Тебе путеводителем в исканьях.
      (Входит Филипо.)
      Филипо
      О, Государь, я вам пришел сказать
      О величайшем горе, о несчастьи
      Чудовищном настолько, что такого
      Ни вымыслы судеб, ни время нам
      Не рассказали. В поисках тревожных
      В дремучий лес зашел я и провел
      Всю ночь в лесу; в час утра показалась
      На небе полусонная заря,
      Вся трауром покрытая, меж дымных
      И черных облаков, и звезды с неба
      Впервые отлучились - не жалея,
      Довольные отсутствием. Идя,
      То там, то сям, в дремучих чащах леса,
      Мы увидали чашечки цветов,
      Обрызганные кровью, и меж ними
      Обрывки разных женских одеяний.
      Идя по следу, мы холма достигли,
      И там, на ложе роз, как раз у склона,
      Мы мертвую Полонию нашли.
      СЦЕНА 13-я
      Те же. - Полония, мертвая; вскоре за этим Патрик.
      Филипо
      Взгляни, и ты увидишь красоту,
      Исторгнутую с корнем, побледневший
      И горестный цветок, огонь потухший,
      Увидишь распростертым то, что жило,
      Как светлый сон, прекрасный и подвижный,
      Ты мертвую Полонию увидишь.
      Царь
      Молчи, Филипо, замолчи, молю,
      Во мне нет сил такие пытки встретить,
      Нет мужества принять такое горе.
      О, дочь моя несчастная, утрата,
      Найденная в такой недобрый час!
      Лесбия
      От скорби я лишилася дыханья
      И жалобы смолкают, не излившись.
      О, пусть твоя несчастная сестра
      Сопутствует тебе в твоих несчастьях!
      Царь
      Какая беспощадная рука
      Подъяла смертоносное оружье
      На эту неземную красоту?
      Пусть жизнь моя порвется в этой скорби.
      Патрик
      Вострепещи, Гиберния, покайся,
      Край злополучный, край несчастный! Горе!
      Коль ты слезами землю не омочишь,
      И в горести рыдая дни и ночи,
      Не умягчишь небесные врата,
      Замкнутые твоим непослушаньем,
      Тогда дрожи, Гиберния, и бойся!
      Край злополучный, край несчастный! Горе!
      Царь
      О, небо, что за вопли скорби слышу!
      Что за печальный голос! Он пронзает
      Мне грудь, он проникает прямо в сердце!
      Узнайте, кто препятствует теченью
      Моей печали? Кто скорбеть здесь может
      Сильней, чем я? Кто жаловаться может?
      Леогарио
      То, государь, Патрик. Он, как ты знаешь,
      В Ирландию из Рима возвратился
      И, получив от Папы посвященье
      В ирландские епископы, и вместе
      Достоинства верховные, обходит
      Все острова, пророчествуя так.
      Патрик
      Вострепещи, Гиберния, покайся!
      Край злополучный, край несчастный! Горе!
      (Входит.)
      Царь
      Патрик, зачем мешаешь мне в печали,
      Удваивая ныне грусть мою
      Поддельностью своих воззваний скорбных,
      Отравой позлащенных слов твоих?
      Зачем меня преследуешь нещадно?
      Зачем мутишь мои моря и земли
      Обманами и новшествами? Мы
      Лишь умирать умеем и рождаться.
      Единственная в этом наша мудрость,
      Наследие, полученное нами
      От праотцев. И что это за Бог,
      Которого ты нам благовествуешь,
      Уча, что после жизни преходящей
      Он вечную дает нам? Как душа,
      Лишенная телесности, способна
      Иметь другую жизнь и там за гробом
      Испытывать страдания и радость?
      Патрик
      Душа, расставшись с телом, отдает
      Природе человеческое, - малость
      Из праха и земли; а дух восходит
      К пределам высшим, где скорбям конец,
      Коль человек скончался примиренным;
      А милость примирения ему
      Дается чрез крещение сначала,
      Потом чрез покаяние.
      Царь
      Так значит
      Вот это красота, что здесь простерта
      В кровавом одеянии, теперь
      Живет - не здесь?
      Патрик
      Да.
      Царь
      Дай мне указанье,
      Дай несомненный знак, что это правда.
      Патрик (в сторону)
      Вступись теперь за честь Свою, о, Боже!
      Здесь надлежит Тебе представить явным
      Могущество величья Твоего.
      Царь
      Безмолвствуешь?
      Патрик
      С соизволенья Неба,
      Она сама ответит.
      (Простирает руки над телом Полонии.)
      Труп недвижный,
      Во имя Бога я повелеваю
      Тебе вернуться к жизни на земле
      И, с прежним духом воссоединившись,
      Дать истины прямое указанье,
      Благовествуя слово правой веры.
      Полония (воскресая)
      О горе! Да поможет Небо мне!
      Как много тайн моей душе открылось!
      Господь, Господь, сдержи свою десницу,
      Орудье правосудья Твоего!
      Не устремляй на сдавшуюся молний
      Карающего гнева, укроти
      Порыв Твоих громов победоносных!
      О, если гнев Тобою овладел,
      От лика Твоего куда мне скрыться?
      Да свергнутся высоты на меня:
      Врагинею самой себя я ныне
      Хотела бы во глубь земли сокрыться
      От взора Твоего, - но как могу,
      Когда везде, куда мое несчастье
      Меня ни повлечет, я повлеку
      С собой вину мою? Вот, вот, смотрите,
      Не отошли ли в страхе эти горы,
      Вершина их не дрогнула ли там?
      Трепещет небо, с осей содвигаясь,
      И, полный совершенства, свод его
      С высот своих заоблачных и грозных
      Не хочет ли сорваться на меня?
      Незримый, предо мной темнеет ветер,
      Замкнулся путь, моря бегут. Лишь звери
      Идут и приближаются ко мне
      И растерзать хотят меня на части.
      Пощады мне, о, Господи, пощады!
      О, сжалься, Боже, сжалься надо мной!
      Молю, взыщи меня святым крещеньем.
      Пусть я умру, с Тобою примиренной,
      И пусть умру. О, смертные, внемлите,
      Внемлите: жив Христос, Христос царит,
      Христос есть Бог. Покайтеся, покайтесь!
      (Уходит.)
      СЦЕНА 14-я
      Те же, кроме Полонии.
      Филипо
      Какое чудо!
      Лесбия
      Что-то неземное!
      Капитан
      Великое!
      Леогарио
      И странное!
      Царь
      То ковы,
      То чары волшебства! Ужели ныне
      Я допущу их здесь?
      Все
      Христос есть Бог!
      Царь
      Народ слепой, народ непостоянный,
      Ужель обман настолько будет силен,
      Чтоб совершать такие чудеса,
      А у тебя достоинства не станет,
      Чтоб видимость и ложь разоблачить!
      Так я же сам желаю покориться,
      Пусть ныне убедит меня Патрик,
      Его победа будет достоверной.
      Наш диспут начинается. Внимайте.
      Когда б душа бессмертною была,
      Никак нельзя б ей было оставаться
      Без действия хотя одно мгновенье.
      Патрик
      Так. Несомненность истины подобной
      Мы видим в сне: на самом деле сны,
      Со всем обильем образов неясных,
      Являются движеньями души,
      Но так как чувства в снах несовершенны,
      Нередко в сновиденьях видим мы
      То, в чем одно с другим несогласимо.
      Царь
      Но если так, то в данное мгновенье
      Полония была мертва иль нет?
      Коль не была мертва, а это только
      Был обморок, так в чем же было чудо?
      Но даже я о том не говорю.
      Она была мертва, пусть это верно,
      Ее душа тогда необходимо
      Должна была быть в небе иль в аду,
      В одном из этих двух пределов скрытых:
      Ты сам, Патрик, так учишь нас. Но если
      Она была в раю, немилосердно
      Бог поступил бы, если бы вернул
      Кого-нибудь из рая в мир, где может
      Вернувшийся подвергнуться опять
      Опасности быть вечно осужденным
      И в ад сойти, изведав радость неба.
      Правдивость утвержденья очевидна.
      Когда ж душа была в аду, тогда
      Нарушена простая справедливость:
      Возможно ль допустить, чтоб человек,
      Достойный кары, вновь туда вернулся,
      Где может милость неба он снискать.
      А так как в Боге милость с правосудьем
      Одно и то же, где ж, Патрик, поведай,
      Была душа Полонии теперь?
      Патрик
      Вот мой ответ, Эгерио. Согласен,
      Что местопребывание крещеной
      Души всегда в аду или в раю,
      Откуда по особому веленью
      Ей выйти невозможно, если мы
      Обычную возможность разумеем.
      Когда же говорить об абсолютной,
      То душу Бог извлечь из ада мог.
      Но не об этом речь у нас. Конечно,
      Душа идет в одно из этих мест,
      Когда она разъединится с телом
      В разлуке смертной, чтоб не возвратиться
      В него уж никогда; но если ей
      Вернуться суждено, она витает,
      Как странница, в особом состояньи,
      И, ожидая, медлит во вселенной,
      Как часть ее, хотя и не имея
      В ней точно предначертанного места.
      И правду, всемогущество Господне
      Предвидело - все, что должно случиться,
      От самого мгновения, когда
      Из сущности своей оно исторгло
      Законченное это мирозданье,
      Создав его по образцу своей
      Первоначальной мысли. Бог предвидел
      Тогда и этот случай, и, провидя,
      Что эта просветленная душа
      Должна вторично в тело возвратиться,
      Решил, что нужно быть ей в ожиданьи,
      Без места в мире, но имея место.
      Так учит теология святая,
      И вот тебе ответ на довод твой.
      Но нечто есть еще совсем другое,
      Что должен ты принять в соображенье:
      Мест славы и возмездья в мире больше,
      Чем думал ты. Узнай, себе на благо,
      Что есть еще чистилище, куда,
      Скончавшись в состояньи примиренья,
      Душа для очищения вступает,
      Чтоб от грехов своих освободиться,
      Соделанных при жизни, в этом мире;
      С грехами же никто не вступит в небо.
      Там, как металл, сквозь пламя проходящий,
      Душа с себя все пыльное свергает,
      Чтоб, навсегда очищенной и ясной,
      Предстать пред светлым ликом Божества.
      Царь
      Так ты мне говоришь, и у меня
      Нет знака достоверней и надежней,
      Чем голос твой. Дай мне намек, черту,
      Дай проблеск этой истины, чтоб мог я
      Руками прикоснуться к ней и ясно
      Увидеть, что в ней скрыто. Если ты
      Столь многого достигнуть в состояньи,
      С соизволенья Бога своего,
      Проси Его о милости, прибегни
      К Нему, чтоб дал тебе Он что-нибудь,
      К чему мы все могли бы прикоснуться,
      Что не было бы только рассужденьем,
      Дабы и я уверовал. И знай,
      Что час один тебе дается сроку.
      В течение его ты должен дать мне
      Какой-нибудь нелицемерный знак,
      Что ад и рай не выдумка пустая,
      Или умрешь. Пускай, пускай Твой Бог
      Придет сюда с Своими чудесами,
      Чтоб мы на них не издали взглянули.
      А если не заслуживаем мы
      Ни адских мук, ни райского блаженства,
      Тогда свое чистилище нам дай,
      Пусть все Его могущество познаем.
      Честь Бога от тебя теперь зависит.
      Скажи Ему, пусть защитит ее.
      (Все уходят, кроме Патрика.)
      СЦЕНА 15-я
      Патрик
      Теперь, о, Боже, сильный, бесконечный,
      Твой гнев, Твое возмездие и мщенье
      Да ниспровергнут вражеский оплот
      Невежества и суетных ошибок.
      Забудь благоволенье, ибо тщетно
      Взираешь на врагов, как на друзей;
      И поелику ныне восхотели
      Свидетельства величья Твоего,
      Десницею карающей низвергни
      На них молниеносный гром. В дни оны
      Тебя молило рвенье Илии
      О строгости, и вера Моисея
      О чудесах молилась, и хотя
      Не их уста теперь к Тебе взывают
      Через мои, пусть этот зов достигнет
      Небес, и днем и ночью умоляет,
      О, Господи, Тебя о чудесах
      И строгости, чтоб с муками и славой,
      В тенях и формах, миру возвестились
      Чистилище, и ад, и небеса.
      СЦЕНА 16-я
      Добрый Ангел, с одной стороны;
      с другой - Злой Ангел. Патрик.
      Злой Ангел (про себя)
      Исполнен опасенья, чтобы Небо
      Не сообщило как-нибудь святому
      Патрику это чудо, это диво,
      Ценнейшее сокровище земли,
      Сюда пришел я, ненависти полный,
      Как будто ангел света, возмутить
      Его моленье, влить в него отраву
      И бешенство.
      Добрый Ангел (к Злому Ангелу]
      Не сможешь, ты бессилен,
      Жестокое чудовище; я здесь,
      Как верная его защита. Больше
      Ни слова. Замолчи.
      (К Патрику.)
      Патрик, услышав
      Твою мольбу, Всевышний пожелал
      Тебе свое открыть благоволенье
      Такой благою вестию. Найди
      На острове, лежащем здесь, пещеру,
      Возникшую на дальнем горизонте
      Как впадина горы и как преграда
      Для озера; кто, полный дерзновенья,
      Войдет в нее, покаявшись заране
      И исповедав все свои грехи,
      Тот может в ней пройти, еще при жизни,
      Чистилище. Он в ней увидит ад
      И муки, присуждаемые душам,
      Греховностью своею заслужившим
      Свирепость пытки вечного огня.
      Он узрит рай и лучезарность рая.
      Но я тебе свидетельствую также,
      Что кто войдет туда без покаянья,
      Из любопытства, с целью увидать
      Сокрытый в пещере этой тайны,
      С собою принесет он смерть свою,
      Войдет туда, чтобы терпеть мученья,
      Покуда Бог есть Бог, Который ныне
      Своею новой милостью желает
      Тебя спасти от утомлений жизни.
      И оба вы увидите себя
      В возвышенности горнего предела,
      Туда взойдешь, и будешь гражданином
      Небесного Сиона, здесь оставив
      Свидетельство прекраснейшего чуда,
      Чистилище, что наречется в мире
      Чистилищем Патрика. И затем,
      Чтоб истинность божественного чуда
      Немедленно была подтверждена,
      Вот этого назойливого зверя,
      Пришедшего сюда смутить твое
      Святое благочестие, я ныне
      В глубокую пучину низвергаю,
      В темницу, в средоточье заключенья,
      Чтоб, завистью своей терзаясь там,
      Он отравился собственной отравой.
      (Исчезают.)
      Патрик
      Да возвеличит небо лучезарность
      Щедрот Твоих, о, Боже Вездесущий,
      За честь Свою вступающийся чудом
      Таким многозначительным.
      (Зовет.)
      Сюда,
      Эгерио!
      СЦЕНА 17-я
      Царь, Филипо, Лесбия, Леогарио, Капитан,
      народ, Патрик.
      Царь
      Ты звал?
      Патрик
      Иди со мной
      Вон к той горе, и все пускай тебя
      Сопровождают, все они увидят
      Там образы, в которых воплотились
      Награды и возмездие, увидят
      Подобие отсроченного чуда,
      Что все растет и будет продолжаться.
      Великого, скрывающего тайну,
      И дивной сокровенностью своей
      Взывающего к нашему восторгу;
      Увидят полосой сверкнувший свет,
      Хранимый здесь, увидят ад и славу.
      (Уходит, все следуют за ним.)
      Отдаленная часть горы, с отверстием
      страшной пещеры.
      СЦЕНА 18-я
      Те же.
      Царь
      Остановись, Патрик, идешь туда,
      Куда не проникало даже солнце;
      Горы, что пред собой теперь ты видишь,
      Еще никто среди людей ни разу
      Не победил. В течение столетий,
      Ни человек, ни зверь не проходил здесь,
      По этим перепутанным путям.
      Филипо
      Живя здесь постоянно, не дерзаем
      Мы тайны, здесь сокрытые, увидеть.
      И доступ к той горе настолько труден,
      Что никого нет, кто бы перешел
      За грань обрывов этих и за волны
      Того немого озера.
      Царь
      Здесь только
      Угрюмым предвещанием звучат
      Напевы птиц ночных, могильно-темных.
      Филипо
      Остановись.
      Патрик
      Не поддавайтесь страху.
      Хранится здесь сокровище небес.
      Царь
      Бояться? Страх душе моей неведом.
      Ни пропасти, ни кратеры не страшны.
      Хотя бы средоточие земли
      Метало ужас, пламя выдыхая,
      Бросало токи дыма и огня.
      Я знаю, я от этого не дрогну.
      СЦЕНА 19-я
      Те же. - Полония.
      Полония
      Остановись, о, варварское племя,
      Безумное, пусть дальше не идут
      Шаги твои заблудшие, ты видишь
      Несчастие свое лицом к лицу.
      Самой себя поспешно убегая,
      Проникла я в глухую чащу леса,
      Что гору покрывает; высь ее,
      Увенченная мощными дубами,
      Грозит закрыть лучистый облик солнца.
      В лесной глуши я схоронить хотела
      Навеки преступление свое,
      Чтоб жить отныне в пристани спокойной,
      Морей мирских неистовство забывши,
      На лоне этой мирной глубины.
      Я прибыла сюда без указаний,
      Никем не провожаемая, ибо
      Так неприступна гордость этих мест,
      Что здесь еще ни разу не осталось
      Ничьих сопровождаемых следов.
      Неясный искаженный лик вершины,
      Когда его увидишь, изумляет,
      И страхом наполняет, изумив:
      И было б тщетно с ужасом бороться,
      Здесь скрыто чудо, здесь сокрылась тайна.
      Вон видишь ту скалу? Она как будто,
      Повиснув в бездне, держится с трудом,
      Идут века, а ей упасть все страшно.
      Она собой загородила пасть,
      Раскрытую под ней: разъяв отверстье,
      Угрюмая гора под той скалою
      Как будто бы зевает. Меж устами
      Утесов этих двух, окружена
      Печальными стволами кипарисов,
      Восходит смутно горная глава,
      Покрытая растительностью чахлой;
      Как волосы, разметанные ветром,
      На ней растет бесплодная трава,
      До чьих стеблей не прикасалось солнце;
      А там в неясном сумраке, вдали,
      Раскинулось открытое пространство,
      Там пустота, там ужас дня, там ночь.
      Приблизиться хотела я к пещере
      И поселиться в ней. Но не могу
      Рассказ свой продолжать, в душе смущенье,
      Мой голос замирает, силы гаснут.
      Когда б не этот страх, я вам могла бы
      Поведать о неслыханном, о страшном,
      О новом, изумительном, но в сердце
      Недвижный холод, голос мой застыл,
      И больше нет во мне свободной воли.
      Едва хотела я войти в пещеру,
      Как быстрые отчаянные крики
      Услышала под сводами ее,
      Как будто кто-то жаловался горько
      На боль, но муки были безнадежны.
      И слышала я только богохульства,
      Проклятия; упорно повторялись
      Рассказы о жестоких преступленьях,
      Таких, что небо, верно, пожелало
      В темницу эту все их заключить,
      Чтобы о них не слышать. Кто не верит,
      Пусть сам войдет в пещеру, пусть узнает,
      Кто отрицает, пусть приступит сам,
      Сомнения исчезнут, он увидит,
      Услышит и узнает о мученьях,
      О ужасах и о свирепых пытках.
      Что до меня, мой голос в изумленьи
      И в ужасе пред этой новизной,
      Слабея, заключается в молчаньи.
      И не добро, чтоб люди посягали
      На тайны сокровенные небес.
      Патрик
      Эгерио, перед тобой пещера,
      Где жизнь и смерть свою сокрыли тайну.
      Но надобно сказать тебе, что сильно
      Тот ошибется, кто на эту тайну
      В греховном состояньи посягнет.
      А кто, откинув страх и исповедав
      Свои грехи, войдет в нее, увидит
      Свою вину прощенной, и при жизни
      Познает здесь чистилище.
      Царь
      Так что же,
      Ты думаешь, Патрик, что, вопреки
      Высокому рожденью, я, смутившись,
      Как женщина, затрепещу от страха?
      Ответьте, кто из вас войдет в пещеру?
      Молчишь, Филипо?
      Филипо
      Государь, боюсь.
      Царь
      Ты, капитан?
      Капитан
      Одно названье этой
      Пещеры наполняет душу страхом.
      Царь
      Ты, Леогарио?
      Леогарио
      О, государь,
      Нельзя хотеть, чего не хочет небо.
      Царь
      О, низость! Трусы, подлые рабы!
      Вы недостойны меч носить, вам нужно
      Надеть скорее бабьи украшенья!
      Так я же сам, презренные, войду,
      Разоблачу я первый эти ковы
      Христианина, чары колдуна.
      Смотрите на меня, мой дух бесстрашен,
      Передо мной бессилен Бог его.
      (Эгерио идет к пещере и, при вступлении в нее,
      проваливается с грохотом; из нее выбрасывается
      пламя и слышится множество голосов.)
      Полония
      О, ужас!
      Леогарио
      Что за диво!
      Полония
      Что за чудо!
      Капитан
      Из самых недр земных исходит пламя!
      (Уходит.)
      Леогарио
      Я видел, оси неба сотряслись.
      (Уходит.)
      Полония
      То небеса свой гнев освободили.
      (Уходит.)
      Лесбия
      Земля дрожит и ветер стонет.
      (Уходит.)
      Патрик
      Боже,
      Твои враги тобой поражены.
      (Уходит.)
      Филипо
      Кто будет столь глубоко безрассуден,
      Чтобы вступить в чистилище Патрика!
      (Уходит.)
      ХОРНАДА ТРЕТЬЯ
      Улица. - Ночь
      СЦЕНА 1-я
      Паулин, одетый в шутовской солдатский
      костюм, и Людовика, погруженный в раздумье.
      Паулин
      Когда-нибудь должно было случиться,
      Когда-нибудь я должен был спросить
      О том, что я хочу узнать. Послушай.
      Я вышел из своей лачуги, помнишь,
      Чтоб показать тебе дорогу к морю,
      И проводил до пристани тебя.
      Там ты опять мне повторил, что только
      Два выбора есть у меня: идти
      С тобой или убитым быть тобою.
      И так как ты мне предоставил выбор,
      На большем я из зол остановился:
      С тобою быть. Куда бы ни пошел ты,
      И я, как тень, иду. И сколько стран
      Мы обошли! В Италии мы были,
      В Испании, во Франции, потом
      В Шотландии и в Англии, ну, право,
      Такой далекой нет земли, чтоб ты
      Не устремился к ней. И после этих
      Бесчисленных скитаний мы вернулись
      В Ирландию. Я, Паулин, - увидя,
      Что бороду себе ты отрастил,
      И волосы, и изменил свой голос,
      К тебе взываю: что за основанье,
      Чтобы такой затеять маскарад?
      Весь день сидишь в гостинице, а ночью
      Пускаешься на тысячу проделок
      И безрассудств, забыв, что мы вернулись
      В страну, где все теперь переменилось,
      И ничего нет так, как было прежде.
      Эгерио погиб, ему на троне
      Преемницею Лесбия осталась.
      Полония...
      Людовико
      Не говори о ней,
      Не убивай меня, не рань смертельно
      Упоминаньем имени ее,
      Рассказом о событии, что может
      Меня заставить к крайностям прибегнуть.
      Я знаю, умерла она.
      Паулин
      Мне это
      В гостинице рассказывал хозяин.
      Он рассказал мне также, как ее
      Убитою нашли, и как...
      Людовико
      Молчи.
      Я не хочу об этой смерти слышать,
      Я не хочу оплакивать ее.
      Паулин
      Он мне сказал еще, что вся страна
      Оставила язычество, и всюду
      Теперь здесь христианство. Дело в том,
      Что некто, называемый Патриком,
      Теперь уже умерший...
      Людовико
      Как? он умер?
      Паулин
      Так мне сказал хозяин.
      Людовико (в сторону)
      Плохо ж я
      Исполнил обещанье.
      (К Паулину.)
      Продолжай.
      Паулин
      Он возвестил им свет Христовой веры,
      И чтоб они уверовали в вечность
      Души, открыл им некую пещеру,
      И что за ужас в ней, - послушать страшно!
      Людовико
      Я знаю. Слышал. При одном рассказе
      Душой такой овладевает ужас,
      Что волосы встают внезапно дыбом.
      Там ежедневно видят чудеса.
      Паулин
      Но ты ни с кем не видишься, ты вечно
      Сидишь теперь средь ужасрв и страхов
      Наедине с тоской своей, И значит
      Не мог ты видеть этого и слышать.
      Не в том, однако, дело. Разреши,
      Прошу, мои сомненья, расскажи мне,
      Зачем мы здесь.
      Людовико
      Отвечу по порядку.
      Когда тебя я из дому увел,
      Намереньем моим сокрытым было
      Убить тебя и труп оставить в поле.
      Но я решил, что будет лучше, если
      Возьму тебя с собой, чтобы впредь ты был
      Товарищем моим и верным другом,
      Чтоб мог того избегнуть я, чего
      Боялся: до того дойти, что не с кем
      Мне будет говорить. И, наконец,
      Отправившись со мной, ты становился
      Моим сподручным. Помнишь, Паулин,
      Мы были в разных землях, и ни разу
      Не чувствовал ни в чем ты недостатка.
      В ответ на твой вопрос, зачем мы здесь,
      Узнай, что я хочу убить злодея,
      Что некогда нанес мне оскорбленье.
      И потому, так тщательно скрываясь,
      Я изменил одежду и наружность.
      И умертвить его хочу я ночью,
      Ввиду того, что здесь, во всей стране,
      В могуществе никто с ним не сравнится.
      Теперь, тебе свою доверив тайну,
      Я расскажу, зачем мы здесь сегодня.
      Три дня тому назад, переодетый,
      Я прибыл в этот город, как ты знаешь,
      И вот две ночи, как закутан в плащ,
      Искал врага на улице и в доме,
      Где он живет, но дважды, неизвестный,
      Закутанный до самых глаз плащом,
      Приблизясь, помешал мне это сделать.
      Меня он подзывает, но едва
      Я подхожу, он тотчас исчезает
      С такой непостижимой быстротой,
      Как будто бы его уносит ветер.
      Я взял тебя нарочно с тою целью,
      Чтоб он не мог сегодня ускользнуть,
      Когда захочет вновь сюда явиться.
      Стеснивши с двух сторон его, узнаем,
      С кем мы имеем дело.
      Паулин
      С двух сторон?
      Людовико
      Ну, да, нас двое.
      Паулин
      Я никто.
      Людовико
      Никто?
      Паулин
      Совсем никто, и даже неспособен
      Сойти за половину, если правда
      Все, чем меня сейчас ты напугал.
      Я с господами призраками? Нет,
      Благодарю покорно. Я с почтенным
      Чистилищем? О, нет, я никогда
      Не путался в дела другого мира.
      На это есть достаточно причин.
      Пусть тысяча людей меня захочет
      Убить, - я убегу от всей толпы,
      От одного бежать сумею даже:
      И, правда, не безумие ли это,
      Не глупость ли, достойная людей
      Свихнувшихся, - желать своей же смерти
      Из нежеланья тягу дать, меж тем как
      Так мало это стоит. Жизнь свою
      Ценю я очень. Лучше, если можно,
      Позволь, я здесь останусь, а потом
      За мной вернись.
      Людовико
      Вот дом его. Сегодня
      Хочу убить Филипо. Посмотрю я,
      Угодно ль будет небу дать ему
      Защиту, - защитит ли. Здесь постой.
      СЦЕНА 2-я
      Неизвестный, закутанный в плащ.
      Людовико, Паулин.
      Паулин
      Стоять не стоит. Вон идет там кто-то.
      Людовико
      Какое счастье, если мне удастся
      Отмстить обоим сразу. Прежде чем
      Убить Филипо, с этим рассчитаюсь.
      Один. Да, это он. Я узнаю
      Его походку, может быть, вернее,
      Я потому узнал его, что в нем
      Есть что-то, что страшит меня, что в душу
      Внедряет изумленье.
      Неизвестный
      Людовико!
      Людовико
      Уже вторая ночь, как я вас, рыцарь,
      Встречаю здесь. Зачем, зовя меня,
      Вы в бегство обращаетесь, - желая
      Меня увидеть, для чего же вы
      Так быстро исчезаете?
      Неизвестный
      Идите
      За мной, и вы узнаете, кто я!
      Людовико
      Есть кое-что, чем я удержан здесь,
      Я должен, вас убив, убить другого.
      (Обнажает шпагу.)
      Хотите ль вынуть шпагу или нет,
      Мои две мести так осуществлю я.
      (Ударяет шпагой;
      удары приходятся в воздух.)
      Но что это! я ударяю воздух.
      Отрежь ему дорогу, Паулин.
      Паулин
      Я резать не умею.
      Людовико
      Так за вами
      Пойду, не уклоняясь ни на шаг,
      И я узнаю, кто вы?
      (В сторону.)
      Но напрасно
      Его хочу убить я. Видит Бог,
      Как молния, лишь ранит воздух шпага,
      Его же я не в силах поразить,
      К нему мне невозможно прикоснуться.
      (Идет за ним, продолжая ударять его
      шпагой, но не будучи в силах
      прикоснуться к нему.)
      СЦЕНА 3-я
      Филипо. - Паулин.
      Паулин
      Прошу покорно! Чуть один ушел,
      (В сторону.)
      Другой идет; подумать можно, право,
      Что я святой Антоний {1}, - все кругом
      Виденья, привиденья. Давай-ка,
      Я спрячусь здесь у двери, - он меж тем
      Пройдет.
      Филипо
      О, дерзновенная любовь!
      Ты делаешь меня - в любви счастливым,
      Даруя мне властительное царство.
      Полония в пустыню удалилась
      И там живет одна среди утесов,
      Гражданкой гор, островитянкой скал.
      От царства отреклась она, сказавши,
      Чтоб Лесбии престол принадлежал.
      И я, не так взволнованный любовью,
      Как тайною корыстью, ей служу,
      Величество отныне обожаю.
      Я подхожу к окну ее и слышу
      Бесчисленные нежные слова.
      Но что это? Как раз у двери дома
      Я ночью натыкаюсь каждый раз
      На незнакомца. Кто бы это был?
      Паулин
      Идет ко мне. Но что же, между прочим,
      Влечет ко мне всех этих привидений?
      (В сторону.)
      Филипо
      Скажите, рыцарь...
      Паулин
      Я не отвечаю
      На данный возглас. Это не ко мне.
      Филипо
      Здесь дом мой.
      Паулин
      Ваш? Пускай и будет вашим,
      Владейте им столетья, и да будет
      Он навсегда свободен от постоя.