гауляйтера Крайца.
      - Как дела, Шмерцкопф? - спросил Конноли, подойдя к столу главного механика.
      - У меня в порядке. Не знаю, как у вас. - Инженер-полковник ехидно улыбнулся.
      Конноли сделал вид, что не замечает улыбки Шмерцкопфа.
      - У нас тоже в порядке. А для верности придется сейчас провести небольшую операцию.
      Он окинул взглядом машины, установленные на бетонных подушках. Да, техника не откажет. Она надежнее людей. Каждому их этих стальных чудовищ повинуются полностью зависящие от него агрегаты, разбросанные по всей обширной территории Подземного города.
      Шмерцкопф угадал мысли своего начальника.
      - Совершенно верно, - с кривой усмешкой сказал он. - У машины нет того, что мешает человеку быть послушным и исполнительным: нет мозга, нервной системы... Я, знаете, герр Крайц, мечтаю о таком времени, когда все будут делать не люди, а машины...
      - Чепуха! - бросил сквозь сжатые зубы Конноли. - Разве можно сравнить удовлетворение, испытываемое человеком от сознания своего превосходства над другими людьми, с ощущениями, получаемыми от покорности этого металлического урода? Я организатор, я руководитель! Люди подчиняются мне в первую очередь, машины - во вторую...
      - Это слишком примитивно, - ответил инженер. При этом он стал раскуривать сигару, и Конноли не решился сделать ему замечание... О, посмей кто-нибудь закурить в машинном зале в те дни, когда все здесь принадлежало третьему райху!
      - Почему примитивно?
      - Да очень просто. С помощью машин вы будете создавать ценности, в которых остро нуждаются люди. Они не могут жить без этих ценностей. Значит, они целиком и полностью будут зависеть от вас. Вот и получайте свое удовлетворение в любых дозах, вплоть до прямого управления судьбами народов... Нужно только позаботиться, чтобы машины принадлежали избранным, а остальным предоставить полную свободу, но лишить их права владеть машинами, даже если они сами их построили... В этом, как видите, все дело.
      - Вы несете несусветную ерунду, мой дорогой Шмерцкопф. В двадцатом веке вы снова изобретаете швейную машину... Впрочем, отложим дискуссию на другое время, а сейчас будем действовать. Восстание еще не ликвидировано.
      Конноли придвинул к себе микрофон, стоявший на столе Шмерцкопфа, и тот вынужден был уступить ему стул. Комендант задумался на минуту, потом ровным, размеренным голосом начал:
      - Внимание! Внимание! Внимание! Говорит комендант Подземного города. Я объявляю: всякий, кто в течение ближайшего получаса не вернется в свою камеру, будет уничтожен. То же постигнет всякого, кто оставит при себе оружие. Особенно мучительной смерти будут преданы те, кто нанесет побои или убьет солдата охраны, а также зачинщики или лица, которые не пожелают выдать зачинщиков. Чтобы вы убедились в реальности предупреждения, сейчас будет взорван подводный выход. Вы будете окончательно заперты в Подземном городе, и ваша жизнь полностью останется в моей власти. Я прикажу остановить работу насосов, - и вы утонете, как чумные крысы. Я прикажу остановить работу вентиляторов, - и вы задохнетесь через полчаса. Я не дам вам пищи, - и вы умрете от голода. Меня же достать вы не можете. Управление всеми жизненными центрами Подземного города остается в моих руках. Три факела в стволе будут означать беспрекословное повиновение. Тогда будет спущена площадка, на которую вы сложите все захваченное оружие. Попытка овладеть подъемником приведет только к гибели тех, кто - на это отважится. Подъемник остановится между штреками, и захватчики будут сметены пулеметным огнем сверху. Итак, полчаса на выполнение моего приказа - потом смерть тем, кто не подчинится.
      Едва Конноли выключил микрофон, инженер Шмерцкопф зашипел у него над ухом, как рассвирепевший гусак:
      - Что вы сделали? Зачем вы напомнили им о подводном выходе? Они теперь бросятся туда!
      - Вы что же думаете - я шучу? Подводный выход и подъемник будут сейчас взорваны. Это решено. Нам нетрудно позднее построить новый подъемник. А сейчас он абсолютно ни к чему. Тем более, что его могут захватить бунтовщики.
      Конноли поднял руку к пульту. Там, среди десятков кнопок, выключателей и рубильников, выделялись помещенные рядом два рубильника: один - с черной рукояткой, другой - с красной. Под обоими были нарисованы черепа. Черно-красная стрелка, переходящая в молнию, наискось пересекала пульт.
      - Остановитесь! - воскликнул Шмерцкопф, хватая коменданта за руку. - Мы сами себя замуруем навеки!
      - На место! Я знаю, что делаю! Для нас, если понадобится, найдется другой выход.
      Шмерцкопф отступил.
      Перед Конноли два рубильника, два возбудителя гигантских сил: черный взрывает подводную базу, выход; красный - включает зажигание минной галереи, взрыв которой полностью и без остатка уничтожит весь Подземный город. Эта галерея была заложена на случай вражеского вторжения. Конноли умышленно сохранил зажигание и после разгрома "третьего райха". Ситуация настолько сложная, что - как знать? - красный рубильник может еще пригодиться в качестве последнего средства...