— Да ты что?! — ужаснулась Кира. — Помер? Прямо на свадьбе? Какая дурная примета для молодых!
      — Если бы только это, — мрачно произнесла Леся.
      — А что еще?
      — Он ведь не просто помер. Убили его.
      Кира замолчала, вытаращив глаза на подругу.
      — Что смотришь? — сердито спросила та у подруги. — Думаешь, сочиняю?
      — Нет, просто в голове не укладывается. А кто пострадавший?
      — Тот старый мужик с противными глазами. Суслик, помнишь?
      — Который придумал тост за отсутствующих друзей?
      — Да.
      — И его убили? Откуда ты-то это знаешь?
      Леся глубоко вздохнула и принялась рассказывать, как было дело. Обнаружив отсутствие Киры, которая неожиданно для самой себя отправилась гулять с Робином, Леся с Анькой встревожились. Выждав немного и убедившись, что Кира и не думает возвращаться, пошли ее искать. Искали долго, наконец им это надоело и они решили, по примеру самой Киры, прогуляться.
      — Далеко мы не пошли. Хотели сделать кружок вокруг дома, и все.
      Огибая дом, девушки внезапно наткнулись на шатающуюся фигуру, которая выдвинулась на них из темноты. Сначала они испугались, но потом увидели, что это один из гостей со свадьбы. Тот самый старый Суслик.
      — Добрый вечер, дядя Нико, — поздоровалась вежливая Анька с мужиком.
      Ответа она не дождалась. Похоже, дядя Нико вообще не слышал и не видел ничего вокруг. Он шел словно слепой, пошатываясь и хватаясь за перекладины тянущейся вдоль дороги изгороди. Девушки посторонились, чтобы дать пьяному, как они решили, человеку дорогу. Но не доходя до подруг несколько шагов, дядя Нико вдруг начал все так же молча оседать на землю.
      Девушки охнули и кинулись к нему. Подбежав ближе, они заметили, что одежда дяди Нико перепачкана чем-то влажным и странно пахнущим. Мужчина лежал, не шевелясь. И на все попытки девушек привести его в чувство не реагировал.
      — Где это он умудрился так наклюкаться? — изумилась Леся. — Вроде бы полчаса назад сидел вместе со всеми и особо пьяным не был. А сейчас посмотри на него, весь вином облился! Ужас!
      Аня поднесла к носу пальцы, испачканные жидкостью. Обнюхала их и спросила у Леси:
      — Ты думаешь, это вино?
      — А что же еще?
      — Мне кажется, что-то другое.
      — Что?
      И вдруг вместо ответа Анька дико взвизгнула и шарахнулась прочь от лежащего на дороге тела. Леся еще некоторое время тупо таращилась на дядю Нико, недоумевая, что же так напугало Аньку, а потом дошло и до нее. Так вот какой алой жидкостью пропитана его одежда. Так вот откуда этот странный сладковатый запах.
      Кровь! И дядя Нико не спал, он был тяжело ранен, а может быть, даже убит.
      — И вы побежали за помощью?
      — Если бы! — снова вздохнула Леся. — Мы остались на месте.
      Девушки были так напуганы, что не могли сообразить, что им делать дальше. В результате их так и застали какие-то люди, которые то ли шли на свадьбу, то ли уже возвращались домой. Они и увидели визжащую Аньку с перепачканными кровью руками и бледную как мел Лесю, сидящую возле тела. И самого дядю Нико, лежащего распростертым на пыльной земле.
      — Они и вызвали врачей, — сказала Леся и снова вздохнула. — Только… Только врачи уже не понадобились. Он был мертв. Даже удивительно, что он сумел прожить с такой раной несколько минут, да еще и передвигаться при этом.
      — Его застрелили?
      — Нет. Пырнули в живот ножом.
      — Ой!
      — А потом еще несколько раз ударили в грудь.
      — Ай!
      — Изрезали всего, словно кабанчика!
      — Ужас!
      — Ужас, и не говори! — согласилась с ней Леся и добавила: — И знаешь, что самое скверное?
      — Что? Есть что-то еще хуже?
      — Есть. Хуже всего то, что теперь в убийстве подозревают меня и Аньку.
      — Вас?! — изумилась Кира. — С какой стати именно вас?
      — У Аньки все руки в крови были, когда нас увидели.
      — Ну и что?
      — Думаешь, для ментов это не будет уликой?
      — Разве у Аньки был повод убивать этого дядю Нико?
      Подумав, Леся ответила:
      — Покойный был малосимпатичной личностью.
      — Ну, знаешь, это еще не повод для убийства.
      Леся пожала плечами и заявила, что, возможно, она гонит волну. Но у нее такое предчувствие, что менты от Аньки так просто не отстанут. Мол, знает она их манеры. И где бы ни происходило расследование — в Питере, в Грузии или в Японии, — у следователей и их помощников мозги всюду работают на один манер. И она, Леся, их манеру отлично знает.
      — А полиция уже здесь? — поинтересовалась Кира.
      — Пока — нет, но вот-вот приедут.
      — Когда это случилось?
      — Убийство?
      — Когда вы нашли труп?
      — Говорю же, полчаса назад. Максимум, минут сорок. А где ты была?
      — Гуляла.
      — Одна?
      — Нет, с Робином.
      И Кира вызывающе посмотрела на подругу. Мол, скажи, что я не права. Скажи, а я тебе отвечу. Но Леся не стала ничего говорить. Она только покачала головой и сказала:
      — Пойдем, покажу тебе, где мы его нашли.
      Как оказалось, кто-то из гостей распорядился, чтобы тело перенесли в дом. И его перенесли! Грубейшее нарушение элементарных правил сыска! Но, похоже, подвыпившие люди не могли адекватно оценить обстановку. Тело занесли в дом, так как оставить сородича на пыльной земле для этих людей было невозможно.
      Впрочем, место, где упал дядя Нико, было достаточно хорошо видно. Большая лужа крови уже впиталась в землю, окрасив ее в неприятный бурый цвет.
      — Вот тут он и лежал.
      — Лежал. А откуда он пришел?
      — Вон оттуда!
      И девушки проследовали по цепочке кровавых следов. Конечно, в темноте их трудно было рассмотреть. Но Леся захватила с собой один из многочисленных фонариков, в китайском стиле. Но в виде исключения, заполонившие весь мир своими товарами китайцы именно к этим конкретным фонарикам никакого отношения не имели. Их сделал рукастый Тамарин дядя Надар и преподнес их племяннице вместе с другими свадебными подарками. Однако света эти фонарики давали достаточно. И девушки быстро прошли небольшое расстояние до того места, где дядя Нико и повстречался со своим убийцей.
      — Смотри, вот тут они стояли и разговаривали.
      — Они? — удивилась Леся. — Да еще и разговаривали? С чего ты взяла, что они разговаривали?
      — Тут две пары следов. Одни принадлежат самому дяде Нико — рубчатая подошва. А вот вторая пара следов — круглые носы и маленький размер.
      — Насколько маленький?
      — Ну, тридцать шестой.
      — Так тут была женщина?
      — Женщина или девушка.
      — И это она убила дядю Нико?
      Кира пожала плечами.
      — По следам я могу только сказать, что эти двое разговаривали. И разговаривали долго. Видишь, они переминались с ноги на ногу и даже переходили с места на место.
      — И кто была эта девушка?
      Вместо ответа Кира наклонилась совсем низко к земле.
      — Посвети мне сюда, — произнесла она. — Кажется, я что-то заметила.
      На колючем кусте ежевики, которой была усажена вся площадка, в самом деле что-то болталось. Кира потянула эту блестящую штучку и вытянула длинную белую нитку, на конце которой болталась перламутровая раковинка. Обе подруги смотрели на эту улику со смешанным чувством жалости и ужаса. Обе не знали, что сказать.
      Кира нарушила молчание первой:
      — Тут была наша невеста, — произнесла она.
      В ответ Леся лишь молча кивнула.
      — Не могу поверить. Тамара не могла убить дядю Нико!
      — Она его и не убивала.
      — Да, но… Но тут же улика! Перламутровая раковинка!
      — Эта улика указывает лишь на то, что Тамара была тут. Ни на что другое она не может указывать.
      Леся смотрела на подругу, явно ожидая разъяснений. И Кире пришлось их дать.
      — Тамара не могла бы убить дядю Нико. Во всяком случае своими руками точно бы не смогла.
      — Почему? Сил бы не хватило? Или выдержки?
      — Насчет сил и выдержки я не знаю. В принципе, чтобы пырнуть ножом человека, много сил не надо. А вот свое платье она бы обязательно измазала кровью. Посмотри вокруг! Даже тут все в крови.
      Леся огляделась. В самом деле некоторые ветки ежевики влажно поблескивали в свете фонарей. И эта влага на их листьях была не роса.
      — Б-р-р! — передернуло Лесю.
      Кира еще добавила:
      — Вспомни, ты сама говорила, дядя Нико был весь в крови, когда вы его нашли. Должно быть, после ранения кровь из него хлестала.
      — Кира, не надо! — простонала Леся. — Хватит!
      — Хлынула так, что неизбежно испачкала бы убийцу. А Тамара… Я ее сейчас только несколько минут назад видела в толпе гостей. Она вся чистенькая, и в том же самом своем платье. Синем с кружевом и ракушками.
      — Да, и я ее сейчас видела. Она даже рваный подол успела зашить!
      — Вот именно. Платье у нее как новенькое.
      — Значит, Тамарка не убивала?
      — Не убивала.
      — Что же, — вздохнула Леся. — Тем лучше для всех нас. Слушай, пошли отсюда? Что-то мне не по себе.
      Кире тоже было не по себе. И сильно. Но она держалась, понимая, что они должны разобраться в ситуации. Зачем разбираться? Этого Кира пока еще и сама толком не могла сформулировать. Но ее прославленная интуиция подсказывала — надо! Поэтому девушка и медлила, не уходила с этого жуткого места. До тех пор, пока неподалеку не взвыла сирена. Это приехали стражи порядка и закона. Так что в самом деле пора было идти ко всем.
      Незаметно присоединиться к гостям было проще простого. Все внимание людей было сосредоточено на бедном дяде Нико, который лежал в доме. Анька жутко рыдала, заходясь в таких стонах, что ее были вынуждены поддерживать муж и свекровь. Последняя тоже была тут. Со скорбным лицом она гладила невестку по плечу, пытаясь утешить.
      Внезапно рядом с ней раздались женские голоса.
      — Вон как Софико брата жалеет.
      — И невестка их убивается.
      — А говорили, что он плохой человек.
      — Да разве бы по плохому человеку стали бы так убиваться?
      — Ни в жизнь бы не стали!
      Кира осторожно покосилась в ту сторону. Ага! Этих двух кумушек она неплохо знала. Они приняли самое деятельное участие в обсуждении личной жизни Робина и его жены. Похоже, эти две тетки вообще знали всю подноготную каждого из обитателей поселка. А если чего и не знали сами, то с успехом домысливали. Но сейчас Киру очень заинтересовали их слова. Не похоже, чтобы те придумывали что-то про Анькину свекровь. Выходит, убитый был ее близким родственником? Ее братом?
      Но выяснить точно Кира ничего не успела. Грузинские опера принялись за дело, допрашивая свидетелей и особенно интересуясь, кто первым обнаружил тело. Естественно, очень быстро они узнали и про Аньку, и про Лесю. Оживились еще больше и пригласили двух молодых и симпатичных женщин для разговора в дом.
      Разговаривали они с ними долго. Слишком долго. И результатом этого разговора стала упавшая в обморок Анька и бледная до синевы Леся, которая появилась во дворе, пошатываясь на нетвердых ногах.
      — Что они вам такое сказали?
      — Все очень плохо.
      — Насколько плохо?
      — Насколько это вообще возможно. Представляешь, эти тупицы вообразили себе, что у Аньки был мотив убить своего дядю.
      — Разве он ей дядя?
      — Он брат ее матери.
      — Анькина мама живет в Германии со своим новым мужем.
      — Знаю! Я имела в виду, что этот старый зануда дядя Нико был братом Анькиной свекрови, ее матери в законе.
      — А-а-а… Ну, ладно. Убитый — брат Анькиной свекрови. Родственник, короче говоря, и что?
      — И у этого дяди Нико с Анькой были весьма напряженные отношения.
      — Почему?
      — Дядя Нико единственный из всей семьи был категорически против того, чтобы Давид женился на русской. Всем остальным было по фигу, даже мать и отец Давида не возражали, а этот Нико уперся рогом. Мол, если в дом войдет русская невестка, то я вашего порога больше не переступлю!
      — И что?
      — И сдержал свое слово. Представляешь, какой вреднюга?
      — Да уж.
      — Вначале вообще катастрофа была! — увлеклась Леся рассказом. — Цирк и драма в одном флаконе. Если Анька с Давидом приходили куда-то в гости, где в это время был их дядя Нико, тот вставал и уходил. Демонстративно! Не желал находиться под одной крышей с женой племянника, которую не принял.
      Кира удивилась.
      — Что он имеет против русских? Верней, имел?
      — Ничего он не имел. Просто характер у человека был такой говняный!
      — И это все Анька выложила следователю?
      — Да. Ты себе не представляешь! Ее словно прорвало. Говорила и говорила, какой этот дядя Нико был гад, сколько нервов он ей потрепал и что она даже не понимает, зачем расследовать смерть такого дрянного человека. Дескать, от него всем был один только геморрой. Мол, что ни делается, все к лучшему.
      — Серьезно?! — опешила Кира. — Так и сказала?
      — Ага!
      — У нее крыша поехала?
      — Видать, так.
      — И что следак?
      — Ясное дело, уши навострил. Слушал и на ус мотал.
      — Ну, а потом?
      — А под конец обвинил меня и Аньку в убийстве этого типа!
      Кира ахнула.
      — Тебя-то с какой стати?
      — Мол, Анька меня специально из Питера вызвала.
      — Чтобы ты убила ее дядю? Верней, дядю ее мужа?
      — Прямо так следователь, конечно, не сказал. Но я его намеки достаточно хорошо просекла. И про билет меня расспрашивал. И почему мы приехали прямо к свадьбе Тамары. И были ли мы с ней раньше знакомы. Ну, ты понимаешь?
      Кира подавленно молчала. Да уж, ситуация, хуже не придумаешь. Они находятся в чужой стране, а тут не проходит и двух дней, как убивают дядю их подруги и хозяйки. И в убийстве обвиняют ее саму.
      — Но зачем Аньке понадобилось убивать своего дядюшку?! Неужели, даже после стольких лет совместной, душа в душу, жизни с Давидом, рождения у них двух мальчиков, этот вредный дядя не сдался?
      — Нет. Не только не сдался, но и продолжал всячески пакостить им.
      — Как это?
      — К примеру, не разрешал собственным внукам играть с детьми Давида.
      — Почему? Дети-то чем виноваты?
      — Ну, как ты не понимаешь. Во-первых, они же наполовину русские. А раз так, значит, тоже не могут быть приняты в семью! А во-вторых… Во-вторых, сдается мне, что этот дядя Нико нарочно изводил Аньку.
      — Почему?
      — Не мог простить, что Давид женился не на той невесте, что он ему сватал, а на Аньке.
      — И надеялся, что Анька не выдержит и уйдет от Давида?
      — Возможно.
      — И тот женится на прежней невесте?
      — Да.
      — Но это же глупо!
      — Ничего другого, зачем этот человек так активно изводил Аньку, мне в голову не приходит.
      Кира помолчала.
      — А что за невеста была у Давида?
      — Не знаю.
      — Надо узнать. И заодно выяснить, был ли личный интерес в этом браке у покойника.
      — И у кого мы это узнаем?
      — У наших хозяев. У Аньки, у Давида, у его мамы. У кого же еще?
      Но этот разговор пришлось отложить на завтра. Сегодня все в доме Аньки были слишком подавлены свалившимся на них горем. Да, покойник отличался скверным характером, был невыносим в общении, не принимал невестку и обладал злым колючим языком, но он был братом матери Давида и его родным дядей. А родственников, как известно, не выбирают. Их просто любят или хотя бы мирятся с их существованием.
      Трудно сказать, какие чувства испытывали Давид и все прочие к дяде Нико при его жизни, но теперь, когда он умер, они подчеркнуто горевали об этом человеке. Мать Давида побежала в дом к брату с соболезнованиями. Анька наглоталась снотворного и легла спать. А Давид ходил по дому с таким мрачным, отрешенным выражением лица, что девушки просто не рискнули к нему сунуться.
      — Что это с ним?
      — А тебе бы понравилось, если бы твоего родного дядьку вдруг пришили, а менты обвинили бы в этом твою супругу!
      — У меня не может быть супруги! Только супруг!
      — Ну, супруга! Какая разница?
      В ответ Леся хотела напомнить подруге анекдот о том, как один горячий кавказский мужчина приходит в магазин и просит показать ему трусы. Молоденькая продавщица, увлеченная разговором с приятельницей, не глядя, достает и бросает на прилавок несколько пар женских трусов.
      — Э! — говорит мужчина, оскорбленно двигая усами. — Девушка, ты что мне дала? Трусы ведь женский!
      — Да какая разница? — небрежно отвечает продавщица, не прерывая увлекшего ее разговора.
      На что окончательно выведенный из себя мужик стучит кулаком по трусам и орет:
      — Какая разница! А вот я сейчас эту разницу из штанов вытащу и тебе в глаз суну!
      Хотела напомнить Леся этот анекдот. Но не стала. Слишком все утомились за сегодняшний день. Да еще и закончился он убийством. Очередным убийством, которое случилось в присутствии двух подруг. Регулярность, с какой происходили возле них убийства, мягко говоря, настораживала. И в первую очередь самих девушек.
      — Поневоле задумаешься, в чем тут дело. Это с нами двумя что-то не в порядке или просто мир вокруг нас такой? — пробормотала Леся, устраиваясь на ночлег.
      — Ты это о чем?
      — Ну, вот дядьку нашей Ани убили. А ведь жил себе человек, особо не тужил.
      — И что?
      — А потом мы с тобой приехали, и его убили. Тебя лично этот факт не настораживает?
      Нет. Киру этот факт не настораживал. Она была прагматиком. И считала, что если это не они лично прикончили дядю Нико, то и волноваться им совершенно не о чем. Совесть их чиста. А что преступник активизировался, когда они приехали, это на совести только самого преступника. К подругам это никакого отношения не имеет.
      — Мы тут ни при чем! — твердо заявила Кира. — Так что ложись спать и не выдумывай разной чепухи!
      Подруги уже прилегли на свои кроватки, когда внезапно за окном их комнаты раздался чей-то голос и стук.
      — Эй! Девочки! Вы спите?
      — Кто там?
      — Это я! Давид.
      Девушки мигом передумали засыпать. И подскочили к дверям.
      — Заходи! Что случилось?
      Глупый в подобной обстановке вопрос. Много чего случилось сегодня — и все по большей части неприятное. Но оказалось, Давида интересует, что именно видела Леся. Поэтому он и пришел. Не мог уснуть, мучали тяжелые мысли.
      — Леся, скажи, ты ведь все время была с моей женой?
      — На свадьбе? Нет, иногда мы разлучались.
      — Я имею в виду потом. Когда вы нашли тело дяди Нико. Вы были с ней вместе?
      — О да!
      — И ты видела, как она подошла к телу дяди?
      — Конечно!
      — Она к нему приближалась?
      — Да, когда он отпустил изгородь и упал.
      — А он был в это время уже мертв?
      Все эти вопросы насторожили подруг.
      — К чему ты спрашиваешь, Давид? — удивилась Леся.
      — Так он был жив или мертв?
      — Откуда мне знать! Он упал и не шевелился.
      — А кровь?! Кровь на нем уже была?
      — Да. Рубашка была вся мокрая.
      — Мокрая. Но это была кровь? Или вино? А кровь появилась на нем уже позднее?
      Постепенно до подруг дошло, что выпытывает у них Давид. Его интересует не само убийство, не последние слова убитого, а причастна или непричастна его собственная жена к убийству. Когда до подруг это докатило, они возмутились.
      — Как ты можешь?! — закричала Леся. — Подозревать собственную жену!
      — Это низко!
      — Это гнусно!
      — Это отвратительно!
      — Так я же только вам! — оправдывался Давид. — Я никому больше о своих сомнениях не говорил.
      — И нечего вообще говорить!
      — Твоя жена ангел!
      — Чистая и светлая душа!
      — Умница!
      — Красавица!
      — Добрый человечек! Она не способна никого убить.
      Давид окончательно поник.
      — Да, вы правы! А я осел!
      — Кретин!
      — Негодяй!
      — Предатель!
      Этого Давид уже не стерпел.
      — Эх! — произнес он со страшным вздохом. — Я к вам как к людям пришел, а вы…
      Подругам стало совестно. Ну что они, в самом-то деле, набросились на хорошего человека. Ну, смалодушничал, ну усомнился в своей жене, с кем такого не бывает. Ведь не побежал же Давид к ментам, а в себе оставил свои сомнения. А ведь были у него эти сомнения. Были! И серьезные, раз уж он так трепетно мучался.
      — Давид, — позвала отвернувшегося мужика Леся. — Мы не хотели тебя обидеть.
      — Знаю.
      — Ты нам скажи, что у тебя за основания, чтобы подозревать Аню? У тебя ведь есть эти основания? Ты же не просто так к нам пришел?
      Давид глубоко вздохнул, но все же ответил.
      — Ненавидели они друг друга.
      — Кто? Твой дядя и Аня?
      — Да. Просто находиться рядом не могли. Сразу же воздух между ними от невысказанных слов накалялся.
      — Так они все-таки общались?
      — А как вы думали? Одна семья.
      — Мы так поняли, что твой дядя отказывался даже находиться с Анькой под одной крышей.
      — Ну, положим, это не совсем так. Просто они ссорились постоянно. Первые полчаса они еще как-то друг друга терпели. Но потом обязательно что-то такое случалось, и они снова ругались. И кто-то из них уходил. А иногда и оба сразу.
      — И что? Никак не могли найти общий язык?
      — Они просто не старались!
      Давид снова вздохнул:
      — Может быть, и так. Только мой дядя начинал провоцировать Аню на ссору, а она легко ему поддавалась. И сколько я ни твердил, чтобы она старого дурака не слушала, она все равно вспыхивала и устраивала скандал.
      — А твой дядя?
      — Мне кажется, он каждый раз нарочно доводил Аньку до белого каления. Конечно, я ничего не говорю, Аню легко вывести из себя. Но он это делал нарочно! Я в этом совершенно уверен!
      — А зачем? За что он ее так ненавидел?
      На какое-то время Давид замолчал. Молчал он так долго, что девушки уже даже начали думать, что он им так ничего и не расскажет. Но внезапно Давид пошевелился и сказал:
      — Да, была там у меня история с одной девушкой.
      — Рассказывай! Твой дядя хотел, чтобы ты на ней женился?
      — А откуда вы знаете?
      — Сама Аня ментам об этой истории рассказала.
      Давид схватился за голову.
      — Ой, глупая! Зачем она это сделала?
      — Видимо, думала, что об этом все знают.
      — Знают, — согласился Давид. — Ну и что? Молчать будут. Не их это дело.
      — Плохо ты людей знаешь. Иных хлебом не корми, дай ближнему своему гадость сделать. Могли и донос на тебя настрочить.
      — Все равно, — переживал Давид. — Не надо было говорить.
      — Ладно, что сделано, то сделано. Колись, что за девушка?
      — Дочка моего дяди.
      — Твоя сестра?
      — Почему? Нет, не родная дочка. Дядя удочерил Нелли, когда той было всего десять лет. Она — дочь его старого друга. Тот умер. Жена его тоже. Поэтому девочка осталась круглой сиротой. Родни у нее не нашлось. И дядя Нико взял девочку к себе.
      — Такое бывает? — удивилась Кира, которая искренне считала, что самые большие и дружные семьи живут на Кавказе.
      Нет, это просто невероятно, чтобы на Кавказе маленькая девочка осталась бы настолько одинокой, что ее вынужден был удочерить в принципе чужой ей дядя. Просто в голове не укладывается, как такое могло случиться.
      — Неужели у этой Нелли не было ни родной тетки, ни бабушки, ни дедушки? Ни взрослых братьев или сестер?
      — Были у нее и дедушка, и бабушка, и тети-дяди. Но все они не захотели взять малютку к себе.
      — Почему?
      Некоторое время Давид снова молчал.
      — Вы будете смеяться.
      — Вовсе нет. Вот уж не повод для смеха!
      — Скажете тогда, что я кретин.
      — Не станем мы такое говорить. Обещали ведь уже!
      Давид набрал в грудь побольше воздуха и произнес:
      — Конечно, это, может, и ерунда, только… Только в родне у Нелли были ведьмы. Поэтому никто и не хотел брать девочку к себе.
      Вот это да! Вот это поворот! Бывшая невеста Давида и падчерица убитого дяди Нико была ведьма. Это что — сказка? Или Давид над ними смеется?
      — Если и сказка, то очень страшная. Родители Нелли, как я вам уже сказал, погибли. Отец у нее был уважаемый и богатый человек. Бизнесмен. А вот про его жену никто толком ничего сказать не мог. В семье шептались, что она точно ведьма. Пришла, неизвестно откуда. Непонятно каким образом влюбила в себя серьезного положительного молодого человека, который ради нее забыл обо всем и обо всех. Даже пошел на конфликт с семьей, порвал с ранее просватанной за него девушкой, но на матери Нелли все равно женился.
      Кира хмыкнула:
      — Похожая история случилась и у тебя с Анькой.
      — Моя семья Аню приняла с распростертыми объятиями! Один дядя выеживался!
      — А что Нелли? Ты рассказывал про ее детство.
      — Ну да! Я и говорю, что Нелли рано осталась сиротой. А история со смертью ее матери — весьма темная. А почему покончил с собой ее отец, до сих пор никто не может понять.
      — Он покончил с собой?
      — Так записали в официальном протоколе.
      После смерти родителей маленькую сиротку сначала взяла к себе бабушка. Не хотела она в своем доме отпрыска ведьмы, как называли в семье погибшую невестку, да что поделаешь? Ведь ребенок же, не чужой он им. Вот и взяли. Но не прошло и года, как бабушка маленькой Нелли тяжело заболела. А перед смертью поклялась, что до могилы довела ее именно внучка.
      — Не знаю, как она это сделала, — плакала бабушка, — но она дьявольское семя! И помяните мое слово, принесет нашей семье еще много бед.
      После бабушки эстафету несчастий приняла ее дочь. Тетка Нелли. Умереть она не умерла, однако, муж от тетки ушел, прихватив все свои капиталы. Так что той не на что было жить даже самой. Не то что воспитывать племянницу.
      — Из-за нее все беды! — билась в истерике брошенная тетка. — Будь она проклята, ведьминское семя!
      Больше никто из родни брать к себе сиротку не захотел. То ли побоялись ответственности, то ли поверили словам родственниц. И перед Нелли замаячил призрак детского приюта. Но внезапно возник дядя Нико и все урегулировал.
      Нелли осталась жить с ним. Ее семья вздохнула с облегчением. А дядя Нико жил себе и жил, никогда не задумываясь о том, ведьма ли его приемыш или обычная маленькая девочка с изломанной судьбой и сложным характером.
      — А что было дальше?
      — Дальше Нелли выросла и изъявила желание жить своей собственной жизнью.
      И вот тут дядя Нико ударился в панику. Нелли была обладательницей весьма крупного состояния. Ее отцу, как уже говорилось, принадлежал бизнес, сеть магазинов и несколько крупных участков земли, выкупленных им у сельсоветов. На его земле выращивали тутовник, разводили тутового шелкопряда для производства натурального шелка. Растили томаты, перец и баклажаны. Было у него и собственное бахчевое хозяйство, которое в сезон также приносило неплохой доход.
      Дядя Нико все эти годы управлял этим хозяйством от лица приемной дочери. И поневоле привык считать, что эти земли отчасти принадлежат и ему самому.
      — Это понятно, — кивнула Кира. — Над чем трудишься, к тому и прикипаешь душой.
      — Но это ведь была не его земля, а Нелли!
      Видимо, нечто подобное сказала отчиму и сама Нелли. Потому что дядя Нико стал носиться с идеей ее брака со своим племянником. Давид был в то время единственным подходящим холостяком в их семье. И дядя Нико считал, что с помощью Давида он сумеет совладать с Нелли.
      Для Давида дело осложнялось еще и тем, что Нелли, казалось, стала испытывать к нему нежные чувства. Сам молодой человек ничего такого по отношению к дядиной кандидатуре не испытывал. Он любил Нелли как сестру. Не слишком родного, но все же своего, близкого человека.
      — Но я никогда не смотрел на нее как на свою будущую жену. В этом смысле она меня не привлекала.
      — Почему?
      Давид замялся с ответом. Но подруги не отставали. И выяснилось, что Нелли не слишком нравилась ему внешне. Зубки у нее были плоховаты. Волосы жидкие. На физиономии прыщи. И сама она была тощая, долговязая и совершенно плоская, несмотря на то что ей уже исполнилось восемнадцать и она должна была иметь хоть какие-то женские формы.
      Одним словом, Давид решительно отказался от предложения дяди. При этом он сам не мог точно объяснить, почему так яростно противился этому браку. У него на тот момент еще не было никого на сердце. А Нелли хоть и нехороша собой, но была богата, нежна, ласкова и не скрывала, что Давид ей нравится.
      — Но меня она пугала, — признался Давид. — Было в ней нечто такое, что заставляло меня снова и снова вспоминать историю гибели ее матери и отца. Что-то темное угадывалось в этой девушке.
      — И ты отказался от женитьбы?
      — Решительно! Правда, дядя не сразу поверил в мою решимость. Наверное, думал, что я образумлюсь.
      Но тут Давид познакомился с Аней. Теперь, когда он нашел девушку своей мечты, он был по-настоящему счастлив. Жениться на Анечке — стало его страстным желанием.
      Давид бесповоротно выбросил Нелли из головы. И посоветовал своему дяде сделать то же самое. Что ответил ему на это дядя Нико, Давид сейчас озвучивать не стал. Но подруги и сами догадались, что колкий язык дядюшки Нико нашел для племянника, предавшего его интересы, много хлестких эпитетов.
      — Как вы знаете, Анечка ответила мне взаимностью, и мы с ней поженились.
      — И куда делась Нелли?
      — Она уехала. Сразу же после нашей с Анечкой свадьбы.
      — Куда?
      — Я не знаю. С ее деньгами она могла уехать хоть на край света. Хоть на Южный полюс.
      — Но ведь ее земельные владения остались тут. Кто за ними присматривает?
      — Присматривал, — поправил Давид. — Дядя Нико и присматривал.
      — А… А теперь?
      — Даже не знаю. Наверное, Нелли придется вернуться в Грузию. Хотя бы ненадолго, чтобы урегулировать тут свои дела.
      Вернуться! Однако, как круто все повернулось. Дядя Нико убит. Нелли возвращается на родину. А над бедной Анькой нависла вполне реальная угроза оказаться за решеткой. Очень интересная ситуация! Особенно выгодной она могла оказаться для Нелли. Ведь после смерти своего опекуна девушка наконец-то обретала финансовую независимость.
      И кроме всего прочего, если Аньку посадят в тюрьму, то Давид останется фактически свободным мужчиной. Не каждый способен блюсти верность оступившейся супруге и ждать ее возвращения многие годы. Да и как знать, захочет ли Давид, чтобы его сыновей воспитывала мать-уголовница или предпочтет найти им честную и порядочную мачеху? И как знать, не станет ли этой мачехой отвергнутая им когда-то Нелли?