Советнику президента не спалось. Поворочавшись с боку на бок, он тихо, чтобы не потревожить жену, встал с постели, накинул шелковый халат и, мягко ступая, ушел в кабинет. Замерцал экран компьютера. Мигнули зеленые глазки доступа в Интернет. Пальцы споро набрали нужный адрес. Закурив, советник пробежал глазами открывшуюся веб-страничку:
      «…Что такое современная экономика? Представьте себе некий шизофренический мир ХХ века, в котором есть отдельный рынок, на котором самозабвенно торгуют игрушками — действующими моделями паровозов, кукольными автомобильчиками с бензиновыми двигателями, летающими самолетиками, электрическими штучками. У этого рынка есть биржи и акции с фантастическим ростом котировок, об этом рынке взахлеб рассуждают аналитики. Но рядом живет еще один рынок, рынок настоящей экономики. А тут все застыло на уровне Средневековья: конные упряжки, ручные плуги, дровяное отопление, свечи и лучины, примитивные водяные колеса, мануфактуры с ручным трудом. И эти два рынка живут отдельно друг от друга. Бред? Шизофрения? Но это почти то же самое, что и нынешняя экономика развитых стран, разделенная на «новую» и традиционную части. И ничем иным, как оглушительной катастрофой, такое разделение не закончится…»
      Тихо засмеявшись, советник щелкнул мышью, открывая следующий материал раздела. Опять Калашников опус выдал. Неймется маньяку-милитаристу!
      «Какие чудища поджидают нас там, за гранью Хаоса? Нам не дано этого знать в точности. На то он и Хаос, что в нем возможны самые безумные сценарии.
      Итак, научно-технологический лидер, белая раса, угаснет. Но на деградирующей, исчерпанной Земле останутся миллиарды небелых людей. Они-то уже успели перенять достижения западной технологии. И пусть развитие остановится — все равно черные, желтые и коричневые этносы продолжат жечь нефть, строить машины, клепать пушки, пулеметы и ядерные боеголовки. Примитивные, на уровне 60-70-х годов ХХ века — но действенные.
      Они столкнутся в жесточайшей схватке за остатки месторождений углеводородного сырья. Поскольку процесс размножения небелых народов продолжится, мы увидим свирепствующие болезни, голод и даже людоедство. Разгорятся жестокие войны за остатки плодородных земель, лесов и за пресную воду. Видимо, воскреснет древняя практика — поголовно вырезать побежденных, освобождаясь от лишних ртов. Теперь пленных будут тысячами косить из пулеметов, давить гусеницами танков, травить ядами. К этому добавятся ограниченные ядерные удары, химические и бактериологические атаки. Схватка пойдет за территории вымирающей Африки. В центральной Азии начнутся кровавые бои между мусульманами и китайцами. Китай рванется к последним «нефтяным бочкам» — к Персидскому заливу и Прикаспию, в Восточную Сибирь.
      Спасаясь от уничтожения и подъема Мирового океана, некоторые народы пойдут на север и на запад — как когда-то шли гунны, авары, угры или монголы. Они устремятся на земли бывших Украины, РФ и Белоруссии, начнут прорыв в разлагающуюся Европу.
      К тому времени распадутся и США, и Евросоюз. В Европе образуются независимые исламские государства. Быть может, остатки белого населения в отчаянии попробуют применить генетическое оружие — то, что уничтожает китайцев, арабов, негров, но щадит собственно европейцев. Быть может, это сделают какие-то секты или группы фанатиков. Однако боевые вирусы мутируют — и тогда смерть примется косить всех без разбору, совершенно бесконтрольно. В ответ на такую атаку белых их противники ответят чем-то похожим. И тогда…
      А разве только одна перспектива гражданской войны в распадающихся Соединенных Штатах с их колоссальным ядерным потенциалом не заставляет бледнеть от ужаса? А перспективы природных катаклизмов на смертельно заезженной многомиллиардным человечеством планете?
      … Итак, старый мир приговорен к смерти. Это неизбежность. Агония началась.
      Но мы надеемся на рождение нового мира…
      Видите? Вот там, в багровой полутьме, на фоне руин небоскребов, скачут на тиграх люди. Огромные, сильные и прекрасные. И это уже не прежние «хомо сапиенс» — они есть нечто большее, и взор их проникает вглубь вещей. Они повелевают молниями, им повинуются стихии и клокочущие энергии. Они — властелины нового мира, властелины будущего. Они умеют творить чудеса.
      И нам кажется, что эти всадники на тиграх — русские…»
      Советник погасил сигарету в пепельнице. Нажал на кнопку пульта, увеличивая мощность кондиционера. «Калашников в своем амплуа», — подумал он. — «Но, если убрать неистребимый полувосточный темперамент и склонность к скачущим тиграм, о кое-чем он пишет верно…»
      Отключив «персоналку», советник откинулся в кресле, сцепив ладони на затылке. Завтра предстоит очень важное заседание, на котором будет президент. Один Бог ведает, сколько сил, советник, приложил, чтобы оно состоялось. И только он знает, что на карту поставлена его, советника, репутация в глазах Первого. От мысли о возможном провале всей затеи мороз побежал по коже. Советник снова достал из пачки сигарету, зябко повел плечами и щелкнул зажигалкой. Сердце возбужденно билось. Чтобы развеяться, он взял со стола купленную давеча приключенческую книгу. «Странника» Олега Маркеева. Улегшись на кожаную кушетку, раскрыл книгу и углубился в нее.
      «…Сколько элитных домов из монолитного бетона отгрохали! Цены в них за метр фантастические, зато есть собственная система жизнеобеспечения. Зачем? …Это бункер, а не дом, Злобин, поверь военному человеку. Только нас в этот Ноев ковчег в силу безденежности не пустят. …Наши небожители в годину катастроф получили уникальный шанс стать богами…
      …После катастрофы выживет малая часть человечества. С изношенной иммунной системой, контуженная страхом, со стертой генетической памятью о разумном, добром и вечном. От техносферы останутся только руины и смутные воспоминания. Хомо сапиенс опять станет обезьяной. И как это стадо обезьян воспримет тех двуногих, что выползут из бункеров? Целых, невредимых, умных, образованных, сохранивших знания и технику? Как богов! И власть их будет абсолютной… Голубая мечта любого начальника — стать богом над дрожащими тварями. И никаких тебе выборов, никаких демократий…»
      …Чтобы унять сердцебиение, советник захлопнул книгу. Достав из ящика флакончик успокаивающей «Нотты», нацедил в серебряную ложку двадцать капель. Проглотил обжигающую жидкость. Все. Надо идти в постель и уснуть. И ни о чем не думать. Утро вечера мудренее….

 
      …Президент по-хозяйски уселся в большое удобное кресло перед компьютерной консолью. Пробежал глазами по эргономичной клавиатуре и по большим плазменным табло на стенах. Несколько людей заняли места за полукруглым столом, пристыкованном к командному пульту. Перед каждым из них была клавиатура и плоский дисплей. Большинство из присутствовавших президент видел впервые в жизни. Но совершенно не удивился такому обстоятельству — слишком уж необычной оказалась повестка дня встречи. Как мрачно пошутил его советник по специальным вопросам, взявший на себя ведение заседания она формулировалось примерно так— «научно обоснованный конец света».
      Президент отметил спокойную отстраненность присутствующих и одновременно бросающуюся в глаза непривычность для них окружающей обстановки. Да, не каждый день доводится бывать в самом средоточии систем управления страной!
      — Передайте, пожалуйста, чтобы принести чаю, кофе, фруктов, — распорядилось Первое Лицо, кивнув охранникам у двери. — И давайте начинать.
      Советник, сообразив, что оплошал, выпустив из рук нити происходящего, вступил в заранее оговоренную роль:
      — Порядок сегодняшнего заседания таков: сообщения — пятнадцать-двадцать минут. Затем — вопросы. Первое слово предоставляется Андрею Дмитриевичу Па-ву из НИИЯЭФ, город Москва…
      Подтянутый, высокий, похожий больше на отставного офицера разведки, чем на физика-теоретика человек неожиданно спокойно взял слово:
      — Мало у кого вызывает сомнение факт, что современная земная цивилизация находится на пороге тяжелейшего системного кризиса. Он характеризуется взрывным ростом ключевых параметров цивилизации — таких, как население, производство энергии и потребление невосполнимых материальных ресурсов. Так как характерное время из удвоения составляет три-четыре десятка лет, а по некоторым показателям — и меньше, то очень скоро развитие в этом направлении должно столкнуться с проблемой исчерпания ресурсов. Это сопровождается чрезвычайным усилением давления человека на окружающую среду и учащающимися экологическими катастрофами техногенного происхождения. Параллельно растет вероятность применения террористическими организациями оружия массового поражения — бактериологического, химического и даже ядерного. Интуитивно ясно, что если земной цивилизации удастся преодолеть системный кризис, то это будет качественно отличающаяся от современной цивилизация. Я попытаюсь показать, что выход из кризиса будет выходом на совершенно новую траекторию развития не только человечества, но и всей четырехмиллиардной истории планеты… Вернее, я покажу, что старая траектория развития должна завершиться в самом ближайшем будущем. И это доказывается математически…
      Президент слушал с непроницаемым лицом. То, что говорил ученый, напомнило ему многочисленные материалы международных форумов, отпечатанные на меловой бумаге. И Первое Лицо, упершись взглядом в переносицу докладчика, тренированно слушал его мерную речь.
      — На протяжении всей истории человечество двигалось от кризиса к кризису, — продолжал физик. — Поэтому вам может показаться, что в надвигающемся новом кризисе нет ничего особенного. Ну, не в первый же, мол, раз! Действительно, новый кризис во многом походит на старые. На определенном технологическом уровне приближаются пределы экстенсивного роста цивилизации. Отсюда — исчерпание ресурсов и экологический кризис. Это напоминает кризис, с которым столкнулись наши предки-кроманьонцы в самом начале своей истории. Опережающее развитие технологий приведет к нарушению баланса развития техносферы и социума, что также не ново. Что же дает нам основания говорить, что человеческую цивилизацию ждут необыкновенно глубокие преобразования в том случае, если она преодолеет приближающийся системный кризис?
      Нет, это — не обычный цивилизационный кризис. Можно указать на ряд его отличий от прошлых кризисов.
      Прежде всего, наблюдаются необычные процессы, которые, видимо, являются ответом цивилизации на беспрецедентный вызов. Например, спонтанное ограничение рождаемости в условиях невиданного материального изобилия в развитых странах. Создается прецедент для преодоления демографического кризиса в планетарном масштабе. Правда, при том условии, что вслед за развитыми странами такую модель примет и основная часть человечества, не относящаяся к «золотому миллиарду». В этом, впрочем, я сильно сомневаюсь. Но всех случаях пик демографического перехода в планетарном масштабе уже пройден. Это наиболее знаменательное явление, так как перенаселение Земли было одним из самых опасных процессов.
      Можно также отметить необычайную глубину надвигающегося системного кризиса. Человечество впервые имеет возможность уничтожить все живое на Земле.
      Отмечу также эффект ускорения исторического времени — промежутки между кризисами и революциями в развитии цивилизации постоянно сокращаются. Они уменьшались в постоянной пропорции. В науке такие процессы называют автомодельными…
      Докладчик прервался и включил дисплей. На нем вырисовалась прямая линия, соединяющая двенадцать точек под углом в 45 градусов, как бы рассекающая график на две половины. Президент вгляделся в картинку и с немым вопросом поднял глаза на физика. А тот продолжал:
      — Видно, насколько точно расположение революций соответствует автомодельности. А революция 1991 года почти идеально ложится на экстраполяцию автомодельной зависимости. Можно сказать, несмотря на кризисный характер, вся предшествующая история человечества следует четкому закону степенного ускорения исторического времени. Очевидно, мы находимся вблизи точки сингулярности. Это такой момент, когда ускорение исторического процесса сжимается до несущественных периодов времени — года, месяца, дня… Фактически точка сингулярности — время конца истории, переход к чему-то совсем иному. Можно сказать, нас ждет кризис всего предшествующего миллионолетнего развития человечества. Кризис кризисов. Длительные прогнозы развития цивилизации делать трудно, но одно предсказание можно сделать с полной определенностью: где-то в районе 2030-2050 эффекта ускорения исторического времени не будет. Тогда характер эволюции человечества должен коренным образом измениться. История, миновав точку перехода, должна двинуться по совершенно новому руслу. Проход через нее вовсе не означает неминуемой катастрофы.
      А каком-то смысле цивилизация перестанет быть цивилизацией и превратится в нечто иное. Полагаю, что точка кризиса явится и точкой бифуркации. Возможен разный характер ее преодоления, от чего зависит направленность и характер дальнейших процессов. К сожалению, глобальная катастрофа является одним из наиболее вероятных сценариев.
      Анализ можно углубить, если вместе с революциями в истории цивилизации рассмотреть всю последовательность биосферных революций. Внимательный анализ показывает, что большинство биологических революций совпадает с границами так называемых геологических эр. Биосферные революции начинаются с возникновения жизни 4-3,8 миллиарда лет назад. Следующей стала «кислородная катастрофа», после чего возникли примитивные многоклеточные организмы около полутора миллиардов лет назад. В начале палеозоя произошел так называемый «кембрийский взрыв», в ходе которого возникли почти все современные типы и классы живых существ, включая позвоночных. Начало мезозоя — это вымирание крупных земноводных и начало царства динозавров. Начало кайнозоя — вымирание динозавров и начало царства млекопитающих. Начало неогена совпадает с возникновением человекообразных обезьян и появлением современной фауны.
      Хотя человек — и порождение биосферы, совсем неочевидно, что совместный анализ исторических и биосферных революций имеет смысл. Но взгляните…
      Президент подавил тяжкий вздох и уставился в очередную высветившуюся на дисплее таблицу. И снова увидел практически ту же круто уходящую вверх линию, соединяющую восемнадцать точек.
      — Видно, что автомодельность наблюдалась и в биосфере на протяжении 3,8 миллиардов лет, — пояснил докладчик. — Включая и историю человечества. Линия упирается в точку сингулярности опять-таки в ХХI веке. Таким образом, точка перехода человеческой истории практически совпадает с точкой сингулярности в развитии биосферы…
      Президент кивнул. Наконец-то мысль физика продралась сквозь нагромождение научных терминов. Все ясно. Точки «капеца» для цивилизации и природы совпадают в наступившем столетии. Правда, за границей его, президента, срока правления — но все же…
      — Может показаться, что попытка рассмотреть историю человечества с циклами геологической и биологической историй в рамках одной модели — это не более, чем чистая нумерология, а полученные закономерности — только случайные совпадения, — говорил физик. — Возразить на это нечем. Но совпадения эти выходят абсолютно невероятными! Эффект требует объяснения. Закономерности развития геосферы, биосферы и человечества описываются одними и теми же математическими уравнениями. Судя по всему, развитие биосферы и ноосферы представляет из себя единый процесс, подчиняющийся единому закону динамического ускорения. Впереди нас ждет финал не только четырехмиллионного периода ускорения человеческой истории, но и конец четырехмиллиардолетнего ускоряющегося развития биосферы. А, может быть, мы приближаемся к финальной точке общепланетарного процесса эволюции, начавшегося с момента образования галактического диска. Пожалуй, мы можем стать современниками драматического перехода на новую траекторию в масштабах от исторического до галактического…
      (ПРИМЕЧАНИЕ: Доклад сделан по статье «Кризис планетарного цикла универсальной истории» А.Д.Панова — НИИЯЭФ МГУ, Москва)
      — Ускорение заканчивается, — пошутил президент, отпив глоток воды из стакана. — Настает черед перестройки?
      — Сакраментальный вопрос! — сдержанно улыбнулся докладчик, медленно откинувшись в кресле.
      — А что все это означает на практике? — уже серьезно вопросило Первое Лицо, задумчиво массируя подбородок.
      Докладчик чуть устало доложил:
      — Впервые мы получили четкое математическое доказательство завершения двух огромных исторических циклов — истории человечества и истории жизни на Земле. Но завершение не обязательно означает конец. Конечно, есть много аргументов насчет того, что к середине этого столетия человечество прекратит существование. Но есть и другие варианты. Я говорил, что цивилизация может стать чем-то совершенно иным, а эволюция жизни пойдет в другую сторону, по каким-то неведомым пока законам. Я не могу, уважаемый господин президент, ответить вам точно, какими будут эти изменения. Но одно могу сказать с полной уверенностью Наш мир подошел к завершению. Его больше не будет. А дальше — либо конец света, либо какой-то новый мир. Может быть, не очень ясно, зато — честно…
      — Что ж, установить точку перехода — это уже достижение! — ободряюще кивнул глава государства. — А что будет после и как надо действовать — другие вопросы. Может быть, кто-то из последующих выступающих попытается на них ответить?
 

      Советник, почувствовав, что все развивается удачно, позволил себе даже небольшую шутку:
      — Слово предоставляется «гуру» нашей интеллектуально продвинутой молодежи — Сергею Борисовичу Пер-гину!
      Всеобщее внимание переключилось на толстого, словно Гаргантюа, абсолютно русского мужика с бородой, и волосами, забранными в «конский хвост». С рубашкой «под горло» и дорогим костюмом, в Кремле он выглядел абсолютно инородным телом. Чуть повернувшись в сторону президента всей массой, гуру начал свою речь голосом доброго сказочника:
      — Уважаемый господин президент! Коллеги! С огромным интересом выслушал предыдущего докладчика, однако вынужден уменьшить масштабы рассмотрения. От планетарной метрики я перейду к цивилизационной.
      Сейчас возникает новая наука — социомеханика. Она рассматривает историю человечества именно как последовательную смену различных цивилизационных фаз. Поскольку эти фазы структурно несовместимы, движение носит революционный, скачкообразный характер. Практически все наблюдаемые параметры терпят при этом разрыв. Такой процесс мы называем системным фазовым переходом.
      Чтобы было понятно, приведу аналогию из физики. Вещество может находиться в одном из четырех состояний — твердом, жидком, газообразном или плазменном. Переход из одного состояния в другое происходит скачком в новое качество. Он сопровождается разрушением всей прежней структуры и образованием новых структур, несовместимых с предшествующими. Это диалектический переход количества в качество, хорошо известный тем, кто учился в советских школах и вузах. Именно такой переход наблюдается и при смене фаз цивилизационного развития. Старый мир разрушается до основанья — ради появления нового. Структурно фазовый переход становится системной катастрофой. В координатах обыденного человеческого сознания он воспринимается как конец света.
      Главным признаком, свидетельствующим о конце фазы исторического развития, является появление трендов, в принципе несовместимых с базисными структурами этой цивилизационной фазы. Проникновение (или, говоря компьютерным языком, инсталляция) этих трендов в реальность и означает системную катастрофу.
      Все эти характеристики применимы и к нынешнему состоянию цивилизации. В настоящее время фазовый переход обеспечивают сразу два мощных тренда, каждый из которых — структурная революция как в социально-экономической области, так и в сфере психофизиологической организации человека.
      Во-первых, это революция в биологии, порождающая методами клонирования, культивирования организмов и генной инженерии пластичность самого вида «человек разумный». Современный человек отрывается от некоторых присущих ему изначально биологических свойств и приобретает ряд качеств «нечеловеческого» характера. Как следствие, изменяется сам человеческий облик цивилизации. Вид «хомо сапиенс» еще остается «сапиенс», но с развитием биопластических технологий перестает быть собственно «хомо».
      А, во-вторых, это революция в информатике, позволяющая уже сейчас оперировать громадными массивами знаний. Она выдвигает вперед не товарное, а интеллектуальное производство, приводит к почти непрерывным технологическим преобразованиям цивилизационных структур. С обычной точки зрения, информационная революция приводит к почти мгновенной смене социально-экономических конфигураций. Этот процесс сопровождается виртуализацией, ведущей к созданию всеобщей иллюзорной реальности.
      На первый взгляд, оба этих тренда позитивны. Но на самом деле они катастрофичны. Они создают принципиально отличное от нынешней реальности будущее. Оба этих течения вырастают из настоящего путем естественного самовыдвижения, не имеют достаточного совмещения с нынешней индустриальной техногенной культурой и не регулируются никакими амортизационными проектами. А потому преобладание процессов разрушения над процессами созидания постепенно становится главенствующей формой нынешних структурных преобразований, приводя в итоге к распаду традиционных культур и порождая в момент перехода обстановку цивилизационнного хаоса.