Глава 32

Кирк дотянулся рукой до очередной выбоины в стене, ухватился за нее и застыл на одном месте, не в силах двинуться дальше. Его охватило внезапное чувство бессилия, одиночества, заброшенности и он знал почему: какой-то мощный импульс подтолкнул его к «Единству», но не к «Тотальному», а к гейлбрейсовскому.

Ну, и хорошо. Теперь ему не надо будет обременять Спока и Солу собой.

Они тянулись к нему, шли на помощь, но было поздно. Кирк вспомнил, что уже соприкасался с «Единством» Гейлбрейса и оно показалось ему почти раем, исцеляющим приютом, предоставляющим право выбора, не требующим жертвы.

«Давай!» – это был мысленный голос Гейлбрейса, его ответ на порыв Кирка. – «Я помогу тебе».

И в самом деле, чувство одиночества покинуло Кирка, он почувствовал поддерживающую его силу, почувствовал напряжение мысленной борьбы двух титанов, сражавшихся за душу одного капитана: «Тотальное Единство» обрушилось на Гейлбрейса. Где-то глубоко внизу послышалось глухое ворчание вулкана, два могучих псионных поля, сцепившиеся из-за Кирка, едва не оторвали его от стены.

Сола тоже пыталась дотянуться до него своей мыслью, но он не хотел отвечать ей. Как обиженный ребенок, Кирк наслаждался злорадной мыслью, что скорее умрет, чем простит Солу, хоть и осознавал беспочвенность своего гнева и ни в чем ее не винил. Любой, обладающий возможностями и способностями Солы, сделал бы для спасения Спока то же, что сделала она. А всякая женщина…

Кирк хотел видеть Спока и Солу только такими, какие они есть, и в то же время хотел, чтобы Сола принадлежала ему. Но все гораздо сложнее: кажется, он втайне лелеет надежду на то, что их треугольник останется… вечным. Но это невозможно.

Наконец, Сола «дотянулась» до Кирка с такой силой обиды и гнева, что ему пришлось ответить ей. Ведь это ради него она все еще остается здесь и передает ему ту же энергию и ту же силу, что и Споку. Так чего он хочет от нее?

– Я же предупреждала тебя, что не смогу отвечать за свое чувство к Споку, освобожденному от его «оков».

Она была права. И осознав это, Кирк словно сбросил с себя тяжелую ношу, смог дотянуться рукой до следующей опоры, сделать еще один шаг по узкому выступу и увидеть Спока.

Тот пробирался навстречу ему с такой предусмотрительной осторожностью, какую не проявлял для своего собственного спасения, и был зол на Кирка не меньше Солы.

– Я не приму от тебя никаких жертв, – процедил сквозь зубы вулканец. – Особенно этой.

Возобновлять спор на тему жертвы сейчас было и бесполезно, и небезопасно: упрямый вулканец привел свой самый весомый аргумент по этому поводу на краю покинутого им уступа. Но ведь и Кирк не из жертвенности, а по доброй воле призвал на помощь Гейлбрейса. Зачем же Спок, рискуя своей, только что спасенной жизнью, идет ему на помощь? Вот об этом-то придется поспорить.

Как бы в ответ на его мысли, Кирк почувствовал новую волну силы притяжения «Единства»: Гейлбрейс пытался ощутимее, явственнее связаться с ним, дать ему мысленную поддержку, укрытие в мире новых людей. Многие отвергают, даже презирают этот мир вместо того, чтобы внимательно исследовать его, познать. А ведь в нем есть неоспоримые ценности.

И Кирк вдруг узнал, что может построить мост над пропастью, разделяющей два «Единства», потому что Гейлбрейс не присоединится к Солженову до тех пор, пока не уладит с ним все спорные вопросы. И «Тотальное Единство» вынуждено будет умерить свои притязания или же вести бесконечный спор с «Единством» Гейлбрейса-Кирка, спор, затянутый на тысячелетия.

Капитан должен поверить, что только таким путем он сможет спасти свой корабль и – Галактику и исполнить свой долг…

Перспектива была заманчивой, казалась легко осуществимой, но…

Сола и Спок изо всех сил тянулись к нему, призывая забыть недавнюю обиду, мимолетную злость и вернуться к нормальной жизни, довериться их единению, а не «Единству»…

Сделав еще один шаг вперед, Кирк увидел протянутую руку Спока. Кирк дотянулся до длинных пальцев вулканца, ощутил их крепкое пожатие и прошептал:

– Мистер Спок, вы – вечный источник силы и поддержки.

Глава 33

Маккой, Гейлбрейс и Добиус прибежали на уступ Солы лишь мгновением раньше Солженова и увидели, как рука Кирка дотянулась до руки Спока. Цепь триединства сомкнулась, зато выступ под Кирком сузился, а местами и осыпался, теперь он смог передвигаться вперед, полагаясь лишь на силу вулканца и на его воображение.

Осторожно ступая по хрупкой кромке уступа, Сола поспешила на помощь своим друзьям. Солженов устремился ей навстречу с таким видом, что стало ясно: он готов перейти на более примитивный уровень борьбы и, не задумываясь, применит физическую силу.

Маккой преградил ему путь.

Солженов посмотрел на него, как на пустое место, которое можно пройти, даже не заметив. Что, кажется, он и собирался сделать.

И тут Маккой почувствовал, как его, более или менее осторожно, отставила в сторону сила, не поддающаяся измерению. Он оказался в относительной безопасности у стены, а его место напротив Солженова занял посол Федерации.

И Маккой впервые оценил истинную силу Гейлбрейса и осознал подлинное значение новой формы общественной жизни людей, которая способна выступить против Солженова и его «Единства» даже здесь, на их территории.

Кажется, Солженов оказался прав, – это было похоже на противостояние двух титанов, предсказанное им. Но что, если он окажется прав и в другом?

Что, если две или несколько форм подобного существования не способны ужиться рядом и рано или поздно должны слиться в одно «Единство»? Что, если происходящее перед глазами Маккоя станет началом той самой войны, перед которой Армагеддон будет выглядеть воскресным пикником школьников?

– Я уже получил ответ на свой вопрос, – заявил Гейлбрейс.

Солженов смерил его холодным взглядом и ответил:

– А я узнал только то, что какой-то капитан предпочитает старую форму существования новой. Но был момент, когда он готов был войти в «Единство» и возопил к вам. С чем вас и поздравляю. К сожалению, вы упустили момент, не довели дело до конца.

Поверх головы Гейлбрейса он осмотрел Солу, Спока и обратился к Кирку:

– Ведь это правда, капитан, вы задумывались, не уйти ли вам в «Единство» одному. И ушли бы, если бы не подозревали, что суть искушения заключалась в чем-то другом. Вы хотели и хотите узнать, в чем именно. Я вам скажу – в доказательстве неразрешимости вашей проблемы: вы вдвоем не сможете любить ее, а она вас двоих как отдельных индивидуумов. Но решение вашей проблемы есть, и вы найдете его в «Тотальном Единстве». В нем есть место даже для такой любви – и без всяких жертв.

И, наконец, не обманывайте себя и других своим выбором. Вы утверждаете, что выбрали любовь и дружбу, которую вы все трое чувствуете друг к другу. Неправда, вы избрали путь разрушения и дружбы, и любви.

Придите ко мне, все вместе, сейчас, и вы найдете у меня подлинную любовь и настоящую дружбу.

От Кирка и Спока не последовало ответа, они медленно, со всеми мыслимыми предосторожностями пробирались по полуразрушенному уступу. За всех троих ответила Сола:

– Мы уже сделали свой выбор и его нельзя изменить временем, которого у нас, может быть, уже не осталось. Но проживи мы еще тысячу лет, выбор наш останется неизменным, даже в том случае, если мы никогда больше не увидим друг друга.

– Так оно и будет, – ответил Солженов. – Согласно нашему договору, ты уйдешь со мной, если они сумеют спастись.

Пытаясь что-то возразить, Кирк резко повернулся, отрываясь от стены, и вместе с осыпающимся щебнем уступа соскользнул вниз. Рука Спока удержала его на весу, но Маккою показалось, что прошла целая вечность, пока раскачивающийся Кирк не завис неподвижно.

Сола очень медленно пробиралась по сузившемуся уступу. Солженов двинулся за ней следом, глядя на них так, словно собирался устроить еще одно испытание. Но Гейлбрейс преградил ему путь, – Хватит с них испытаний, – заявил он. Солженов ничего не ответил, напрягая свои силы для борьбы с послом. Маккой увидел, что на крохотном пятачке сошлись сила на силу, сознание против сознания и две мощи «Множества-в-Одном» устремились к двум неподвижным фигурам, аккумулировались в них двумя огромными, потрескивающими от напряжения полями.

– Они сделали свое дело, – проговорил сквозь плотно сжатые зубы Гейлбрейс. – Они выдержали все испытания, какие мы устроили для них, вынесли даже то, чего мы не предусмотрели. И они доказали, что у любви между отдельными индивидуумами до сих пор есть свое место в Галактике. Как есть и у нас. А это значит, что «амеба» может иногда преподать хороший урок «бабочке». Я сделал вывод из преподанного мне урока и заявляю, что никогда не присоединюсь к вам. Мы можем или дружить, или воевать.

Солженов промолчал, весь уйдя в противоборство. Но кажется, его интересовал не посол, а мистер Добиус, который с трудом продвигался характерными для его раздвоенного сознания резкими шагами. И Маккой понял, что раздвоенная голова таньянца стала ареной для сражения между Гейлбрейсом и Солженовым.

Добиус продвигался к Соле, а она тянулась к Споку, который пытался затащить Кирка на край обрыва. Если огромный таньянец достигнет обрыва под влиянием Гейлбрейса, он без всякого труда спасет всех троих, а став марионеткой Солженова, может одним махом стряхнуть их, как бусины с нитки, в кипящую лаву.

Маккой не был уверен ни в одном, ни в другом варианте и впервые подумал о том, что за всеми труднообъяснимыми действиями Солженова кроется примитивнейшее чувство ревности, и он скорее погубит Солу, чем позволит ей уйти к другому. Но можно ли поверить в это? Можно ли представить, что человек, воплотивший в себе новое сверхсущество, был и остается обычным мужчиной, для которого существует всего лишь одна единственная, но увы, недоступная ему женщина? Неужели он пытается узнать, чем привлечь ее? Или хочет понять, какая роковая преграда стоит между ними?

Маккой шагнул к Солженову, перехватил его взгляд и сказал:

– Насилие – вот ваша ошибка. Из-за насилия вы в свое время покинули Землю, но прихватили с собой ошибку ваших врагов. И это, пожалуй, единственное, чего Сола не приемлет. Остановитесь! Если вы сейчас примените силу, Сола не просто не простит вам – она не переживет этого.

Остановитесь!

Слова Маккоя не возымели на Солженова никакого действия, но, по крайней мере, отвлекли его внимание. Гейлбрейс воспользовался этим, его лицо превратилось в напряженнейшую маску. Солженов тоже заново собрал всю свою силу. Столкновение двух всеобъемлющих сил вызвало зловещий грохот вулкана. Но резкие, отрывисто-судорожные движения мистера Добиуса стали вдруг плавными, спокойными.

– Капитан! – крикнул таньянец и, ступив на край уступа, дотянулся рукой до стены, что оказалось возможно только при его исполинском росте.

Нагнувшись над Солой, он ухватился за руку Спока и перенес его на уступ вместе с обессиленным Кирком.

В тот же миг земля у них под ногами начала сотрясаться, и Маккою показалось, что он чувствует, как вулкан распадается на части.

Солженов оторвался взглядом от Гейлбрейса, отступил от него на шаг и обратился к Маккою:

– Доктор, я подумаю над вашими словами, хоть не согласен с вашим определением насилия. Многоклеточная материя не считала насилием простое поглощение амеб. Она делала это для утверждения новой формы жизни. То же самое делаю и я. Правда, следует признать, что некоторые «амебы» не подходят для осуществления моих целей. – Он многозначительно посмотрел на Кирка и Спока и снова обратился к Маккою:

– Но это говорит о том, что есть некая предопределенность в каждом выборе. А над этим следует задуматься.

Солженов подошел к Соле, стоявшей между Кирком и Споком, сказал ей:

– Сейчас мы уходим. Примерно через четыре минуты начнется извержение вулкана. Все остальные уже на спасательном корабле. Дело за тобой. Как только ты выполнишь свою часть договора, эти пятеро могут транспортироваться.

Кирк дотронулся до плеча Солы, она повернулась к нему лицом.

– Не уходи, – сказал он. Сола приподняла подбородок и ответила:

– Я должна.

Кирк обнял ее за плечи.

– Ты и так достаточно потрудилась и заслужила свое вознаграждение. Мы втроем только что разрешили часть нашей проблемы. И сумеем разрешить ее всю. Идем с нами.

Спок медленно шагнул вперед.

– Я поддерживаю Джима.

Сола улыбнулась, и Маккой увидел, что взгляд ее был светлым, удовлетворенным.

– Не могу. Я дала слово Солженову. А кроме того, меня зовут дела.

Даже здесь мое дело еще не завершено: «Энтерпрайз» станет свободным только в том случае, если я уйду с ним. Надеюсь, что Аргуновы и З'Элы моего народа тоже станут свободными, когда мы с Солженовым обсудим будущее его «Единства».

Кирк обратился к Солженову:

– Обещай ей это сейчас. Не мешай ее выбору.

Солженов отрицательно покачал головой.

– Она уже сделала выбор – идти со мной, хотя не разобралась еще ни с «Тотальным Единством», ни лично… Иначе она не смогла бы провести вас через все испытания в джунглях, через псионное поле, так и не соединившись ни с одним из вас.

– Нет, все объясняется другими причинами, – возразил Спок и обратился к Соле:

– Не существует неразрешимых проблем, Сола. То, что случилось с нами, не принесло никакого вреда ни Джиму, ни мне. И любое твое решение, любой выбор не причинит вреда нам троим. За исключением твоего ухода от нас. Я тоже прошу тебя остаться.

Сола протянула руки вперед и одной дотронулась до руки Спока на манер вулканца, сдвоив пальцы, а руку Кирка просто обхватила своей ладонью.

– Все случившееся с нами навечно останется в нашей памяти, но завершиться должно только здесь. Я ухожу и не могу вернуться. Ухожу с «Тотальным Единством», но не в него. Есть решения, которые всегда должны зависеть от моей воли. А есть… – она мельком взглянула на Солженова. Пока существует хоть какая-то угроза, что я могу стать слепым орудием в чьих-то руках, а мой избранник – заложником в тех же руках, я ни с кем не смогу объединиться. И уж конечно, – Сола как бы задохнулась и закончила, не могу представить двух заложников сразу.

Она выпрямилась, собралась с силами и обратилась к Споку:

– Я не говорила этого раньше, но сейчас, потеряв на тебя право, скажу: «Я люблю тебя, Спок.»

Вулканец хотел что-то сказать ей в ответ, но она прервала его:

– Не надо, не говори ничего. И повернулась к Кирку.

– Я люблю тебя, Джим. Крепко и навечно. – Слегка приподнявшись, она коснулась губами его губ.

Кирк обнял ее, прижал к себе, и Маккою показалось, что из таких объятий уже не вырваться. Но глубоко внизу взревел вулкан, извергая из себя новый поток лавы. Сола отстранилась от Кирка, и Маккой не услышал, а увидел, как ее губы прошептали: «Прощай». Потом она ухватилась за ладонь Спока, прижала к своему лицу и тут же отпустила, решительно повернувшись к Солженову.

Тот нажал какую-то кнопку на своем поясе.

– Теперь твой коммуникатор будет работать, вулканец, – сказал он, перекрывая рев вулкана. – В вашем распоряжении около минуты.

Схватив Солу за руку, Солженов побежал с ней к входу в свою былую цитадель. На полпути она остановилась, оглянулась, окидывая прощальным взглядом Кирка и Спока, и крикнула Маккою:

– Спасибо, доктор. Позаботьтесь о них ради…

Ревущий вулкан заглушил ее последнее слово, а вскоре и сама она вместе с Солженовым исчезла из виду.

Кирк отвел взгляд от темного провала в стене и напомнил:

– Ваш коммуникатор, мистер Спок.

Вулканец кивнул и щелкнул переключателем.

– На связи с «Энтерпрайзом» Спок. Немедленно транспортировать пятерых.

Потянулись тягостные секунды прослушивания шумовых и интерференционных помех, за которые Маккой несколько раз успел подумать, что коммуникатор не работает и они останутся здесь на скорую и неминуемую гибель. Затем до них донесся голос Ухуры:

– Да, сэр. Сигнал принят. Транспортировка – немедленно.

Раздался взрыв огненной лавы, взметнувший ввысь миллиарды обжигающих брызг, послышался ужасающий рев, должно быть, геотермического ускорителя спасательного корабля. Разъяренное пламя почти достигло утеса, на котором стояли пять человек… И в следующее мгновение пятерка транспортировалась.

Глава 34

Кирк медленно взошел на капитанский мостик, но без особых усилий; в какой-то момент серая тяжесть усталости покинула его, на смену ей пришла озабоченность.

Капитан не скрывал этого ни от Спока, ни от доктора, сопровождавших его по пятам до самого командирского кресла.

– Докладывайте, мистер Спок, – приказал он. Вулканец оторвался от приборов научного поста и спросил:

– О корабле?

– А о чем же еще? Конечно, о корабле, мистер Спок.

– «Энтерпрайз» снова находится под нашим контролем. Солженов, кажется, сдержал свое слово освободить весь экипаж. Гейлбрейс заверил, что сознание у всех чисто и что сам он освободил тех, кого захватил в качестве контрмеры. Мистер Добиус вполне здоров. Спасательный корабль Солженова благополучно стартовал с вулкана и взял курс на Заран. Двери турболифта распахнулись, и на мостике появился Гейлбрейс.

– Посол, – обратился к нему Кирк. – Каковы ваши планы? Надо ли вас доставлять на Заран?

Посол Гейлбрейс отрицательно покачал головой.

– Нет. Вначале я намерен доложить Совету Федерации и некоторым Новым Людям из разных «Единств» о предварительных результатах моей миссии и о выводах, которые из них следует сделать. Прежде всего, я скажу, что вопрос свободы выбора является решающим фактором для существования всех объединений такого рода. И, конечно, я сообщу Начальнику Штаба Звездного Флота о том, как вы помогли мне придти к такому умозаключению. Еще я скажу ему о мудрости, которую он проявил при выборе «раба Иова». Правда, он не знал, что я не допустил бы другого выбора…

– Понятно, – сказал Кирк. – А кто, по-вашему, выбрал мистера Спока?

Гейлбрейс улыбнулся.

– Приходится предполагать, что это был выбор самого дьявола. – Он тут же посерьезнел. – Джентльмены, я выражаю готовность принести свои извинения в любой подходящей для вас форме, я не мог предвидеть, что все обернется именно таким образом. У Кирка непроизвольно сжались челюсти.

– Да, вы не предвидели всего. Но именно вы надумали использовать меня, мой корабль, всех нас – и ее… Посол, я благодарен вам за вашу помощь в наиболее критической ситуации. И одобряю ваше решение относительно свободы выбора. Но лично мне очень хочется свернуть вам шею.

– Вы нас извините, это случится, сэр?

Взгляд серых глаз посла стал холодным, жестким, непохожим на его слова:

– Да. Извиню. Потому что надеюсь встретиться с вами при более благоприятных обстоятельствах. – Он круто развернулся и сошел с мостика.

Кирк устало откинулся в кресле.

– А на Вулкане до сих пор живут серебристые птицы, – произнес Спок.

Эта фраза была чем-то вроде пароля, повторением приглашения посетить Вулкан, подышать его целебным воздухом, побродить по необитаемым местам, полюбоваться яркими серебряными птичками…

– Благодарю вас, мистер Спок, – ответил Кирк. – Но я думаю, что наше исцеление – в нас. Что бы мы ни испытали, не знаю, как ты, Спок, но я ничего не сотру из своей памяти.

– Я тоже, Джим, – после недолгого молчания отозвался вулканец.

– Корабль заранцев перешел на ускорение, капитан, – доложил Зулу. Он на вашем экране.

Маккой подошел вплотную к креслу Кирка, чтобы следить за экраном вместе с ним, положил руку на плечо капитана.

– С ней все будет хорошо, Джим. Кирк ничего не ответил. Провожая глазами зарайский корабль, он с трудом удерживал себя, чтобы не броситься вслед за ним. Он готов был сражаться со всем «Тотальным Единством» голыми руками и незащищенным сознанием, но вернуть Солу назад.

Но капитану нельзя поддаваться порыву, тем более, что он понимал:

Сола сделала свой выбор. Остается только гадать, чем она руководствовалась при этом. Может быть, поверила Маккою, ляпнувшему как-то, что треугольник – самая неустойчивая фигура? Тоже мне, математик!.. Или ушла, чтобы сдержать свое слово, которое спасло жизнь и ему, и Споку? Да при ее обязанностях, при ее предназначении найдутся десятки причин, объясняющих ее поступок, но ничего не говорящих ни уму, ни сердцу.

Она ушла.

Кирк долго будет помнить ее образ, сожалеть о том, что могло быть и чего не произошло, но он никогда не испытает сожаления о том, что Сола была в их жизни.

Он посмотрел на Спока и ему показалось, что оковы с вулканца спали, тучи над ним рассеялись, а привычное выражение самоконтроля объяснялось углубленной сосредоточенностью погруженного в свое дело офицера-ученого.

Спок тоже не будет сожалеть об этом дне.

Возможно, им еще придется столкнуться с проблемой «Единства», но во всеоружии. А пока Кирк был вполне удовлетворен окружающими его «амебами» и памятью о той, которая появилась подобно комете и вновь исчезла в бесконечных далях Вселенной.

– Мистер Зулу, курс – домой! – приказал он. Ускорение «три». Полный вперед.