Моникой звали жену Вернера. Анна начала прислушиваться.

– Едут и едут, – возмущалась первая. – Куда их матери смотрят? Таскаются к старым мужикам, сами работать не хотят. На какой панели он выискивает этих маленьких развратниц?

Анна вытянулась во весь рост – в свои полтора метра – и с достоинством произнесла:

– Которые к тому же отлично говорят по-немецки. Вот что я вам скажу, старые сплетницы, прикусите свои грязные языки и зарубите себе на носу, что на мне ваш драгоценный Вернер женится и я буду жить в его доме. Привезу сюда моего брата – он у меня недавно вышел после десяти лет отсидки в тюрьме за убийство. Ему полезно тут отдохнуть. И второго моего брата, который постоянно пьет и бегает по деревне с топором.

Домой Анна вернулась во взвинченном настроении. Званый обед с женой Вернера должен был состояться менее чем через полчаса. Поэтому Анна запихнула все замороженные полуфабрикаты в микроволновку, чтобы они побыстрее оттаяли, а сама, перепрыгивая через ступеньки, поднялась в спальню. Привела нервы в порядок, приняла душ и, убедившись, что вся ее краса по-прежнему при ней, почувствовала, что вполне готова приняться за обед. Бодро насвистывая себе под нос незамысловатую песенку, она вприпрыжку стала спускаться по лестнице к призывно звеневшей микроволновке. Внезапно она ощутила, как ее тело стало невесомым и она куда-то летит. Волшебное ощущение длилось всего несколько секунд. В следующие минуты Анна уже горько жалела, что всегда так быстро спускается по лестнице, что зря приехала в Германию, да и вообще с появлением на свет явно поторопилась.

– Ох! Ох! Ох! – воскликнула Анна, пересчитывая разными частями тела ступени и ударяясь о стены и лестничные перила.

Оказавшись внизу, она не верила, что еще жива.

Снизу из холла, да еще когда лежишь на полу, лестница казалась необыкновенно крутой. Вдоволь насладившись этим зрелищем, Анна осторожно попыталась поднять себя. Руки повиновались ей, после некоторых колебаний подчинились и ноги, а вот голова гудела, словно церковный колокол, и перед глазами плавали какие-то круги и мельтешили противные мухи.

– Вернер, – слабым голосом прошептала Анна.

К ее удивлению, дверь распахнулась и в холл влетел бодрый и веселый Вернер. Увидев распростертую у подножия лестницы Анну, он вскрикнул и бросился к ней:

– Девочка моя, что с тобой?

– Ты идиот, – прошипела Анна по-русски, как всегда это бывало в критических ситуациях. – Я грохнулась с твоей проклятой лестницы.

– Ты упала с лестницы?! – догадался Вернер, а догадавшись, ужаснулся. – Тебя надо немедленно в больницу!

– Не надо, – заверила его Анна по-немецки. – У меня все в порядке. Помоги мне только подняться на ноги.

Приняв вертикальное положение, Анна убедилась, что ей немедленно стало лучше. Видимо, голова у нее была значительно крепче лестничных перил. Анна нерешительно потрясла головой и убедилась, что она не кружится и в глазах больше не двоится. Зато, попытавшись сделать шаг, поняла, что другие части тела пострадали значительно сильнее.

– Посмотри, что у меня там, – попросила она Вернера, оголяя левое бедро.

– Аннья, – ахнул любовник. – Это ужас! Ты могла погибнуть!

– Не надо драм, – прошипела Аня. – Просто скажи, сильно я ударилась?

Вернер молча подхватил ее на руки и отнес к зеркалу.

– Ого! – воскликнула Анна, увидев огромное фиолетовое пятно, которое расползалось просто на глазах.

Ощупав голову, она убедилась, что шишки тоже стремительно увеличиваются в размерах.

– Аннья! – тем временем стонал Вернер, ползая возле Аниных коленей и целуя поврежденные части тела. – Ты могла умереть.

– Что ты каркаешь, – прикрикнула на него Аня. – Иди лучше приготовь мясо для твоей мадам.

Вернер послушно затрусил на кухню, а Анна, дивясь своему мужеству, начала карабкаться по лестнице обратно в спальню. Почти добравшись до верха, она снова грохнулась.

– Совсем плоха стала, – констатировала она и предпочла двигаться дальше на четвереньках.

Таким манером Анна и добралась до своей ванной комнаты. На этот раз она не удовольствовалась душем. Наполнив ванну горячей водой с пеной, она представила, что сказал бы на такое расточительство Маркус, который даже «купался» в умывальнике. Улыбнувшись и довольно урча, женщина погрузилась в воду. Однако воспоминания о прежнем возлюбленном никак не хотели покидать ее.

– А ведь он любил меня, – прошептала Анна.

По возрасту Маркус подходил Анне значительно больше Вернера. Ему не было еще и тридцати и в Анне он не чаял души. Но к сожалению, у него была одна слабость. Конечно, мужчин без недостатков не бывает, в этом Анна давно убедилась, но у одних эти недостатки более приемлемы, а у других – менее. Одни пьют, другие гуляют, третьи спускают в рулетку все состояние, а четвертые просто скоты. Маркус не принадлежал ни к первым, ни ко вторым, ни к третьим и даже ни к четвертым. Этот человек был просто ужасно скуп. Нет, бывают экономные люди, это качество Анна только приветствовала. Копить ради накопления это прекрасно, но только излишки, которые остаются после ежегодного путешествия на море, трехразового полноценного питания и покупки уютного маленького домика. Маленького – это когда на двоих, а когда семья вырастает, домик тоже должен пропорционально увеличиваться в размерах. Маркус копил самозабвенно, экономил на всем. Чаще всего на мелочах, таких важных в повседневной жизни.

Например, Аня любила покушать, а Маркус уверял, что одноразового питания вполне достаточно, больше есть просто вредно. Анна любила приобретать обновки, хотя бы по одной в месяц, а Маркус говорил, что любит ее такой, какая она есть, и ему не важно, во что она одета. И еще он экономил на цветах для любимой, на духах для желанной и прочих маленьких радостях для своей милой. На себе он, впрочем, тоже экономил, и какое-то время Анну этот факт примирял с ним.

Однако после его отказа купить лекарство, когда ей стало плохо с сердцем, Анна призадумалась. А раз призадумавшись, она начала опасаться, что если ее, например, хватит приступ аппендицита, Маркуса снова обуяет скупость и он не вызовет врача. Вдруг страховка не покроет расходов! Хорошенько осмотревшись, Анна выбрала из окружения Маркуса самого расточительного и вцепилась в него мертвой хваткой.

К сожалению, воспоминания о следующей ее жертве прервал Вернер. Внизу раздались его вопли, он кричал, что обжегся кипящим жиром и жить ему осталось несколько минут. Если Анна хочет застать его живым, то пусть поторопится. Анна со вздохом выбралась из ванны. Синяки проступили еще отчетливей. К тому же Аня знала, что через пару дней они приобретут мерзкий зеленовато-желтый оттенок. Тяжело вздохнув еще раз, она натянула на себя джинсы и свитер с высоким горлом. Шишки на голове замаскировала волосами. И бодро поскакала вниз, тщательно держась за перила.

– Милая, – простонал Вернер, протягивая ей обрызганную жиром руку, – я умираю.

– Я тоже, – сообщила ему Анна. – Может, пока незаметно, но это так.

– А гости на подходе, – пожаловался Вернер.

– Пусть сами готовят себе обед, – заявила Анна и, приволакивая ногу, удалилась прочь.

Гости не заставили себя ждать. Их оказалось даже больше, чем рассчитывал Вернер. Кроме Моники и ее нового друга, снова пришла Кати со своим непальцем, а также какой-то их друг и друг их друга. Все они неожиданно ввалились к Кати в дом, когда хозяева уже собирались уходить, и пришлось брать неожиданных гостей с собой. Только через четверть часа Анна поняла, что новые лица в их обществе интенсивно голубого цвета. До сих пор Анна была уверена, что среди мусульман этот грех карается еще строже, чем во всем остальном мире. Поэтому она долго не могла поверить, что новые знакомые, эти мусульманские ребята, – педики. Радж был родом из Индии, а второй – Фесил – из Пакистана. Однако пришлось поверить. Анна, углубившись в свои размышления, совсем не замечала, что ест какие-то лохмотья вместо запланированных копченых колбасок.

– Что-то твоя подруга сегодня совсем разленилась, – неожиданно услышала она язвительный голосок Кати. – Стала готовить совсем, как я, и даже хуже.

– Не цепляйся к ней, – попросил Вернер. – Аннья сегодня упала с лестницы.

– И осталась жива?! – удивилась Кати. – Помню, когда…

– Кати! – прервала ее мать. – Не за столом.

После обеда гости продолжили начатую за едой светскую болтовню, припоминая городские сплетни, и Анна заскучала, потому что не знала никого из действующих лиц. Голубые ребята тоже не веселились, они жили в другом городе и тоже никого здесь не знали.

– Пошли наверх, – предложила им Аня. – Я покажу вам дом.

Ребята с радостью восприняли ее предложение. Поднявшись по лестнице на второй этаж, Анна снова споткнулась.

«Что это со мной? – с досадой подумала она. – Совсем расклеилась».

Но следовавший за ней Радж тоже споткнулся, а Фесил просто грохнулся на пол. Такое странное совпадение заставило Анну пристальней посмотреть себе под ноги. Визуально все было в порядке. Чтобы окончательно в этом убедиться, она помахала в воздухе рукой, и неожиданно ее ладонь нащупала тонкую леску, натянутую над ступенькой. Совершенно бесцветную, ее было почти невозможно заметить, пока на нее не наткнешься.

Анна тихо ахнула и опустилась на корточки. Сомнений не было, через всю лестницу тянулась тонкая леска. Именно из-за нее Анна сегодня чуть не распрощалась с жизнью.

– Ну это уж слишком! – возмутилась Анна. – Что тут происходит?

Увидев, что их провожатая почему-то сидит на лестнице, тупо таращась на ступеньки, Фесил с Раджем поспешили к ней.

– Ты в порядке? – осведомился Радж, заботливо трогая ее за плечо.

– В каком, к черту, порядке! – возмутилась Аня. – Вы только посмотрите на это!

– Это леска, – после внимательного изучения сообщил ей Фесил. – Дети привязали. У меня дома есть пять младших братьев и три сестренки. Они раньше часто так развлекались.

– В этом доме маленькие дети в последний раз были лет десять назад. Не могла же леска с тех пор здесь висеть? – отрезала Анна.

– Нет, конечно, – согласился Радж. – Значит, кто-то другой приспособил ее. Кто-то хотел, чтобы ты сломала шею.

Такая редкая проницательность заставила Анну похолодеть и броситься в атаку.

– Почему именно меня? – спросила она. – Кроме меня, здесь живет еще и Вернер. Он хозяин, а я так. Разве не правильнее будет предположить, что покушались на него?

– Не хотел тебе говорить, чтобы ты напрасно не расстраивалась и не пугалась, – продолжил Раджи, – но вижу, что дело серьезное. Поэтому слушай. Ты не первая девушка, которая гостит в доме Вернера. Если точнее, то только я видел целых три… – Получив тычок от Фесила, Радж замолчал.

– Мне это уже говорили, – нетерпеливо сказала Аня. – Но при чем тут я?

– Все эти женщины таинственно исчезали, а перед этим тоже падали с лестницы и еще… Ты с яблони не падала? А в ванне тебя током не било? А…

– Хватит! Хватит! – закричала Анна. – Я поняла. И кто, по-вашему, все это делал?

– Не знаем, – пожал плечами Фесил. – Раджу вообще не стоило тебе об этом рассказывать. Нам Санджай сообщил под большим секретом, мы с ним целый год в одной комнате в общежитии жили и очень дружили. Это потом он познакомился с Кати, и ему понадобилась отдельная квартира. Но мы все равно продолжаем с ним дружить. И несколько месяцев назад он нам под большим секретом сказал, что родители Кати расходятся. Мать ушла жить к другому, а отец решил ей насолить и начал вызывать к себе молоденьких девчонок, якобы с целью женитьбы. Только жениться он не собирался, да и девушки у него не задерживались. Вечно с ними случались разные истории, а потом они и вовсе исчезали. Часто оставляя даже подарки, что он им дарил. Мы даже заключали пари, сколько его очередная подружка продержится.

– Вот я и подумал, а что, если они не просто исчезали, а их убивали? – продолжил Радж. – Правда, здорово?

Анна ничего здорового в этом не видела, особенно понимая, что ей в этом доме жить еще два месяца и три недели.

– А почему вы считаете, что Вернер не собирался жениться? – с трепетом в голосе спросила Анна.

– Потому что он до сих пор любит мать Кати, – уверенно ответил Фесил. – Все это он затеял, чтобы она в порыве ревности вернулась к нему.

Анна заскрежетала зубами. Но в этот момент в гостиной раздался женский крик. Все трое вздрогнули и поспешили вниз. Леску Анна сняла, и на этот раз обошлось без травм.

– Что случилось? – вбегая в гостиную, спросила Аня.

– Ты не можешь этого сделать! – не обращая на нее внимания, кричала Кати отцу. – Совсем, что ли, рехнулся? Прожил с матерью столько лет, а теперь хочешь все зачеркнуть?

Моника сидела с бледным видом, и даже у ее благообразного приятеля вытянулось лицо.

«Ага, – с удовлетворением подумала Анна. – Кажется, мне повезло. На этот раз Вернер решил перейти от слов к делу. Только почему Моника не радуется? Она ведь хотела выйти замуж за своего ухажера. Иначе зачем было переезжать к нему. Да и Том тоже неважно выглядит. Что с ними?»

– Кати, замолчи, – решительно прервала Кати мать. – Отцу видней, как ему следует поступить. В конце концов, это его право. Я только прошу тебя, – обратилась она к Вернеру, – не предпринимай никаких шагов до того, как повидаешься с Евой. Она же всегда была твоей любимицей, ей будет тяжело узнать, что ее мнение для тебя ничего не значит. Обещаешь мне?

– Хорошо, – пробурчал Вернер. – Она ведь не станет слишком испытывать мое терпение? Когда она точно прилетает?

– Билеты у них в ночь на среду. Здесь они будут в ближайший четверг. Вот тогда все и решите, – ответила Моника.

– И этот с ней летит? Только его здесь не хватало, – возмутился Вернер. – Ему-то что надо?

– У него отпуск. Он решил провести его с семьей своей жены, – невозмутимо пояснила Моника. – И не устраивай сцен!

– Я?! – задохнулся от возмущения Вернер. – Это он вечно допытывается, сколько я беру за заранее проигрышное дело и много ли у меня за год набирается подобных дел. Мне что, ему налоговые отчеты показать? И почему только из-за того, что этот стоматолог женат на моей дочери, я должен отчитываться перед ним? Я же не спрашиваю, сколько в день он ставит пломб и какой имеет доход.

– Он всего лишь хотел быть ближе к тебе, – попыталась возразить Моника.

– Не понимаю, как моя дочка могла выйти замуж за такого типа, – не слушая ее, продолжал Вернер. – Он значительно больше подошел бы вам с Кати. Точно так же думает только о деньгах.

– Ну это уж слишком, – возмутилась Моника, вставая. – Нам пора. Спасибо за чудесный ужин.

– И, главное, вкусный, – направляясь следом за ней к двери, съехидничала Кати.

Их кавалеры тоже поспешно попрощались и ушли следом.

– Ваши семейные обеды всегда так весело заканчиваются? – спросила Анна, когда они с Вернером остались наедине.

– На Рождество иногда доходит до рукопашной, – кисло ответил Вернер. – У нас осталось пять порций клубничного мороженого с шоколадной крошкой. Ты не хочешь? У меня на клубничное мороженое аллергия, я его никогда не ем. В следующий раз покупай для меня ванильное.

– Ладно, – покорно согласилась Анна. – Сейчас же схожу и куплю другое.

– Сейчас не надо, – поспешно остановил ее Вернер. – В ближайших магазинах мороженое не продается, а я не хочу, чтобы ты далеко уходила. Уже темно, а ты сегодня и так намучилась. Ложись спать. Потом успеешь купить. Я так понимаю, что в четверг сюда прибудет вся семейка. Поэтому купить надо побольше. Но у нас до этого еще есть четыре дня, и мы совершим с тобой небольшой тур по Парижу. Ну, иди.

– А ты? – спросила Анна.

– А мне еще надо поработать над одним делом, – ответил Вернер. – Ты меня не жди. Я могу засидеться до ночи. Нужно о многом подумать.

«Мне тоже нужно о многом поразмыслить, – думала Анна, забираясь в их огромную кровать. – Например, какого черта он не хочет, чтобы я ходила в ближние магазины? А он явно этого не хочет, иначе зачем ему врать, что там нет мороженого. Я ведь сама сегодня его покупала в магазинчике в двух шагах от нашего дома? Может, боится, что там многое знают о нем и его многочисленных девушках, которые таинственно исчезали?»

– Точно! – подскочила Анна на постели. – Верно, есть что скрывать пострашнее аморального поведения или просто беспокоиться, что, узнав про выходки его прошлых пассий, я последую их примеру!

Заснуть ей удалось не сразу, но тем не менее Вернера она не дождалась. Он засиделся до полуночи, а утром Анна почувствовала, что вчерашнее падение не прошло для нее даром. Самочувствие было прескверное, и она даже не пошла провожать Вернера до калитки. От завтрака, состоявшего по-прежнему из яиц всмятку и тостов, она тоже отказалась. Весь день Анна провела в постели и выползла из нее буквально за несколько минут до того, как раздался телефонный звонок.

Звонил Вернер и на этот раз весьма решительно приглашал ее в ресторан. Анна подумала, что, сидя весь вечер в огромном пустом доме, она прямо-таки искушает неведомого злоумышленника вломиться и учинить над ней насилие. Поэтому она поспешно поблагодарила Вернера за приглашение и начала собираться.

Вернер повел Анну явно в очень дорогой ресторан. Так как Анна явилась в джинсах и кофточке, то он предварительно отвел ее в бутик, где приобрел роскошное черное платье, мерцавшее словно звездная ночь. К платью полагались туфли, стоившие дороже, чем вся обувь, которую Анна сносила за свою жизнь. Но это было еще только начало.

Усадив Анну за стол, Вернер протянул ей меню. У Анны захватило дух при виде ценника, к тому же стоимость блюд была названа в долларах.

– Возьми лангуста, – посоветовал Вернер.

Анна начала искать упомянутого зверя среди гарниров и грибов, но не нашла. Среди рыбы и мяса его тоже не нашлось. Пришлось смотреть среди специальных горячих блюд. Наконец в одном ряду с бифштексом из мяса крокодила и тушеных лягушачьих лапок она наткнулась на лангуста. От его цены глаза у Анны полезли на лоб, но она мужественно согласилась на лангуста.

Утомленная яично-тостовой диетой, Анна с энтузиазмом поглощала душистое нежное мясо, не замечая особо торжественного вида Вернера. Он заказал удивительно приятное белое вино, которое как-то незаметно было выпито.

– Анна, – проникновенно сказал Вернер, – хочу сказать тебе нечто важное.

Аня насторожилась. Вернер умудрился не исковеркать ее имя, это кое-что значило.

– Прошу тебя стать моей женой, – вцепившись в десертную вилку, словно она была его единственной надеждой, проговорил Вернер.

У Анны отнялась речь. Она открыла рот и тупо уставилась на Вернера, соображая, достаточно ли она хорошо знает язык, нет ли тут какого подвоха. А то вдруг он спросит, как ему быть с его женой или стоит ли ей самой быть его женой. Или еще что-нибудь к делу не относящееся. Вернер истолковал ее молчание по-своему.

– Ты не согласна! – заключил он.

– Я согласна! – поспешно заверила его Аня, как-то сразу обретя дар речи. – Я только об этом и мечтала.

– Это чудесно! – просиял Вернер. – Тогда возьми вот это.

И он достал маленькую коробочку, в которой лежало чудное обручальное колечко со славным таким брильянтиком каратов в пять.

– О! – пискнула Аня. – Спасибо, милый.

– Это еще не все, – сказал Вернер. – Но про остальное узнаешь потом.

– Когда потом? – с любопытством воскликнула Анна.

– Совсем потом, – отрезал Вернер и потребовал шампанского.

На взгляд Анны, этот вечер удался на славу. Она разом приобрела новое платье, туфли, кольцо и немного подержанного жениха. И хотя мама всегда уверяла Анну, что мужики не коньяк, с возрастом лучше не становятся, она как-то не брала это в голову. Домой они вернулись поздно вечером. По дороге на них никто не напал, и в доме в их отсутствие тоже никто не побывал. В этом Анна убедилась, обойдя все свои ловушки. Мука, рассыпанная возле входной двери, была девственно белой, а прозрачная пленка, которую она наклеила на все окна, была цела. Казалось, все было в полном порядке. Но тут зазвонил телефон, и вся Анина эйфория куда-то улетучилась, а в животе противно заныло. Подняв трубку, она поняла, что предчувствие ее не обмануло.

– Передай этому подонку, – сказал хриплый женский голос, – что ему от меня так просто не отделаться. Я в состоянии испортить всю его карьеру, если заявлюсь к нему на работу и расскажу о его проделках.

Аня бросила трубку, но телефон зазвонил снова. На этот раз Аня сделала вид, что не слышит, и к аппарату подошел Вернер. Но с ним разговаривать отказались.

– Должно быть, из парижского отеля, который я забронировал, – предположил Вернер. – С собой ничего не бери. Все необходимое купим в Париже.

И он вытащил ничего не понимающую Анну на улицу, где их уже ждало такси.

– Хочу, чтобы это было бегство, – сообщил ей Вернер. – Похищение прямо с порога дома, понимаешь?

Анна всерьез встревожилась по поводу умственных способностей своего жениха. Казалось, они покидают его прямо на глазах. Однако напрасно беспокоилась. Поездка оказалась на редкость приятной. Они провели три чудесных дня и вернулись домой умиротворенные и довольные друг другом. Но стоило им войти в дом, как зазвонил телефон. Аню по привычке кинуло в жар, и она протянула трубку Вернеру.

– Звонила Ева. Они приехали, – сообщил ей Вернер, закончив разговор и отключив трубку. – Завтра нам предстоит выдержать сражение, от которого зависит наше с тобой будущее. Но ты не бойся, я тебя в обиду моей жене и младшей доченьке не дам. А старшая у меня ангел, а не девочка. Да и что они могут сделать?

Анна его легкомысленного отношения к предстоящему банкету не разделяла. Весь день ее трясло как в лихорадке. Сначала она объясняла свое состояние похмельем после вчерашнего приема вина и французского шампанского. Однако даже после того, как она влила в себя две бутылки «Хольстена», трясти ее не перестало.

– Надо взять себя в руки, – решила Анна после того, как у нее из рук второй раз выскользнул разделочный нож, и она чудом не отхватила себе при этом большой палец.

Глубоко вздохнув, девушка уняла противную дрожь в руках, схватила сумку с деньгами и отправилась за покупками, надеясь немного развеяться.

«Что там Вернер вещал про десерт? – наморщив лоб, пыталась вспомнить Анна. – Хотел мороженое, это я точно помню. Но вот какое?»

Сегодняшнее утро ничем не отличалось от всех предыдущих, новый Анин статус никак не отразился на меню завтрака, ритуальном поцелуе в щечку возле калитки и перечне ее сегодняшних обязанностей. А потому в голове у бедной Ани все перепуталось и перемешалось. Она никак не могла припомнить, надо ли ей купить яблочное мороженое или достаточно испечь шарлотку.

– Нет, так нельзя! – возмутилась Анна, стоя в магазинчике возле стеклянного прилавка, где лежало до пятнадцати разных сортов мороженого.

Продавец испуганно на нее покосился и зачем-то начал шарить рукой под столом. Анна продолжала стоять, не зная, на что решиться. Продавец нервничал все сильнее. Неизвестно, чем бы все это кончилось, может, с продавцом случился бы сердечный приступ или он вызвал бы полицию, но Анна наконец-то решилась.

– Каждого сорта по триста граммов, – попросила она.

Продавец чуть побледнел, но послушно принялся накладывать мороженое в отдельные прозрачные коробочки.

– Пусть не думают, что мне для них что-то жалко, – пробормотала Аня, притащив четыре с половиной килограмма мороженого домой.

Коробочки с мороженым заняли всю морозильную камеру. На мясо и замороженные овощи, которые там до этого хранились, места не хватило. Пришлось поджарить и потушить все три килограмма мяса с несколькими пакетами овощей. Анна выбрала самую большую кастрюлю, и дело закипело. Поскольку замороженное тесто тоже могло испортиться, Анна испекла пирог, использовав для начинки все то же повидло собственного производства. Потом она нарезала два овощных салата. Один из помидоров, сладкого перца и лука-порея, а второй из огурцов, яиц, зеленого салата и разнообразных травок. Их она прихватила из ящиков, стоявших в сарае милых старушек. Хозяек травок не было дома, и некому было разрешить Анне воспользоваться приправами. Вот и пришлось Анне самой как-то выкручиваться.

Потом она вспомнила, какие чувства испытывала, когда в гостях не видела на столе мясных закусок, и нарезала блюдо ветчины, несколько сортов колбас и поставила еще один салат из кукурузы, копченого окорока и риса. Теперь на стол при всем желании нельзя было больше ничего втиснуть. Кроме… И Анна метнулась за баночкой черной икры, которую привезла Вернеру в качестве сувенира или закуски к водке, это уж как получится. Но сейчас Анне показалось, что икре найдется лучшее применение. У нее, к счастью, остался кусок теста, и она напекла дюжину маленьких изящных корзиночек, в которых икра в обрамлении зелени и с розочкой из сливочного масла смотрелась просто восхитительно.

Попутно Анна продолжала отбивать телефонные атаки девушек, которые желали разговаривать с Вернером. Всем Аня говорила, что они с Вернером обручились, и просила больше их дом не беспокоить. Казалось, все шло хорошо, как вдруг под вечер позвонила та хриплая наглая баба, которую не удовлетворило Анино объяснение.

– Почему он выбрал тебя? – недоумевала баба, причем Анна услышала отчетливое бульканье на другом конце трубки. – Я послала ему свои лучшие фотографии. А сейчас нахожусь у родственников в Гамбурге и хочу видеть своего нареченного. Ты мне мешаешь!

– Вы опоздали, – довольно вежливо возразила ей Аня.

– А мои фотографии? – тоном базарной торговки завопила женщина. – Пусть вернет фотографии. Там я и мои кошки. Целых три штуки. Очаровательные! Пусть вернет, а не то мы с друзьями заявимся к нему и такое устроим, что ему жизнь станет не мила.

Аня с ужасом вспомнила костер в осеннем саду, в который она кинула фотографии кошек. Надо было как-то выкручиваться.

– Понимаете, мы делали ремонт и куда-то засунули ваши фотографии. Никак не можем найти, – соврала она.

– Что за бред! – не поверила ей собеседница. – Если он оставит их себе, то пусть платит мне пятьсот марок за моральный ущерб. А нет, так я устрою, у него на работе будут крупные неприятности, а тебя и вовсе не пустят в Германию. У тебя ведь гостевая виза. Так вот, больше тебе визы не видать. Это в моих силах устроить. Я вас разлучу.

– Что вы мне угрожаете, я обращусь в полицию! – рассердилась Анна.

– Не надо в полицию, – совершенно неожиданно испугалась собеседница. – И вообще я сейчас не могу говорить, у меня придет друг с минуты на минуту. Собираемся приятно провести вечер. Я еще позвоню. – И обнадежив этим обещанием Аню, собеседница повесила трубку.

Вернер явился домой под вечер. При виде накрытого стола он с отвисшей челюстью прислонился к дверному косяку.

– Кого еще мы ждем? – слабым голосом поинтересовался он у Анны. – У меня не наберется столько родственников, чтобы съесть все это.

Но Анне было не до него. Время поджимало, и она помчалась наверх переодеваться. Когда девушка вернулась во всем блеске своего нового платья, Вернера в гостиной не было. Анна отправилась его искать и обнаружила возле открытой дверцы холодильника: Вернер беспомощно созерцал в его недрах горы мороженого…

– Боже мой! – тихо причитал бедный немец, павший жертвой русского гостеприимства. – Они же никогда не уйдут! Мы будем вынуждены терпеть гостей не один день, пока все не съедим.

Однако долго убиваться ему не пришлось. В дверь уже ломились. Первыми пришли Кати со своим южанином. Потом явились Моника со своим рентгенологом Гансом и еще один милый старичок. Поцеловав Анне ручку, он сразу же забился в кресло, да так и остался сидеть в нем, не сводя глаз с Моники. Последними прибывшими были Ева со своим мужем. Всякий, кто видел их в первый раз, невольно задавался вопросом, что держит такую красавицу и умницу рядом с этим заморышем, да еще с на редкость нудным характером и скверным чувством юмора.

Вернер не солгал, Ева не могла не понравиться. Помимо красоты, у его старшей дочери была широкая приветливая улыбка, которая частенько играла на ее лице. А если вкратце описать ее внешность, то у Евы были длинные густые волосы, чистые синие глаза и чудесная кожа. С ее мужем Томом дело обстояло значительно хуже. Он был рыжий, длинный и весь какой-то нескладный. От взгляда его выпученных блеклых глаз просто мороз подирал по коже.

– Здравствуйте, – буркнул он и немедленно присосался к Аниной руке.

– Добрый вечер, – с трудом вернув себе свою конечность, ответила Анна. – Милости просим, – это уже относилось к Еве.

При виде изобилия, царившего на столе, гости немного опешили, но, как Анна и ожидала, быстренько сообразили, как им вести себя дальше. Один Вернер оставался растерянным и довольно кислым. Мало ел, мало пил и лишь недовольно покряхтывал, когда Том подносил ко рту очередную корзиночку с икрой.

– Выпьем за прекрасную хозяйку этого дома! – провозгласил наконец Том.

Монику перекосило словно от зубной боли, Кати демонстративно отставила бокал, а Ева оказалась в трудном положении. С одной стороны, ей не хотелось обидеть мужа, а с другой – выпить бокал она тоже не могла. Поэтому только подняла его и сразу же ловко опрокинула содержимое на ковер.

– Ничего страшного, – заверил ее Вернер. – Он уже прошел крещение. Выпьем лучше за то, что я нашел человека, который согреет мою старость своим теплом.

Монику перекосило еще сильнее, а Кати решила этим вечером вообще больше не пить.

– Наконец-то я счастлив, – продолжал как ни в чем не бывало Вернер. – Хочу вам всем сообщить известие, которое должно вас порадовать, если вы меня хоть немного любите. Вчера я сделал Анне официальное предложение, и она согласилась стать моей женой со всеми вытекающими обстоятельствами.

За столом воцарилось томительное молчание. Все обдумывали, что нужно сказать, чтобы не обидеть кого-нибудь из бывших супругов.

– Ты любишь? – спросила Ева.

– Люблю, – ответил Вернер, почему-то глядя на Монику. – И женюсь, как только получу развод. Думаю, что за этим дело не станет. Ты ведь не против, дорогая?

– Ничуть, – справившись со своими лицевыми мышцами, заверила Моника. – Я сама жду этого не меньше тебя.

– А как же мы?! – растерянно проговорила Кати. – У нас с Евой больше не будет папы и мамы. А будет отдельно папа, а отдельно мама? Чем мы сможем это компенсировать?..

– Если ты об этом, то в своем новом завещании…

– Новом завещании?! – раздался удивленный хор голосов.

– Да, я решил, что мое завещание десятилетней давности уже не годится. Ведь обе мои дочери выросли и вышли замуж, а стало быть, о них есть кому позаботиться. А моя жена теперь вообще жена другого человека. Поэтому необходимо внести в завещание коррективы. И с этим медлить не следует. Жизнь коротка, и я не хочу, чтобы из-за моей нерешительности пострадала та, которую я люблю больше всех на свете.