«Наталья СЕВИДОВА
      После вуза Глеб поехал учительствовать в сельскую школу, отдав этой работе 7 лет жизни. В начале 90–х вернулся в город, восстановил свой приличный английский, освоенный еще в элитной средней школе, работал менеджером и переводчиком в западных фирмах, в американской бизнес–школе, стажировался на Западе, и изучал банковское дело в Германии и стал старшим валютным дилером в Архангельском Промстройбанке.
      «Это было по своему очень интересно. Но ты должен представлять из себя такой тикающий механизм: весь день сидишь перед кучей мониторов и щелкаешь деньги. Иногда по 100 миллионов рублей в день?» — вспоминает Глеб. Что испытывает бывший учитель, который продает миллионы долларов при колебаниях курса? Дикий стресс.
      А когда Тюрин выходил из банка, то видел, как нищие учителя устраивают демонстрации, перед мэрией кричат бабушки, которым не платят пенсию. «Через наш банк проходило по полтора миллиарда долларов в год. Нам не нужны были никакие западные инвестиции, мы могли сами полностью модернизировать свою экономику. А вокруг все сыпалось!» — с горечью говорит Глеб.
      Ельцинское десятилетие разорило Русский Север похлеще гражданской войны. В Архангельской области без труда можно упрятать ФРАНЦИЮ. Край богатый, но — сегодня это преимущественно глушь, бездорожье, безработица. При Советах чуть ли не все население было занято в лесной и молочной промышленности. В 90–м году плановую экономику отменили, рубильник выключили. Молоко, мясо по деревням закупать перестали. 10 лет архангельские аборигены, предоставленные сами себе, живут лишь грибами да огородами. Разворовывали остатки совхозов, потом стали воровать друг у друга и пить горькую.
      «Когда мы с Норвежским Красным Крестом после дефолта возили гуманитарную помощь, — рассказывает Глеб, — ко мне подошел один мальчик — их можно было видеть у каждой бензоколонки — и спросил: «Телку надо?» «Какую?» «А вон стоит!» Спрашиваю, сколько. «Трахнуть — 50, минет — 60 рублей». Это мальчик из детского дома продает девочек из детского дома. Взял его за шкварник, привез в детский дом, но там лишь руками разводят. Маргинальный слой, как раковая опухоль, расползался все дальше. В 90–м в области было два детских дома, сейчас их 38. Население вымирает со скоростью полтора–два процента в год.
      Во время поездки по Скандинавии Глеб как–то оказался в маленьком рабочем поселке и увидел там «кружок будущего». Сидят трезвые работяги и думают, что они будут делать, когда через несколько лет закроется их завод. Сначала Глеб подумал, что они от своего развитого капитализма совсем обалдели. А потом понял, что это тот самый социализм, который мы не построили. Глеб решил то же самое попробовать делать в России.
      Он придумал и создал Институт гражданских и социальных инициатив — бесприбыльную негосударственную организацию, которая взялась за возрождение архангельской провинции. «Местная власть там живет на дотациях сверху, делят их между райцентрами. На периферию денег уже не хватает. Закрывают школу, потом медпункт — все, деревня обречена. Из 4 тысяч деревень через 10 лет хорошо, если останется тысяча», — прогнозирует Тюрин.
      Глеб начал ездить по медвежьим углам, чтобы выяснить, что люди там могли бы сами для себя делать. Провели десятки сельских сходов:
      — Мы стали ездить по деревням и проводить встречи, клубы, семинары, деловые игры. Старались расшевелить людей, которые сникли и ни во что не верили. У нас есть наработанные технологии, которые позволяют людям посмотреть по–иному на себя, на свою ситуацию. Сначала они отмахивались: денег нет, о нас все забыли, мы никому не нужны, ничего не получится. Потом начинали думать: у них же много чего есть — лес, земля, недвижимость и другие ресурсы, многие из которых бесхозны и гибнут. Например, закрытую школу или детсад немедленно разворовывают. Кто? Да сами же местные жители! Потому что каждый сам за себя и норовит что–то лично для себя урвать. Но они разрушают ценный актив, который можно сохранить и который мог бы служить основой выживания данной территории. Если, конечно, люди поняли — сохранять территорию можно только сообща.
      — Мы пытались внутри этой разуверившейся сельской общины выделить группу людей, заряженных на позитив. Создать из этих деятельных людей некое креатив-бюро, научить их работать с идеями и проектами. Это можно назвать системой социального консалтинга: мы обучали людей технологиям развития. В результате за 4 года местное население осуществило 54 проекта стоимостью 1 миллион 750 тысяч рублей, которые дали экономический эффект почти в 30 миллионов рублей. Это уровень капитализации, которого нет ни у японцев, ни у американцев при их передовых технологиях.
      Люди получают небольшую инвестицию, сами пишут проект и cтановятся субъектом действия. Раньше человек из райцентра тыкал пальцем на карту: вот здесь будем строить коровник. Теперь же они сами обсуждают, где и что они будут делать, причем ищут самое дешевое решение, потому что денег у них очень мало. Рядом с ними только тренер. Его задача — привести их к выбору и реализации того проекта, который поможет осуществить следующий. И каждый новый будет делать их экономически все более самодостаточными.
      В большинстве случаев это не бизнес-проекты в конкурентной среде, а этап обретения навыков управления ресурсами. Для начала очень скромными. Но те, кто через этот этап прошли, уже могут идти дальше.
      Вообще, это некая форма изменения сознания, своего рода НЛП. Население, которое начинает себя осознавать, создает внутри себя орган территориального общественного самоуправления, сокращенно — ТОС. И вручает ему мандат доверия. По существу, это и есть земство, хотя несколько иное, чем было в ХIХ веке. Тогда земство было кастовым — купечество, разночинцы. Но смысл тот же: самоорганизующаяся система, которая привязана к территории и отвечает за ее развитие.
      Люди начинают понимать, что они не просто решают проблему водо– или теплообеспечения, дорог или освещения: они создают будущее деревни. Главный продукт их деятельности — новое сообщество и новые отношения. ТОСы в своей деревне создают и стараются расширить зону большего благополучия. Энное количество успешных проектов в одном населенном пункте наращивает критическую массу позитивного, которая меняет всю картину в районе в целом. Так ручейки сливаются одну большую полноводную реку.
      В Коношском районе со времен советской мелиорации летом нет воды. Стали искать выход. Вспомнили: есть артезианская скважина, но надо построить водонапорную башню. Она стоит миллион рублей. У муниципалитета таких денег нет. Но людям нечем поить скот и поливать. И они решили собрать водонапорную башню из трех старых. Разработали проект, район помог им с инженерным обеспечением. Трудились деревенские бесплатно. Закупили только новые трубы, разводные ключи — вся стройка обошлась в 50 тыс. рублей.
      И теперь вода здесь есть!
      * * *
      В соседней деревне Фоминской такая же беда с водой. Жители решили расчистить родники, причем, сделать из них местную достопримечательность. Поставили бетонные кольца для водозабора, срубы, беседку в традиционном русском стиле, декоративную ограду. И стали заманивать туристов. Как? Родники были названы родниками любви и поцелуев. В местном ЗАГСе оставили рекламу. И новобрачные поехали. Родилась традиция. Сейчас там каждое воскресенье свадьба. Едут с райцентра. Каждая свадьба оставляет 500 рублей. Для деревни это деньги. Уже и новые русские приезжают отдохнуть — там начали площадку для шашлыков отделывать.
      Тамошний ТОС отстоял лес от вырубки, добились льгот своим ветеранам, взяли на себя обмен паспортов и многие другие дела, о которых прежде и думать не могли.
      * * *
      В деревне Хозьмино Вельского района идея была другая — благоустроить два дома для ветеранов войны. Поначалу это казалось сомнительным. Почему этим двум? И в чем тут развитие? Их аргумент: «Мы сделаем более красивым поселок». Эффект был невероятным. За 250 долларов, выделенных по гранту, они обшили вагонкой два дома, покрасили и украсили резными карнизами и наличниками. Живущие рядом посмотрели и задумались: надо или свои дома сделать не хуже, или… Так возникла целая «музейная» улица домов, украшенных с невероятной фантазией. Следующий проект был более практичный — решили перепахать все общественные сенокосы и засадить травой, которая даст гораздо больше зеленой массы. После этого решили модернизировать изношенную систему отопления поселка, при которой нещадно мерзли зимой и постоянно висела угроза размораживания. Первых 16 домов перевели на автономные печи и миникотельные, а освободившиеся теплоресурсы направили на школу, клуб, больницу. Эффект: 80 000 рублей в год экономии бюджетных денег. По завершении проекта — 600 тыс. рублей. Теперь хозьминцы взялись восстанавливать церковь ХVIII века…
      В деревне Леушинской, рядом с Хозьмино, группа женщин, создав ТОС, взяла здание запущенной котельной. Такая мертвая индустриальная коробка из кирпича, заполненная громадами ржавых котлов и труб, в которых выл ветер и напивались алкаши. Тосовки придумали сделать там шейпинг-зал. Подняли мужиков, вытащили железо, крышу, полы настелили, все покрасили, печь поставили, и теперь у них там прекрасный спортзал, вокруг которого начала роиться молодежь, которая прежде болталась без дела. А район под новый спортцентр дал полставки руководителя спортивных секций.
      * * *
      В соседней деревне Берег масса безработных женщин. Они решили выращивать капусту. Создали производственный кооператив. Им дали безвозвратный грант. Они капусту вырастили, продали, на полученные деньги благоустроили медпункт, обстановку, спортплощадку для детей. И в принципе изменили ситуацию в деревне. Сейчас провели ремонт в клубе и собираются создать там информационный центр ремесел.
      * * *
      В старинном селе Ошевенск в 40 километрах от Каргополя, места живописнейшие, много старины, но все в разрушенном состоянии, нет работы, все пьют. Тосовцы взяли заброшенный купеческий дом XIX века и за 2 года восстановили его исторический интерьер. Так возникал замечательная маленькая гостиница–музей. Когда Тосовцы начинали, деревня не верила: «Какой у нас туризм?!» Но когда проект успешно довели до конца, деревенские стали проситься: «Ну, если у вас еще что-нибудь будет, вы уж нас возьмите!» Сюда уже приезжали архангельский Владыко, туристы из Москвы и даже из Америки.
      * * *
      В деревне Заозерье Мезенского района на самом севере области осталось всего двое ребятишек — школу собирались закрывать. Все производства закрыли. И это при почти полной изоляции от областного центра: разбитая дорога есть только зимой — 550 километров муки. За что тут браться? Стали думать, спорить. Увидели: в районе много одиноких стариков. Им нужна помощь. А что если открыть для них дом престарелых? Нет помещения? Перевезти огромное здание закрытого детского сада из соседней деревни! Взялись и за три года сделали!
      В январе 2004 года открыли дом престарелых на 14 мест. У многих местных появилась работа, место сбыта сельскохозяйственной продукции. Чтобы привлечь сюда медсестру (головная боль даже для многих благополучных деревень), тосовцы отремонтировали заброшенную квартиру в общежитии и дали объявления в газетах по всей России: «Требуется медсестра. Желательно с детьми. Благоустроенная квартира предоставляется». Претенденток оказалось столько, что можно было выбирать. Оказалось, что в стране полно женщин, которые мечтают уйти от пьющего мужа, да некуда. И к ним приехала одна такая — с двумя детьми–школьниками. А это значит, что и дом престарелых обеспечен медпомощью, и еще школьников добавилось. Значит, школу не закроют.
      * * *
      В пинежской деревне Йоркино ТОСовские женщины уговорили деревенских мужиков поставить мост через канаву в центре села, подсыпать дорогу. Потом деревня взялась за освещение улиц, укрепление берегов от паводков, летом организовали детский лагерь для учеников художественной школы из райцентра, отреставрировали старинную избу и сделали там музей народного быта и центр ремесел для детей и взрослых.
      «Опыт позитивного отношения к жизни. Взгляд из Нью-Йоркино» — так называется книга Глеба Тюрина, которую он написал обо всем, что я попыталась рассказать в короткой газетной версии.
      С «подачи» Тюрина в Архангельской области было создано 40 ТОСов — зарегистрированных групп неравнодушных к собственной жизни людей. Реальных органов власти. Архангельский опыт начинают активно применять и в других .российских регионах…»