Вдвойне волшебна красота:
      О, если женщина красива,
      Она стыдлива и чиста.
      Ее пленительные чары,
      Своею странностью маня,
      Предмет моей любви, - влияют
      Непостижимо на меня:
      Во мне в одно и то же время
      Хотения любви зажглись,
      И жажда чар, и стыд, и жалость.
      О, Юлия, проснись, проснись!
      Юлия
      Кто звал меня? Но что я вижу?
      Ты тень желанья моего?
      Тень мысли?
      Эусебио
      Так тебя пугаю?
      Юлия
      Но кто ж от вида твоего
      Не убежит?
      Эусебио
      Постой, помедли!
      Юлия
      Чего ты хочешь в этот час,
      О, призрак мысли повторенной,
      Обманный, верный лишь для глаз?
      Ты голос ли воображенья?
      Ты заблуждений образец?
      Рождение холодной ночи?
      Мой сон? Мой призрак, наконец?
      Эусебио
      Я Эусебио, к тебе я
      Пришел, о, Юлия, любя;
      Когда б я был твоею мыслью,
      Я был бы вечно близ тебя.
      Юлия
      Тебя я слышу, понимаю,
      Мой стыд тобою оскорблен,
      Действительный, ты мне ужасней,
      Чем если б ты был только сон.
      Где я, рыдая, умираю,
      Где доживая, я грущу,
      Чего ты хочешь? Вся дрожу я!
      Чего ты ищешь? Трепещу!
      Что ты задумал? Умираю!
      Что ты замыслил? Гасну вновь!
      Как ты сюда дерзнул проникнуть?
      Эусебио
      Вся из чрезмерностей - любовь.
      Моя тоска, моя суровость
      Владеют нынче мной вполне:
      Пока сюда ты не сокрылась,
      Я жил, я мучился вдвойне,
      Но я надеялся; когда же
      Я красоты твоей лишен,
      Я посягаю на обитель,
      Топчу монашеский закон.
      С тобою мы оба виноваты
      В чем есть вина, иль нет вины;
      Две крайности, любовь и сила,
      Во мне судьбою сплетены.
      Не может небо оскорбиться,
      Что жаждой полон я одной:
      Пред тем как поступить в обитель,
      Ты втайне стала мне женой;
      В одном не может сочетаться
      Обет монашеский и брак.
      Юлия
      От счастья наших уз любовных
      Отречься мне нельзя никак.
      Слиянье было неизбежным
      Двух наших чаяний в одно,
      Я назвала тебя супругом,
      И это было суждено;
      Но здесь я стала инокиней,
      Супругой сделалась Христа,
      Ему дала навеки слово,
      И я теперь его, не та,
      Не прежняя. Чего ты хочешь?
      Иди и погибай один,
      Служи на изумленье миру,
      Свирепый, убивай мужчин,
      Насилуй девушек и женщин,
      Но только от меня не жди
      Плодов любви твоей безумной,
      Здесь место свято, уходи.
      Эусебио
      Чем более твоя защита,
      Тем более тебя хочу.
      Я посягнул на эти стены,
      Я брошен ветром, я лечу.
      Влиянье высшей скрытой силы,
      А не любовь владеет мной;
      Исполни же мое желанье,
      Не то, порвавши мрак ночной,
      Я возвещу, что позвала ты
      Меня сама, что много дней
      Меня держала тайно в келье:
      И так как твердостью своей
      Меня в отчаянье ты ввергла,
      Я закричу, и пусть...
      Юлия
      Постой,
      Подумай... (Горе мне!) Я слышу,
      Сюда идут. Во тьме ночной
      На хорах кто-то шевелится.
      О, небеса! Что предпринять?
      Чуть страх один меня покинет,
      Как новый страх встает опять.
      Запри скорее эту келью!
      Вся в трепете, в испуге я.
      Эусебио
      О, как любовь моя могуча!
      Юлия
      О, как строга звезда моя!
      (Уходят.)
      СЦЕНА 12-я
      Внешний вид монастыря.
      Рикардо, Селио.
      Рикардо
      Уж три часа, замедлил сильно.
      Селио
      Рикардо, кто блаженство пьет,
      Тот никогда во мраке ночи
      Рассвета ясного не ждет.
      Ему наверно показалось,
      Готов побиться об заклад,
      Что солнце никогда так рано
      Не надевало свой наряд.
      Рикардо
      Всегда светает слишком рано
      Для тех, кто хочет; для того,
      Кто насладился, слишком поздно;
      Тут не изменишь ничего:
      Кто ждет одно, кто ждет другое.
      Селио
      Ну, он-то, думаю, не ждет,
      Чтобы восток скорей зажегся.
      Рикардо
      Уж два часа.
      Селио
      И напролет
      Всю ночь пробудет, а не скажет,
      Что два часа.
      Рикардо
      Пожалуй так:
      Пока мы тут часы считаем,
      Он не припомнит их никак
      И наслаждается.
      Селио
      А знаешь,
      Рикардо, я подумал что?
      Ведь Юлия его призвала.
      Рикардо
      Еще бы. Так, без зова, кто
      Забраться в монастырь посмеет?
      Селио
      Какой-то шум. Ты слышишь?
      Рикардо
      Да.
      Селио
      Выходит и спуститься хочет.
      Приставим лестницу сюда.
      СЦЕНА 13-я
      Юлия, Эусебио, у окна.
      - Рикардо, Селио.
      Эусебио
      Прочь, женщина!
      Юлия
      Итак, когда я,
      Твоим желаниям поддавшись,
      Твоей печалью соблазнившись,
      К твоим мольбам свой слух склонив.
      Растрогана твоим рыданьем,
      Двояко Бога оскорбила,
      Как Господа и как супруга,
      Ты от меня стремишься прочь,
      С презрением непоправимым,
      Гнушаясь мной до обладанья!
      Куда ж из рук моих ты рвешься?
      Эусебио
      О, Женщина, оставь меня!
      Чего ты хочешь? Не могу я
      Не рваться прочь, когда увидел
      В твоих объятьях знак чудесный
      Каких-то божеских примет,
      Из глаз твоих огни струятся,
      В твоем дыханьи слышу пламя,
      Твой каждый довод - жгучий кратер,
      И каждый волос - как гроза,
      В твоих словах - я смерть встречаю,
      И в каждой ласке - ад разъятый;
      Так устрашен я крестным знаком,
      Который грудь твою хранит.
      То было знаменьем чудесным,
      И небеса да не допустят,
      Чтоб я, хоть столь их оскорбляю,
      Забыл почтение к Кресту,
      Когда он будет мною сделан
      Свидетелем моих падений,
      Как позову его на помощь,
      Как призову, не устыдясь?
      Нет, Юлия, будь инокиней:
      Нет, я тебя не презираю,
      Тебя люблю теперь сильнее.
      Юлия
      Останься, Эусебио.
      Эусебио
      Вот лестница.
      Юлия
      Постой, останься,
      Или возьми меня с собою.
      Эусебио
      Нельзя. (Спускается.) Блаженства не вкусивши,
      Которого я столько ждал,
      Тебя навеки покидаю.
      (Падает.)
      О, Господи, не дай погибнуть!
      Я падаю.
      Рикардо
      Что там случилось?
      Эусебио
      Не видите, что в высоте
      Исполнен жгучих молний ветер?
      Не видите, что в пятнах крови
      Нависло небо надо мною?
      Куда ж укрыться я могу,
      Когда разгневается небо?
      О, Крест божественный, отныне,
      Перед тобою преклоняясь,
      Даю торжественный обет,
      Что я без всяких оговорок
      Везде, где я тебя увижу,
      Прочту, в мольбе,
      Упавши на земь пред тобой!
      (Он поднимается, и все трое они уходят,
      оставляя лестницу.)
      СЦЕНА 14-я
      Юлия (у окна)
      Я вся в тревоге, вся в смущеньи.
      Так это-то, неблагодарный,
      Твоя обещанная твердость?
      Так это крайности любви?
      Или моей любви тут крайность?
      Угрозами, тоской, мольбами,
      То как насильник, то как нежный,
      Ты все настаивал, пока
      Не победил меня; но только
      Сумел назваться полновластным
      И над собой и надо мною,
      Как пред победою бежал.
      Кто побеждал, спасаясь бегством,
      Кто, как не ты? Я умираю!
      О, небо! Для чего природа,
      Чтоб убивать, рождает яд,
      Когда на свете есть презренье?
      Оно меня лишает жизни;
      И в пытке снова я желаю
      Того, пред чем презренна я.
      Кто знал столь странное влиянье
      Любви? Когда в слезах, с мученьем,
      Он умолял, я отвергала;
      Когда он бросил, я молю.
      Так вот мы, женщины, какие,
      Мы против собственных желаний,
      Любя, тому, кого мы любим,
      Упиться счастьем не даем.
      Пусть нас никто не любит слишком,
      Когда достичь награды хочет:
      Любимые, мы презираем,
      Отвергнутые, любим мы.
      Не больно мне, что он не любит,
      А больно, что меня он бросил.
      Он здесь упал, за ним я кинусь.
      Но это лестница? О, да!
      Какое страшное мечтанье!
      Остановись, воображенье,
      Не устремляй меня с обрывов;
      Раз я с тобою соглашусь,
      Я совершаю преступленье.
      Но Эусебио влюбленный
      Не для меня ль сюда ворвался?
      И не было ли сладко мне
      Из-за себя его увидеть
      В такой опасности? Так что же
      Я сомневаюсь? Что ж колеблюсь?
      Уйдя, я то же совершу,
      Что сделал он, сюда вступая:
      И раз одно с другим сравнится,
      Он будет рад, меня увидя
      В опасности из-за него.
      Согласие ему давая,
      Я тот же самый грех свершила;
      Зачем же счастье будет меньше,
      Когда вина так велика?
      Когда согласье я давала,
      И Бог свою десницу отнял,
      Моя вина не прощена ли?
      Чего ж должна еще я ждать?
      (Спускается по лестнице.)
      Нет больше в сердце уваженья
      Ни к миру, ни к стыду, ни к Богу,
      Когда с закрытыми глазами
      Иду к великой слепоте.
      Я ангел, павший с высей неба,
      Я демон, потому что, павши,
      Раскаянья не ощущаю,
      Хоть нет надежд вернуться ввысь.
      Уже стою я вне святыни,
      И мертвое молчанье ночи,
      Меня окутывая мраком,
      Тревожит ужасом мечту.
      Настолько путь затянут тьмою,
      Что я о сумрак спотыкаюсь
      И, падая, не замечаю,
      Что я в объятиях греха.
      Куда иду? Чего хочу я?
      Боюсь, что в смуте этих страхов
      Восстанет каждый волос дыбом
      И возмутится кровь моя.
      Воображение в тревоге
      Рождает в воздухе виденья,
      И голос эхо глухо вторит
      Неумолимый приговор.
      То преступление, что прежде
      Меня соделало надменной,
      Меня не возбуждает больше
      И заставляет трепетать.
      Едва передвигаю ноги,
      Они стеснились кандалами,
      И на плечах я слышу тяжесть,
      Она мучительно гнетет;
      И вся я точно льдом покрыта,
      Я не хочу идти отсюда,
      Я в монастырь хочу вернуться
      И замолить свой страшный грех;
      Я верю в милосердье Бога,
      Нет стольких звезд на небе дальнем,
      Нет у морей песчинок стольких,
      Нет стольких атомов в ветрах,
      Что, если б сочетать их вместе,
      Они не были бы ничтожны
      Перед числом грехов, которым
      Сумеет дать прощенье Бог.
      Сюда идут, я слышу шорох,
      Я спрячусь здесь, чтоб не видали
      Меня прохожие, и после
      Немедленно вернусь наверх.
      (Прячется.)
      СЦЕНА 15-я
      Рикардо, Селио. - Юлия,
      спрятавшаяся так, что ей их не видно.
      Рикардо
      Так Эусебио, упавши,
      Испуган был, что мы забыли
      Здесь лестницу, а день уж близко,
      Пойдем, возьмем ее скорей.
      (Берут лестницу и уходят; Юлия возвращается
      туда, где была лестница.)
      Юлия
      Ушли: теперь могу подняться.
      Нет никого. Но что же это?
      Ведь лестница была у этой
      Стены? Но нет, она вон там.
      Но нет и там. О, силы неба!
      Как без нее смогу подняться?
      Но я несчастье понимаю:
      Мне небом прегражден возврат.
      Раскаявшись, хочу подняться,
      И не могу. Нет милосердья.
      Мне в нем отказано. Так пусть же
      В отчаяньи я совершу,
      Как женщина, дела такие,
      Что небеса им изумятся,
      Века, и мир, и грех смутятся,
      И устрашится самый ад.
      ХОРНАДА ТРЕТЬЯ
      СЦЕНА 1-я
      Гора.
      Хиль, с множеством крестов
      и с одним очень большим на груди.
      Xиль
      Велела Менга дров достать мне,
      Я на гору сюда пришел,
      А чтоб опасности избегнуть,
      Такую штуку изобрел:
      Наш Эусебио, я слышал,
      Благоговеет пред Крестом.
      Что ж, с ног до головы прикроюсь,
      И значит по дрова пойдем.
      Сказал и сделал: тут как тут он.
      Нигде я места не найду,
      Где безопасность достоверна;
      Нырнул в кусты, дрожу и жду.
      Ну, этот раз меня не видел,
      Пока пройдет, побуду тут.
      В терновнике укрыться можно.
      Ай, ай! колючки так и жгут.
      Спаси, Создатель! Так и колют,
      Сильнее, чем презренье той,
      Кто всех мужчин к себе пускает,
      Сильней, чем ежели какой
      Глупец вас ревностью ужалит.
      СЦЕНА 2-я
      Эусебио. - Xиль, спрятавшийся.
      Эусебио
      Не знаю я, куда идти:
      Как долги дни того, кто грустен;
      И смерть не встретишь на пути,
      Когда тяжка дорога жизни.
      Ты, Юлия, была моей,
      Я был в твоих объятьях нежных,
      И силу ласковых цепей
      Могла любовь из них соделать,
      Но я, блаженства не познав,
      Бежал от этих чар волшебных;
      И все ж я пред тобою прав:
      Не я причина перемены,
      Я не в себе ее носил,
      Моею волей овладело
      Влияние сокрытых сил;
      Мне что-то высшее велело
      Крест на груди твоей почтить,
      И я с таким Крестом родился;
      Связующая эта нить,
      О, Юлия, ведет нас к тайне,
      Ее лишь Бог один поймет.
      Xиль (в сторону)
      Нет, больше я терпеть не в силах,
      Терновник рвет, терновник жжет.
      Эусебио
      Кто там? Меж веток кто-то скрылся.
      Хиль (в сторону)
      Не выгорело ничего.
      Эусебио
      Тут кто-то к дереву привязан,
      И Крест на шее у него:
      Согласно моему обету,
      Молитву должен я свершить.
      Хиль
      Ты, Эусебио, кому же
      Здесь молишься, позволь спросить.
      Коль мне, зачем меня ты вяжешь?
      Коль вяжешь, молишься зачем?
      Эусебио
      Кто ты?
      Xиль
      И Хиля не признаешь!
      Я тут стоял и глух, и нем,
      С тех пор как ты меня оставил;
      Сперва кричал, не помогло,
      Никто не поспешил на помощь
      И не услышал, как назло.
      Эусебио
      Но я тебя не здесь оставил.
      Xиль
      Сказать по совести, сеньор,
      Ты правду говоришь, но, видя,
      Что я один меж этих гор,
      Как был привязанным, так прямо
      Я от ствола к стволу и шел,
      И этаким манером значит
      До этих самых мест добрел.
      Эусебио (в сторону)
      (Он Дурачок, и при расспросах
      Пригоден будет он для нас.)
      Тебя я помню, Хиль, с тех пор как
      Тебя я видел в первый раз.
      Так будем же вперед друзьями.
      Хиль
      Друзьями? Ладно. И тогда
      К себе туда уж не пойду я,
      А значит перейду сюда.
      Давай разбойничать {1}; я слышал,
      Здесь, что ни день, то пир горой;
      Не то что целый год работать.
      Эусебио
      Так оставайся здесь со мной.
      СЦЕНА 3-я
      Рикардо, бандиты; Юлия, одетая
      в мужскую одежду, лицо у нее закрыто.
      Эусебио, Xиль.
      Рикардо
      На той тропинке, что пониже
      Пересекает горный склон,
      Добыча в руки нам попалась,
      Ты ей не будешь огорчен.
      Эусебио
      Сейчас поговорим об этом.
      А к нам пристал еще солдат.
      Рикардо
      Откуда? Кто он?
      Хиль
      Хиль: не видишь?
      Эусебио
      Он, правда, очень простоват,
      Но знает гору превосходно
      И будет нам проводником.
      Лазутчиком его отправлю,
      Чтоб шпионил за врагом.
      Пускай оденется бандитом,
      Вручить ему мушкет.
      Селио
      Бери.
      Хиль (в сторону)
      Ну, заразбойничаем славно.
      А страшно, что ни говори.
      Эусебио
      Кто этот, что лицо скрывает?
      Рикардо
      Откуда он, не говорит,
      И как зовут его, не знаем,
      Сказал, что все он сообщит
      Лишь атаману.
      Эусебио
      Без помехи
      Открыться можешь предо мной.
      Скажи с какой приходишь целью?
      Юлия
      Ты атаман?
      Эусебио
      Да.
      Юлия (в сторону)
      Боже мой!
      Эусебио
      Зачем же ты пришел и кто ты?
      Скажи.
      Юлия
      Скажу наедине,
      Когда лицом к лицу мы будем.
      Эусебио
      Все отойдите к стороне.
      СЦЕНА 4-я
      Юлия, Эусебио.
      Эусебио
      Одни остались мы с тобою;
      И лишь цветы, и лишь деревья
      Свидетели твоей беседы.
      Сними же маску и скажи:
      Кто ты? Зачем сюда приходишь?
      Что ты замыслил? Отвечай мне.
      Юлия
      Чтоб сразу ты узнал, зачем я
      Сюда пришел, и кто таков,
      (обнажает шпагу)
      Вынь шпагу; этим сообщаю,
      Что я убить тебя намерен.
      Эусебио
      Твоя решительность пугает;
      Сильней, чем голос мог пугать;
      Я отражу твои удары.
      Юлия
      Сражайся, трус, и ты узнаешь,
      Что я могу, тебя убивши,
      Твои сомненья разрешить.
      Эусебио
      Я боюсь, но не затем, чтоб ранить,
      А для того, чтоб защититься,
      Я жизнь твою сберечь хотел бы;
      Когда бы я тебя убил,
      Я сам не знал бы основанья,
      И то же самое случится,
      Коль ты меня убьешь. Откройся,
      Прошу, не откажись.
      Юлия
      Ты прав.
      Когда мы мстим за честь, отмщенье
      Тогда лишь верно, - оскорбленный
      Тогда лишь примириться может,
      Коль оскорбитель будет знать,
      Кем он караем {2}.
      (Открывает лицо.)
      Ну, скажи мне,
      Меня ты знаешь? Испугался?
      Что ж так глядишь?
      Эусебио
      Сомнений полный,
      И видя правду пред собой,
      Я изумлен тем, что я вижу,
      Испуган тем, что созерцаю.
      Юлия
      Теперь меня ты видел?
      Эусебио
      Видел.
      И оттого, что увидал,
      Так возросло мое смущенье,
      Что, если чувствами своими
      Смятенными желал я раньше
      Тебя увидеть, я теперь,
      Когда они узнали правду,
      То, что отдать я мог бы прежде
      За то, чтобы тебя увидеть,
      Охотно отдал бы за то,
      Чтобы тебя я не увидел.
      Ты, Юлия, в ущельи горном?
      Ты, измененная двояко?
      Ты, в одеянии мирском?
      И как сюда одна пришла ты?
      Что это значит?
      Юлия
      Это значит,
      Что миг разоблаченья правды
      С презреньем встретился твоим.
      И чтоб ты мог теперь увидеть,
      Что женщина, когда стремится
      В погоню за своим желаньем,
      Есть выстрел, молния, стрела,
      Узнай, что мне не только было
      Усладой - делать преступленья,
      Но мне желанно повторять их.
      Я из обители ушла,
      Один пастух в горах сказал мне,
      Что я иду путем опасным,
      И я в каком-то глупом страхе,
      Чтобы опасность устранить,
      С лукавостью, ножом, который
      На поясе его болтался,
      Его убила. Тем же самым
      Ножом был путник умерщвлен:
      С учтивостью он предложил мне
      Сесть на его коня, на крупе,
      Чтоб я немного отдохнула,
      И так как он хотел свернуть
      В одну деревню, для ночлега,
      Я случай выждала и смертью
      Благодеянье отплатила
      В пустынном месте. И три дня,
      Три ночи я в глуши безлюдной
      Стеблями диких трав питалась
      И на камнях спала холодных.
      Я к бедной хижине пришла,
      Ее соломенную кровлю
      Шатром сочла я позлащенным,
      Для чувств моих успокоеньем,
      С гостеприимностью меня
      Ее хозяйка приютила,
      И муж ее, пастух, с ней спорил
      В приветливом гостеприимстве.
      Я отдохнула там вполне
      И голод пищей утолила,
      Хотя и скромною, но вкусной.
      Но прежде, чем расстаться с ними,
      Чтоб не могли они сказать
      Тем, кто за мной пошел бы следом:
      "Ее мы видели", - решилась
      Я указанья уничтожить:
      Пастух со мною шел в горах,
      Чтоб показать, куда идти мне,
      И я, убив, немедля
      Вернулась в хижину, где то же
      С его случилося женой.
      Но, принимая во вниманье,
      Что в собственной моей одежде
      Был мой доносчик достоверный,
      Ее переменила я.
      Один охотник спал в ущельи,
      И сон его я обратила
      Не в тень, а в точный снимок смерти;
      Его оружие взяла,
      В его одежду нарядилась,
      И после разных приключений,
      Среди препятствий и ловушек,
      Сюда бестрепетно пришла.
      Эусебио
      Дивлюсь, твоим словам внимая,
      Пугаюсь, на тебя взирая,
      И ты для слуха - чародейство,
      Хотя для взора - василиск.
      Нет у меня к тебе презренья,
      О, Юлия, но опасаюсь
      Возмездий, возвещенных небом,
      И потому я ухожу.
      Вернись в покинутую келью,
      За монастырскую ограду;
      Мне страшен Крест неизъяснимо.
      Уйди. - Но что это за шум?
      СЦЕНА 5-я
      Рикардо и бандиты. - Те же.
      Рикардо
      Сеньор, скорее на защиту:
      Чтоб захватить тебя в засаде,
      Приходит Курсио с толпою
      Крестьян окрестных деревень.
      И множество их столь обширно,
      Что на тебя восстали старцы,
      И дети малые, и жены,
      И говорят, что отомстят
      Пролитую твоей рукою
      Кровь юноши твоею кровью;
      Клянутся, что они за это,
      И за обиду стольких мстя,
      Тебя, живым или убитым,
      Но схваченным сведут в Сиену.
      Эусебио
      Мы, Юлия, с тобою после
      Поговорим. Закрой лицо.
      Иди со мною: непригоже,
      Чтоб твой отец и враг мой лютый
      Тобою овладел. - Солдаты,
      Сегодня достославный день,
      Чтоб показать им нашу храбрость.
      Дабы никто не колебался,
      Заметьте, что они приходят
      Убить нас, или, что одно,
      Взять в плен; коль мы не будем храбры,
      Себя без чести мы увидим,
      Узнаем горькие несчастья
      И будем ввержены в тюрьму.
      Итак, когда мы это знаем,
      За жизнь и честь кто побоялся
      Узнать сильнейшую опасность?
      Пускай не думают они,
      Что мы боимся их: навстречу
      Скорей им выйдем; потому что
      Судьба всегда стоит за храбрость.
      Рикардо
      И нечего нам выходить:
      Они сюда приходят сами.
      Эусебио
      Я вас предупредил; так пусть же
      Никто из вас не будет трусом:
      А если - небом я клянусь!
      Кто побежит или отступит,
      Я острие вот этой стали
      В его груди окрашу кровью
      Скорее, чем в груди врага.
      СЦЕНА 6-я
      Курсио и народ, за сценой. - Те же.
      Курсио (за сценой)
      Среди запутанных ущелий,
      За скалами, как за стенами,
      Сокрылся безнадежно дерзкий
      Изменник Эусебио.
      Голоса (за сценой)
      Вот, вот, они за чащей веток.
      Юлия
      Вперед, на них!
      (Уходит.)
      Эусебио
      Остановитесь,
      Презренные, - клянуся Богом,
      Иначе склоны этих гор,
      Окрасив красной вашей кровью,
      Я превращу в сплошные реки.
      Рикардо
      Трусливые в числе безмерны.
      Курсио (за сценой)
      Ты скрылся, Эусебио!
      Эусебио
      Не скрылся, а иду на зов твой.
      (Все уходят, и за сценой слышатся
      выстрелы из мушкетов.)
      СЦЕНА 7-я
      Другой склон горы,
      в глубине его виден Крест.
      Юлия
      Едва меж горных трав ступила,
      Как страшные я слышу вопли
      И вижу схватку пред собой.
      Пороховые переклички,
      И острия блестящей стали.
      Одни мое смущают зренье,
      Другие - возмущают слух.
      Но что я вижу? Неприятель
      Своей превосходящей силой
      Разбил и гонит в беспорядке
      Отряды Эусебио.
      Пойду и соберу их снова,
      И ободрю их смелой речью,
      И если я опять сплочу их,
      В его защиту буду я
      Страх мира, гневный бич их жизней,
      Свирепый нож зловещей парки,
      И ужас для времен грядущих,
      И удивленье этих дней.
      (Уходит.)
      СЦЕНА 8-я
      Xиль, одетый как бандит; потом
      Менга, Брас, Тирсо и крестьяне.
      Хиль
      Чуть новоявленным бандитом
      Для верности я записался,
      И вот, за то, что я разбойник,
      Опасность на меня идет.
      Крестьянином я был с друзьями
      На положеньи побежденных;
      Пришел к ворам, вступил в их шайку,
      И то же самое со мной.
      Хоть и не скряга я, а всюду
      Ношу несчастье за собою;
      И много раз мне приходилось
      Воображать в такой беде,
      Что будь я жид, и на жидов бы
      Тогда несчастие простерлось.
      (Выходят Менга, Брас, Тирсо
      другие крестьяне.)
      Менга
      Они бегут! Вперед, за нами!
      Брас
      Всех истребим до одного.
      Менга
      Вот здесь один.
      Брас
      Пускай умрет он.
      Xиль
      Глядите, это я.
      Менга
      Мы видим
      И по одеже, что разбойник.
      Xиль
      Моя одежа наврала,
      Как самый гадостный мошенник.
      Менга
      Лупи его.
      Брас
      Вали смелее.
      Хиль
      Уж тут лупили и валили,
      А ты заметь...
      Тирсо
      Чего заметь?
      Разбойник ты.
      Xиль
      Христианин я,
      И при крещеньи назван Хилем.
      Менга
      Чего ж ты раньше не сказал нам?
      Тирсо
      Ты Хиль, зачем же ты молчал?
      Xиль
      Уж как молчал, - спервоначалу
      Вам говорил, что я такой-то.
      Менга
      Ты что здесь делаешь?
      Хиль
      Не видишь,
      Я против Бога восстаю,
      И в пятой заповеди грешен:
      Один я больше убиваю,
      Чем летний зной и лекарь вместе {3}.
      Менга
      Какое платье на тебе?
      Хиль
      А дьявол. Одного убил я,
      В его одежу и облекся.
      Менга
      Так как же крови нет на платье?
      Была бы, если б ты убил.
      Xиль
      А дело было очень просто:
      Как, значит, он меня увидел,
      От страху тут же он и умер.
      Менга
      Идем. Мы одержали верх.
      Разбойники от нас бежали,
      И мы спешим за ними следом.
      Xиль
      Ну, хоть от голода помру я,
      Теперь одежу эту прочь.
      (Уходят.)
      СЦЕНА 9-я
      Эусебио. Курсио, сражаясь.
      Курсио
      Вот мы одни. Да примет небо
      Благодарение за то, что
      Оно сегодня даровало
      Отмщение моей руке,
      Чужим рукам не доверяя
      Возмездье за мою обиду
      И казнь твою.
      Эусебио
      Я полагаю,
      Что, встретив, Курсио, тебя,
      Благодарить я должен небо;
      Сюда придя как оскорбленный,
      Наказанным и окорбленным
      Уйдешь отсюда. Но сказать
      Поистине, я сам не знаю,
      Каким нежданным уваженьем
      К тебе душа моя прониклась,
      Страшнее мне твой гнев, чем сталь:
      И хоть меня пугать могла бы
      Твоя испытанная храбрость,
      Лишь эти строгие седины
      В моей душе рождают страх.
      Курсио
      Я, Эусебио, признаюсь,
      Что ты мой гнев сумел умерить,
      Сумел уменьшить оскорбленность,
      Но не хочу, чтоб так слегка
      Ты думал, что седин боишься,
      Когда моя пугает храбрость.
      Сражайся, чтоб звезда какая
      Или благоприятный знак
      Не воспрепятствовали мести,
      Сражайся!
      Эусебио
      Я и страх? Как глупо,
      В почтеньи ты увидел страх!
      Но, если говорить по правде,
      Победа, о которой мыслю,
      Припасть к твоим ногам покорно
      И о прощении молить;
      И потому мое оружье,
      Что было ужасом столь многих,
      К твоим ногам я повергаю.
      Курсио
      Не думай, Эусебио,
      Что, преимущество имея,
      Тебя убить я пожелаю.
      Вот, я в ножны влагаю шпагу.
      (В сторону.)
      (Так повода я избежал
      Его убить). Давай сразимся
      С тобою в рукопашной схватке.
      (Обнимаются и борются.)
      Эусебио
      Не знаю, от каких влияний сердце
      В груди моей забилось в этот час
      И, вопреки желаньям гневной мести,
      Оно в слезах как бы глядит из глаз.
      И чтоб ты был отмщенным в этой смуте,
      Я умертвить хотел бы сам себя,
      К твоим ногам я жизнь свою слагаю,
      Осуществляй же месть, прошу тебя.
      Курсио
      Кто благороден, тот и оскорбленный
      Того, кто покорился, не убьет;
      Иначе кровью блеск своей победы
      В значительной он степени сотрет.
      Голоса (за сценой)
      Здесь, здесь они.
      Курсио
      Отряд мой, победивши
      Твоих людей, спешит меня найти;
      Твои солдаты в бегство обратились.
      Беги и ты, хочу тебя спасти,
      От мщения крестьян тебя не в силах
      Я защитить, а биться одному
      С такой толпой нельзя.
      Эусебио
      Врагов бояться
      Как прикажу я сердцу моему?
      Нет, Курсио, мне бегство незнакомо,
      Со мною шпага, пусть начнется бой,
      Для этих у меня найдется храбрость,
      Которой не имел я пред тобой.
      СЦЕНА 10-я
      Октавио, Хиль, Брас
      и другие крестьяне. - Те же.
      Октавио
      Нигде, от самой низменной долины