– Все же хотелось бы узнать поподробней, – попросил Вася.

– Не вижу причины, чтобы что-то скрывать от вас, – сладко запела Мариша.

И рассказала ментам обо всем, ну, почти обо всем, как-то очень ловко обойдя факт имеющихся у нас браслетов. По ее словам выходило, что единственный человек, который все знает про сокровище, – это Вероника. А стало быть, милиции нужно искать в этом направлении и не трогать честных граждан. А у таких доблестных ментов, разумеется, на поиск какой-то бабенки не уйдет много времени. И так далее в том же духе.

Менты размякли, особенно Вася. Он просто не сводил с Мариши глаз, как загипнотизированный кролик. Словом, через полчаса менты отказались от своих необоснованных гнусных подозрений и согласились по своим каналам начать поиск Вероники, а также обратиться за консультацией в ФСБ. Уж они-то этим делом занимаются не первый месяц. Должны что-то накопать. После этого только и осталось, что проводить ментов до дверей.

– Скажите мне, как его убили? – спросила Инна, догнав парней у двери.

– Задушили, – сказал Дима.

– Я могу его увидеть?

– Не думаю, что это для вас будет приятное зрелище, – сказал мент. – Дело в том, что тело было найдено на месте взорванного автомобиля и так изуродовано огнем, что смотреть там не на что. Тот факт, что его задушили, можно было заключить из того, что шейные позвонки у трупа были сломаны.

– Но если тело обгорело, каким образом вы смогли установить личность убитого? – спросила Мариша.

– По гравировке на медальоне с чьим-то портретом, – объяснил Дима. – Фотография в медальоне была попорчена огнем, так что изображение нечеткое, но на металле буквы сохранились. Там было написано…

– «Бритому от его любящей подруги». Это я ему подарила, – шепотом досказала Инна. – Он очень растрогался и обещал носить его до самой смерти. И вот сдержал слово…

– Не реви, – пихнула ее Мариша. – Мы отомстим.

– Э-э! – замер в дверях Дима. – Только никакой вендетты развязывать не нужно. Хватит и одного трупа. И о сокровищах этих, если вам о них все-таки что-либо, вопреки тому, что вы тут нам плели, известно, лучше забудьте.

– Хорошо, – хором пообещали мы.

Дима подозрительно посмотрел на нас, вздохнул и ушел.

– Славный мальчик, – равнодушно заметила Мариша. – И не совсем дурак. Не поверил тому, что я ему заливала. И на тебя, Даша, во все глаза пялился. Советую обратить внимание.

– Ну нет, – отказалась я. – Это значит ночей не спать, думая, почему он не пришел. То ли убили, то ли разлюбил. Нет уж.

Вдруг послышался всхлип. Мы оглянулись и увидели, что Инна горько рыдает, покачиваясь, словно мусульманин на молитве.

– Не убивайся ты так, – попросила я. – Клянусь, мы найдем убийцу твоего Бритого. И сокровища найдем. Это будет именно то, чего бы хотел сам Бритый.

– Да, – подняла внезапно просохшее лицо Инна. – Да, он бы этого хотел. И не рад был бы, что я тут реву вместо того, чтобы делом заниматься.

Она еще несколько раз всхлипнула и сказала:

– Нужно браться за ум. Само собой сокровище не найдется. Пока не появилась Юля с новостями, придется нам всем троим покопаться в книгах. Авось где-нибудь отыщется след этих браслетов. Ну и, может быть, след фикуса нас на что-то выведет.

Юлин самолет приземлился в аэропорту всего с часовым опозданием. Внизу его уже ждала внушительная толпа встречающих, состоящая в основном из военных, для порядка перемежающихся фотокорреспондентами, поджидавшими захваченный самолет. Но фотокорреспондентов ожидало разочарование. Вместо прилюдного убийства заложников и последующего красочного взрыва самого самолета им пришлось снимать всего лишь Юлю и отважную стюардессу. Правда, в разных ракурсах, но все равно на сенсацию со взрывом это никак не тянуло.

Затем Юлю проводили в уютную маленькую комнату, где ей был устроен пристрастный допрос, ловко замаскированный под беседу с врачом. Спустя примерно два часа Юля наконец смекнула, что в ее правдивый пересказ случившегося по какой-то причине не хотят верить. К ее облегчению, про пистолет, который она изъяла у террориста, увлекшиеся общей картиной следователи не вспоминали.

Под предлогом врачебного осмотра Юлю тщательно обыскали и ее вещи тоже. Девушка лишний раз похвалила себя за предусмотрительность. В конце концов следователям пришлось смириться с тем фактом, что они имеют дело просто с отважной девушкой, а не с замаскированной сообщницей террористов и не с социально опасной психопаткой. И Юлю отпустили с миром, не забыв организовать за ней слежку.

Выскочив на улицу, Юля показала кукиш шустрому шоферу, который вызвался подвезти ее в город за какую-то смешную сумму всего в тысячу рублей. После этого Юля села в рейсовый автобус и в давке, но с удовлетворением вспоминая вытянувшуюся рожу шофера, доехала до города. Родственники Вероники жили в центре города в крепком каменном доме еще довоенной постройки. Войдя в парадное, девушка остановилась. Ей в голову никак не желал приходить предлог, с помощью которого на этот раз можно было бы проникнуть к тетке и сестре Вероники.

Пока Юля стояла возле дверей, в парадное влетела крепенькая седая старушка. Наткнувшись на Юлю, она ойкнула и подняла глаза на девушку.

– Это вы! – удивилась старушка, моментально вспомнив Юлю. – Снова письмо от нашей Веронички привезли? Так чего же вы тут стоите, поднимайтесь к нам.

– Ой, Вера Владимировна! Как хорошо, что я вас встретила, – сказала Юля. – Тут такое дело… Не знаю, как и начать.

– Пойдемте, дома все и расскажете, – решила Вера Владимировна. – Внук пока спит, надо пользоваться моментом, а то потом поговорить не даст.

Юля взяла из рук старухи одну из сумок, и они обе поднялись по лестнице. Как только Вера Владимировна открыла дверь, в коридор выскочила из комнаты малость взлохмаченная молодая женщина, одетая для выхода на улицу.

– Наконец-то! – обрадовалась она. – Пока спит, смотаюсь в магазин. Хочу обои для детской выбрать.

– Конечно, – кивнула Вера Владимировна. – И мебель детскую посмотри. Сейчас еще рано, но через год в самый раз будет ему детской мебелью комнатку обставить.

– Ремонт затеваете? – вежливо поинтересовалась Юля, указывая на мешки с сухой штукатуркой и ящики с керамической плиткой, громоздившиеся вдоль стен.

– Да, уже лет десять ничего в доме не делалось, – сказала Вера Владимировна. – Так сейчас решили, раз деньги появились. Пошли на кухню.

Юля кое-что про себя сообразила и покорно отправилась с Верой Владимировной пить кофе в просторную кухню, которая и в самом деле нуждалась в ремонте.

– А я ведь, собственно, и не к вам, а к вашей дочери пришла, – сказала Юля. – Очень уж мне в прошлый раз у нее браслет на руке понравился. Помните, такой зеленый с головой крокодильчика. Хочу копию заказать. Ваша дочь со мной к ювелиру не согласилась бы сходить? Ну, чтобы он посмотрел на украшение и понял, чего я хочу. Конечно, я ей за беспокойство хорошо заплачу.

– Не в этом дело, – махнула рукой Вера Владимировна, разливая чай по красивым новым чашкам с фантастическими золотыми цветами. – Нет у нас уже браслета.

– Украли! – ахнула Юля.

– Нет, продали, – с довольным видом поправила ее Вера Владимировна. – Мы давно хотели, только антиквары все цены настоящей не давали. Да и жалко было за гроши отдавать, все-таки семейная реликвия. Матушка моя ни за что не хотела с ним расставаться. А вот мы…

– И как же вы решились?

– А дело получилось так, – с удовольствием отпив чаю, принялась рассказывать Вера Владимировна. – Не больше двух месяцев назад подошел на улице к дочери молодой человек. Приятный такой. И говорит, что очень ему ее браслет понравился. Ему издалека стало ясно, что работа отличного мастера. И предлагает купить у нее этот браслет.

– И она согласилась? Обмануть ведь могли. Как же так, незнакомому человеку.

– Ну, он не обманул. Все получилось очень хорошо. Дочь доллары, которыми он с ней расплачивался, сразу же в банке проверила и больше их уже из рук не выпускала. А браслет он сам у нее с руки отстегнул.

– Простите, а дорого он предлагал?

– Сначала две тысячи, а потом и до трех дошел, – сказала Вера Владимировна.

– Долларов?

– Конечно. Мы вот и ремонт и детскую отделать на эти деньги сможем. А то в самом деле, что за радость нам с этого браслета была? А вы не печальтесь, ведь можете у Вероники попросить ее браслет. Вы же подруги, она вам не откажет. С него копию и сделаете.

– Нет, у нее змейка, – вздохнула Юля, – а мне бы хотелось именно как у вашей дочери. Говорите, он ей по наследству достался? Выходит, ваши предки до революции богаты были.

– Богаты – не то слово, – кивнула Вера Владимировна. – Сейчас, слава богу, времена другие, могу смело обо всем говорить. А ведь и правда давно хотела кому-нибудь рассказать, пришла пора. А то всю жизнь скрывала от людей, кто мои предки были. Боялась, как бы не вызнали, что когда-то у нас крупное имение было.

– Имение и крепостные?

– Крепостные у моих предков если и были, то недолго. Потому что как только предки разбогатели и смогли имение прикупить, так скоро и закон об освобождении крестьян вышел. Любовник моей прапрабабки его и издал.

– Что вы говорите! – довольно натурально поразилась Юля. – Но ведь это выходит… выходит, что…

И она вполне натурально изобразила на лице невероятное изумление и почтение. Вера Владимировна осталась довольна.

– Да, моя прапрабабка была любовницей императора Александра Второго Освободителя. Вот и богатство нашего рода от него же шло. Он очень мою прапрабабку любил. Она актрисой была и очень хороша собой, вот царь и … Ну, и ребенок у нее от царя родился, дочка. Конечно, жениться на актрисе царь не мог, вот и выдал замуж за хорошего человека, за Ипатьева Владимира Алексеевича, и на приданое не поскупился. Имение они купили под Петербургом и дом.

– Собственный дом, – рассеянно переспросила Юля. – В имении?

– В имении само собой дом был, и еще один дом – в Петербурге. Доход они с него имели, часть дома сдавали. Ну, и во всем у них большой достаток был, прапрабабка моя словно заколдованная была, деньги к ней так и липли. Только с мужем ей не повезло.

– Пил или гулял? Или игрок? – проявила неплохую осведомленность по части мужских пороков Юля.

– Ни то, ни другое, ни третье, – отрицательно покачала головой Вера Владимировна. – Но дома сидеть страшно не любил. Для него это хуже каторги было. Все скакал по лесам, по долам. И доскакался. Буквально через несколько лет после свадьбы погиб от несчастного случая на охоте. Сокол соседский вдруг ни с того ни с сего на его лошадь спикировал и в морду ей вцепился. Та понесла, мой предок и свалился с нее. Шею сломал. Такая вот история, сокола потом никто не нашел, чей он был, неизвестно. А Ипатьев мой оставил все имение со службами на молодую жену.

– А сам он чем раньше занимался до того, как они имение на приданое жены купили?

– Он путешественником был. Разные страны повидал и описал их все. В Бухаре был, в Коканде, в Турции. У нас даже одна его книга дома есть. На Востоке во многих местах побывал, разные диковины оттуда привез. Вот и браслеты эти – это вовсе не императора подарок, а прадеда – своей законной жене. Он такие где-то на какой-то шахине увидал, а тогдашние мастера в Петербурге не хуже европейских были, вот и сладили этакое чудо.

– Странно, что Вероника никогда мне про дом, в котором ее предки в Петербурге жили, не рассказывала и не показывала. А мы с ней помногу гуляли. Может быть, его уже снесли?

– Вовсе нет, – отрицательно покачала головой Вера Владимировна. – В нем кто-то там из героев революции то ли жил, то ли родился, то ли погиб, только дом с тех пор находился под охраной государства. Никто бы его не снес. Да у меня и книга есть, а там его фотография. Сейчас вам покажу.

И она умчалась куда-то к себе. Не было ее довольно долго. Юля уже успела съесть все баранки из вазочки, ополовинить два блюдечка с домашними вареньями. Одно из вишни, а другое из молодых грецких орехов, а хозяйка все не возвращалась. Юля начала немного нервничать.

С минуты на минуту мог проснуться внук Веры Владимировны, и тогда прощай доверительная беседа. Все внимание старухи будет переключено на мальца. Юля от нервности съела еще две сдобные булочки и налила себе пятую чашку чая. Наконец, когда она уже подобралась к нелюбимому песочному печенью, на кухню вернулась Вера Владимировна, держа в руках тонкую книжицу, почему-то без обложки.

– Вот эта книжка. Не сразу нашла, внучок обложку слопал, – сказала она.

– Что? – поразилась Юля.

– Да, большой до книг любитель, – засмеялась Вера Владимировна. – Даем ему, и на час во всем доме тишина и покой. Сидит себе, листает. Потом кусочки отрывает и в рот. Так потихоньку всю обложку и сжевал. Но не беда, главное ведь осталось.

И она, посмотрев по оглавлению, открыла перед Юлей книжку.

– Вот, – ткнула она пальцем в небольшую черно-белую фотографию в левом верхнем углу страницы. – Это и есть наш бывший дом. Там родоначальница нашего рода с мужем и жила, когда приезжала в Петербург.

Юля с замиранием сердца взглянула на фотографию, но, увы, она ей ничего не сказала. Дом Юле оказался незнаком. Собственно говоря, он ничем не отличался от многих сотен домов, построенных в столице во второй половине девятнадцатого века. На фотографии дом выглядел изрядно обшарпанным.

– А где он располагается? – спросила Юля. – Что-то место мне незнакомо.

– Здесь сказано, – сказала Вера Владимировна. – Улица Некрасова. Это ведь центр?

– Да, центр, – подтвердила Юля. – Скажите, а можно я эту книжку возьму с собой? Очень меня эта ваша история заинтересовала. Конечно, только ксерокопию с фотографии и текста к ней сделаю. А потом верну.

– Это можно, – разрешила Вера Владимировна. – Ксерокс у нас в соседнем доме есть. Там же, где почта. Сразу найдете.

Заполучив вожделенную книжицу, Юля помчалась на почту.

След фикуса, как и следовало ожидать, не вывел нас ровным счетом никуда. То есть в тот дом в Веселом поселке, откуда фикус был доставлен к дверям Инниной квартиры, мы с Маришей наведались. И хотя в адресе была указана шестнадцатая квартира, но мы подошли к делу серьезно. И поэтому планомерно обошли все квартиры во втором подъезде.

Для представительства мы заблаговременно захватили с собой славный круглый тортик с красивыми белыми розами из белкового крема и предусмотрительно держали его перед собой, звоня в квартиры. Про себя у нас также была заготовлена легенда о разыскиваемых друзьях детства, которые недавно перевозили из этого дома фикус.

Увы, ни в шестнадцатой, ни в двадцать шестой, ни в остальных квартирах этого подъезда не оказалось никого, кто бы признался в связи с фикусом. Мало того, жители этого подъезда крайне негативно реагировали даже на одно упоминание о кадке с фикусом, сразу же захлопывая у нас перед носом двери, не прельщаясь даже тортом.

– Просто странно, – удивлялась Мариша. – Чего они так кипятятся? Ну сказали бы, что нет, не видели. Зачем же дверями хлопать?

В шестнадцатой квартире и в самом деле жила бабка. Но так как она была совсем маленькой и ветхой, то сразу же стало ясно, что ей просто не под силу было стащить фикус в огромной кадке вниз. К тому же бабка пребывала в глубоком маразме и плохо воспринимала человеческую речь. Лакированных туфель бабка тоже не носила, а носила разношенные войлочные тапочки. К тому же в квартире стоял такой устойчивый запах лекарств и несвежего белья, что сразу становилось понятно – Вероники тут нет. Мы всучили обрадовавшейся бабуле тортик и, довольные совершенным добрым делом, отправились к Инне с отчетом.

Инну мы застали сидящей в окружении горы книг. Она оторвалась на миг от них, чтобы выслушать наши новости.

– Это было ясно с самого начала, дохлый номер, – недовольно пробурчала она. – Нечего было и время терять. Плевать на это «жучок», кто бы его ни подсунул. Садитесь, помогите мне разобраться с этой макулатурой. Уже третий час сижу одна, неужели, чтобы обойти несколько квартир, требуется столько времени?

Мы молча уселись рядом с ней на ковер.

– Разве не проще было бы найти необходимую информацию через Интернет? – спросила я.

– Проще, – согласилась Инна. – Только у меня не то что Интернета, а даже просто компьютера нет. А идти на работу не хочется. Особенно после того, что они там обо мне наговорили ментам. Надо же такое придумать, будто бы я убила Бритого, чтобы заграбастать себе деньги. Но к чему я веду? А, у Бритого был компьютер дома. Но что толку теперь вспоминать? Наверняка его мать уже новые замки в квартире врезала. Она у него хваткая. Я звонила, она уже там, приехала. И муженька своего притащила. Стервятники.

– Они что, с Бритым не в ладах были? – жуя бутерброд с солеными огурчиками и ветчиной, спросила Мариша.

– Какое там! – махнула рукой Инна. – Терпеть друг друга не могли. Мать Бритого не могла ему простить, что он им не помогает. А он не мог ей простить, что она выходит замуж уже в пятый раз.

– Так он матери совсем не помогал? – осуждающе уточнила Мариша.

– Помогал, только той все мало было. Она, видите ли, желала жить как большая барыня. И хотела, чтобы Бритый содержал не только ее, но и ее постоянно меняющихся мужей. Ну, Бритый и взбрыкнул. Сказал, мол, нет, маменька. Если хотите, чтобы я вам помогал, то живите достойно.

– А ты тут при чем? – спросила я. – Сходила бы, познакомилась с несостоявшейся свекровью. Попросила бы в Интернете покопаться. В крайнем случае придумала бы, что хранила у Бритого в компьютере свои файлы.

– Ты не представляешь, какая это жуткая мегера, – сказала Инна. – Когда Бритый ей сказал, что собирается на мне жениться, она чуть ли не взвыла от ярости. Потом, когда Бритого дома не было, она мне перезвонила и такого наговорила, что до сих пор на душе гадко. Сказала, что я панельная шлюха, что захапала ее дорогого мальчика вместе с его не менее дорогими денежками. Но мне раньше времени радоваться нечего, ничего у меня с Бритым не выйдет. Она нас разлучит, на то она и мать, и власть над сыном своим имеет. Я расстроилась, пересказала все Бритому. Но он лишь посмеялся. Потом позвонил матери и сказал, что снимает ее за плохое поведение с содержания сроком на один месяц. А если та захочет избежать штрафа, то может приехать к нам, чтобы со своей будущей невесткой познакомиться по-хорошему. На таких условиях – милости просим. А иначе он свою мать и знать не хочет. Пусть живет со своими мужьями, как хочет и на что хочет.

– Стоп! – воскликнула Мариша. – Что же ты раньше молчала-то про то, что у Бритого такая мамаша есть? Он перестал давать ей деньги. Чем не повод, чтобы прикончить сыночка? Денег решил не давать, и мало того, собирался жениться против ее воли. А потом и вовсе мог перекрыть финансирование.

– Ты соображаешь, что говоришь? – набросилась на нее Инна. – Как мать могла его убить? Это же ее родной сын!

– Ничего страшного, подумаешь, сын! – фыркнула Мариша. – Он уже для нее давно стал лишь помехой на пути к роскошной жизни.

– Я согласна с Маришей, в ее словах есть доля истины, – сказала я. – Если и не сама мамаша Бритого прикончила сына, то этим вполне мог заняться кто-нибудь из ее мужей. Ну, или в крайнем случае наняли бы кого-нибудь. Ставка слишком велика, можно и рискнуть. Бритый ведь был не бедненький?

– Нет, не бедненький. Я, конечно, не спрашивала, но у него в собственности огромная квартира в центре города, самое малое метров двести. И приличные пакеты акций нескольких европейских энергетических компаний. Кроме того, имеется счет в банке. И еще я знаю, что он держал наличные у себя в квартире в тайнике. Кроме того, в прошлом месяце прикупил дом в Испании. На южном побережье. И яхту, чтобы ходить в море. И это не считая двух новых иномарок.

После окончания перечня богатств Бритого в комнате повисло продолжительное молчание.

– Как пить дать, это мамаша в компании своего мужа или мужей Бритого угрохала, – произнесла наконец Мариша.

– Да, я тоже думаю, что яхта и дом на побережье Испании должны были стать последней каплей, – сказала я.

– Значит, выходит, что Вероника тут ни при чем? – спросила Инна.

– Может, при чем, а может, и нет, – задумчиво изрекла Мариша. – Во всяком случае, у нас появился еще один подозреваемый. И стоит ему нанести визит. Инна, если тебе противно, то я и сама могу. Мамаша Бритого ведь тебя никогда не видела?

– Нет, – покачала головой Инна. – Я же говорю, мы так и не познакомились.

– Вот и отлично! – воодушевилась Мариша. – Вы тут изучайте мировую литературу, а я навещу мамашу Бритого. Авось, что и прояснится.

И с этими словами она упорхнула из квартиры, оставив нас наедине с кучей книг. Я тоскливо полистала некоторые из них. Инна неодобрительно покосилась на меня и пробормотала:

– Так листать без толку. Смотри тщательно, а то пропустишь что-нибудь важное.

– Я вот подумала, что для России середины девятнадцатого века крокодилы на руках дам – это как-то нехарактерно, – сказала я. – Модерн еще не наступил. Ну, змейка еще туда-сюда, но крокодил ни в какие ворота не лезет. Это сейчас каждый мало-мальски навороченный «новый русский» держит у себя какую-нибудь экзотическую живность. Панду там или вот крокодила. А в царской России помещики у себя дома скорее уж медведей держали. Ну, был в Петербурге зверовый двор, но там слоны были, львы. Про крокодилов что-то нигде не упоминается. Так откуда же взялся крокодил?

– Ну, и откуда? Говори, я же вижу, что ты что-то надумала.

– Да я вот подумала, что в Египте змеи и крокодилы считались священными животными. А некоторые из них не совсем и животными, а скорее воплощениями египетских богов. Им поклонялись. Во всяком случае, крокодилам совершенно точно поклонялись. И змеям тоже.

– Очень интересно, – сказала Инна. – Кстати, вот в том углу как раз лежат книги по искусству Египта, захватила в библиотеке. Слушай, а ведь ты в чем-то права насчет Египта. Да, теперь я понимаю: ты, безусловно, права. И знаешь, что самое странное, я словно что-то почувствовала, когда заказывала в библиотеке книги по Египту. Меня будто подталкивали под руку. Дескать, бери, не ошибешься.

Инна поспешно сбросила с колен книги и альбомы, которые она рассматривала до этого, и устремилась к углу, где лежали книги по искусству Египта. Мы жадно схватили по паре богато иллюстрированных томиков и расползлись по креслам. Первая моя книга называлась «Египет от начала времен». Мне с ней не повезло, искусство там было представлено в виде обломков колонн и пирамид, которые толком даже и не были похожи на пирамиды.

Роспись там тоже была весьма примитивная, сплошь из повернутых в профиль голов и лишь намеченных контуром тел, иногда с собачьими или птичьими головами. Наконец, начиная с Шестнадцатой династии, дело пошло на лад. Картинки оживились. Появились изображения цветов, растений, зверей и жанровые сценки. Я придирчиво рассматривала их, надеясь найти… Не знаю, на что я надеялась. Потому что крокодилов и змей мне попалось уже в изобилии. Но все они были вовсе не в виде браслетов, а в виде украшений над головами персонажей и в качестве деталей интерьера гробниц. Я уже решила, что нужно этим и удовольствоваться, как вдруг раздался торжествующий Инкин вопль.

– Нашла! Иди сюда!

Но не успела я подняться с места, как она сама ко мне подскочила и сунула под нос страницу с несколькими яркими иллюстрациями. Я не сразу поняла, куда мне нужно смотреть. Но Инна заботливо указала на фотографию из египетской гробницы, занимающую всю нижнюю половину разворота. На ней были изображены три высокопоставленных мужчины, судя по тому, что они были одеты в какие-то балахоны и размахивали руками над склоненными головами своих полуголых подданных.

Но самое интересное было в том, что на запястьях стоявшего в центре мужчины поблескивали те самые браслеты. Ну, или почти те самые, все-таки качество изображения у древних египтян, даже в Девятнадцатой династии, оставляло желать лучшего. Однако, делая скидку на их своеобразное видение и изображение мира, можно было предположить, что браслеты очень и очень схожи с имеющимися у нас.

– Та-ак! – внезапно удовлетворенно протянула Инна. – Вот и нашлись наши браслетики.

– Полагаешь, это наши браслеты? – недоуменно пожала я плечами, но на всякий случай внимательно уставилась на цветную фотографию в книге. – Знаешь, вряд ли имеющиеся у тебя браслеты принадлежали именно этому типу с фотографии. Очень уж он древним выглядит. Браслеты сохранились значительно лучше, чем он сам даже на фреске.

– Разумеется, не те же, – сказала Инна. – Спектральный анализ, или что еще ученые там придумали, показал, что камням и металлу на наших браслетах от силы триста лет. Сама понимаешь, этот древний египтянин никак не мог их нацепить на себя. Но в связи с этим у меня есть одна мысль.

– Да, и какая?

– Помнится, ты говорила, что у тебя брат – историк?

– Да, но он занимается историей Древней Руси, а не Древнего Египта.

– Ну и что, у него же должны быть друзья и среди египтологов, – не сдавалась Инна. – Звони ему.

Брат Витя, который, собственно, был мне не совсем братом, а так, седьмой водой на киселе, вовсе не обрадовался моему звонку. В общем, он был не так уж и груб, учитывая, что я вырвала братца из постели, где его как раз поджидала любимая девушка. Тем более что он завоевывал ее без малого пятнадцать лет. И вот только сейчас она после изрядной дозы высококачественного импортного спиртного, покупка которого нанесла Вите сокрушительную брешь в бюджете, решилась ответить ему взаимностью. И тут позвонила я! Ну, сам и виноват. Мог бы и телефон на такой случай отключить, идиот! Последнее я, разумеется, вконец расстроенному брату Вите не сказала.

– Ладно, что у тебя там, – проворчал он, когда стало ясно, что девушка уже не вернется и остановить ее бегство нет никакой возможности.

– У тебя есть знакомый египтолог?

На другом конце провода было слышно, как Витя борется с собой и с искушением шмякнуть изо всех сил трубку об стену. Природная бережливость победила, и он тихо спросил:

– А зачем тебе?

– Очень нужно, – призналась я. – Понимаешь, дело жизни и смерти. Всего я тебе рассказать не могу, но одного человека уже убили. А если ты нам не поможешь, то могут быть и еще жертвы.

– Опять твои штучки, – устало прокомментировал Витя. – А кому это нам? Твоя сумасшедшая подруга тоже с тобой? Ну, помнишь, такая высокая блондинка. У нее еще на голове целая башня из волос. Она тоже с тобой?

Он заметно оживился, вспомнив про Маришу, поэтому я поторопилась его разочаровать. Витя был на редкость прилипчивым типом с наглыми, раздевающими всех попадающихся ему на пути девушек глазами, и Мариша после первой и единственной встречи с ним сразу же предупредила меня, что исчерпала весь свой лимит терпения и во время второй встречи просто набьет Вите морду. Поэтому ради его же блага пришлось немного схитрить.

– Нет, – сказала я. – Она сейчас не со мной.

– Жаль, – расстроился Витя. – Ну все равно. Слушай, значит, дело обстоит так, у меня знакомых египтологов нет. Но есть одна девочка, она занимается Ассирией. Сейчас я ей позвоню, и если она меня еще помнит, то, может быть, поможет.

У меня лично было опасение, что если девушка Витю и в самом деле помнит, то рассчитывать нам на ее помощь особенно нечего. Еще ни одна девушка на моей памяти не жаждала запомнить Витю подольше. К моему удивлению, Витя до девушки дозвонился и она дала ему телефон знакомого профессора, занимающегося Древним Египтом, и пообещала даже этому профессору позвонить и условиться с ним о встрече с нами.

Через четверть часа Витя перезвонил и сообщил, что профессор – светило науки – поддался уговорам Витиной знакомой и согласился уделить нам завтра ровно десять минут в перерывах между двумя лекциями. После этого мы с Витей распрощались, причем я осталась в твердом убеждении, что Витина знакомая его просто по телефону перепутала с каким-то другим, симпатичным ей молодым человеком.

– Завтра в половине двенадцатого нам нужно быть в университете, – сказала я Инне. – Будем беседовать со светилом египтологии.

– Что, в такое время? Кто нас туда пустит? – надулась Инна. – Этот профессор большой чудак, однако. Он бы еще на полночь свидание назначил, да не в университете, а возле Академии художеств. Прямо в лапах у сфинкса.

– В половине двенадцатого утра, – объяснила я Инне, – он между двумя лекциями нас примет. Нужно сразу же подготовить круг вопросов. Времени у нас будет мало.

Но подготовить вопросы мы не успели, так как появилась растрепанная и поцарапанная Мариша. Первым делом она кинулась к большому зеркалу, которое висело у Инны в ванной. Стянув с себя кофточку, она застонала и полезла в аптечку за спиртом. Спирта там не оказалось, пришлось ей мчаться на кухню за водкой. При виде груди Мариши, появившейся в кухне, я простонала сквозь стиснутые зубы, а Инна пораженно спросила:

– Это кто же тебя так разукрасил?

И было чему поразиться. По груди Мариши шли длинные кровоточащие царапины. Такие же царапины украшали ее лицо и руки.

– Кто разукрасил?! – спросила Мариша и тут же взвыла, так как спирт защипал кожу. – Твоя свекровь, вот кто! Предупреждать нужно, что она совсем ненормальная.

– Так я и говорила, – попыталась оправдаться Инна.

– Черта лысого ты говорила, – ярилась Мариша. – Ты сказала, что она мегера. Но ты посмотри на мою грудь! Это же ни в какие ворота не лезет. А если бы не я поехала вместо тебя, а ты поперлась? Эта психопатка тебя бы живьем сожрала. Я и то еле от нее вырвалась, а покрупней тебя буду. Плесни-ка мне немного водки. Да не в рюмку, а в стакан.

Я послушно вылила в стакан всю остававшуюся в бутылке водку и спросила:

– Что произошло-то?

– А то, – сказала Мариша и залпом опрокинула в себя водку.

Закусив несколькими наспех сделанными бутербродами с копченой семгой, немного успокоившаяся Мариша поведала нам следующую историю. До квартиры Бритого она добралась без приключений. Адрес ей Инна дала верный. Мариша позвонила в дверь и изобразила на лице самую приятную из своих улыбок, предназначенных исключительно для людей крайне нужных. Улыбка не пропала даром, потому что дверь ей открыл настоящий красавчик.

– Представьте, черные волосы, карие пронзительные глаза, орлиный профиль. Мечта, а не мужчина, – рассказывала нам Мариша. – Я прямо обалдела. Стою и пялюсь на этого мужика. И вдруг из глубины квартиры выплывает какой-то осьминог. Я сразу даже не поняла, что это существо – женщина. Какая-то она вся была огромная, бесформенная. И в довершение всего на ней был какой-то брючный костюм из искусственной кожи, из которого все телеса этой дамы вылезали наружу. В общем, эта баба просекла, что ее муж тут вовсе не скучает, и жутко разозлилась.