Супруга, счастие, Менсия?
      Донья Менсия
      Кинжал увидела я твой,
      И мне почудилось, что кровью
      Облита я перед тобой.
      Дон Гутиерре
      Когда я в дом вошел, понятно,
      Кинжал я вынул из ножон.
      Донья Менсия
      Мне всюду чудятся виденья.
      Дон Гутиерре
      Чем может быть твой ум смущен?
      Донья Менсия
      Тебе ни разу не лгала я.
      Дон Гутиерре
      Какие глупые слова!
      Но, если мы чего боимся,
      У нас слабеет голова.
      Донья Менсия
      Во мне печаль, во мне заботы,
      И оттого я как в бреду.
      Дон Гутиерре
      Ну, до свиданья. Нынче ночью,
      Коль будет можно, я приду.
      Донья Менсия
      Да сохранит тебя Всевышний!
      (В сторону.)
      О ужас! Точно я во сне!
      Дон Гутиерре (в сторону)
      О честь, нам много будет нужно
      Поговорить наедине!
      (Уходят.)
      СЦЕНА 11-я
      Королевский покой в Алькасаре.
      Дон Диего и Король, со щитом и в цветном
      плаще; в то время, как он говорит,
      он надевает черное одеяние.
      Король
      Возьми-ка щит мой, Дон Диего.
      Дон Диего
      Поздненько спать домой приходишь.
      Король
      Всю ночь по улицам бродил я,
      Подробно хочется мне знать
      Все, что в Севилье происходит:
      Здесь, что ни ночь, услышишь новость,
      И обо всем хочу подробно
      Я узнавать таким путем.
      Дон Диего
      Благоразумно поступаешь,
      Король в своих владеньях должен
      Быть Аргусом, чьи очи смотрят,
      Не зная сна, и оттого
      На скипетре твоем эмблема
      Два глаза. Но скажи, властитель,
      Что видел ты?
      Король
      Я видел много
      Влюбленных, спрятанных в тени,
      Бессонных дам; я видел пляски;
      Я слышал музыку и песни;
      Я видел множество игорных
      Домов, чьи вывески гласят:
      "Прохожий, здесь играют в карты".
      Бесчисленных повсюду видел
      Я храбрецов, и сообщаю:
      Ничто так не противно мне,
      Как видеть храбрецов так много
      И знать, что храбрецом считаться
      Здесь должность некая. Однако,
      Чтоб не сказали мне, что я
      К ней невнимателен, подробно
      У целой шайки этих храбрых
      Один испробовал я смелость.
      Дон Диего
      И в этом дурно поступил.
      Король
      Напротив, поступил прекрасно:
      Они, я думаю, довольны,
      Я расписал им светлой кровью {3}...
      Дон Диего
      Что?
      Король
      Их ремесленный диплом.
      СЦЕНА 12-я
      Кокин. - Те же.
      Кокин (в сторону)
      Не захотел пойти я в башню,
      Чтоб разузнать здесь и разведать,
      Что говорят насчет ареста
      Владыки моего. Но тсс!
      Удержим наше любопытство,
      Тут сам Король стоит пред нами.
      Король
      Кокин!
      Кокин
      Сеньор!
      Король
      Как поживаешь?
      Кокин
      Ответить должен: как студент.
      Король
      Ну, как же? я не понимаю.
      Кокин
      -изрядно,
      - тут
      Король
      Скажи нам что-нибудь, Кокин.
      Коль мне понравится, ты знаешь,
      В твоем кармане сто эскудов.
      Кокин
      Ну, это значило б, что нынче
      В комедии играешь ты,
      Зовущейся Властитель-Ангел.
      Однако ж у меня сегодня
      В запасе есть один рассказец
      И эпиграмма есть в конце.
      Король
      Коли твоя, она изящна.
      Итак, рассказ.
      Кокин
      Вчера я видел,
      Кастрат с постели встал, с мошною,
      Как бы с мешком для бороды.
      Неужто ты не рассмеешься,
      Подумав, что, совсем здоровый,
      Себя он пластырем украсил?
      (Великий Педро, не прошу
      Ни виноградников, ни замков,
      Одну улыбку дай мне только,
      Перед стыдливым gracioso
      В перчатку улыбнись разок.)
      "О Флоро, все мы полагаем,
      Что дом твой совершенно пуст:
      О том нам вывеска вещает
      Рассказом безглагольных уст.
      Где нет письма, конверт там есть ли,
      И кожа, если нет плода?
      Итак, не трать ты время даром,
      Не трать бесплодного труда.
      Для пашни паровой, я знаю,
      Соха полезна и нужна;
      Но, раз земля родить не может,
      К чему соха и борона?"
      Король
      Ты кормишь нас холодным блюдом.
      Кокин
      В запасе нету горячее.
      СЦЕНА 13-я
      Дон Энрике. - Те же.
      Дон Энрике
      Дай руку мне свою, властитель.
      Король
      Как чувствуешь себя, Инфант?
      Дон Энрике
      Здоров и счастлив, оттого, что
      Тебя я вижу, повелитель,
      Вполне здоровым, но об этом
      Сейчас не будем говорить:
      Дон Ариас...
      Коpоль
      Твой приближенный:
      Освободи его из башни.
      И, помиривши их, Энрике,
      Обоим ты доставишь жизнь.
      Дон Энрике
      Твою да сохраняет Небо,
      И, самого себя наследник,
      Да сможешь победить ты время,
      Сразивши вечностью его.
      (Король уходит.)
      СЦЕНА 14-я
      Дон Энрике, Дон Диего, Кокин.
      Дон Энрике
      Отправься в башню, Дон Диего,
      Скажи Алькайду, чтоб привел он
      Обоих узников.
      (Дон Диего уходит.)
      (В сторону.) (О Небо!
      Дай мне терпения в беде,
      Благоразумия в несчастьи.)
      Кокин, ты здесь был в это время?
      Кокин
      Во Фландрии я лучше был бы.
      Дон Энрике
      Что так?
      Кокин
      Да как же быть: Король
      Есть чудо между всех животных.
      Дон Энрике
      Но почему?
      Кокин
      Сама природа
      Так повелела сызначала,
      Чтобы свирепый бык мычал,
      Чтоб вол в мычании был кроток,
      Чтобы осел кричал, чтоб воздух
      В пустынях лев будил рыканьем,
      И чтобы ржал проворный конь,
      И чтобы птица пела песни,
      И чтобы лаяла собака,
      И чтобы громко кот мяукал,
      И чтобы волк протяжно выл,
      И чтобы хрюкала над лужей
      Свинья - и только человека
      Она улыбкой наделила,
      И Аристотель справедлив {4},
      Когда его определяет
      Он улыбающимся между
      Животных: Почему ж, спрошу я,
      Закон природы изменив,
      Король не хочет улыбаться?
      О Небо, чтоб исторгнуть только
      Улыбку у него, пошли мне
      Клещи веселья и острот!
      (Уходит.)
      СЦЕНА 15-я
      Дон Гутиерре, Дон Ариас, Дон Диего, Дон Энрике.
      Дон Диего
      Вот узники, сеньор.
      Дон Гутиерре
      Позволь нам
      Припасть, сеньор, к твоим ногам.
      Дон Энрике
      Король, владыка мой, позволил,
      Чтоб я вернул свободу вам,
      И помирить вас поручил мне.
      Дон Гутиерре
      Твое желание - почет.
      (Сравнивает кинжал, который он нашел,
      со шпагой Инфанта.)
      (В сторону.)
      Но что я вижу? О, Всевышний!
      Дон Энрике
      Друг другу дайте руки.
      Дон Ариас
      Вот
      Моя.
      Дон Гутиерре
      И вот мои объятья,
      В них узел для тебя такой,
      Что только смерть его разрушит,
      Владея мертвою рукой.
      Дон Ариас
      Да подтвердят мои объятья,
      Что дружба и моя тверда.
      Дон Энрике
      Отлично. Рыцари вы оба,
      Раз примирились без труда:
      В том шаг, достойный кабальеро.
      Вы дружбой связаны одной,
      Кто ж этим будет недоволен,
      Тот сосчитается со мной.
      Дон Гутиерре
      Сеньор, я в этой дружбе клялся
      И клятву я свою сдержу,
      Свою готовность подчиняться
      Тебе на деле докажу.
      Ты сильный враг и враг опасный:
      Уж верноподданность одна
      Велит послушным быть, иначе
      Боязнь покорной быть должна.
      И ты, и я - двоих мы стоим:
      Я в поединке роковом
      Сумел бы подтвердить свой вызов;
      Но быть с тобою, как с врагом,
      Да кто ж посмеет, кто ж посмеет?
      Свой разум в здравости храня,
      Так прогневить тебя боюсь я,
      Что даже страшно для меня
      Порою лишь тебя увидеть;
      И, если б так велел мой рок,
      Чтоб, не узнав тебя, со шпагой
      Твою я шпагу встретить мог,
      Я в крайности такой хотел бы,
      Чтоб солнца свет вконец погас,
      Но только б я тебя не видел
      В тот трижды несчастливый час.
      Дон Энрике (в сторону)
      Во всех словах его и вздохах
      Подозреваю я беду.
      С тобой, Дон Ариас, мне нужно
      Поговорить. Пойдем.
      Дон Ариас
      Иду.
      (Док Энрике, Дон Диего и Дон Ариас уходят.)
      СЦЕНА 16-я
      Дон Гутиерре
      Энрике обошел молчаньем
      Мои слова; сомненья нет,
      Что он почувствовал и понял
      То, что вложил я в свой ответ.
      Могу ль я сетовать? Конечно.
      Но утешенья где найду?
      Я здесь один. Никто не слышит.
      С собою речь я поведу.
      О, Боже, кто свести сумел бы
      В одно речение, кто мог бы
      Одною мыслию измерить
      Так много беспощадных бед,
      Так много тяжких оскорблений,
      Что на меня толпой трусливой
      Идут и, наглые, подходят.
      Теперь, о, честность, да, теперь,
      Предстань во вздохах повторенных,
      И ты, страдающее сердце,
      Слезами горькими облившись,
      Приди к дверям души, глазам.
      И вам, глаза, я позволяю
      Свободно плакать: не стыдитесь.
      Но, честность, я к тебе взываю
      И говорю, что час настал
      Одною мерою измерить
      Благоразумие и храбрость.
      Но пусть умолкнет огорченье,
      Пусть мне не позволяет честь,
      Пусть мне не позволяет храбрость
      Искать во вздохах облегченья;
      Кто утешенья ищет в слове,
      Тот низко льстит своей беде.
      Но к случаю скорей приступим.
      Найдем, быть может, объясненье.
      О, если б мог его найти я!
      О, если б Бог того хотел!
      Я ночью прибыл, это правда;
      Но дверь открыли мне немедля,
      И я нашел свою супругу
      Спокойной, ясной, как всегда.
      Насчет того, что мне сказали,
      Что человек там находился,
      Она, - и в этом оправданье,
      Сама сказала мне о том.
      Свеча упала и погасла,
      Но разве есть какой свидетель,
      Который мог бы опровергнуть,
      Что это просто случай был?
      Нашел кинжал я, но возможно,
      Что был обронен он слугою,
      Был кем-нибудь из слуг потерян.
      А если он (о, горе мне!)
      Такой, как шпага у Инфанта,
      Возможно, что такая ж точно
      Другая шпага есть: отделка
      Ее не так уж странна.
      И если ближе все рассмотрим,
      И если (горе!) допущу я,
      Что это был кинжал Инфанта,
      Что даже в доме был он сам,
      Хоть я не мог его не видеть,
      Вполне возможно, что Менсия
      В том не была совсем виновна,
      Затем, что золото не раз
      У слуг вниманье усыпляло.
      Ну, вот: какое облегченье,
      Что все так тонко рассмотрел я!
      Покончим доводы свои,
      Все к одному они приводят,
      К тому, что я есть я, Менсия
      Менсия. Никого нет в мире,
      Кто мог бы тьмою запятнать
      Такой прекрасный блеск и чистый.
      - Нет, мог, как дурно говорю я,
      Одной довольно черной тучки.
      Хоть солнца ей не запятнать,
      Но солнце затемнить ей можно,
      Не погасив, холодным сделать.
      Какой закон несправедливый
      Невинному велит страдать?
      Велит, чтоб умер безгреховный?
      Ты, честь, в опасном положеньи,
      Тебе нет верного мгновенья,
      В своей могиле ты живешь:
      Раз ты от женщины зависишь,
      Ты ходишь каждый миг над гробом,
      Ты видишь смерть ежеминутно.
      О, честь, я излечу тебя,
      И если первая случайность
      Так на опасность указует,
      Пускай, как первое лекарство,
      Вреду я двери затворю,
      Войти недугу не дозволю.
      И вот, как _Врач своей же чести_,
      Тебе даю я предписанье
      Хранить молчание и ждать:
      То будет самой первой мерой;
      Затем, себе даю советы:
      Перед женою быть любезным,
      Ее вниманьем окружить,
      Любовью, лаской и заботой,
      То защитительные силы,
      Чтоб вместе с грубым обращеньем
      Недуг зловещий не возрос;
      Затем что ревность, оскорбленья,
      И подозренья, и упреки
      Не столько женщину излечат,
      Насколько сделают больной.
      Домой опять отправлюсь ночью,
      И, в дом тайком войдя, увижу,
      Насколько зло укоренилось;
      А до тех пор сокрою все,
      Пока не выясню, коль можно,
      Мое несчастие и пытку,
      И оскорбленье, и суровость,
      И унижение, и скорбь,
      И удивленье, и безумье,
      И оскорбительность заботы,
      И унизительность обиды,
      И ревность. Ревность, я сказал?
      О, горе, как я дурно сделал!
      Вернись, мой возглас, в грудь скорее,
      Но нет, раз грудь моя рождает
      Подобный смертоносный яд,
      И раз во вне его извергнув,
      Не умер я, умру, принявши
      Его обратно; Потому что
      Так об ехидне говорят,
      Что, если вне себя увидит
      Она свой яд, он ей смертелен.
      Сказал я - ревность, так довольно,
      Коль только ревность я сказал;
      Затем, что, если муж узнает,
      Что ревность в нем, - нет больше средства
      И, честь леча, к последней мере
      Прибегнуть должен честный врач.
      (Уходит.)
      СЦЕНА 17-я
      Дон Ариас, Донья Леонор.
      Дон Ариас
      Коль до сих пор я не старался
      Пред твой явиться светлый взор,
      Свой долг перед твоею честью
      Я помню, Донья Леонор;
      И если я перед тобою
      Теперь предстал, - не для того,
      Чтоб долг отдать, - безумно думать,
      Что мог бы я отдать его;
      Велик он слишком; но хочу я
      Тебя уверить в этот миг,
      Что от тебя я не скрываюсь,
      И говорю: я твой должник.
      Донья Леонор
      Сеньор Дон Ариас, скорее
      Заимодавец ты, а я
      Тебе должна, затем что доля
      Моя крупнее, чем твоя.
      Меня лишил ты, это верно,
      Того, кто был, как муж, мне мил,
      Но, может быть, удел мой этим
      Улучшен, не ухудшен был;
      Затем, что лучше жить без славы,
      Без жизни, с холодом в крови,
      Чем, презираемой супругом,
      Жить в браке с мужем, без любви.
      Вина моя была, я знаю,
      И кара ждет меня везде,
      Но о себе лишь я вздыхаю,
      Лишь о своей скорблю звезде.
      Дон Ариас
      Нет. Леонор, никак не можешь
      Ты отрицать: вина - моя;
      Ее отвергнуть и желанья
      Отвергнуть должен буду я;
      Тебе я прямо возвещаю,
      Что я томлюсь, что я скорблю,
      И потому тебя ищу я,
      Что, Леонор, тебя люблю.
      Через меня ты потеряла
      Супруга, говоришь мне ты,
      Через меня иметь ты можешь
      Супруга, мне твердят мечты.
      Донья Леонор
      Сеньор Дон Ариас, твой выбор
      Ценю я, как твои слова;
      Твоя внимательность пребудет
      В моей душе всегда жива;
      Но вместе с тем я извиняюсь,
      И сердце мне сказать велит,
      Что мой ответ - отказ, иначе
      Снискаю я ущерб и стыд,
      Не потому, чтоб предложенье
      Не льстило мне, о, нет, сеньор,
      Но потому, что Гутиерре
      Преобразит его в позор;
      Ему ты дал предлог невольно,
      Чтоб так со мной он поступил,
      Когда ж с тобою в брак вступлю я,
      Он скажет: "Что ж, неправ я был?"
      Из подозренья очевидность
      Он сделает, и все за ним
      Решат, что это справедливо,
      Что презрена была я им,
      И я настолько уважаю
      Быть правой в жалобе своей,
      Что лучше пусть я буду с горем,
      Но не хочу расстаться с ней;
      Теперь его все обвиняют,
      И не хочу я, чтобы он
      Толпою громко был оправдан,
      Когда он мною обвинен.
      Дон Ариас
      О, Леонор, я не приемлю
      Твой несущественный ответ;
      Хотя бы в браке проявилась
      Твоя любовь давнишних лет,
      Ты в то же время этим браком
      И оправданье б ей дала.
      Насколько было б хуже, если б
      Тот, кто тебе так много зла
      Обидною изменой сделал,
      Кто пред тобою так неправ,
      Так и остался в прежней вере,
      Поправки злу не увидав.
      Донья Леонор
      Не мудрый, нет, и не разумный,
      Дон Ариас, тот, чей совет
      Моей как будто ищет пользы,
      На деле ж мне приносит вред.
      Коли тогда была обида,
      Она опять возьмет свое,
      Ее тогда подозревали,
      Теперь уверуют в нее.
      И для тебя, как полагаю,
      Не много б чести было здесь.
      Дон Ариас
      Невинна ты, я это знаю,
      Я твой навек, во всем и весь.
      Я знаю, каждый, кто влюбленным
      Был недоверчив и ревнив,
      Еще ни разу не был мужем,
      От неба мзды не получив.
      Да, Леонор, и Гутиерре
      То знает лучше, чем другой;
      Кто, у другого встретив в доме
      Мужчину, поднял шум такой,
      Тот мог бы быть смелей во имя
      Негодованья своего,
      Узнавши то, что происходит
      Столь явно в доме у него.
      Донья Леонор
      Дон Ариас, я не желаю
      То слышать, что ты мне сказал,
      Так говорить не позволяю,
      Ты обманулся, иль солгал.
      Дон Гутиерре - кабальеро,
      И какова ни будь беда,
      Клянусь, и словом он и делом
      Сумеет точным быть всегда;
      Он знает путь - и для совета,
      И для кинжала своего,
      Хотя бы сам Инфант Кастильский
      Был оскорбителем его.
      Когда ты думаешь, что этим
      Усладу ты доставил мне,
      Ты заблуждаешься, и очень,
      Ты ошибаешься вполне;
      И если говорить по правде,
      Ты очень пал в моих глазах:
      Когда бы был ты благородным,
      Ты знал бы сдержанность в словах,
      Так о враге не говорил бы;
      И пусть я им оскорблена,
      И пусть его бы я убила,
      Будь мне на это власть дана,
      Своей рукой осуществляя
      Свою карающую месть,
      Я не злословила бы в казни,
      Его не тронула бы честь.
      Затем, что кто всем сердцем раньше
      Любил, Дон Ариас, его,
      В его несчастии не будет
      Искать отмщенья своего.
      (Уходит.)
      Дон Ариас
      Я не сумел найти ответа.
      Была ошибка в том моя,
      Раз женщина в вопросах чести
      Явилась опытней, чем я,
      Пойду к Инфанту и смиренно
      Ему скажу, чтоб выбрал он
      Другого, кто в заботы эти
      Им будет ныне посвящен.
      И так как день сошел к закату,
      Я от него хоть смерти жду,
      Но в дом с ним к Дону Гутиерре
      Сегодня ночью не пойду.
      (Уходит.)
      СЦЕНА 18-я
      Сад.
      Дон Гутиерре входит, как бы перепрыгнув
      через забор. - Донья Менсия, спящая.
      Дон Гутиерре
      В немом молчании ночном,
      Которое ценю и почитаю,
      Когда весь мир окутан сном,
      И жизнь как бы в покрове гробовом,
      Тайком я в дом к себе вступаю,
      Менсию я не известил,
      Что нахожусь я на свободе,
      Что из тюрьмы Король нас отпустил,
      Она не знает о моем приходе.
      Своей я чести врач и потому,
      Свое бесчестье излечить желая,
      Я прихожу к больному своему
      Опять в тот час, когда повсюду тьма ночная,
      Увижу ль снова случай тот,
      Который ревностью теперь мне сердце жжет.
      Печаль да будет мне подмогой
      В моей беде, в заботе строгой.
      Я в сад проник через забор,
      Как велико, о, Боже, заблужденье,
      Что можно свой исследовать позор,
      Не испытав при этом опасенья!
      Кто так сказал, ошибся он;
      Нет, невозможно, чтоб плачевность
      Он не оплакал, раз он угнетен,
      И невозможно, чтобы ревность
      В молчаньи глухо он скрывал,
      Он лжет, он ревности не знал.
      Как чувствовать в душе терзанье
      И сохранять притом молчанье?
      Я повторяю, он солгал.
      Вот, ночью здесь она бывает,
      Меж веток, слившихся в узор,
      Молчанье с тенью тень сливает,
      Безгласно эхо, гаснет взор.
      О, честь, тихонько, сдержим гневность,
      Когда подходит к цели ревность,
      Она всегда идет как вор.
      (Видит Донью Менсию.)
      Менсия, я тебя люблю и почитаю,
      Как дурно обошлась ты с верностию мне.
      Но возвратиться я желаю.
      Я честь свою нашел здоровою вполне,
      Лечения сейчас я ей не назначаю.
      Но с ней служанок нет, нет с нею никого?
      Что, если ждет она - безвестного - его?
      О, низкий страх! о, подлое движенье!
      Я точно мщу себе, как своему врагу.
      Узнавши это подозренье,
      Я возвратиться не могу.
      Я ничего еще не знаю,
      Дойдем же до конца, узнаем, в чем наш вред,
      Я свет гашу, и света нет (гасит свечу),
      И я слепой, я голос изменяю,
      Я с нею говорю, и разум я теряю.
      Менсия! (Пробуждает ее.)
      Донья Менсия
      Боже!
      Дон Гутиерре
      Не кричи.
      Донья Менсия
      Что там такое?
      Дон Гутиерре
      Замолчи.
      Донья Менсия
      Но кто ты?
      Дон Гутиерре
      Милое блаженство,
      Ты не узнала, кто с тобой?
      Донья Менсия
      О, нет, узнала, кто посмел бы,
      И как решился бы другой...
      Дон Гутиерре (в сторону)
      Она по голосу узнала.
      Донья Менсия
      Придти сюда? Когда бы он,
      Не ты, сюда придти решился,
      Он был бы жизни здесь лишен,
      Я честь свою бы защитила.
      Дон Гутиерре (в сторону)
      (Как сладостно обманут я!
      Блажен, кто свой ущерб рассмотрит.)
      Менсия нежная моя,
      Не бойся!
      Донья Менсия
      Как мне не бояться?
      Дон Гутиерре
      Ты так разумна и тверда.
      Донья Менсия
      Ну, что ж ты скажешь в оправданье,
      Властитель, что пришел сюда?
      Дон Гутиерре (в сторону)
      Властитель! Это не со мною.
      Какая новая борьба!
      Всевышний Боже, что я слышу?
      О, скорбь, несчастие, судьба!
      Донья Менсия
      Вторично смерть мою ты хочешь видеть?
      Ты думаешь, что каждую здесь ночь...
      Дон Гутиерре (в сторону)
      О, горе мне, какой жестокий случай!
      Донья Менсия
      Сумеешь ты беде помочь...
      Дон Гутиерре (в сторону)
      О, Небо!
      Донья Менсия
      И когда свеча погаснет...
      Дон Гутиерре (в сторону)
      О, ревность, умертви меня!
      Донья Менсия
      Спасешься ты от Гутиерре,
      Рискуя, что меня погубит он, кляня?
      Дон Гутиерре (в сторону)
      Я самому себе не доверяю,
      В мечту не верую свою,
      Зачем же я не умираю,
      Ее дыханьем не убью?
      То, что Инфант пришел, ее не изумило,
      И от него не береглась она,
      Ей только неприятно было,
      Моя душа погибели полна!
      Что должен будет он вторично скрыться.
      Пусть мщенье с оскорблением сравнится!
      Донья Менсия
      Ты не ушел еще? Ну, что ж?
      Дон Гутиерре (в сторону)
      Я весь - огонь, весь - бешенство! О, Боже!
      Донья Менсия
      Иди, а то опять в беду ты попадешь.
      Дон Гутиерре
      Как я могу уйти, побыв одно мгновенье?
      Донья Менсия
      Заметь, что это час, когда
      Явиться может Гутиерре.
      Дон Гутиерре (в сторону)
      (Нет, так терпеть не мог никто бы никогда!
      Но есть еще во мне терпенье,
      Я жду, чтобы найти удобный миг для мщенья.)
      Он не придет, спокойна будь,
      Я друга верного оставил,
      Чтоб он его развлек и позабавил;
      Известно точно мне, что путь
      Еще сюда он не направил,
      Он не придет, спокойна будь.
      СЦЕНА 19-я
      Хасинта. - Те же.
      Хасинта (в сторону)
      Мне страшно: кто-то говорит здесь,
      Хочу взглянуть.
      Донья Менсия
      Сюда идут.
      Дон Гутиерре
      Что делать?
      Донья Менсия
      Уходить, конечно,
      Нельзя же оставаться тут.
      Иди и спрячься, но сегодня,
      Прошу, не в комнате моей.
      (Дон Гутиерре удаляется за занавес.)
      Эй, кто там?
      Хасинта
      Это я, сеньора...
      Донья Менсия
      Пока спала я, меж ветвей
      Поднялся ветерок и свечку
      Он погасил. Скорей сюда
      Другую принеси.
      (Хасинта уходит.)
      Дон Гутиерре (в сторону)
      (Во мраке
      Есть свет во мне: горит беда.
      Когда я здесь останусь скрытым,
      Меня Менсия здесь найдет,
      И о моей тоске узнает,
      И весь расчет мой пропадет.
      И для того, чтоб не был дважды
      Я ею тяжко оскорблен,
      Ее намереньем, и тем, что
      Как будто грех ее прощен,
      Мы казнь ее пока отложим,
      И все распутаем вот так.)
      (Выходит и говорит громким голосом.)
      Эй, кто там? почему темно здесь?
      Донья Менсия
      Меня как будто гонит враг.
      То Гутиерре! страх и ужас!
      Дон Гутиерре
      Зажгите же свечу скорей,
      Уж ночь и ничего не видно.
      Хасинта
      Как раз я возвращаюсь с ней.
      Дон Гутиерре
      Менсия нежная!
      Донья Менсия
      Супруг мой.
      Блаженство, счастье!
      Дон Гутиерре (в сторону)
      О, позор!
      Какая ложь! Но - сердце, тише.
      Донья Менсия
      Как ты вошел сюда, сеньор?
      Дон Гутиерре
      Ключом в саду калитку отпер.
      Супруга милая, а ты
      Чем развлекалась, расскажи мне.
      Донья Mенсия
      В саду лелеяла мечты
      Под рокот нежного фонтана,
      Как вдруг поднялся ветерок,
      И у меня свеча погасла.
      Дон Гутиерре
      То, что свечу убить он мог,
      Не удивительно нисколько,
      Супруга милая моя;
      Таким он холодом здесь веет,
      Что, смерть в дыхании тая,
      Не только свет убить он может,
      Но охладить смертельно грудь,
      И ты, в саду при нем уснувши,
      Могла бы и на век заснуть.
      Донья Менсия (в сторону)
      (Как понимать его, не знаю.)
      Мне кажется, в твои слова
      Два смысла вкладывает ревность.
      Дон Гутиерре (в сторону)
      (О, оскорбление! Едва
      Могу сдержать себя. Но кто же
      Разумно может ревновать.)
      Как, ревность? Ты сказала: ревность?
      Тебе ее случалось знать?
      Что до меня, клянуся Небом!
      Что, если б я узнал ее...
      Донья Менсия (в сторону)
      О, горе мне!
      Дон Гутиерре
      Когда бы только
      В существование мое
      Вошла не ревность, тень сомненья,
      Ее намек, ее двойник.
      Когда б в рабыне я, в служанке
      Вдруг усомнился хоть на миг,
      Тогда вот этими руками
      Я сердце б вырвал у нее
      И, усладившись, утолил бы
      Негодование свое,
      Я это сердце съел бы с кровью,
      И кровь до капли бы допил,
      И душу из нее исторг бы,
      Клянусь, я душу бы убил,
      Я б растерзал ее на части,
      Когда б страдать могла душа.
      Но что я говорю, о Боже?
      Донья Менсия
      Я вся дрожу, едва дыша.
      Дон Гутиерре
      Христос, Христос тысячекратно!
      Супруга, счастие, мой свет,
      О, нежный рай мой, о, Менсия,
      Прости, во мне рассудка нет,
      Я позабылся, был несдержан,
      Но этот вымысел во мне
      Смешал все мысли; умоляю,
      Уйди, я весь еще в огне,
      Но говорю тебе, мне стыдно,
      Я был безумен, не в себе;
      Но я тебя боюсь и полон
      Я уважения к тебе.
      Донья Менсия (в сторону)
      О этот страх, испуг, тревога, ужас!
      То смерть пришла и дышит надо мной.
      Дон Гутиерре (в сторону)
      Себя врачом своей я чести назвал,
      Бесчестие покрою я землей.
      ХОРНАДА ТРЕТЬЯ
      СЦЕНА 1-я
      Алькасар в Севилье.
      Король, Дон Гутиерре и вся свита.
      Дон Гутиерре
      Дон Педро, чье чело осветит
      Индийский полюс в должный час {1}.
      С тобой одним я быть хотел бы.
      Король
      Идите все. - Оставьте нас.
      (Свита уходит.)
      Дон Гутиерре
      Итак, тебе, Атлант кастильский,
      Тебе, испанский Аполлон,
      На чьих плечах живет и длится
      Весь наш сапфирный небосклон,
      Весь этот шар из бриллиантов,
      Тебе теперь я приношу
      В обрывках жизнь мою, защиты
      Я для растерзанной прошу,
      Коль только жизнью может зваться
      Та жизнь, где горьких бед не счесть.
      Сеньор, не удивись, я плачу,
      Но, говорят, любовь и честь
      Позволить могут человеку
      Без унижения рыдать,
      А я люблю, и ценным кладом
      Привык я честь свою считать.
      Как рыцарь, я следил, чтоб ярко
      Всегда светила честь моя,
      И нежно, как супруг влюбленный,
      Свою любовь лелеял я:
      Что получил я по наследству
      И что я в жизни сам нашел,
      Хранил я тщательно, покуда,
      Грозя мне бездной темных зол,
      Тирански облако не встало
      И возжелало затемнить
      Столь яркий блеск моей супруги
      И честь, что я привык хранить.
      Как рассказать тебе, не знаю,
      Мое страданье... Я смущен...
      Твой брат Энрике... Он - причина,
      Что призываю я закон;
      Я к строгости твоей взываю,
      Но не на власть я восстаю,