Дарья Калинина

Рыцарь с буйной фантазией

Глава первая

Раскопки на данном участке велись уже пятые сутки. Представители застройщиков маячили на дне котлована, изрядно нервируя своим присутствием рабочих и больше всех – экскаваторщиков. Больше всего им хотелось зачерпнуть добрый ковш земли вкупе с прочим мусором и сыпануть на этих чистоплюев.

Особенно нервничала Жаннин. Она была вообще новенькой в бригаде. И к тому же женщиной, то есть существом с тонкой нервной организацией. И ее до глубины души возмущали бесцельно снующие у нее под ковшом мужчины, вполне пригодные для… нет, их служба во всяких там силовых структурах интересовала Жаннин в самую последнюю очередь. Она была девушкой свободной и потому рассматривала всех молодых мужчин лишь с точки зрения потенциальных мужей.

А эти, она понимала, были весьма перспективны. Да что там говорить! Они все были практически у нее в руках! Ну, не совсем чтобы в руках, но уж загрести своим ковшом пару-тройку женихов со дна котлована она бы сумела запросто.

Если честно, то Жаннин боролась с этим искушением уже два дня. Именно столько прошло с тех пор, как на стройплощадке возникли эти непривычно хорошо одетые особи мужского пола. Кто они такие точно, Жаннин в детали не вдавалась.

Ей было некогда. До конца каждой смены ей было важно выполнить норму. Иначе она могла лишиться своей законной премии. А пока мужа у нее не было, премия служила ей и маме существенным материальным подспорьем. Например, на эту премию Жаннин рассчитывала купить себе полный пляжный комплект – соломенную шляпку, купальник, юбочку с топиком, шаль, босоножки и наконец главное – тур в Испанию.

Именно в Испанию, потому что Турция и Египет, где Жаннин проводила свои прошлые отпуска, больше ее не привлекали. Она уже насладилась арабским и турецким гостеприимством и поняла, что выходить замуж за тамошних мужчин – пустой номер. Ну, выйдет она замуж, к примеру, за турка. Пусть даже за красивого, нестарого и богатого. И что дальше? Перебираться жить в Турцию? А кто из подруг ее там увидит? И чего ради она испоганит себе жизнь, если похвастаться мужем все равно не перед кем?

Приглашать мужа к себе в Россию, чтобы он тут жил, а она бы им хвасталась перед подружками, Жаннин тоже не хотела. Это же тут придется его как-то и где-то устраивать на работу, а оно ей надо? Только лишняя головная боль. Если уж возиться с кем-то, то лучше собаку завести. Или котика. Все веселей. Да и проблем куда меньше.

Итак, теперь на повестке дня стояла Испания. Все-таки испанцы – они перспективные. В Испанию и подруг пригласить не стыдно. Но Испания была запланирована только на осень, на октябрь. А сейчас на дворе май. И Жаннин вовсю вкалывала, зарабатывая себе на премию и не отвлекаясь на приходящих на стройку мужчин. Что ей с них?

Все равно те мужчины в костюмах и со смешно смотрящимися на них касками приходили ненадолго. Час, от силы полтора – и они исчезали со стройплощадки и соответственно из жизни Жаннин. Потому что в ее обычной жизни такие мужчины не водились. Хотя и очень бы хотелось.

Но вот нынешние трое вертелись на стройке уже второй день. И успели запасть в сердце Жаннин еще вчера. Но вчера она не была готова к встрече с ними. Волосы требовалось помыть и уложить, одеться пособлазнительней и, главное, настроиться на нужную волну.

Именно этим и занялась сейчас Жаннин. Настраивалась.

Что этим козлам тут надо?

Она лениво прихлебывала из чашки горячий куриный бульон. Было время обеда. Но есть не хотелось. Аппетита совершенно не было. Впрочем, Жаннин не огорчалась. Нет аппетита, и хорошо. Во-первых, можно сэкономить на еде, а во-вторых, толстеть ей сейчас нельзя. Вот выйдет замуж за одного из тех чистеньких в костюмах, осядет дома на шее муженька, вот тогда и растолстеет. Или за испанца. Но тоже чтобы с удобной шеей. И уж вставать она каждый день в половине седьмого утра по звонку будильника никогда не будет. А пока надо, надо, надо! Нельзя расслабляться. Пора действовать.

– Чего им надо? – откликнулся на ее вопрос бригадир Семен Петрович – славный дядька, хоть и простой как вареная репка, даже еще проще. – Комиссия какая-нибудь с проверкой.

– Не-а, – отозвался кто-то из ребят. – Ищут чего-то.

– Ну, – буркнул Петрович. – Я и говорю, комиссия. Вроде бы грунт оседает. Вот и опасаются, что строить тут нельзя.

– Значит, это архитекторы?

Жаннин преисполнилась уважения. Архитекторы – это звучало хорошо. Гораздо лучше, чем прораб или бригадир. Не говоря уж о том, что эти оба были давно и прочно женаты. Да ладно бы женаты. Но с их женами Жаннин была близко знакома. Они приглашали ее на свои семейные праздники, кормили вкусными домашними пирогами, показывали немудрящие обновки для себя и для дома. И после этого взять и увести у такой славной тетки, почти подруги, ее мужа? Нет уж!

Да она никогда не смогла бы отбить мужика не то что у подруги, а даже просто у знакомой. А вот с женами архитекторов, даже если они у тех и были, Жаннин незнакома. И сомневалась, чтобы те стали хлебосольно угощать ее пирогами с капустой или самолично собранной на даче брусникой.

– А чего он оседает? – спросила Жаннин. – Грунт имеется в виду?

Не потому спросила, что ее в самом деле интересовал грунт, которому приспичило оседать. Но нужно же было в грядущей беседе с симпатичными архитекторами проявить хоть какую-то осведомленность в этом вопросе.

– Раньше-то тут пустырь был, – сказал Петрович, с аппетитом поглощая домашнюю выпечку, на этот раз пирог с луком, грибами и яйцом. – Никаких практически построек не было. Вот они и ломают головы, как оно, новое-то здание, устоит на грунте али нет. А чего тебя это заинтересовало? Съешь лучше пирожок. Вот, жена тебе специально приготовила и передала.

И он в самом деле вытащил пирожок, украшенный завитушками из теста и даже каким-то цветочком вроде ромашки с малость общипанными лепестками.

– Твой любимый, – сказал он, – с картошкой, осетинским сыром и зеленью.

Ну, и как отбивать мужика, когда его жена тебе гостинец шлет? Господи, что за жизнь пошла! И Жаннин с тяжелым вздохом взяла пирог и вонзила в него зубы. Но свои расспросы все равно продолжила. Напрасно Петрович надеялся заткнуть ей рот пирогом. Замуж-то ей за кого-то надо выходить? Верно? Если не за Петровича, который, по правде сказать, ей в отцы годится, тогда за архитектора. Или за испанца. Но до испанца, как уже говорилось, семь верст киселя хлебать.

К концу рабочего дня Жаннин удалось узнать несколько вещей. Во-первых, с грунтом все оказалось неоднозначно. Раньше-то на этом месте в самом деле был пустырь с одиноко стоящим на нем домиком двухэтажным с четырьмя квартирами. И его фундамент имел вес прямо-таки ничтожный по сравнению с новым торгово-развлекательным комплексом, который планировали построить на этом месте.

В последнее время их, этих комплексов, развелось немыслимое количество. И Жаннин, отправляясь за покупками, каждый раз удивлялась людям, которые, попав в этот современный аналог восточного базара, спешили сначала в бассейн и сауну, а потом, мокрые, распаренные и уставшие, еще таскались битых три часа по магазинам в поисках подходящих им по размеру и фасону ботинок. И мало того, что сами таскались, так они за собой еще и детей волокли. А потом ругались на несчастных малышей, когда те уставали и начинали капризничать.

Или вот другие люди, обвешавшись десятком пакетов с уже сделанными покупками, спешили поиграть в боулинг. Где и проводили остаток вечера в тревоге за сохранность дорогого новенького ноутбука, купленного всего пару часов назад этажом ниже.

Не говоря уж о том, что от души посидеть в баре и при этом не забыть часть своих драгоценных покупок для вымученных в многокилометровом марш-броске по торговому центру людей было, на взгляд Жаннин, просто невозможно. Тут уж одно из двух: либо хорошо оттянуться в баре и повеселиться с друзьями, либо благополучно доставить покупки в целости и сохранности до дома.

Ну не укладывалась в голове у Жаннин картина, как она, пьяненькая и веселая, тащится во втором часу ночи домой, увешанная шуршащими пакетами с платьями и коробками с туфлями. На плече при этом болтаются две сумочки – новая и старая. А из порванного подарочного пакетика вываливаются под ноги купленные к очередному юбилею любимой подружки тушь, помада, молочко для снятия макияжа и лосьон для умывания. И при этом чтобы Жаннин вообще ничего не забыла, не потеряла и не испортила? Да быть того не может! А на следующий день еще сломя голову мчаться обратно, чтобы требовать свои пакеты назад, а потом пересчитывать и проверять, все ли там цело?

В общем, идею постройки нового торгово-развлекательного комплекса Жаннин не одобряла. Но, с другой стороны, она давала ей неплохо оплачиваемую работу. А теперь еще и перспективные женихи подвалили. В количестве аж трех штук! Это когда же такая удача бывала?

Жаннин уже исполнилось двадцать восемь лет, замужем она никогда не была и внезапно столкнулась с тем, что это может стать проблемой. Не для нее лично. Самой Жаннин, положа руку на сердце, замуж не очень-то и хотелось. Но это давало повод для окружающих подтрунивать над ней. Видимо, сами они уже вляпались в эту гадость по самую макушку. И теперь им было завидно, глядя на свободную и беззаботную, словно птичка, Жаннин. Вот они и издевались, как только могли.

А этого гордый дух Жаннин перенести уже точно не мог. И она приняла решение – выйти замуж, поставить галочку, заткнув всем рты, и через пару лет развестись. Нет, если понравится, можно пожить и подольше. Но Жаннин почему-то была уверена, что не понравится. Она была реалисткой. И многочисленные примеры замужних подруг и родственниц просто не позволяли ей думать иначе.

«Если у них все так скверно, почему у меня должно быть иначе?»

И вот к вечеру, преисполнившись отчаянной решимостью выйти замуж за кого-нибудь из трех архитекторов, Жаннин пошла знакомиться со своим будущим супругом. Кого из троих она выберет, Жаннин пока не решила. Вблизи-то она их толком не видела. Да и те не узнали в спускающейся к ним симпатичной девушке ту самую экскаваторщицу, которая сегодня весь день трудилась над их головами.

Но все трое замерли как по стойке смирно, уставившись на прекрасное неземное видение. Ту часть стройки, где рыли котлован, Жаннин благополучно обошла стороной. Да и архитекторы сейчас стояли на площадке, где только еще начались работы. Так что тут было относительно ровно и сухо.

Для близкого знакомства с будущим супругом Жаннин переоделась в коротенькую кожаную курточку и облегающие ее круглую попку светлые джинсы. На ноги она, не будь дурой, нацепила удобные мягкие туфли со вполне приемлемыми для рельефа котлована каблуками.

Свои темные вьющиеся волосы, доставшиеся ей от папы-татарина, она тщательно расчесала, заколола на макушке заколкой в виде стрекозки с усыпанными цветными камешками крыльями и сбрызнула лаком. Так что теперь Жаннин ничем не напоминала рабочую лошадку, еще час назад ковырявшую землю огромным ковшом.

– Ну, держитесь, ребята! – прошептала она про себя, кинув последний взгляд в зеркало, и воинственно добавила услышанную в каком-то старом кинофильме фразу: – Иду на вы!

И что бы вы думали! В самом деле пошла. При ближайшем рассмотрении оказалось, что блеск мужчин в костюмах за целый день существенно поблек. Жаннин вообще было не вполне понятно, что заставляет их уже два дня подряд таскаться на стройку в костюмах. Хорошо, в первый день они не ожидали, что застрянут тут надолго. Но ведь на второй могли бы и сообразить, что дело затягивается, и надеть вместо брюк со стрелочками обычные джинсы.

И хотя погода стояла непривычно теплая для мая, котлован совсем просох, но все равно мелкое земляное крошево было везде. И в том числе на рубашках архитекторов, их воротничках и, конечно, на их ботинках.

Один, видимо вообще клинический идиот, явился сегодня в светлых замшевых туфлях. Во что они превратились после целого рабочего дня, было понятно. И Жаннин немедленно отбросила эту кандидатуру. Не нужен ей придурок, который даже не сообразил, что кожаную обувь еще отчистить или отмыть от глины при определенном старании удастся, а вот светлую замшу – никогда.

Да и лицо его с коротким носом картошкой и толстыми щечками, в которых утопали маленькие глазки, ей не понравилось. Не ее тип. А вот фигура у него была в самый раз. Широкие плечи. И сам такой коренастый и крепкий. Но щеки… И нос… Нет, не хочет она, чтобы у нее был муж с таким носом! И детей от него не хочет!

– Девушка, – произнес тем временем второй из архитекторов. – А что вы тут делаете?

Сказано это было крайне нелюбезным тоном. И сам он был длинный и тощий. Да еще и смотрел он на Жаннин с явной неприязнью. И Жаннин вычеркнула и этого типа из списка. Вот еще, пусть другим счастливицам достанется в мужья типичный хам, а ей не надо! Да еще тощий! И с водянистыми глазами. Фи!

– Шли бы вы отсюда! – тепло и участливо посоветовал ей третий, на которого она перевела свой испытующий взгляд. – Тут не место для прогулок. Не ровен час сломаете себе что-нибудь. А у вас все такое красивое.

Комплимент был тяжеловат. Но ведь и день у ребят выдался не сахар. А внешне третий кавалер был очень даже ничего. Высокий, с красивой фигурой и широко расставленными серыми внимательными глазами. Жаннин он понравился. И она решила, что даже на такие шансы вполне можно ловить.

– Я слышала, тут будет строиться новый торговый комплекс, – закатила глаза Жаннин. – Боже, как интересно! А вы уже знаете, как он будет выглядеть?

Разумеется, они знали. Небось сами это чудовище и спроектировали. А теперь не знают, как пристроить, чтобы оно не развалилось. Но демонстрировать перед Жаннин свою тревогу не торопились. И вообще выглядели весьма озабоченными. И если не считать первых минут, не обращали на девушку никакого внимания. Сгрудившись, они вполголоса что-то обсуждали, то и дело тыча пальцами в развернутые чертежи.

Видя, что она тут явно лишняя, Жаннин побрела дальше. Уходить совсем она не торопилась. Во-первых, не затем она так долго причесывалась и красилась. А во-вторых, не в характере Жаннин было сдаваться после первой неудачи. И она принялась осматриваться вокруг, надеясь, что в голову придет еще какая-нибудь мысль.

Окружающий пейзаж нужных мыслей не подкидывал. Но неожиданно взгляд девушки зацепился за что-то блестящее. Солнце как раз в этот момент выглянуло и на мгновение отразилось от всех блестящих предметов. В том числе и от странной штуковины, торчащей под углом в сорок пять градусов из земли.

– Интересно, – пробормотала Жаннин. – Что это там такое?

Приблизившись достаточно близко, она с изумлением обнаружила, что торчащий из земли острый и длинный кусок металла вовсе не кусок металлического прута, как она подумала вначале. Для прута он был слишком хорошо заточен. И к тому же покрыт каким-то узором. Из любопытства Жаннин наклонилась и попыталась очистить грязь с металла с помощью бумажной салфетки. Их запас она всегда носила с собой в сумке. Хотя насморком сроду не страдала. Да и вообще почти никогда не болела. И вот теперь Жаннин с удовольствием подумала, что запас карман не тянет. Вот и пригодились носовые платочки. И всего-то полтора года их в сумке потаскала.

– И что у нас тут?

Очистив грязь, Жаннин убедилась, что прут покрыт узором. И к тому же это был не совсем прут.

– Похоже, лезвие, – прошептала Жаннин. – Острое. А ну-ка!

И она попыталась выдернуть его из земли. Увы, непонятная вещица застряла слишком крепко. А сил у Жаннин, несмотря на ее профессию, было маловато. Одно дело двигать рычаги на современной машине да нажимать кнопки. И совсем другое – выдергивать из-под слежавшейся земли то, что из нее выдергиваться не желает.

Обернувшись назад на все еще шушукающихся архитекторов, Жаннин азартно блеснула глазами. Ага! Вот и нашелся повод, чтобы привлечь к себе их внимание.

– Эй! – крикнула Жаннин. – Мужчины! Помогите!

Свой призыв ей пришлось повторить еще раз пять. Наконец двое – Крепыш и Красавчик – двинулись на ее зов. Третий – Голенастый, как прозвала его про себя Жаннин, лишь полминуты спустя неохотно последовал за своими коллегами. Вид у него при этом был крайне недовольный. Первым к Жаннин, вопреки ее чаяниям, подоспел Крепыш.

– Что случилось?

– Я нашла тут что-то странное, – посторонившись, произнесла Жаннин.

Отвечала она Крепышу, но смотрела при этом на Красавчика. Увы, он смотрел не на нее, а на странный предмет за ее спиной. И когда на металле блеснул луч выглянувшего из-за туч солнца, глаза у него загорелись. Ах, как бы Жаннин хотелось, чтобы это ради нее они так засверкали. Но нет, теперь у мужчин нашлась новая игрушка. И что особенно досадно, это снова была не она!

Они окружили торчащее из земли острие и принялись обсуждать, что бы это такое могло быть.

– Похоже, лезвие шпаги, – произнес Крепыш.

Но двое других мужчин подняли его на смех.

– Откуда тут взяться шпаге?

– Тогда что?

– Надо вытащить и посмотреть, – с неожиданным здравомыслием произнес Голенастый.

Теперь в нем не было и тени неудовольствия – он светился любопытством. Даже попытался выдернуть острие из земли, но у него ничего не вышло.

– Надо подкопать! Сейчас принесу лопату!

И умчался. А Жаннин скорчила разочарованную гримаску. Лопата! С лопатой она сама бы сумела! Ну и мужики нынче пошли. Впрочем, пусть копают. Хоть этого ей самой делать не придется.

Голенастый вернулся с лопатой и в компании двух строителей, которых Петрович отрядил на помощь архитекторам. Голенастый не пожелал никому отдать свой трофей. И самолично принялся подкапывать землю. Жаннин с интересом следила за тем, как обнажается острие все больше и больше. И наконец появилась чаша эфеса. И стало совершенно понятно, что это в самом деле шпага.

– Обалдеть! – произнес Красавчик. – Как она могла тут оказаться?

Голенастый отставил лопату. И, обернув лезвие шпаги концом своего шарфа, потянул его на себя.

– Осторожней! – встревожился Крепыш. – Не сломай!

– Кажется, подается, – пропыхтел Голенастый. – Сейчас… Вот!

И он с торжествующим криком выдернул из земли шпагу. А вместе с ней и…

– Ой, мамочки! – прошептал стоящий рядом с Жаннин Крепыш. – Что это там к ней прицепилось?

И он сделал попытку упасть на девушку. Она даже не успела отреагировать, чтобы увернуться. Внезапно за ее спиной раздался какой-то шум. Она оглянулась и с удивлением увидела, как один из присланных Петровичем рабочих, попятившись, споткнулся и упал на землю. И лежит там без движения, явно находясь в глубоком ступоре. При этом он дико таращится на что-то за спиной Жаннин, не делая ни малейших попыток подняться на ноги.

Но Жаннин некогда было приводить мужика в чувство. Да и не в ее он был вкусе. Больно надо! Поэтому она обернулась к Красавчику. Но напрасно девушка ожидала, что он придет ей на помощь. Или хотя бы подскажет, как ей быть. Он таращился на шпагу, что-то бормоча себе под нос. Прислушавшись, Жаннин, к своему удивлению, поняла, что это молитва.

И не успела она удивиться, как Голенастый вдруг дико заверещал, бросил на землю свой трофей и отскочил от него в сторону на приличное расстояние. Шпага упала прямо под ноги Жаннин и Крепыша. Тот окончательно обмяк. И почти придавил Жаннин своим упитанным телом к земле. Но, как говорится, нет худа без добра. По крайней мере теперь она могла хорошенько рассмотреть их общую находку.

Еще немного нагнувшись и осторожно уложив на землю Крепыша, которого уже не в силах была удерживать на себе, она с интересом рассматривала длинное тонкое лезвие, в самом деле покрытое узором. И рукоять, осыпанную какими-то тусклыми камешками. И… и белые кости человеческой кисти, пальцы которой, казалось, все еще сжимали эту самую рукоять!

– Боже! – прошептала Жаннин, чувствуя, как силы покидают ее. – Что это такое? Ребята! Кажется, это человеческая рука? Там что, скелет в земле?

Но ответить на этот вопрос было, увы, некому. Раздался топот ног. На этот раз он был еще более громкий, чем когда удирал один Голенастый. Жаннин взглянула и почему-то совсем не удивилась увиденному. Прочь по пустырю мчались сразу четверо мужчин – двое ее приятелей-архитекторов, причем Голенастый лидировал, и двое рабочих.

Да, вот так оно все и случилось. Голенастый архитектор и второй рабочий успешно финишировали. Они предательски умчались прочь, голося на всю стройку и, самое главное, оставив бедную Жаннин знакомиться с найденным скелетом, так сказать, один на один. Крепыш, по-прежнему пребывающий в полуобморочном состоянии, понятное дело, был не в счет.

Глава вторая

А через несколько дней совсем в другой части города не подозревающая дурного Мариша сняла трубку и услышала голос своей родной тетки. Та интересовалась, как поживает ее дорогая племянница.

– Привет. Да, все нормально. А как у тебя дела?

Маришу все же встревожил неожиданный звонок ее тетки. Они перезванивались крайне редко. Тетка была со стороны отца. А ту свою родню Мариша вообще не жаловала. Да и знала она их не очень хорошо. Мариша все еще не могла простить родителя за свое безотцовское детство. Хотя детство уже давно кануло в Лету и юность, признаться честно, тоже. Но верно говорят: детские обиды самые крепкие. Остаются на всю жизнь. Вот и Мариша все никак не могла понять позиции своего папочки и его родни по отношению к ней.

Но звонок тетки ее смутил. Тетка была явно взволнована. И несла жуткую околесицу. Мариша сначала даже подумала, что тетка пьяна. И она ее так прямо и спросила.

– Ничего подобного! – вознегодовала тетка. – Я не пью! У меня давление!

На взгляд Мариши, это был слабый аргумент против прогрессирующего алкоголизма некоторых особей женского пола и преклонного возраста. Но тетка добавила:

– Пью только лекарства. А твой дедушка решил меня совершенно доконать.

– Чем это?

– Он едет к тебе!

Мариша задумалась, а потом и встревожилась. Если дедуля едет к ней, то почему он доконает этим тетку? Скорей уж он доконает ее – свою любимую и, увы, единственную внучку. Других-то детей папуле бог не дал, несмотря на то что он менял жен как перчатки. Тетке, которая была верной женой своему мужу, почему-то тоже с детьми не повезло.

И таким образом Мариша оказалась единственным объектом, на которого дедуля решил излить всю свою нерастраченную дедовскую нежность и заботу. Причем то и другое проявлялось у него весьма своеобразно. В постоянных нотациях и нравоучениях, от которых Марише хотелось на стену лезть уже через полчаса общения с дедом.

Взглядов дедуля был крутых. Он был военным в отставке, имел крупный чин и в свое время служил в разведке. Так что до сих пор находился под грифом секретности и вообще был человеком далеко не простым. Общаться с ним представлялось Марише сущим кошмаром. И она попыталась уточнить у тетки, надолго ли дедуля едет к ней в гости.

– Пока его шпагу не найдут.

Ответ не пролил света на терзавший Маришу вопрос. Что за шпага? Кто ее будет искать? И главное, где и как долго?

– Ничего не знаю, – нервно гудела в трубку тетка Фелисия. – Он мне только сказал, что шпага была похищена из его коллекции. А теперь ее вроде бы нашли.

– Уже нашли? – обрадовалась Мариша, но, оказалось, рано.

– А теперь будут искать ее похитителя и другие похищенные им предметы.

Мариша беззвучно застонала. Уж она-то знала, как может затянуться следствие у наших правоохранительных органов.

– А давно ее похитили?

– Кого?

– Шпагу!

– Да уж лет тридцать прошло!

Так она и знала! Тридцать лет они искали какую-то паршивую шпагу. А теперь еще столько же будут искать ее похитителя! И что? Все эти годы Мариша должна терпеть деда у себя дома? А с него станется протянуть и дольше. Из чистой вредности.

Минуточку! А почему он вообще к ней едет? Если живет в Москве?

– Потому что шпагу нашли в вашем городе, – втолковывала ей тетка Фелисия, которая оказалась весьма осведомленной особой.

– Пусть ее нашли в Питере. Но у деда же есть родной сын. Мой отец. И он тоже живет в Питере.

– И что?

– Почему бы деду не остановиться у него?

– С твоим отцом дедушка в ссоре.

– Это еще почему?

– Потому что откровенно заявил ему, что считает его мямлей, недостойным наследовать славные традиции рода.

– А я, значит, достойна?

– Этого он еще не решил. Но завещание переписал в твою пользу. Только я тебе этого не говорила!

Мариша тетке не очень-то и поверила. Знает она их, этих родственников с отцовской стороны. Знает и потому не верит. Хотя, если ее папуля отказывается принимать у себя своего папулю, ее дедулю, значит, в самом деле между ними черная кошка пробежала.

Впрочем, она и так регулярно между ними бегает.

Но делать было нечего. Если уж дедуля решил осчастливить ее своим присутствием, его планы ничто не изменит. И Мариша занялась уборкой. К приезду деда ее квартира должна сиять. Иначе этот старый зануда изведет ее своими придирками. Почему обувь в прихожей не выровнена по струнке, да почему одежда разбросана, и почему пыль по углам и на карнизах. И прочее, прочее, прочее.

По своим придиркам ее дед иной раз был хуже любой свекрови. К тому же, невзирая на преклонный возраст, старик был еще очень бодр. А военная муштра так крепко въелась в его печенки, что он и на пенсии никак не мог угомониться. И при отсутствии новобранцев принимался муштровать своих близких.

– Чувствую, в ближайшее время ждут меня веселенькие деньки, – бормотала Мариша, лихорадочно натирая воском лаковую поверхность обеденного стола. – Черт бы подрал все холодное оружие в мире и коллекционеров вместе с ним.

И вдруг, когда Мариша энергично терла заросшие бока кастрюли и представляла, что у нее еще масса времени и она все успеет, раздался звонок в дверь. Мариша заметалась. По агентурным сведениям, полученным от тетки, дедуля только что выехал из столицы. Что же он, на ковре-самолете прилетел? Или современная наука наконец достигла тех высот, когда нуль-транспортировка в пространстве становится реальностью? Что же, учитывая чин ее деда, а также заслуги перед Отечеством, его вполне могли посвятить в эту тайну. И даже дать испытать на себе новый способ передвижения.

Открывая дверь, Мариша почти уверила себя, что увидит за ними своего бравого дедулю, парфюм которого, как ей всегда казалось, малость попахивает серой. Но там стояла всего лишь ее милая пахнущая горьковатым цитрусом Юля.

– А! Это ты! – с облегчением выдохнула Мариша.

– А кого ты ждала? Мы же еще вчера вечером договорились, что я сегодня к тебе заскочу.

У Мариши из головы совершенно вылетела вчерашняя договоренность. Не помнила она также и того, зачем именно должна зайти к ней подруга. Но Мариша не была бы достойной внучкой своего деда, если бы не умела скрывать свои промахи.

– Заходи скорей! – нервно велела она Юльке. – И вытри ноги! И туфли поставь аккуратно. Аккуратно, говорю! И плащ развесь на плечиках. Да не только свой! Мои тоже развесь!

– А пол тебе не помыть?

– А можешь?

В голосе подруги слышалась такая надежда, что Юля, не удержавшись, весело хмыкнула.

– Что у тебя происходит? Мы договорились, что пойдем сегодня вечером в кафе, посидим, оторвемся. Ты еще сказала, что знаешь классное местечко. Чего ради ты именно сейчас затеяла уборку?

– Это все дедуля! Он приезжает!

Юлька вздрогнула и нервно оглянулась на дверь.

– Когда?

– Только утром.

– А-а! Тогда я еще успею удрать. А зачем?

– За шпагой.

– Ты купила ему шпагу?

– Была охота. Какие-то люди ее выкопали на стройке. Кстати, не забыть бы сказать им за это огромное спасибо!

И Мариша, продолжая надраивать кастрюли на кухне, принялась ворчать.

– Жил себе старичок, не тужил. С утратой шпаги давно смирился. И вот на тебе! И зачем они человека растревожили?

В это время раздался еще один телефонный звонок. Мариша прижала трубку к уху и первое время еще продолжала тереть кастрюлю жесткой проволочной мочалкой, но потом та просто выпала из ее рук. Про кастрюлю Мариша тоже совершенно забыла, хотя та и была надраена ею только наполовину. Так что один бок сиял веселенькими голубыми цветочками и белоснежной эмалью, а другой был совсем темным и даже на вид жирным.

Юля с удивлением взглянула на подругу. Что с ней происходит?

– Да, – говорила Мариша в трубку. – Да. Понимаю. Надо же. Как интересно! И что дальше?

Наконец она закончила разговор. Но вид у нее все еще был отсутствующий. И она молчала, явно не замечая, что ее подруга буквально изнывает от любопытства.

– И кто звонил?

– А? – очнулась Мариша.

– Звонил, говорю, кто?

– Один мужчина, – отозвалась Мариша, все еще пребывая в задумчивости. – Один из тех, кто присутствовал при том, как нашли шпагу дедушки.

– Следователь?

– Опер.

– И что он сказал? Почему ты стоишь словно пыльным мешком стукнутая?

– Ничего я не стукнутая!

– Что он тебе сказал?

Мариша не заставила себя долго упрашивать и начала рассказывать:

– Оказывается, они нашли не только шпагу, но и скелет. И этот скелет, в руке которого была зажата шпага из дедулиной коллекции, не такой уж и старый. Он оказался в земле от силы лет тридцать назад.

– А когда у твоего деда украли шпагу?

– Примерно тогда же.

– Так, – кивнула Юля. – И что дальше?

– А дальше, когда они выкопали весь скелет целиком, то выяснилось, что на нем сохранились и еще кое-какие вещички.

– Например?

– Часы «Ракета», пряжка от ремня и золотое обручальное кольцо.

– Ага! Значит, убийство было совершено не с целью ограбления?

Мариша посмотрела на подругу даже с какой-то жалостью.

– А как ты сама думаешь? Или ты считаешь, что убийца польстился бы на часы и кольцо, но оставил бы при трупе дорогущую коллекционную шпагу?

– И насколько дорогущую?

– Ее историческая ценность вообще определению не поддается. Со слов тетки я поняла, что этой шпагой владел кто-то из российских императоров. Кажется, бедолага Павел Первый.

– Но его же убили? Кажется, даже в собственной кровати собственной спальни собственного замка.

– Ну да. Потому я так его и назвала – бедолага.

– Понятно. И что дальше? Откуда у твоего деда оказалась эта шпага? Если верить легенде – это историческая реликвия. Ей место в музее, а не в частной коллекции!

Вопрос был, что называется, не в бровь, а в глаз. Если шпага принадлежала в свое время убитому императору, то не прихватил ли ее с собой кто-то из его убийц? Зачем прихватил? А чтобы бережно передавать свой трофей своим же потомкам из поколения в поколение.