XXVIII

На следующий день, в субботу, Ларисе с утра позвонила мама и неожиданно пригласила ее на обед вместе с Вадимом.

– Ларочка, мы тут с папой подумали… В общем, приезжайте к нам вдвоем на обед.

– Обед будет мирный или как? – Лариса, усмехнувшись, шутливо поинтересовалась. А мама тут же возмутилась, будто дочь всерьез посмела уличить ее не в благих намерениях:

– Ла-ара, что значит «или как»? Мы с папой приглашаем вас на обед, чтобы… м-м-м… Поближе познакомиться с твоим избранником. Выбор твой, а нам остается его только принять.

«И смириться», – угадала Лариса окончание маминой фразы.

– Ма, вы найдете с Вадимом общий язык…

– Я надеюсь, – мама вздохнула и в завершение разговора добавила:

– В общем, мы с папой ждем вас. Будем рады видеть вас обоих.

Обед у родителей, вопреки опасениям Лары, прошел вполне душевно. Мама была приветлива, отец, добродушно усмехаясь в усы, осаживал ее, если она начинала задавать много вопросов, но Вадим вежливо отвечал на все вопросы. А когда он, прощаясь, в очередной раз поблагодарил за вкусный обед, мама зарделась от удовольствия и, покосившись на дочь, шутливо заметила:

– Ларка, наверное, тебя одними сосисками с яичницей кормит или бутербродами, да? Чем сама питается, тем и тебя пичкает. Вот приезжайте к нам почаще ужинать…

– Ма-ама, – Лариса недовольно перебила мать, а Вадим, улыбнувшись, пообещал:

– Обязательно!

В машине Лариса, едва устроившись в кресле, с облегчением перевела дух:

– У-уф, закончились смотрины… У меня было такое напряжение, будто я экзамен держала. Думаю, тебе тоже было неловко от маминых вопросов.

– Да нет, почему, – Вадим улыбнулся и завел двигатель. – Твою маму понять можно. Как каждая мать, она должна знать, что за заезжий молодец покусился на ее сокровище-дочь. Лариса, брось переживать, твоя мама – замечательная. Вот только кормит много!

Он засмеялся и со значением погладил себя по животу.

– Но вкусно. Надо будет и правда воспользоваться ее приглашением и теперь уже вместе с тобой ездить на «пятничные ужины». Правда, ожирением чревато…

– В спортзал чаще станешь ходить, – Лариса шутливо ответила. Настроение у нее значительно поднялось, тревожные мысли временно отступили.

– А поехали в кино? – у Вадима настроение тоже было хорошее. Лариса улыбнулась и согласилась.

Подъехав к одному из популярных кинотеатров, Вадим припарковал машину почти возле самого входа. И когда Лариса уже собралась выходить, неожиданно остановил ее, взяв за руку:

– Подожди! Посмотри вон туда… – он кивнул в сторону освещенного фонарями крыльца кинотеатра. – Там случайно не твоя подруга стоит? Может, я и ошибаюсь, но похожа.

Лариса посмотрела туда, куда указывал Вадим, и в самом деле увидела Майку. Но… в весьма странном обществе. Вадим тоже, рассмотрев и узнав неожиданно появившегося рядом с Майей молодого человека, удивленно присвистнул.

– Слушай, ты случайно не знаешь, в чем твоя подруга провинилась, что ее решил допросить следователь, да еще на пороге кинотеатра? Посмотри, это точно тот следователь, который вел дело по гибели Алены? Как его там…

– Колосков Юрий Петрович, – Лариса с изумлением наблюдала, как этот самый Колосков Юрий Петрович вытащил из-за спины розу и преподнес ее Майке. А Майка, что удивительно, приняла розу с таким восторгом, будто бриллиантовое колье. И даже в знак благодарности поцеловала следователя Юрия Петровича, и не в щеку, а в губы, и долгим страстным поцелуем.

– О-па, дела-а. Твою подругу этот следователь тоже допрашивал по поводу?.. Впрочем, можешь не говорить, вижу, что допрашивал, – Вадим усмехнулся и, посчитав, что неприлично подглядывать за чужими поцелуями, отвел взгляд.

– Допрашивал. Даже официальной повесточкой на допрос вызвал, уже после того, как Майка в его кабинете при первой встрече закатила скандал. Да, видимо, не один раз вызывал… – Лариса, дурашливо улыбаясь, проговорила и неожиданно для Вадима громко расхохоталась.

– Ты чего? – парень удивленно на нее покосился, но Лара, не в силах от смеха что-либо произнести, лишь помотала головой и закрыла лицо ладонями.

– О-ох, Ма-айка, – она простонала из-за ладоней и, посопев, попыталась успокоиться. Майя и ее кавалер тем временем, нацеловавшись, уже скрылись за стеклянной дверью кинотеатра.

– Теперь мне все стало понятным, – Лариса отняла ладони от лица и, смеясь, посмотрела на все еще ничего не понимающего Вадима. – Поехали в другое место, а? А то встретимся с Майкой и смутим ее до крайности. Она потом сама все расскажет, но пока, видимо, еще не готова.

– Да что тут такого? Ну завязался у нее роман с этим следователем и пусть, – Вадим пожал плечами, но, однако, послушался и выехал на центральную дорогу. – Так в кино все же поедем?

– Поедем, – Лариса кивнула. – Но в любой другой кинотеатр. А насчет Майки… Ты просто не знаешь мою подругу, не пообщался с ней еще… до этого романа. Понимаешь, не хочу говорить о ней ничего плохого, но она из категории тех девушек, которые крутят романы исключительно с деньгами. У Майки в кавалерах такие толстосумы ходили, что даже сказать страшно. Конечно, все женатые, великовозрастные, с однотипной фигурой «лысая макушка, кошелек и брюшко». У нее удивительная способность где-то знакомиться с такими мужчинами и менять их, как перчатки. Романы ее по продолжительности вытягивали от силы два-три месяца, за это время она получала уйму дорогих подарков и меняла надоевшего толстосума на другого. Вот такая моя Майка. Циничная и расчетливая. Один раз она даже в историю вляпалась, когда на ее глазах взорвали джип одного из таких денежных дядей. Чудом уцелела. А недавно призналась мне, что влюбилась. Нонсенс! Майка – не влюбчивая натура, вся ее любовь – деньги и подарки. А тут… Слезы-сопли, охи-вздохи, в общем, типичная любовь-морковь. Подозрительным было то, что она своего избранника скрывала, придумывая тысячу отговорок, из-за которых она не может рассказать мне о нем. И женат, дескать, он, и слишком личность известная, чуть ли не сам президент. А начнешь у нее расспрашивать подробней о ее кавалере, так тут же начинает заученно перечислять рестораны, в каких были, блюда, какие ели, марки одежды, что он носит и т.п. Теперь я поняла, почему Майка так страдала и скрывала от меня этого Колоскова Юрия Петровича. Боялась, что я ее на смех подниму за то, что все ее принципы полетели к чертями из-за встречи с этим вот симпатичным, но далеко не богатым следователем. Придумывала все эти казино-рестораны, чтобы я ни о чем не догадалась! А ведь она и правда влюбилась.

Лариса счастливо рассмеялась, радуясь за подругу, и с доброй интонацией произнесла:

– Дурашка… Сегодня же позвоню ей и скажу, что она дурочка, потому что нашла, чего стыдиться – своей любви к порядочному человеку. Кстати, Инга оказалась права, когда нагадала Майке, что та влюбится в небогатого человека и даже выйдет за него замуж. Ох, Майка тогда и разозлилась! И в тот же вечер познакомилась с этим Юрием Петровичем при весьма занятных обстоятельствах. Рассказать?

– Расскажи, – Вадим с улыбкой попросил. И когда Лара рассказала ему историю Майкиного знакомства со «стажером», очень задорно и искренне рассмеялся.

Инга словно перенеслась в Ларисин сон: ей тоже приснился туман, похожий на тот, который ей раньше описывала Лара. Только в этом тумане появилась не Ларисина бабушка в молодости, а Йола собственной персоной. Сжимая пальцы в кулаки и злобно сверкая глазами, ведьма долго угрожающе шипела Инге:

– Не выйдет… Ничего у тебя не выйдет! Я сильнее, я уже почти добилась своего. Уйди, тварь, с дороги! Иначе и тебя сотру…

Йола, видимо, не могла простить того, что убить Вадима ей помешала защита, поставленная Ингой.

– Ты мне не помешаешь, дрянь, не помешаешь! – злобно прошипев на прощание, Йола растворилась в тумане. Но на смену ей появилась Ингина бабушка.

– Инночка, ты обладаешь могучей силой. Ты даже сама не знаешь, насколько сильна, – бабушка протянула к Инге ладонь и коснулась ее лба, а затем груди. – Здесь твоя сила, Инночка, и здесь. Не растрать ее понапрасну, милая… Копи, понадобится.

– Бабушка, мне надо Вадьку спасти, – Инга грустно покачала головой, не согласная с тем, что силу ей нужно копить и беречь.

– Ты знаешь, что делать. Но береги себя, Инночка, береги, – бабушка вновь дотронулась ладошкой до ее груди с той стороны, где билось сердце. – Любовь тебе силы придает, милая, на жертвы она же и толкает. Силу дополнительную с Единения почерпни, только так и одолеешь его. Ты знаешь, что делать, а дальше сердце тебе подскажет. Береги себя, Инночка…

Бабушка грустно улыбнулась, и сон на этом оборвался. Инга проснулась и еще какое-то время лежала на спине, вглядываясь в невидимый в темноте потолок. Рядом ровно дышала Лёка. Наверное, видела счастливые сны о том, как раскупаются ее лидирующие в хит-парадах альбомы. Пусть… Все у нее сложится.

Инге внезапно стало очень грустно, и она тихо, чтобы не разбудить Лёку, встала и вышла на кухню. Сердце сжала тоска от внезапно пришедшей на ум мысли, что вместе с последними днями уходящего года ускользает и все то привычное, устоявшееся, хорошее, что есть сейчас у нее. Так уже не будет. Не будет именно так. Все наладится – у других. Пусть и близких ей людей, но все равно – у других, не у нее. С ней тоже что-то будет, какие-то события замелькают в жизни, горести будут чередоваться с радостями, но не будет уже так, как в настоящий момент. Словно из ее жизни уйдут некоторые близкие люди, и на их месте еще долго будут зиять пустоты. Инга вздохнула и, чиркнув зажигалкой, закурила.

Лариса проснулась ночью от того, что ей внезапно сделалось неуютно. Причина «неуюта» стала понятна сразу, как только она, протянув руку, чтобы обнять Вадима, обнаружила, что того нет на месте. Приподнявшись на локте, девушка, словно еще желая убедиться в том, что Вадима нет, погладила ладонью его подушку, а затем встала и вышла из комнаты.

На кухне свет не горел, но Лариса сразу поняла, что Вадим – там. Почувствовала. Открыв плотно закрытую дверь, она вошла в кухню и увидела Вадима, сидящего около окна с тлеющей в пальцах сигаретой.

– Вадька, ты чего? Не спится? – Лариса неуверенно подошла к парню. Тот обернулся на ее голос и смущенно пожал плечами:

– Так… Я разбудил тебя? Не хотел…

– Нет. Я проснулась сама. Почувствовала, что тебя нет рядом.

Он, взяв подошедшую к нему девушку за руку, посадил ее к себе на колени и, обняв, привлек к себе так, что она прижалась щекой к его плечу.

– Я вот… думаю… Думаю о том, каково это – терять близких людей, – медленно, словно не решаясь, говорить ей или нет, он признался. Лариса поняла:

– Ты думаешь о дяде? О том, что недавно узнал?

– Не только, – немного подавшись корпусом вперед, Вадим дотянулся до стоявшей на подоконнике пепельницы и затушил окурок. Затем обеими руками обнял девушку, доверчиво жавшуюся к его груди, и потерся щекой о ее затылок.

– Обо всем, Ларка… О том, что было. О том, что есть. И будет. Наверное, нельзя привыкнуть к потерям. И подготовиться к ним тоже нельзя.

– Ты не скажешь Инге?

– Не знаю… Надо бы сказать, да вот все оттягиваю. Наверное, скажу уже после того, как она проведет этот свой ритуал. Сложное и опасное дело она затеяла. Боюсь я за нее. За себя – нет, а вот за нее… И не скажет ведь, что задумала. Не скажет, чтобы не волновать меня. Такие вот мы оба, – он усмехнулся. – Спорим, несерьезно ругаемся, ехидничаем, а друг без друга не можем.

– Все обойдется, Вадим, – Лариса сказала лишь для того, чтобы немного успокоить его. Поверил ли он – она так и не поняла.

– Да, наверное, – он задумчиво произнес и крепче обнял ее. Так они и сидели, обнявшись, еще долгое время, почти до самого утра.

В среду Инга объявила, что готова к ритуалу и попросила Вадима с Ларисой не планировать на предстоящие выходные ничего другого.

– Откладывать нельзя, ребята… Лучше все сделать как можно быстрей. Там – новогодние праздники начнутся… Да и не спокойно нам будет, если не покончим с этим…

Ни Лариса, ни Вадим возражать не подумали. Вадим лишь попросил Ингу рассказать, что она собирается делать и какая при этом роль отводится им с Ларисой.

– Технические моменты опущу, – Инга кивнула и, сцепив пальцы рук в «замок», принялась за пояснения. – Предупреждаю сразу, что требую от вас полной сосредоточенности и серьезности по отношению к проводимому ритуалу. Это не шутки, ребята. Я даже не прошу, а требую. Далее, для ритуала придется набраться терпения. Поскольку он займет достаточное количество времени. И еще…

Она помялась, а затем, решительно вскинув глаза на притихших брата с девушкой, произнесла:

– Проводить ритуал придется на кладбище, возле могилы Алены – потому что там закопан один из амулетов Единения. Лариса, ты как к этому относишься?

– Ну, как… – Лариса не знала, как ей нужно относиться. – Надо, значит, надо. Тебе лучше знать.

– Хорошо, – Инга кивнула. – Проводить ритуал будем ночью – чтобы не привлекать внимание посетителей кладбища, которых днем может окажется предостаточно.

– Ночью и на кладбище – лучшего времени и места не сыскать! – Вадим по-своему обыкновению сыронизировал. И тут же серьезно поинтересовался:

– Инга, что все-таки ты собираешь делать? Имеем право знать.

– Вадим, скажу лишь то, что от вас с Ларой мне придется взять немного силы. А дальше будет видно. Да, и еще будьте готовы к некоторым … неожиданным встречам. Если все получится, то виновница «торжества» тоже пожалует на «бал», – Инга усмехнулась, а Лариса зябко поежилась.

XXIX

В субботу, ближе к полуночи, они приехали на кладбище. Оставив машину за воротами, в единодушном молчании прошли по плохо освещенной центральной «улице» и свернули на узкую, засыпанную снегом тропу, ведущую к могиле Алены.

Лариса, присев на корточки перед запорошенной снегом могилкой, положила возле памятника принесенные цветы. Слева и справа от нее, следуя ее примеру, присели Вадим с Ингой. В сосредоточенном скорбном молчании они втроем отдали долг памяти усопшей, после чего Инга, выпрямившись, глухо проговорила:

– Пора готовиться…

Она достала из принесенной с собой сумочки свечки в стеклянных подсвечниках и, расчистив от снега могильную плиту, расставила их на плите по периметру. На всякий случай, если пойдет снег, Инга накрыла зажженные свечки стеклянными колпачками. Лариса молча наблюдала за ее приготовлениями. От нервного напряжения в ушах раздавался звон, а сердце в груди неровно и громко бухало, как после длительного забега. Нервничали все: Инга, чью нервозность выдавали дрожащие пальцы, несколько раз выронившие в снег зажигалку, Лариса, которая предпочла присесть на оградку, чтобы немного унять нервную дрожь в коленках, Вадим, который, выйдя за ограду на тропку, в напряженном молчании торопливо курил. За всю дорогу и то время, что они провели на кладбище, он, вопреки своей способности подшучивать в любой ситуации, не проронил ни слова. Лариса, вцепившись пальцами в обжигающий холодом металл оградки, практически перестала осязать – даже если бы ее пальцы примерзли к металлу, она вряд ли бы это почувствовала. Нервно переводя взгляд с Инги на Вадима, она пыталась предугадать то, что может произойти этой ночью. Воображение рисовало картинки из повестей Гоголя с летающими панночками, разверзшимися могилами и извергающими проклятия злобными колдунами. От подобных мыслей холодный ветерок страха неприятно прошелся вдоль позвоночника, и Лариса заметно содрогнулась.

– Боишься? – Инга, выпрямляясь, заметила ее движение.

Лара в ответ промычала что-то неразличимое, и Инга, правильно поняв ее состояние, серьезно предложила:

– Хочешь, я прочитаю заговор, чтобы тебе не страшно было.

– Нет, не надо, Инга… – Лариса вяло улыбнулась и перевела взгляд с Ингиного лица, освещенного светом от зажженных свечей, на Вадима, который, закуривая вторую сигарету, прислушивался к их разговору.

– Я скорей нервничаю, чем боюсь. Чтобы все получилось…

– Получится, Лара, – Ингин голос, однако, прозвучал не столь убедительно, как ей бы самой хотелось. Она тоже нервничала, хоть и нельзя было допускать этого. Прикрыв глаза, Инга быстро прочитала про себя заговор на успокоение и сосредоточение: иначе с таким волнением провал будет обеспечен. Почувствовав, что железная хватка волнения значительно ослабла, она открыла глаза и позвала брата:

– Вадим, давай… Пора начинать.

Перед началом ритуала Инга сделала несколько пояснений и напутствий, которые и Лариса, и Вадим выслушали с молчаливым вниманием.

–Мы станем в круг, я сделаю защиту… – ее голос, обычно чистый и глубокий, от напряжения звучал глухо и невыразительно. – Потом буду потихоньку брать у вас Силу, как бы перекачивать в себя. Не бойтесь, если вдруг почувствуете слабость. Я возьму лишь столько, сколько надо. И… если все пойдет как надо, я сумею вызвать Йолу. Все остальное я беру на себя. Вас прошу только об одном – ради бога, если Йола будет оказывать сопротивление, а она и будет его оказывать, не попадитесь ей под руку. Моя защита сильная, но Йола может попытаться ее пробить. Ну… все.

Инга вздохнула и еще раз огляделась вокруг, словно проверяя, все ли подготовила.

– С богом… – она, удостоверившись, что свечки горят, не погасли, сделала последнее приготовление – достала из сумочки амулет Единения, который еще неделю назад взяла у Ларисы. Лара обратила внимание на то, что Инга увеличила цепочку, на которой висел амулет, впаяв в нее дополнительно несколько серебряных цепей.

Сжав в ладони цепочку с амулетом, Инга, подняв к небу лицо, полушепотом принялась читать заговор на начало важного дела. Вадим с Ларисой молча вслушивались в ее слова, произносимые скороговоркой.

Закончив читать заговор, девушка присела перед могилой, разгребла ладонями снег и приложила к очищенной мерзлой земле амулет. Сложив вместе ладони, она вновь еле слышно забормотала заклинания, отдельные фразы которого долетали до слуха оставшихся стоять Вадима и Ларисы.

– …Как тянутся друг к другу два магнита, так и вы тянитесь друг к другу две половины Кольца, разлученные землей могильной… Как горизонтом соединяются небо с землей, соединитесь, разлученные злым умыслом… Как ночь сливается с утром, слейтесь оставшейся Силой в Единую… Как осень повенчана с зимой, обвенчайтесь в Едином помысле… Воссоединитесь в Единое, изначально задуманное…

Когда она, закончив бормотать, выпрямилась, Ларисе на мгновение показалось, что от амулета, который Инга спешно зажала в кулаке, исходит легкое свечение.