Дарья Калинина

Баран и новые ворота

Блондин шел по главной улице города и каждой клеточкой своего молодого и красивого тела чувствовал, что все встречающиеся на пути девушки, бесспорно, принадлежат ему, стоит только шевельнуть пальцем. Ощущение было таким приятным, что блондин нарочно продлевал его и не торопился со знакомством. Но судьба, с ехидной улыбкой следившая за ним, решила эту проблему за него.

У Юли, которая вот уже битых три минуты пыталась добиться на пронизывающем осеннем ветру искры взаимности от своей зажигалки, лопнуло терпение. Она в сердцах швырнула непослушную вещицу в стоящую у двери магазина «SELA» урну и, не глядя по сторонам, рванула вперед. Как и было задумано коварной судьбой, ее путь пересекся с маршрутом ничего не подозревающего блондина.

Встреча ознаменовалась для последнего ошеломительным крушением. Юля отдавила ему ногу, обутую в изящный лакированный полуботинок, и основательно забрызгала грязью его светлые брюки. Кроме того, своей маленькой, но твердой макушкой она выбила блондину два вставных зуба.

– Осторожней, – только и смог выдавить блондин, легко вставляя на место зубы на штифтах и принимаясь за более трудное дело – очистку безупречно белым носовым платком потерявших свою незапятнанность брюк и туфель.

Юля тем временем потирала гудящую макушку и таращилась на диковинное зрелище, припоминая, где она могла видеть это чудо. Приглядевшись повнимательней, она признала в блондине Александра – давнего приятеля ее близкой подруги Даши. Блондин Юлю явно не узнал, и она пока не понимала, хорошо это или плохо. Дашка про него что-то такое рассказывала, говорившее не в его пользу. Но вот что именно? Во всяком случае, горячих чувств они уже давно друг к другу не питали, если некогда какие-то эмоции и имели место. Тут-то Юля могла быть спокойна. Дело в том, что она терпеть не могла отбивать кавалеров у подруг, считая, что для этого есть куча мужчин, принадлежащих совершенно незнакомым и зачастую очень неприятным женщинам, которые вполне заслуживали, чтобы у них увели кавалера.

Поэтому Юля посмотрела на блондина с видом коллекционера, решающего, достоин ли данный экспонат чести попасть в его коллекцию. Про свою дружбу с Дашей она решила на всякий случай не говорить. Одет был блондин по меньшей мере странно. В конце слякотного сентября редко можно было встретить на улицах города гражданина в светлой одежде. Если таковые смельчаки и находились, то все-таки ограничивались какой-нибудь одной светлой деталью своего гардероба, не рискуя напяливать на себя одновременно светлые брюки из тяжелого шелка, белую рубашку, светлую замшевую куртку и цвета слоновой кости туфли. Лишь носки у блондина выбивались из общей гаммы. Они были черные. Как ни странно, именно черные носки примирили Юлю с блондином.

Она дождалась, когда он наконец закончил приводить себя в относительный порядок, и сказала в свое оправдание чистую правду:

– Простите меня, но я вас толкнула случайно. Просто потому, что не заметила.

Блондин вздрогнул, как от удара, и удивленно посмотрел на нее. Затем удивление в его глазах сменилось каким-то странно задумчивым выражением, словно раньше ему слышать такое про себя не приходилось и он осмысливал свои ощущения. Юле стало неловко. Блондин явно счел себя оскорбленным, но ей было пока непонятно, что его больше обидело: то, что она его забрызгала, или то, что не заметила. Юля принялась поспешно исправлять положение.

– Я пыталась закурить, а зажигалка никак не хотела загораться. Поэтому все мое внимание было приковано к ней, – сказала она.

– Так ты еще и куришь? – неодобрительно осведомился блондин. – Это плохо. Девушки не должны курить.

Теперь Юля откровенно вытаращилась на него. Похоже, парень говорил вполне серьезно. Но в тот момент, когда Юля решила, что, пожалуй, блондин прав и второе здоровье не купишь, а курение все-таки не отдых у моря и самочувствия не улучшает и надо бы бросать курить, блондин достал пачку «Marlboro» и закурил, небрежно щелкнув турбозажигалкой, которой, как известно, ветер не страшен.

– Александр! – неожиданно представился блондин. – Можно просто Саша.

– Юля, – сказала Юля, с завистью глядя на тлеющую в зубах блондина сигарету. – Просто Юля.

– Гуляешь? – поинтересовался блондин таким тоном, словно оказывал величайшую милость убогой бедняжке, заговорив с ней.

Юля растерянно кивнула, хотя в обеденный перерыв вовсе и не думала гулять, а собиралась сбегать в сберкассу, оплатить кучу счетов, и к зубному врачу, чтобы записаться на прием опять-таки в обеденное время. Дело в том, что директор Юлиной фирмы был откровенно с приветом. Первое время Юля даже удивлялась, как на это не обращают внимания окружающие. Странности в его поведении прямо-таки лезли в глаза.

Первые три недели своего знакомства с директором Юля думала, что он просто притворяется, настолько его поведение точно совпадало с классическим описанием в специальной литературе. Но в ней говорилось, что человек с такими симптомами должен самое меньшее два раза в год лежать в соответственно оборудованном стационаре и лечиться. Но господин Засура ни в каких больницах сам не лежал и своим сотрудникам не разрешал, утверждая, что работа лучший лекарь.

Впрочем, он много чего еще им не разрешал. Например, покидать рабочее помещение раньше восьми часов вечера. То есть уйти ты мог и в шесть, когда официально кончался рабочий день, но это было бы последним твоим деянием в этой конторе. Не разрешалось вести по служебному телефону личные разговоры. С родными можно было болтать не более минуты в день. Причем этого времени должно было хватить на всех родственников, так сказать, скопом. Помещения фирмы оборудованы видеокамерами, чтобы господин Засура в любой момент мог видеть, что делают его сотрудники. Если учесть, что фирма занималась посредническими услугами по продаже аккумуляторов и весь ее товар был надежно заперт на складе за железными решетками и дверями, а деньги проходили лично через господина директора, то становилось ясно, что видеокамеры нужны тут как рыбе зонтик. Разумеется, телефоны тоже прослушивались.

Но все эти «приятные» детали были ничто по сравнению с бесконечными собраниями, на которых господин Засура подводил итоги дня. Проходили они как бы в неофициальной обстановке: на столе стояли чашки, кофейник, лежало печенье и булочки, но под мутным взглядом директора аппетит у сотрудников пропадал сам собой. С шести часов вечера, когда фирму покидал последний покупатель, и до восьми часов сотрудники томились, слушая пустые разглагольствования своего начальника. Это называлось – быть единым коллективом. В те же дни, когда случалось какое-нибудь отклонение от нормы, например, кто-то воспользовался служебным телефоном и позвонил по межгороду или другой сотрудник забыл произнести, приветствуя по телефону потенциального клиента, обязательное «Зравствуйте, вы позвонили в «Аклег» – название фирмы, заседания длились часов до десяти.

Не то чтобы господин Засура был жаден. Вовсе нет, своим сотрудникам он регулярно поднимал оклады и выплачивал в конце года и в конце каждого квартала приличные премии. Но он хотел, чтобы его сотрудники были его семьей. Потому что из собственной семьи у него была лишь жена Марго, которую он называл своей самой большой драгоценностью. Она таковой и была – холодной, блестящей и дорогой. Понятно, что с подобной женщиной семейный уют ему не светил. Вот и хотелось Засуре иметь семью потеплее – дружную, любящую и почитающую своего отца и кормильца.

А сотрудники ему сплошь попадались неблагодарные, потому что вовсе не жаждали любить босса. Напротив – строили за его спиной всяческие козни, старались, по мнению директора, разорить его и уничтожить его детище – фирму «Аклег». Поэтому и нужны были видеокамеры и прослушивание телефонных разговоров и частые незапланированные собрания. Он проводил их, видимо, для того, чтобы нарушить планы заговорщиков, вселить страх в сердца неблагодарных.

Уходить во время обеденного перерыва, по правде говоря, тоже не рекомендовалось. Даже сейчас, после пяти лет безупречной работы, став старшим менеджером, Юля опасалась, как бы эта ее отлучка не стала причиной ее увольнения. В последнее время у директора совсем «поехала крыша». Он подозревал в заговоре против него всех и вся. От взглядов, которыми господин Засура теперь провожал своих сотрудников, им становилось просто не по себе.

– Никому не говори, но мне кажется, что наш Засура поставил мой домашний телефон на прослушивание, – сообщила в прошлом месяце Юле их бухгалтер Ниночка.

После этих слов сослуживицы Юля и сама вспомнила, что в трубке ее новенького домашнего телефона в последнее время вдруг стали появляться какие-то посторонние голоса и непонятные шумы. А вчера старший менеджер соседнего филиала шепнул ей, что Засура, похоже, нанял двух крепких ребят из частного охранного агентства следить за ними.

– Пока следить! – многозначительно добавил господин Шлевин. – Ты бы тоже поостереглась, – и закончил странной фразой: – Работаешь тут дольше всех нас.

Поэтому сейчас Юля в первую очередь заподозрила в симпатичном блондине агента коварного Засуры и быстро исправила свою ошибку, поспешно сказав:

– Вообще-то не гуляю, у меня страшно разболелся зуб. Просто ад какой-то. Пришлось даже уйти в обеденный перерыв с работы. А наш директор такой милый человек, мы его любим, словно отца родного, а я, мне кажется, больше всех.

Александр несколько странно покосился на нее и сказал:

– Если у тебя и в самом деле болит зуб, то тебе повезло. Я работаю в зубной поликлинике и как раз иду на работу. Можешь быть моей первой пациенткой. По записи первый больной появится у меня только через полчаса. Если у тебя не слишком сложный случай, то мы вполне управимся.

И, завороженная его словами, Юля позволила провести себя по задворкам домов еще сталинской застройки, где на первом этаже одного из них и в самом деле располагалась хозрасчетная зубная поликлиника. Как ни странно, в перечень услуг, висевший в регистратуре, были включены такие, как мини-аборты, лечение простатита, геморроя, искоренение всех видов венерических заболеваний максимум за три дня и ликвидация всех видов бесплодия за тот же срок.

Саша провел новую знакомую в свой кабинет и усадил в кресло. Только в тот момент, когда он, уже переодевшись в белый халат, полез руками к ее драгоценному седьмому нижнему зубу, Юля поняла, что наделала. Она ведь совсем не знает этого типа! Кабинет, куда он ее привел, был на тот момент открыт и пуст. Халат валялся на спинке кресла, так что любой жулик мог надеть его и притвориться врачом. От ужаса у Юли судорогой свело челюсти.

– А-а-ай! – на все пятиэтажное здание завопил укушенный Саша, приплясывая вокруг своей пациентки.

Со стороны могло показаться, что он исполнял диковинный папуасский танец, если бы не рука, которую он почему-то упорно не вынимал из Юлиного рта.

На крик примчалась взволнованная сестричка и немедленно принялась вызволять врача из беды. Наконец спустя несколько минут Юлины челюсти разжались, и ее жертве удалось извлечь свою порядком помятую руку с отчетливыми следами Юлиных зубов.

– Отлично вышло, даже слепок делать не надо, – не удержалась от ехидного замечания сестричка.

Саша кинул на нее один лишь взгляд, и девица тут же испарилась. Юля успокоилась, и Саша снова приступил к ее зубу. К себе в офис Юля явилась буквально за минуту до того, как к дверям подкатила бронзовая «Вольво» господина директора. Он ввалился в помещение, и Юля, белее мела, разглядывавшая в этот момент себя в зеркало, решила, что по сравнению с директором выглядит просто цветущей розой.

Господин Засура, маленький и весь какой-то помятый, всегда производил немного странное впечатление. Казалось, его словно отжали и забыли расправить. В родне у этого человека были то ли японцы, то ли киргизы, поэтому его глаза были узкими и раскосыми. Кожу лица избороздили глубокие складки, а огромные квадратные зубы торчали во все стороны, поэтому улыбка у директора получалась жутковатая. Столь привлекательную картину дополняли низкий лоб и огромный крючковатый нос. Сегодня вдобавок к этому директор был еще и какого-то мрачно-зеленого цвета. Редкие волосы были всклокочены, а глаза дико вращались. Ни слова не говоря обомлевшим сотрудникам, босс сразу же прошел в свой кабинет. Отказавшись от кофе, предложенного секретаршей Любочкой, – случай небывалый, он заперся на ключ и затих.

К концу рабочего дня все служащие, как говорится, дошли до кондиции: были близки к умопомешательству и ничуть не удивились, когда по громкой связи объявили о собрании. Было ясно, что это связано с чрезвычайными обстоятельствами. У Юли как раз отошел наркоз, и зуб при малейшем к нему прикосновении отзывался пронзительной болью, пробивавшей ее от макушки до пяток. Поэтому девушка, просидевшая весь день голодной, не имея возможности жевать бутерброды и булочки, на собрание все же пошла. Хоть директорской минералочки можно будет выпить.

– У нас завелись предатели! – этим сообщением встретил сотрудников господин Засура. Говорил он таким тоном и с таким омерзением, словно в его обожаемом офисе завелись мыши. – Да, целых два предателя! Это тем больнее, что я любил их, словно своих родных детей.

Детей ни родных, ни приемных у господина Засуры никогда не было. Собравшиеся выжидающе молчали, предвкушая продолжение. Но не в правилах директора было сразу же выкладывать всю информацию. Еще сорок минут он посвятил рассказу о том, как больно ему было, когда он узнал, что коллектив, который он считал своей родной семьей, так его разочаровал. Но самое худшее было впереди. Закончив первую часть речи, директор минутку передохнул, и Юля, воспользовавшись паузой, протянула руку к бутылке с «Аквой». И тут директор выдал просто жуткую фразу. Вся его предыдущая речь была лишь вступлением к ней.

– Но самое худшее впереди, я более чем уверен, что некоторые из вас знали о готовящемся плане.

При этом его взгляд остановился на Юле, которая как раз наливала себе минералку. Под пронзительным взором косых директорских глаз рука Юли дрогнула, и вода полилась мимо стакана. Удовлетворенный эффектом, директор снова пустился в пространные разглагольствования. И тут всем стало ясно: главное состоит в том, что двое ребят, Олег и Борис, решили открыть свою фирму и захотели продавать аккумуляторы сами, а не для господина директора, а господину директору это почему-то не понравилось. Совершенно, кстати, непонятно почему.

Теперь он старательно делал вид, что для него, бывшего всегда отцом родным для своих молоденьких сотрудников, просто оскорбительны их тайные действия за его спиной. И узнал он об их затее последним. Так же шеф уверял, что ребята сперли у него несколько выгодных контрактов, что одинаково могло быть правдой, а могло быть и откровенной ложью. Юля в глубине души подозревала, что Засура просто боится конкурентов. Ведь до сего дня весь рынок был практически полностью в его руках. Юля решила по возвращении домой сразу же позвонить ребятам и узнать на сей предмет их точку зрения. Ей как-то не верилось, что парни пошли на обман. Но тут она услышала, как господин директор сказал:

– К отступникам будут приняты или верней уже приняты самые жесткие меры. По моей просьбе ими занимаются ФСБ и еще одна организация. Излишне говорить, что их телефоны прослушиваются, так что названивать им не советую. Запомните, чтобы потом не говорить, что не знали. Под угрозой увольнения не советую! А теперь я хочу, чтобы вы мне рассказали все, что знали про их планы. Юля, ты теснее всех общалась с Олегом, начни ты.

– Я с ним не общалась, – мрачно сказала Юля. – Мы виделись только на работе.

– Я про это и говорю, – просиял директор.

Юля хотела сказать, что под приглядом видеокамер сотрудники давно уже прекратили всякое общение. И разговоров, кроме дежурных фраз о погоде или о том, что кофе сегодня не удался, а чай, напротив, отменный, давно никаких не бывает. Но не стала. Проклятый зуб снова напомнил о себе, и у Юли помутилось в голове.

– Ребята ничего мне про свои планы не говорили, – пробормотала Юля, плохо соображая, что говорит. – Сейчас я впервые услышала, что они собирались открыть фирму. А что за контракты они присвоили? Насколько я помню, весь прошлый месяц мы имели дело только с нашими постоянными покупателями. Зачем же им перебегать в новую фирму и покупать там те же самые аккумуляторы, но без скидки? У нас ведь для всех постоянных клиентов скидка. Зачем клиентам идти к другим продавцам, где товар дороже?

Все сотрудники с ужасом уставились на Юлю. Дело в том, что даже последнему грузчику в фирме было известно, что самый плохонький из проданных аккумуляторов приносил господину директору больше трехсот процентов чистой прибыли. Поэтому новая фирма вполне могла ограничиться прибылью поскромнее и при этом хорошо заработать. Конечно, если бы господин Засура позволил. А он, судя по всему, делать этого не намерен.

До сих пор господин Засура почти единолично владел всем рынком. Немногочисленные фирмы, которые занимались аналогичным бизнесом, играли по его правилам и получали контракты и поставщиков только из его рук. Напоминать шефу об этом именно сейчас было просто опасно. Но Юлю целиком занимали свои проблемы. Теперь ей казалось, что болит и пульсирует не только один ее больной зуб, а вся челюсть. И девушка не заметила тяжелого взгляда, которым ее смерил директор.

Собрание закончилось примерно в одиннадцатом часу. Примчавшись домой, Юля немедленно кинулась к телефону, не обращая внимания на грязные кроссовки Антона, которые лежали перед самым ее носом и прямо-таки кричали о том, что их хозяин дома. Юля набрала домашний номер Саши.

– Ты что мне с зубом сделал? – простонала она в трубку. – Он жутко болит. Я к нему не могу даже прикоснуться – сразу же у меня в голове словно атомная бомба взрывается. Ты, верно, нерв задел, да?

– Девушка, вам нужен Саша? – откликнулся мужской голос. – Я его сейчас позову, а сам я хирург. После моей работы зубы уже никогда не будут болеть. Вы хорошенькая? Приходите в другой раз ко мне. Я без всяких проблем удалю ваш больной зуб.

– Вы его брат? – догадалась Юля, смутно припоминая рассказанное Сашей о своей семье.

Судя по его словам, у него еще были старшая сестра, бабушка с дедушкой и мама с папой. Должно быть, вся семья сейчас была в сборе, потому что до Юлиного слуха доносились женские голоса, распевающие «Калинку». Но тут к телефону подошел Саша и своим проникновенным голосом объяснил Юле, почему у нее до сих пор болит зуб.

– Я поставил тебе специальный материал, который, в отличие от цемента или других дешевых материалов, входит в реакцию с зубной тканью, постепенно становясь с ней единым целым. Такая пломба никогда не выпадет, но несколько дней ты будешь ощущать небольшую болезненность.

– Какую небольшую! – еще громче застонала Юля. – Ты мне нерв задел, я жевать не могу.

– Жуй другой стороной, – посоветовал ей Саша.

До этого простого выхода из положения Юля как-то не додумалась и теперь преисполнилась к Саше самых горячих чувств. Но выложить ему, что она думает о нем, как о враче и о его хваленом пломбировочном материале, ей не удалось, потому что Саша сказал:

– Прости, у меня гости, я перезвоню тебе чуть попозже. А хочешь, поговори пока с моим братом?

Но Юля уже повесила трубку, подняла глаза и ахнула. Перед ней стоял Антон, и вся его поза выражала живейший укор.

– Почему ты не на работе? – удивилась Юля. – Ты же сегодня дежуришь?

– С кем ты разговаривала? – вместо ответа тихо спросил Антон. – Кто этот Саша? И где ты была? Только не говори, что на работе. Весь вечер я звонил тебе на работу и на мобильный. Почему он не отвечает? Только не говори, что сел заряд.

– Я его отключила, у меня страшно болит зуб, – попыталась объяснить Юля. – Ни с кем не хотелось разговаривать.

– Но с этим Сашей ты нашла время поболтать, – начал свирепеть Антон, который вообще был очень ревнивым. – Кто он такой?

– Врач, – ответила чистую правду Юля.

– Какой врач! – завопил Антон. – Посмотри на часы, сейчас уже половина двенадцатого. Кто этот тип? Ты с ним весь вечер провела?

И Антом заметался по квартире, пытаясь рвать на себе волосы, но в последнее время он коротко стригся, и эта процедура ему не очень удавалась. Юля успела вымыть руки и пройти на кухню. Видя, что его реакция не производит нужного впечатления, Антон тоже появился на кухне и с мрачным видом забился в угол. Юля как раз мужественно пыталась прожевать пельмень, пользуясь только левой стороной челюсти. Увидев его физиономию, она не выдержала и фыркнула.

– Тебе смешно! – трагическим тоном произнес Антон. – Я страдаю, а тебе смешно. Ну смотри, как бы тебе не пожалеть!

И с этими словами он бросился вон, за дверь.

– Купи яйца и молоко! – крикнула ему вслед Юля, потом проводила его взглядом и пошла в ванну. Только лежа в теплой воде, Юля вспомнила, что так и не выяснила у Антона, почему он оказался дома, вместо того чтобы охранять вверенный ему объект.

– Должно быть, опять фирма развалилась, – вздохнула Юля.

Антон прославился среди своих знакомых патологической неспособностью продержаться на любой работе больше двух месяцев. Это всегда был предел, после которого наступало банкротство его предприятия. Юля погрузилась в расчеты, по ним выходило, что Антон проработал на автостоянке уже два месяца и три дня, побив тем самым свой предыдущий рекорд.

– Так, глядишь, через пару лет ему удастся продержаться до трех месяцев, – удовлетворенно подытожила Юля. – А потом так и пойдет по нарастающей, и к пенсии, смотри, он уже сможет удерживаться до полугода на одном месте.

И, погрузившись в теплую воду, она предалась мечтам о том славном времени. Из этого приятного состояния ее выдернул телефонный звонок.

– Прости, что не смог с тобой поговорить, – сказал в трубку Саша. – Как зуб, все еще болит? Что скажешь, если завтра вечером мы с тобой сходим куда-нибудь. Я могу тебя встретить после работы. Ты в котором часу заканчиваешь?

Этот простой вопрос поставил Юлю в тупик. В самом деле, что сказать? Засура, вполне вероятно, и завтра устроит очередную разборку, а когда эта экзекуция кончится, одному ему известно. Подумав, Юля пообещала в течение дня перезвонить Саше на работу и уточнить время встречи. Попутно выяснилось, что Саша работает еще в двух частных клиниках. Только повесив трубку, Юля подумала, какого это черта она вообще согласилась встретиться с этим типом, из-за которого у нее так болит челюсть. Поразмыслив, увлекающаяся психоанализом Юля нашла объяснение своим действиям: подсознательно она просто хотела отомстить Саше, потому и согласилась.

Успокоившись, Юля вылезла из ванны, и тут же раздался звонок. Решив, что это образумившийся и сменивший гнев на милость Антон, Юля взяла трубку. Но, к ее удивлению, в трубке слышались только невнятное бормотание и какие-то посторонние шумы – шорох, скрежет по металлу, чьи-то далекие и незнакомые голоса.

– Кто это? – в пятый раз поинтересовалась Юля, и неожиданно трубка ожила.

– Слушай меня, – сказал задыхающийся мужской голос, словно человек разговаривал на бегу по мобильнику. – Тебе угрожает опасность. Пересиди где-нибудь! Я тебе уже не смогу помочь.

– Кто это? – снова словно автомат повторила Юля, тут ее осенило и она спросила: – Вы куда звоните?

– Детка, это я, – не слушая ее, продолжил взволнованный голос. – Берегись! Мне от них уже не скрыться, послушайся меня, тебе надо уйти на дно. Ты для него стала опасна.

– Что? Кто? Кому опасна? – удивилась Юля, но связь с диким скрежетом уже прервалась.

После этого странного звонка на душе у Юли стало как-то скверно. Тем более что прежде, чем неизвестный собеседник отключился, Юля услышала в трубке звуки далеких выстрелов и чьи-то крики. Она уныло поплелась обратно на кухню и застала там Антона, который, должно быть, незаметно проскользнул в дом, пока она разговаривала с таинственным доброжелателем. На кухонном столе стояла целая картонка с яйцами и два литровых пакета с молоком.

– С кем ты сейчас разговаривала? – дрожащим от ярости голосом спросил у нее Антон. – Ты меня за кого тут держишь? Теперь я понимаю, почему ты так настаиваешь на том, чтобы я работал. Тебе просто нужно время, чтобы крутить шашни со своими хахалями!

Такое наглое утверждение возмутило Юлю до глубины души.

– Знаешь что, – сказала она, – если тебя что-то не устраивает, ты можешь и уйти. Я вообще не понимаю, зачем ты вернулся. У меня был страшно тяжелый день, и я не в состоянии выслушивать твой бред, к тому же он не имеет под собой никаких оснований. Ты у меня единственный мужчина. Никто другой мне не нужен.

Если бы она начала разговор с этого, то, может, все закончилось бы по-другому – вполне мирно. Но так как Антон услышал только, что ему предлагают убираться, то он, естественно, взорвался. Юля тоже не осталась в долгу, и к концу объяснений в доме не осталось ни одного целого яйца. Зато стены и мебель покрыл замысловатый узор из яичной скорлупы, желтков и молочно-белковых потеков. Так же выглядели и сами участники драмы. Победа все же оказалась на Юлиной стороне. Решающую роль в этом сыграла красивая зеленая сахарница с листьями кувшинок и вылепленными фигурками лягушек. Юля в подходящий момент ловко метнула ее в голову Антона, и обидчик позорно бежал с поля битвы, обсыпанный сахаром и сопровождаемый Юлиными насмешками.

Когда эйфория от выигранной битвы немного развеялась, Юля как-то даже заскучала. Она позавидовала Антону, который сейчас едет на их общей машине к своим родителям, где его ждут теплая постель, налитый заботливой материнской рукой стакан чаю и полная сочувствия слушательница. А у нее, бедной, ничего этого не было и не предвиделось. Тут Юле так стало себя жалко, что она села прямо посреди засыпанного осколками пола и горько зарыдала.

Впрочем, Юля была не совсем справедлива к своей судьбе. Благодарную слушательницу она ей все-таки послала. В дверях, которые Юля так и не потрудилась захлопнуть за Антоном, возникла ее соседка и школьная подруга Инна с увесистым подсвечником в руках. С подозрением оглядев прихожую и кухню, она спросила:

– Милицию уже вызвала? Сколько их вообще было?

– Кого? – прорыдала Юля.

– Бандитов, – пояснила ей Инна. – На тебя ведь было совершено нападение? Ты не сильно пострадала? Если что, так у меня есть одно замечательное средство, мне подруга из Европы привезла. Засунешь внутрь одну капсулу – и ничего не будет.

– С чего ты взяла про бандитов? – хлюпая носом, удивилась Юля. – Тут никого, кроме Антона, не было. И чего это у меня не будет? СПИДа, что ли?

– Ну, про СПИД там в инструкции ничего не сказано, – задумалась Инна. – Но от всех остальных последствий изнасилования защищает на сто процентов. А что с Антоном вы не поделили?

И Юля, благодарно всхлипнув, принялась рассказывать, каким дураком оказался человек, которому она посвятила лучшие годы своей жизни.

– И в самом деле дурак, – согласилась Инна. – Тут на подругу идет охота, а он ревновать вздумал. Впрочем, не расстраивайся, мужики всегда так. Когда они нужны больше всего, их нет. Зато…

– А почему ты решила, что за мной идет охота? – перебила ее Юля, которая дословно знала, что сейчас в адрес мужского пола может сказать подруга.

– Так ты же сама говорила! – удивилась Инна. – Мне, например, по ночам никто не звонит и о какой-то опасности не предупреждает.

– Может, он ошибся номером? – робко предположила Юля. Она уже успокоилась и ужасно хотела лечь спать, потому что завтра надо бежать на работу. – И в любом случае, дверь у меня железная, так что ломать ее будут долго. Я успею проснуться и сбежать к тебе.

– Если не принесут гранатомет, – мрачно пошутила Инна, нехотя направляясь к выходу. Ей совершенно не хотелось спать, так как глупостями вроде работы эта женщина себя не обременяла.

Вообще, с тех пор как Инне удалось пристроить свою малолетнюю сестрицу, ставшую отпетой хулиганкой, какому-то деду в третьем колене, она чувствовала себя отлично. За сестру она не волновалась. Дед – полковник в отставке – любил дисциплину. И Инна полагала, что жизнь в маленьком городишке под опекой строгого деда научит юную негодяйку ценить прелесть жизни под присмотром снисходительной к чужим порокам старшей сестры.

А после того как нашелся какой-то идиот, который, к немалому удивлению самой Инны и всех окружающих, согласился ее кормить, поить, одевать и изредка водить по увеселительным местам, жизнь вообще заиграла всеми красками. Почему этот тип с толстым кошельком и манерами английского лорда до сих пор не бросил взбалмошную и плохо воспитанную Инну, никто не мог понять. Сама она избегала говорить со своим спонсором на эту тему. Опасалась, а вдруг мысль бросить ее просто не приходила ему в голову, и она таким образом сама разрушит свое счастье.

Но у ее милого был один существенный недостаток. Он часто и надолго уезжал из страны, куда – не говорил, а самое главное, отказывался брать с собой Инну. Деньги он ей оставлял, но о своем месте пребывания не сообщал. Вот и два дня назад (точнее, две ночи) он поставил Инну в известность о том, что уезжает не менее чем на три недели. Инна устроила скандал и кричала, чтобы он навсегда убирался из ее жизни. Ей, мол, плевать, если его где-нибудь там, в Ке-нии, укусит бешеный жираф и некому будет оказать ему помощь. В ответ милый идиот оставил на столе внушительную пачку денег и ушел, чмокнув Инку на прощание в лобик.

Две ночи Инна рыдала, а сегодня неожиданно почувствовала, что слез больше нет, ей ровным счетом наплевать, вернется ее богатый идиот или нет. И тут она услышала шум роскошной битвы, который доносился из-за стены. Схватив подсвечник – подарок влюбленного идиота, который при этом что-то бормотал про Фаберже, причем Инне это имя ровным счетом ничего не говорило, она кинулась с уникальным произведением искусства на помощь подруге. К ее огорчению, битва закончилась еще до ее прихода. А между тем энергия, накопившаяся в Инке за дни и ночи скорби, настойчиво требовала выхода, и она была очень недовольна, что подруга избавилась от нее так скоро.

Мужчина ужасно спешил. Попадавшиеся ему навстречу припозднившиеся прохожие поспешно отступали прочь. Он мчался так, словно от его скорости зависела чья-то жизнь. Внезапно в сплошной цепи домов образовалась брешь, и он оказался в небольшом скверике в центре города. Возле скверика стояло несколько легковых машин. К одной из них и устремился мужчина. Дверца открылась, и он сразу же попал в жаркие женские объятия.

Первое время парочка не тратила время на объяснения, а попросту жадно целовалась. Время шло. Мужчина настолько увлекся этим делом, что не заметил легкого нетерпения, написанного на лице подруги. Женщина наконец не выдержала. Поняв, что добровольно он от нее не отстанет, она мягко отстранилась и требовательно взглянула в лицо возлюбленного.