Паулин
      (в сторону)
      Ушел. Поговорим теперь погромче.
      (К Льосии.)
      На этот раз, Льосия, я тебя
      Поймал с поличным и да буду проклят,
      Когда тебя я палкой не побью.
      Льосия
      Вот злюка! Чтоб тебе со света сгинуть!
      Паулин
      Так, так. Вы - обнимаетесь, я - злюка.
      Не мог же я не видеть. Где ж тут злость?
      Льосия
      Вот то-то где! Не знаешь положенья,
      Что муж не должен видеть все, что видит:
      Он должен видеть только половину.
      Паулин
      Что ж, хорошо, условье принимаю.
      И так как ты проклятого солдата,
      Которого к нам выбросило море,
      Два раза обняла, я буду думать
      Что это было только раз, не больше;
      И если за двойное обниманье
      Тебе намеревался дать я прежде
      Сто палочных ударов, - за один раз
      Тебе по счету надо пятьдесят.
      Ну, слава Богу, приговор составлен
      Тобою же самою, получай
      По счету пятьдесят ударов палкой.
      Льосия
      Нет, ты не муж, а прямо мужичище.
      Довольно, если муж увидит четверть.
      Паулин
      Так приговор обжалован? Отлично.
      Согласно апелляции, тебе
      Придется ровно двадцать пять ударов.
      Льосия
      Иначе должен делать тот, кто любит.
      Паулин
      А именно?
      Льосия
      Совсем тому не верить,
      Что увидал, а верить лишь тому,
      Что я скажу.
      Паулин
      Проклятая Льосия,
      Ты прямо порожденье Вельзевула.
      Уж лучше ты бери скорее палку
      И бей меня. Так будет хорошо?
      С другим два раза можешь полюбовно
      Обняться, мне же сто ударов палкой.
      (Филипо возвращается.)
      Филипо
      (в сторону)
      Однако до сих пор он не уходит.
      Паулин
      Вы вовремя изволили прибыть.
      Быть может, господин солдат, вам будет
      Теперь угодно выслушать меня.
      Я вам весьма признателен за ваше
      Ко мне благоволенье, очень тронут,
      Вы снизошли ко мне и пожелали
      На хижину мою и на жену
      Взглянуть, как на свое добро. Спасибо.
      Но хоть премного вам я благодарен,
      А все ж, как примечаю, вы теперь
      И живы и здоровы, - значит, в путь,
      Как говорится, скатертью дорога.
      Нимало я к тому не расположен,
      Чтоб, смуту у меня поднявши в доме,
      То, что из моря выброшено было,
      Как рыба, стало плотью на земле.
      Филипо
      Меня подозреваете вы злостно.
      Ни повода к тому нет, ни причины.
      Паулин
      Причина-то причиной, а вот лучше
      Скажи мне, - что, муж я или нет?
      СЦЕНА 7-я
      Леогарио, Старик-крестьянин, Патрик.
      Леогарио
      Таков приказ. И вы должны смотреть,
      Чтоб он всегда без отдыха работал!
      Старик
      Как сказано, так сделано и будет.
      Леогарио
      Но что я вижу, это ведь Филипо?
      К твоим ногам, владыка, припадаю.
      Паулин
      Его владыкой назвал?
      Льосия
      Да, владыкой.
      Теперь тебе достанется за все.
      Филипо
      Позволь тебя обнять.
      Леогарио
      Такая честь...
      Возможно ли: так ты в живых остался?
      Филипо
      Здесь морем бурным выкинут я был;
      Найдя приют среди крестьян, здесь жил я,
      Как жалкое игралище судьбы.
      Пока не исцелился от недугов.
      Однако ж и еще была причина.
      Ты знаешь нрав царя, ты знаешь, как он
      Честолюбив и как он страшно вспыльчив.
      Его нельзя смягчить упоминаньем
      О крайностях изменчивой судьбы.
      И я его боялся, жил надеждой,
      Что кто-нибудь в отсутствие мое
      Настолько умягчит его суровость,
      Что он позволит мне предстать пред ним.
      Леогарио
      Ты можешь это сделать хоть сейчас же.
      Твоею смертью мнимой он настолько
      Был огорчен, что с радостию примет
      Тебя, узнав, что ты в живых остался.
      Отправимся. Я на себя беру
      Вернуть тебе его расположение.
      Паулин
      Прошу не осудить мой вздорный гнев.
      Как господин Филипо верно помнит,
      Я - Паулин. Да снизойдет ко мне он,
      Коль чем-нибудь его я оскорбил.
      Я говорил, как глупый гусь, не больше.
      И я всегда готов ему служить.
      В его распоряженьи днем н ночью
      Мой дом и в нем жена моя Льосия.
      Филипо
      Благодарю за все гостеприимство,
      Надеюсь уплатить вам долг сполна.
      Паулин
      Так для начала я прошу, возьмите
      С собой Льосию: двум тогда вы сразу
      Доставите весьма большую радость,
      Ей - дав возможность быть ей вместе с вами,
      А мне - меня оставив без нее.
      (Филипо и Леогарио уходят.)
      Льосия (в сторону)
      Любил ли кто, как я, такой любовью
      Несчастной: чуть блеснула - позабыта.
      Старик
      Теперь мы, Паулин, совсем одни,
      Так будь же подобрее с этим новым
      Работником.
      Патрик
      Я ваш покорный раб,
      Смотрите на меня, прошу, не больше.
      Как на раба, сюда пришел затем я,
      Чтоб самому смиренному служить,
      И потому давайте приказанья.
      Старик
      Вот скромность!
      Паулин
      Вот смиренье!
      Льосия
      И как он
      Хорош собой! Его лицо невольно
      Сочувствием исполнило меня.
      Паулин
      Льосия, между нами, этих чувствий
      Так много у тебя, что, сколько помню,
      Кто б ни пришел сюда, в тебе наверно
      Он чувствия пробудит.
      Льосия
      Грубиян!
      Уж если ревновать меня ты вздумал,
      Во всех мужчин влюблюсь я.
      (Уходит.)
      Старик
      Паулин,
      Теперь тебе я дело доверяю
      Первостепенной важности.
      Паулин
      Готов
      Исполнить все, когда вам так известно,
      Что ловок я.
      Старик
      Мне кажется, что раб,
      Которого ты видишь пред собою,
      Не очень-то надежен; между тем
      Я должен наблюдать за ним, - скажу я
      Тебе потом, зачем и почему.
      Итак, смотри за ним, да, братец, в оба.
      Следи за ним. Будь с ним всегда. Смотри!
      (Уходит.)
      СЦЕНА 8-я
      Патрик, Паулин.
      Паулин (в сторону)
      Могу сказать и порученье дали!
      (К Патрику.)
      Я страж и охранитель ваш. Доселе
      Я ничего еще не охранял.
      Теперь придется с отдыхом проститься.
      Не есть, не пить, не спать, и потому,
      Коль только вам угодно удалиться,
      Рекомендую сделать это тотчас.
      Вы даже мне окажете весьма
      Большое одолжение, избавив
      Меня от этих тягостных забот.
      Идите с Богом.
      Патрик
      Нет, не беспокойтесь,
      Хоть я и раб, но я не убегу.
      О, Господи, с какой отрадой буду
      Я жить отныне в этой тишине!
      Здесь, пред Тобой, Всевышним, преклоняясь,
      Душа отдаться может созерцанью,
      Смотря на ясный лик Твоих чудес
      Божественных! В немом уединеньи
      Возникла человеческая мудрость,
      В немом уединеньи я хотел бы
      В божественную мудрость заглянуть.
      Паулин
      Скажите, с кем теперь вы говорите?
      Патрик
      О, Боже! Ты всего первопричина!
      Те небеса хрустальные, что светят,
      С их звездами, с их солнцем и луной,
      Не суть ли это ткани и завесы
      Возвышенных твоих пределов горних?
      Стихии разногласные, огонь,
      Вода, земля и ветры - не движенья ль
      Твоей руки? Они не говорят ли,
      Как велики хвалы Твои повсюду,
      Как велико могущество Твое?
      Земля не записала ли строками
      Цветными пышность светлую Твою?
      И ветер, повторенный звуком эхо,
      Не вторит ли, что создан он Тобой?
      Не славит ли Тебя огонь хвалами,
      Не славит ли вода, - и не затем ли
      Язык есть у огня и у воды?
      И потому, о, Боже Всемогущий,
      Тебя искать я лучше буду здесь,
      Затем что здесь Тебя во всем найду я.
      Тебе, Господь, моя открыта вера,
      Знак моего Тебе повиновенья,
      Давай мне повеленья, как рабу,
      Или скорей возьми меня отсюда
      Туда, где мог бы я Тебе служить!
      (С неба опускается Ангел, в одной руке
      у него щит и в нем зеркало, в другой руке
      письмо.)
      СЦЕНА 9-я
      Те же. - Ангел.
      Ангел
      Патрик!
      Патрик
      Чей зов я слышу?
      Паулин
      Зов? Ничей!
      (в сторону.)
      Однако ж он рассеян! Видно, это
      Поэт.
      Ангел
      Патрик!
      Патрик
      Чей зов я слышу?
      Ангел
      Мой!
      Паулин (в сторону)
      Он говорит. Я никого не вижу.
      Что ж, пусть поговорит. Я не приставлен
      Ко рту его.
      (Уходит.)
      СЦЕНА 10-я
      Ангел. Патрик.
      Патрик
      Так велико блаженство,
      Что я в него поверить не могу.
      Передо мною облако; из дымки
      Жемчужно-алой солнце выплывает;
      Окружено нетленными звездами,
      Среди кустов жасмина и цветов
      Оно идет, сиянье разливая,
      Оно идет, неся с собой зарю.
      Ангел
      Патрик!
      Патрик
      Меня пугает этот блеск,
      Меня страшит неведомое солнце.
      О, кто ты?
      Ангел
      Друг Патрик, я Виктор, Ангел
      Хранитель твой, и ныне Бог меня
      Послал к тебе, чтоб передать вот это.
      (Отдает ему письмо.)
      Патрик
      Прекрасный благовестник, пусть вовек
      Ты будешь окружен небесной славой!
      Ты, предстоящий там, средь высших сил,
      Пред Господом, к Которому с другими
      Взываешь в гимне звучном: Свят! Свят! Свят!
      Ангел
      Патрик, прочти послание.
      Патрик
      Я вижу
      Слова: "К Патрику". - Чем же мог такое
      Блаженство заслужить смиренный раб?
      Ничем!
      Ангел
      Прочти послание.
      Патрик
      Дерзаю.
      (Читает.)
      "Патрик, Патрик, приди, освободи нас
      От рабства". Что-то высшее здесь скрыто:
      Не знаю, кто зовет меня. О, верный
      Хранитель, разреши недоуменье.
      Ангел
      Взгляни сюда.
      (Показывает ему зеркало.)
      Патрик
      О, Боже Всемогущий!
      Ангел
      Что видишь?
      Патрик
      Вижу множество людей,
      Толпу разнообразную, из старцев,
      Детей и жен и все меня зовут.
      Ангел
      Так поспеши, спаси их от тревоги.
      Толпа, что ты увидел, есть народ
      Ирландии; он жаждет благовестья
      Из уст твоих, правдивого ученья.
      Покинь тяготы рабского удела,
      Господь взыскал тебя своим вниманьем,
      Тебе велит Он веру проповедать,
      Которую так хочешь ты возвысить.
      Да будешь ты посланником Его,
      Апостолом Ирландии. Отправься
      Во Францию, там есть епископ Герман,
      Иди к нему и облекись в одежду
      Монаха, отправляйся после в Рим,
      Тебе дадут там буллы Селестина 6,
      Послание, чтоб ты достиг счастливо
      Блаженной цели странствий; посети
      Мартина, он теперь епископ Турский.
      Умчись со мною, в вихре унесенный;
      Бог повелел, чтоб ныне ты узнал
      Через меня, каков удел твой в мире,
      И ты со мной пуститься должен в путь.
      (Улетают.)
      ХОРНАДА ВТОРАЯ
      Зал в башне, принадлежащей ко дворцу Эгерио.
      СЦЕНА 1-я
      Людовико, Полония.
      Людовико
      Полония, кто в замыслах любви
      Чрезмерен, тот и сетовать не должен,
      Когда ему другого предпочтут.
      Он сам себе придумал наказанье.
      Случалось ли когда, чтобы надменный,
      Возвысясь, не был сброшен с высоты?
      Так я теперь Филипо вытесняю.
      Моя любовь должна его убить.
      Пусть он меня превысил в благородстве,
      Которое даровано природой,
      Еще есть благородство, что дается
      Заслугами, и в этом я, не он,
      Достоин называться благородным.
      Он честь свою наследовал от предков,
      Моя же честь действительно - моя.
      В свидетели зову я это царство,
      Что сделалось безумным от побед,
      Через меня одержанных. Три года
      Прошло с тех пор, как прибыл я сюда,
      (Мне кажется - сегодня), три уж года,
      Как я тебе служу, - и не сумею
      Исчислить все, что для Эгерио
      За это время взял я в правой битве.
      Мне мог бы позавидовать сам Марс,
      Я - страх земли, я - грозный ужас моря.
      Полония
      Твой благородный дух, о, Людовико,
      Наследовал ли ты его иль добыл,
      В груди моей не только будит страх
      И дерзновенье, но еще другое,
      Не знаю что, быть может, это нужно
      Назвать любовью, может быть и нет:
      Мной стыд овладевает неизменно,
      Когда душа почувствует, что я,
      В борьбе, ему готова покориться.
      Пока одно могу тебе сказать:
      Твое желанье было б обладаньем,
      Когда б я не боялась пробудить
      Жестокий гнев в отце. Но жди, надейся.
      СЦЕНА 2-я
      Те же. - Филипо.
      Филипо (в сторону)
      Когда я смерть здесь должен был увидеть,
      Зачем пришел искать ее? Но кто же
      Настолько терпелив, чтоб не глядеть
      На то, в чем быть должно его несчастье?
      Людовико
      Но кто мне поручиться может в том, что
      Моей ты будешь?
      Полония
      Вот моя рука!
      Филипо
      Нет, этого я вынести не в силах!
      Полония
      О, горе мне!
      Филипо
      Ты руку отдаешь
      Какому-то пришельцу. Так? Не правда ль?
      А ты на солнце хочешь посягнуть,
      Чтоб собственный заемный блеск утратить?
      Да как же ты посмел противоречить
      Желаниям моим? И как же мог ты
      Не вспомнить, что ты был моим рабом?
      Людовико
      И смел, и смею: я теперь не то уж,
      Чем, может быть, был раньше. Это правда,
      Я был твоим рабом. Кто в мире мог
      Избегнуть переменчивости рока {1}?
      Но не забудь, что у меня есть храбрость,
      И честь моя с твоей сравнялась в ней,
      Быть может - превзошла.
      Филипо
      Как? Дерзкий! Низкий!
      Людовико
      Филипо, ты ошибся.
      Филипо
      Не ошибся.
      Людовико
      А если нет, тогда...
      Филиппо
      Тогда?
      Людовико
      Солгал.
      Филипо
      Изменник! (Дает ему пощечину.)
      Полония
      Боже!
      Людовико
      Это оскорбленье
      Оставить без отмщения? О, нет!
      В моей душе свирепствуют вулканы!
      (Они обнажают шпаги.)
      СЦЕНА 3-я
      Те же. - Эгерио, солдаты.
      Царь
      Что тут случилось?
      Людовико
      Вырвалось из ада
      Живущее в нем бешенство, несчастье,
      Свирепость пыток, вечность оскорбленья.
      Пусть, государь, никто мне не мешает
      Отмстить. Пред самой смертью не склонюсь я.
      Нет ничего важней, чем честь моя.
      Царь
      Схватить его.
      Людовико
      Пусть тот, кто хочет смерти,
      Приблизится. За эту дерзость он
      В награду пред тобой умрет.
      Царь
      Я дожил
      До этого! за ним!
      Людовико
      Омытый кровью,
      В отчаяньи, ее пролью я столько,
      Что за Филипо буду гнаться вплавь.
      (Уходит, отражая удары.)
      СЦЕНА 4-я
      Царь
      Лишь этого еще недоставало.
      О, дерзкий раб! - Другой, как мне сказали,
      Тот самый, что был сослан и бежал,
      В Ирландию из Рима возвратился
      И веру проповедует Христову.
      Столь многие, как говорят, вступили
      В ряды учеников его, что мир
      Весь разделен на партии. Я знаю,
      Что он колдун. Он к смерти присужден был
      В другой стране, и спасся, поселяя
      В сердцах людей смущение и страх.
      К позорному столбу он был привязан,
      Как вдруг земля, хранящая в себе
      Так много мертвецов, затрепетала,
      И воздух застонал, и облик солнца,
      Затмением кровавым облекаясь,
      Не захотело дать свой блеск луне.
      Колдун! В своих руках судьбу он держит.
      В том нет сомненья. Так мне рассказали.
      И все кто ни пришел смотреть на казнь,
      Пошли за ним, а ныне он приходит,
      Чтоб волшебство испробовать на мне.
      Что ж, пусть придет и твердо убедится
      В тщете своих намерений. Посмотрим,
      Что из себя являет этот бог,
      Зовущийся меж ними христианским.
      Он примет смерть из рук моих, - войдет
      В пределы узкой сферы, из которой
      Не вырвется, - епископ и пастух,
      Дерзающий прийти во имя Папы {2}.
      СЦЕНА 5-я
      Капитан, солдаты; Людовика, под стражей.
      Царь.
      Капитан
      Вот, мы его схватили. Он убил
      Троих телохранителей и ранил
      Еще других.
      Царь
      Скажи, христианин,
      Ты можешь не дрожать передо мною?
      Моей руки подъятой ты не видишь?
      Но нет, все злоключения мои
      Заслужены, я заслужил их больше,
      И впредь да будет проклят тот, кто сделал
      Добро кому-нибудь из христиан.
      Ты заслужил не кары, а награды,
      Я кары заслужил за то, что сделал
      Тебе добро. - Держать его под стражей,
      До казни. Больше милостей не жди,
      Не будет их, христианин бесстыдный,
      Умри, как жертва гнева моего,
      Не потому, что ты бесстыдно-дерзок,
      А потому, что ты христианин.
      (Уходит.)
      СЦЕНА 6-я
      Людовико
      Итак, умру, и будет смерть блаженной,
      Тот, кто умрет за честь, умрет за Бога,
      И кто умрет средь мук и огорчений,
      С признательностью должен смерть встречать,
      Как ту черту, что им пределом служит.
      Так пусть же оборвет он жизнь мою,
      Безумную настолько, что как будто
      Она порочной стала лишь сегодня;
      Она родится фениксом нетленным
      Из пепла оскорбленья моего.
      Вся жизнь моя отравою бы стала,
      Мое дыханье сделалось бы ядом,
      В Ирландии я столько б крови пролил,
      Что смыл бы ею весь позор обиды.
      О, честь моя! ты вражеской рукой
      Повержена! так пусть и я с тобою
      Умру навек. С тобой соединившись,
      Над варварами этими одержим
      Победу. Мне осталось жить лишь миг,
      Кинжал послужит мне, как честный мститель.
      Но да поможет Бог мне! Что за демон
      Толкает руку? Я христианин,
      Во мне душа, а надо мной сияет
      Свет веры милосердной. Так достойно ль
      Христианину ныне замышлять,
      Среди толпы языческой, деянье,
      Противное религии его?
      Какой же я пример теперь им дал бы
      Своею смертью жалкой, - лишь одно
      Опроверженье славных дел Патрика!
      Все те, что чтут одни свои пороки
      И отрицают вечность воздаянья
      И вечность славы, разве не сказали б:
      "Ну, что там проповедует Патрик
      О вечности души! Ведь Людовико
      Христианин, а он себя убил,
      Так значит, он, как все, теряя душу,
      Не ведал о бессмертии ее".
      И были б мы, в делах несогласимых,
      Как свет и тень. Довольно и того,
      Что в совершенных мною преступленьях
      Я так и не раскаялся, хотел
      Свершить еще другие, потому что,
      Клянусь, когда б бежать мне удалось,
      Я стал бы диким ужасом и страхом
      Для Азии, для Африки, Европы.
      Я приступил бы к мщению немедля,
      Такому беспощадному, что здесь,
      На островах Эгерио, не стало б
      Ни одного, на ком я б не насытил
      Своей неумолимой жажды крови!
      Когда захочет молния порвать
      Небесный свод, - предупреждает громом,
      И после, меж теней и клубов дыма,
      Является змеею из огня,
      Прорезывая воздух задрожавший.
      Не то же ли и я: удар громовый
      Моей души уже услышан всеми,
      Недостает лишь молнии теперь.
      Но горе мне! Ей больше нет исхода,
      И, прежде чем достигнуть до земли,
      Она, увы, игрушкой ветра стала.
      Не потому мне горько умереть,
      Что смерть моя позорной смертью будет,
      А потому, что, умерев до срока,
      До срока кончу я свои грехи.
      Я жить хочу, чтобы начать отныне
      Ряд новых величайших дерзновений,
      О, небо, только этого хочу! {3}
      СЦЕНА 7-я
      Полония. - Людовико.
      Полония (в сторону)
      Мое решенье твердо.
      (Обращаясь к Людовико.)
      Людовико,
      Лишь в крайних обстоятельствах любовь
      Себя являет в блеске несомненном.
      Тебе грозит смертельная опасность,
      Отец мой в страшном гневе на тебя,
      От ярости его ты должен скрыться.
      Я щедро наградила стражей, злато
      Их сделало глухими. Так спасайся
      И убедись, как женщина способна
      Решительною быть, забыть свой стыд,
      Как может пренебречь своею славой.
      Бегу с тобой, отныне я решаюсь
      С тобою жить, с тобою умереть:
      Мне без тебя не жизнь, ты в самом сердце,
      В моей груди живешь. Со мною деньги
      И много драгоценностей, их будет
      Достаточно, чтобы мы могли бежать
      К далеким странам Индии, где солнце
      Попеременно жжет и леденит.
      Две лошади у выхода нас ждут,
      Не лошади, а кошки, духи ветра,
      Или, еще вернее, взмахи мысли
      Они так быстры, что хотя мы будем
      Теперь спасаться бегством, нам с тобой
      Не будет представляться, что за нами
      Погоня. Так решайся же! О чем
      Ты думаешь и что тебя смущает?
      Не нужно ни сомнения, ни слов.
      И чтоб судьба, встающая всечасно
      Помехой для любви, не помешала
      Прекрасным сочетаниям таким,
      Пойду вперед, а ты иди за мною;
      Тем временем я отвлеку вниманье
      Тюремных стражей, и побег наш скрою.
      И самое к нам солнце благосклонно,
      Оно, нисшедши в волны, умягчает
      Свою усталость, влагой оросив
      Густую сеть своих волос курчавых.
      (Уходит.)
      СЦЕНА 8-я
      Людовико
      Как кстати все случилось. Видит Бог,
      Что выказанный мною пыл любовный
      К Полонии притворством был одним:
      Хотел я, чтоб она со мной бежала,
      И с помощью ее запястий ценных
      И разных драгоценностей я мог бы
      Покинуть этот подлый Вавилон,
      Затем, что хоть и был здесь окружен я
      Почтением, я все же был рабом,
      А жизнь моя безумная желала
      Свободы, - и ее дарует небо.
      Но женщина была бы мне помехой:
      Любовь во мне - лишь беглая услада,
      Лишь чувственная жадность, и едва
      Насыщено такое побужденье,
      Как женщина, хотя б она была
      Скромнейшей и красивейшей, претит мне.
      Но раз уж так мой дух вольнолюбив,
      Что значит смертью больше или меньше?
      Полония умрет от рук моих:
      Она мне отдалась в такое время,
      Когда никто не любит и не ценит,
      Как все, она в беспечности жила бы,
      Когда она любила бы как все.
      (Уходит.)
      СЦЕНА 9-я
      Капитан; потом Царь, Филипо, Леогарио.
      Капитан
      Я прихожу сюда с приказом царским,
      Чтоб смертный приговор свой Людовико
      Узнал... Но что такое? Дверь открыта?
      И в башне никого? Что это значит?
      Сюда, солдаты! Нет ответа! Стражи!
      Измена! Эй, сюда!
      (Входят: Царь, Филипо и Леогарио.)
      Царь
      Что ты кричишь?
      Что это значит?
      Капитан
      Людовико скрылся,
      И стражи убежали.
      Леогарио
      Государь,
      Я видел, как сюда пред тем входила
      Полония.
      Филипо
      О, Боже мой, так это
      Она ему доставила свободу.
      Тебе известно, что ее желал он
      И ей служил. Я ревностью подвигнут
      Последовать за ними. Ныне станет
      Гиберния твоя второю Троей.
      (Уходит.)
      Царь
      Дать мне коня, я сам лечу в погоню.
      О, кто ж они, кто эти христиане:
      Сомнительными разными делами
      Один смутил покой мой, а другой
      Похитил честь мою! Но им обоим
      Придется жертвой мести стать моей.
      Сам Папа в Риме мне за них заплатит!
      (Уходит.)
      Лес, в глубине которого - хижина Паулина.
      СЦЕНА 10-я
      Полония убегает, раненая;
      Людовико, с обнаженным кинжалом в руке.
      Полония
      Сдержи порыв руки окровавленной,
      О, сжалься надо мной, не как любовник,
      А как христианин, и, взявши честь,
      Оставь мне жизнь.
      Людовико
      Полония, ты знаешь,
      Что красоте всегда награда - горе,
      Не могут красота и счастье жить
      В согласии; я твой палач, и дерзко
      Над головой твоей вздымаю сталь,
      Чтоб жить спокойно, жизнь твою порвавши.
      Возьму тебя с собой - возьму с собою
      Свидетеля моих злосчастных дней,
      И чрез него за мною могут гнаться,
      Преследовать меня, узнать, найти.
      Тебя в живых оставлю я - оставлю
      Разгневанной тебя и оскорбленной,
      То будет - лишний враг мой (и какой!).
      И значит, взять тебя с собой иль бросить
      Равно оплошность. Лучше если я,
      Исполненный предательства и низкий,
      Презрев законы Бога и людей,
      Тебя убью теперь собственноручно.
      Пусть между диких скал, в их мощных недрах,
      Я схороню навек мою беду;
      И вместе с тем пусть мстительная ярость
      Достигнет этим новых насыщений:
      Убью с тобой Филипо, если он
      Живет в твоей груди, - убью с Филипо
      И твоего отца. В моем бесчестьи
      Ты первою причиною была,
      Будь первой между жертв, казненных мною.
      Полония
      О, горе мне, своими же руками,
      Как червь, я создала себе гробницу.
      И ты не зверь? И ты христианин?
      Людовико
      Я демон. Кончи. Все запечатлеешь.
      Полония
      О, да поможет мне Господь Патрика!
      (Людовико поражает ее кинжалом,
      она падает за сцену.)
      Людовико
      Упала на цветы, облившись кровью
      И ужасы кругом распространяя.
      Теперь могу я скрыться без помехи.
      Богатств со мной довольно, чтобы жить
      В Испании, нужды не ощущая.
      Поздней, в другой одежде, измененный
      Теченьем дней, вернусь я отомстить
      Предателю: обида не задремлет.
      Но где мой путь? Повсюду тени смерти.
      С дороги сбился я и, может быть,
      Спасаясь от погони, сам я брошусь
      В предательские руки. Если только
      Я не обманут внешним жалким видом,
      Передо мною сельская лачуга.
      Спрошу-ка здесь, куда держать мне путь.
      (Стучится.)
      СЦЕНА 11-я
      Паулин, Льосия, Людовико.
      Льосия (за сценой)
      Кто там?
      Людовико
      Я странник, сбившийся с пути,
      Слепой и темный. Пробудись, приятель!
      Льосия (за сценой)
      Эй, Паулин, проснись! Зовут у двери.
      Паулин (за сценой)
      Мне хорошо и здесь. Иди сама,
      Тебя зовут.
      Льосия (за сценой)
      Кто там стучится?
      Людовико
      Странник.
      Паулин (за сценой)
      Ты странник?
      Людовико
      Да.
      Паулин (за сценой)
      Так странствуй. Здесь, любезный,
      Не постоялый двор.
      Людовико
      Вот мужичина!
      Сейчас тебе сломаю дверь.
      (Срывает дверь.)
      Готово!
      Льосия (за сценой)
      Эй, Паулин, проснись! Сломали дверь!
      Паулин (за сценой)
      Ну, ну! Уж на один я глаз проснулся,
      Вот на другой проснуться не могу.
      Пойдем-ка вместе. Что-то страшновато.
      (Выходит Паулин и Льосия.)
      Кто тут зовет?
      Людовико
      Молчите, мужичье,
      Не то я вас убью своей рукою.
      Здесь на горе я потерял дорогу,
      Набрел на дом твой. Укажи мне, где
      Путь к гавани. Оттуда, полагаю,
      Могу я с безопасностью спастись.
      Паулин
      Так вон по той тропинке вы идите,
      И ежели вам встретится гора,
      Вот с этой стороны, так вы взойдите,
      Где будет поровнее, там спуститесь,
      И уж тогда, как к гавани придете,
      Пред вами, значит, прямо будет гавань.
      Людовико
      Нет, лучше ты иди со мной, не то,
      Свидетель Бог, окровяню я землю.
      Льосия
      Не лучше ли вам, рыцарь благородный,
      У нас остаться на ночь до звезды?
      Паулин
      Да вы совсем расчувствовались, женка!
      Он чувствия успел в вас пробудить?
      Людовико
      Ну, выбирай: или иди со мною,
      Иль смерть тебе!
      Паулин
      Ах, сударь, не сердитесь.
      Я первое, конечно, выбираю,
      И, если вам угодно, потащу вас
      Хоть на плечах, - и не из страха смерти,
      А чтоб Льосии сделать неприятность.
      Людовико
      Чтоб никому не мог он рассказать,
      (в сторону.)
      Куда я путь направил, сошвырну я
      Его с горы, когда достигнем моря.
      (К Льосии.)
      Прошу, не беспокойтесь. Спите с миром.
      Супруг ваш не замедлит к вам прийти.
      (Уходят: Людовико и Паулин в одну
      сторону, Льосия - в другую.)
      СЦЕНА 12-я
      Царь Эгерио, Лесбия, Леогарио, Капитан, потом Филипо.
      Лесбия
      Простыл и след их: гору осмотрели,
      Долину, и холмы, и лес, и все,
      Но нет нигде ни знака, ни намека,
      Что здесь они сокрылись.
      Царь
      Нет сомненья,
      Что самая земля их проглотила,
      Чтоб только уберечь их от меня.
      Им в небесах приюта не нашлось бы,
      Я их настиг бы там, клянуся небом.
      Лесбия
      Уж солнце простирает над горами
      И над лесами пряди золотые
      Разметанных волос, чтоб день явился