Первая фаза процесса погружения человечества в хаос — стадия формирования самоорганизующейся критичности. Начинается расшатывание всей системы. всего старого, привычного мира.
      О каком же элементе человеческой цивилизации идет речь? Цивилизация (или Большой мир людей) — сложная система. Она объединяет людей как биологический вид «хомо сапиенс», природу, и «вторую природу» — орудия труда, технологии, методы управления и культуру. Эта система-техносфера, как показал великий философ и фантаст ХХ века Станислав Лем в своей блестящей «Сумме технологий», имеет собственную логику развития и преследует свои, внутренние структурные цели.
      Однако не технологии, а сам «человек разумный», homo sapiens как биологический вид, становится активатором, запускающим процесс самоподдерживающейся критичности. Динамика его размножения, стремительно нарастая, выводит из равновесия Большой мир людей.
      На эту тему изданы тысячи работ. Мы же еще раз откроем чрезвычайно глубокую и умную книгу «Синергетика и прогнозы будущего» С.П.Капицы, С.П.Курдюмова и Г.Г.Малинецкого. Итак, численность населения Земли растет с ускорением. Скажем, 1,6 миллиона лет назад рост шел с темпом в 0,0001 процента в год. Сто тысяч лет назад скорость выросла до 0,001 процента ежегодно. Две тысячи лет назад годовой прирост «поголовья» сапиенсов составил всего 0,05 процента. А в 1900 году — дошел до 1 процента в год.
      За миллион лет нижнего палеолита (древнекаменного века) население Земли увеличилось всего на 150 тысяч — настолько же, насколько сегодня оно прибавляется за каких-то полдня. Однако человечество медленно, но неуклонно наращивало скорость своего прироста. Именно тогда началось ускоренное, так называемое автомодельное развитие, которое с тех пор шло целый миллион лет. Что такое «автомодельное» развитие? Это значит, что рост «человеческого поголовья» шел в силу внутренних причин, и на этот рост не влияли ни климат Земли, ни чередование голодных и сытых лет, ни войны, ни развитие технологий. Рост шел по гиперболической кривой — несмотря на голод и мор, хищников и борьбу племен. Ничто не могло сломать этот закон ускоряющегося роста нашей численности. Уже в неолите (новокаменном веке) 10-12 тысяч лет назад скорость роста была уже в десять тысяч раз больше, чем в начале каменного века, а население мира составляло 15 миллионов душ, что соответствует оценкам антропологов. (С.Капица, С.Курдюмов, Г.Малинецкий. «Синергетика и прогнозы будущего» – Москва, «Эдиториал-УРСС», 2001 г., с. 239-240).
      В 1700 году численность населения планеты составляла уже 600 миллионов человек. В начале ХХ века в мире жило 2 миллиарда душ. Сейчас нас — почти 6 миллиардов. Какова же перспектива?
      Как пишут три уважаемых нами автора, сегодня в мире каждую секунду рождается 21 ребенок и умирает 18 человек. Так численность землян нарастает на 250 тысяч душ за день. Но весь этот прирост приходится на развивающиеся, бедные страны. Он там настолько велик (почти 90 миллионов душ ежегодно), что его называют «демографическим взрывом», способным потрясти планету. Но что будет дальше?
      Капица, Курдюмов и Малинецкий успокаивают: рост не вечен. Сегодня, по их мнению, человечество переживает демографический переход. Исследователи считают, что рост численности быстро замедлится, после чего население планеты стабилизирует свою численность. Этот демографический переход уже преодолен так называемыми «развитыми странами», где люди не торопятся рожать детей, где ушли в прошлое многодетные семьи. Теперь подобный процесс наблюдается и в некоторых развивающихся странах. В пору этого перехода производительные силы страны растут, а люди перебираются из сел в города.
      Но мы не удовлетворимся выводами исследователей и кое о чем спросим Капицу, Курдюмова и Малинецкого. Они открыли, что в каменном веке вдруг начался так называемый автомодельный рост населения, связанный с какими-то внутренними причинами. Заработал по неким неясным причинам загадочный для исследователей механизм роста, неуклонно действовавший миллионы лет. Население увеличивалось все более быстрыми темпами, по гиперболе. И вдруг на наших глазах закон ускоряющегося роста перестает действовать! Пока еще не везде — но тенденция налицо. Если представить всю историю человечества как одни сутки, то 23 часа 55 минут люди жили по одним законам, бурно плодясь и размножаясь, а в последние пять минут — совершенно по другим, замедляя рост. Почему? Что изменилось?
      А не становятся ли эти пять минут последними в жизни человечества как вида? И демографический переход, быть может, совсем не признак зрелости и «поумнения» человечества — а знак его агонии, симптом еще не установленной, но смертельной болезни?
      Причем это очень зримый признак умирания, который каждый из нас прочувствовал на себе. Ведь все мы — чьи-то дети и чьи-то родители, и мы знаем, что происходит, когда люди перестают производить потомство, когда стариков в семье, роде или в стране становится больше, чем детей.
      Хорошо, допустим, мы сгущаем краски и демографический переход, при котором число детей в средней семье падает — очень благотворная, позитивная реальность. Но ведь пока происходит не прекращение роста, а лишь его замедление. На один-то процент в год число землян по-прежнему растет. Пусть это и меньше 1,6 процента в год, что были в 1970-е, но, тем не менее, и при таких темпах к середине наступившего века население планеты дойдет до 10-12 миллиардов душ!
      Население и его бурный рост в самых нищих районах планеты на фоне старения и обезлюдения Запада — вот тот самый мутировавший элемент системы Большого мира. Именно он выполнил функцию запуска процесса самоподдерживающейся критичности. Запуск алгоритма хаоса состоялся. Впереди — продолжение.
 

      За первой стадией крушения современной цивилизации следует вторая — процесс ускоренного роста перекидывается с одного на другие элементы системы, как бы заражая их. Система начинает ходить ходуном.
      Какие же элементы современной цивилизации стали лихорадочно ускоряться вслед за демографическим взрывом?
      Ответ очевиден: это технологическая сфера, и, прежде всего, ее сердцевина — энергетика.
      Есть прекрасная работа Джона МакДауэлла «Население и энергетические проблемы», опубликованная в 1991 г. в журнале «Население и окружающая среда». В ней ученый исследовал взаимосвязь роста населения планеты и всемирного потребления энергии. Он установил, что за исследуемый период с 1850 года рост энергопотребления намного превышал рост численности землян. (То есть, вывод почти аналогичен заключениям Мальтуса). Если с 1850 по 1990 год объемы произведенной энергии выросли в 17 раз, то население Земли — в 4,3 раза. То есть, чтобы вычислить рост энергопотребления, нужно возвести темпы размножения людей в квадрат. То есть, чтобы удвоить численность населения, нужно нарастить производство энергии почти вчетверо. По оценкам исследователя, закон квадратичного роста энергопотребления сохранится и в этом веке. Так, если население планеты с 1850 до 2100 года вырастет почти вдесятеро (с 1,1 миллиарда душ до 12-14 миллиардов), то производство энергии должно вырасти стократно. Но вот вопрос: а возможно ли это? И не столкнется ли человечество с глобальным энергетическим кризисом? И, главное, что в таком случае случится с окружающей средой? Неужели вы верите, что биосфера планеты выдержит такую нагрузку? Тогда ваши ожидания в корне расходятся с выводами всех авторитетных климатологов. Даже если предположить, что такое наращивание энергетического потенциала станет возможным в результате немыслимой технологической революции, оно неизбежно приведет к экологическому коллапсу и климатической катастрофе!
      Давайте посмотрим на перспективы энергетики нынешнего индустриального мира, причем не на столетие, а лишь на ближайшие десятки лет.
      Согласно докладу, подготовленному в 2001 году для французского правительства «Состояние и перспективы мировой энергетики», который нам удалось раздобыть, здесь вырисовывается неприятная для индустриальной цивилизации тенденция. До 1980 года темпы энергопотребления в мире были жестко связаны с темпами роста мировой экономики. Просто и ясно: растет производство и ВВП — растет и потребление электричества. Но потом начался разрыв. Потребление первичной энергии стало возрастать медленнее, чем внутренний валовой продукт. Большинство экспертов радостно восклицали: Запад лишается энергоемких производств, экономика становится более экономичной! Правительства многих стран мира под барабанный бой отчитались, что с успехом осуществили программы энергосбережения.
      Но это — ошибка. На самом деле Запад раздул свой ВВП за счет виртуально-спекулятивного, финансового, информационного секторов и вынес производство в азиатские страны. Но какие бы успехи не сделали сферы образования или информатики, человеку по-прежнему надо есть, пить, передвигаться, отапливать и освещать свое жилище, снабжать его пресной водой.
      В декабре 2004-го в Москве под эгидой Академии наук в Москве прошел форум «Глобальная энергия». Там прозвучали отрезвляющие цифры. В 1971 году человечество потребляло энергии на 5,6 миллиарда тонн в нефтяном эквиваленте. В 2000 году — уже на 10 миллиардов тонн. Смекаете, куда тенденция идет? Авторы итогового отчета «Проекта-2020» Национального совета по разведке США прогнозируют: с 2000 по 2020 год общемировое потребление энергии вырастет на 50 процентов (по сравнению с ростом в 34% в 1980-2000 гг.). При этом Китай для поддержания темпов роста окажется вынужденным нарастить потребление энергии на 150 процентов, а Индия — вдвое!
      Есть очень интересное исследование, предпринятое специалистами Стэнфордского университета. Они посчитали энергоемкость одного пассажирского места в самолете, одного квадратного метра строительства, одного места в больнице, в кинотеатре, производства одного автомобиля бизнес-класса. И выяснилось, что по всем этим показателям энергоемкость не падает, а растет. По сравнению с 1970 годом она в среднем поднялась на 30-50 процентов. Даже несмотря на энергетический кризис 1973-1975 годов, когда, казалось бы, Запад кинулся осваивать экономичные технологии. Особенно выросло непроизводительное потребление энергии. Сравните жилище западного гражданина 1970 и 2000 годов — это земля и небо. Конечно, моторы холодильников стали пожирать киловатт-часов гораздо меньше. Но зато добавилось множество бытовых электроприборов, компьютеры, домашние солярии и массажеры.
      Развитие энергетики на Западе своеобразно. Самая дешевая энергия на сегодня — атомная, но там ее не развивают, уперевшись в газ и нефть. Уголь в Европе почти прикончили, хотя в США он играет значительную роль. Поэтому, как только начнется исчерпание запасов углеводородного сырья, резко взлетят цены на электричество и тепло. Начнется крах углеводородной энергетики, и это взорвет экономическую стабильность. Здесь можно согласиться с выводами раннего Римского клуба (1970-е годы), когда они выступали против либерального поворота в политике Запада и выглядели как сторонники нового тоталитаризма. Они стояли за мировое правительство, поскольку, де, впереди нас ждут тяжелые времена, которые требуют жесткого нормирования.
      Они ошиблись в том, что отнесли начало мрачных времен к 1990-м годам. Они не предвидели падения СССР и Восточной Европы. Они не учли детехнологизацию Западного мира, что развитие его пойдет не по энергетико-технологическому пути, а по информационному. Точно так же они видели пробуждающиеся страны Африки и Азии, и думали, что их давление на Запад уже в наши дни окажется куда более серьезным. Что новые индустриальные страны станут развиваться гораздо более скорыми темпами, поедая большую долю природных ресурсов. Они ведь смотрели на первые опыты Алжира или Египта, которые старались повторить советский путь индустриализации — путь энергоемкий. Если бы все шло именно так, то африканцы и азиаты потребляли больше ресурсов сами, а не отдавали бы их «Золотому миллиарду».
      Разбив Россию и ее союзников в Третьей Мировой войне 1946-1991 годов, подкосив Африку и часть Азии, «Золотой миллиард» выиграл примерно тридцать лет, оттянув момент наступления энергетического голода. Но он не остановил, а лишь притормозил скольжение под откос.
 

      Скажем еще об одном признаке конца прежнего мира. О технологическом.
      Целые поколения людей, когорты мыслителей и политиков старых времен смотрели на научно-технический прогресс как на чудесное средство, неизбежно ведущее к процветанию и ускорению экономического развития. Он представлялся волшебной палочкой для человечества. Но мы говорим вам, читатель, снова и снова: в последние полвека технический прогресс замедлился или пошел «вбок». Его динамика рассогласовалась с темпами экспансии человеческой цивилизации и размножением землян. Техника не соответствует глубине возникающих перед человеком проблем.
       В природе подчас черное кажется белым, а светлое — темным. То, что сегодня дает стабильность, завтра приведет к хаосу. с 1960-х годов действовал фактор, который тоже обеспечивал стабильность мира — переход от революционного научно-технического развития к прогрессу адаптивному, приспосабливающему. К «революции тысячи мелочей». Люди все меньше изобретали то, что переворачивало мир, все больше уходили в мелкие улучшения того, что уже есть. Новаторство стало угасать..
       Безусловно, переход к адаптивному, «умеренному» развитию стабилизировал общество. Однако таким образом можно стабилизировать человечество лишь тогда, когда и все прочие условия стабильны. Проще говоря, когда по-прежнему есть много дешевой нефти и доступной руды, когда имеются неисчерпанные экологические системы, когда бедные живут в одной части мира, а богатые — в другой. Но вот когда все становится не очень хорошо, «умеренный прогресс» превращается в фактор дестабилизации. К чему ваши прекрасные, оснащенные великолепной электроникой автомобили, коль нет бензина?
       Замедление научно-технологического развития плюс его искривление заметны невооруженным глазом. За последние тридцать лет не сделано ни одного впечатляющего порыва! Ни в лечении рака, ни во врачевании туберкулеза, ни в замене бензина иным топливом.
       Очень серьезным обстоятельством является то, что сам научно-технический прогресс обладает сильной инерцией. Уж если устремился по одной дорожке — то его никак не развернешь за час. Если ты погубил целые школы и направления, если ты создал совершенно определенный тип мышления и научно-технической культуры, если ты взрастил определенный подход к решению научно-технических задач — то поломать такие традиции невероятно тяжело. Если твои ученые-энергетики привыкли рассчитывать на нефть и газ, то развивать иную энергетику они просто не могут. Тот, кто всю жизнь конструировал гиганты с котлами и турбинами, всегда с недоверием будет смотреть на все ветряки или квантовые установки, считая их чистой блажью. А когда придется встать перед выбором — за считанные годы искать революционные решения или погибнуть — такие технологи и инженеры могут не справиться. И ценой их провала станет гибель цивилизации…
       Впрочем, даже адаптационный, «стреноженный» прогресс в конце концов достигает весьма и весьма опасной границы. И этот рубеж уже перед человечеством. Он связан, в первую очередь, с генной инженерией и биотехнологиями.
      В октябре 2003 года пресса сообщила о том, что американский биоинженер Марк Баллер успешно сконструировал новую разновидность вируса мышиной оспы, который гарантированно уничтожает грызунов. К счастью, эта оспа человеку от зверьков не передается. Но Баллер вывел и вирус оспы рогатого скота, который уже опасен для нас! Легко представить себе, что может принести продолжение подобных работ.
      В самом деле, к чему? В ноябре 2003 г. руководитель Международного центра медицинской биотехнологии Николай Дурманов дал интервью журналу «GQ», где рассказал о том, что в ближайшие двадцать лет от биологических манипуляций может погибнуть до миллиона человек. Вернее, он рассказал о точке зрения британского физика Мартина Риса. Будучи биологом, Дурманов полностью разделяет это опасение.
       Ход его рассуждений? Современный мир стал слишком тесен и уязвим для биологических катастроф. Развитие авиации и вообще скоростного транспорта невиданно облегчает распространение смертельных микроорганизмов и эпидемий. К тому же, невиданно возросли скорости и объемы движения информации.

      «…Именно в эпоху всемирной информационной Сети эта самая цивилизация получила самое мощное в своей истории оружие, которое грозит полной потерей контроля за развитием цивилизации. Речь идет о последних открытиях и достижениях в области биологии и генетики. О последствиях расшифровки генома человека мы могли бы говорить очень долго… Мы живем с вами в эру биологии, где каждый год сегодня идет за сто. Прошу понимать меня буквально. Речь не о гениальном человеческом прорыве, а о безостановочной работе компьютеров, которые расшифровывают новую информацию.
      …Я сосредоточусь на зловещей стороне этой науки и выделю два самых страшных последствия прорыва в развитии биологии. Первое: биотерроризм. Второе: стремительное, неконтролируемое развитие цивилизации. То есть, в первом случае мы говорим о злом умысле. Во втором — о неизбежных ошибках. Начнем с биотерроризма. …Я утверждаю: через несколько лет мало-мальски оборудованная лаборатория, подключенная к Интернету, сможет конструировать биологические вирусы, подобно тому, как сегодня проектируются вирусы компьютерные.
      …Нам с вами понадобится сто, а еще лучше двести тысяч долларов. Получив нужное оборудование в свое распоряжение, мы с вами становимся биохакерами. Это значит, что мы сможем при помощи битов информации создавать конструкции вирусов. Если мы с вами вполне удовлетворенные жизнью биохакеры, то будем просто фантазировать, придумывать биоприколы — безобидные, жестокие, какие угодно. И вот, хохоча до колик и потирая руки от удовольствия, мы моделируем забытый вирус черной оспы. Человечество не прививается от него вот уже тридцать лет, хотя он и существует в замороженном виде. Скажем, в России он хранится в поселке под Новосибирском…
      А теперь представим, что мы не совсем довольные жизнью биохакеры. Что мы, скажем, крепко нуждаемся в пополнении бюджета или сильно ненавидим какого-то человека, которого часто показывают по телевизору, или даже целую страну, выбравшую этого человека своим президентом. Мы моделируем вирус черной оспы. Дальше эту комбинацию буковок мы заряжаем в синтезатор. Синтезатор штампует ДНК — сколько душе угодно. Затем мы помещаем эту ДНК в пробирку, уже наполненную клетками, то есть — биологическими материалами. Клетки начинают считывать ДНК, одеваются белками и превращаются в частицы вируса. Затем клетки разрушаются, и вот у меня в пробирке — чистейшая чума. Так же мы с вами и вирус Эбола соберем…
      В чем ужас этой перспективы? Не нужно пять полков шахидов, чтобы взять штурмом Грозный. Не нужно рыть подкоп длиной пять километров под рекой Обь, чтобы завладеть штаммом черной оспы, хранящимся под Новосибирском. Компьютер, элементарные биологические материалы — и все готово. А дальше заражаем четырех самоотверженных ребят черной оспой и отправляем на все четыре стороны: одного в Филадельфию, другого в Москву, третьего в Лондон, четвертого в Багдад. Смертность при заражении черной оспой — 30 процентов. И смертность в данном случае — это только причина. Следствие — чудовищная всемирная паника. Потому что, повторюсь, наш мир теперь очень тесен…», — говорит Николай Дурманов.

      Но еще большую и опасную неустойчивость нынешняя Реальность приобретет, когда достижения биотехнологии … скрестятся с успехами компьютерных технологий, когда удастся создать комп на биологической основе, который превзойдет нынешние вычислительные машины так же, как реактивный лайнер превосходит примитивный аэроплан братьев Райт.
      В 2003-м ученым из Израильского технологического института (Technion) впервые удалось создать действующее электронное устройство на основе нанотрубок с помощью молекул ДНК. Это открытие позволит в будущем радикально изменить технологию производства в электронике, невиданно уменьшив размеры полупроводниковых элементов. Хотя это и потребует еще многих усилий. Однако начало «живому» компьютеру положено.
      В попытке удержать демона биотерроризма США могут пойти на установление глобального тоталитарного контроля, придется следить за каждым домом, квартирой и даже пещерой. Но рано или поздно найдется контролер, который возненавидит такой порядок и поможет биохакерам.
      Но есть и второй аспект: бурное развитие генной инженерии приведет к распаду человечества на две расы. Богатые будут вживлять в себя гены бессмертия, тогда как остальной мир составят простые смертные. А бессмертие при богатстве — это способность добиваться невиданной власти и еще большего богатства. Бессмертные неминуемо обзаведутся и собственной психологией, резко отделяющей их от нас. Они сосредоточат в своих руках высочайшие финансовые и психические технологии. И, как считает Дурманов, возможна небывалая вражда между бедными-смертными и богачами-бессмертными. Придется последним отгораживаться от ненавидящего их мира армиями охранников.
      Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: это невиданно углубит пропасть между людьми и приведет к дикой радикализации Бедного мира и к расколу общества на Западе и Востоке. В итоге бедные прибегнут к дешевому способу истребительных войн — биохакерству. А это значит, что мир окончательно сорвется со всех якорей и привязей.
      Таким образом, при изменении обстановки в районе 2030-2050-х годов нынешний технологический прогресс из великого решателя проблем станет сильнейшим ускорителем хаоса. А, вернее — резонансным фактором нестабильности, который лишь усилит возникающие сложности — демографические, природно-экологические, ресурсно-энергетические и культурно-общественные.

      Теперь, читатель, мы подошли к третьей фазе мирового кризиса, к третьей стадии алгоритма объявленной смерти. В ней формируется устойчивый паттерн. В нем сразу несколько элементов развиваются темпами, существенно отличными от общесистемной динамики Большого мира. Что такое паттерн? Это совокупность, целостность взаимосвязанных процессов, идущих с одной скоростью. Таким паттерном для цивилизации наших дней выступает экономика.
      Что же происходило в экономическом паттерне человеческой цивилизации? Поразительно, но среди множества экономических трудов нам так и не удалось найти хотя бы одного, где экономическая динамика исследовалась бы на примере последних трех-четырех веков. Но, выудив показатели из многих книг, мы оказались перед любопытной картиной. Итак, примерно с начала третьего тысячелетия до нашей эры и до конца пятнадцатого века темпы годового развития были очень малы — всего 0,1-0,5 процента в год. Хотя статистики для этого периода просто не существует, ученые выводят эти темпы из всяческих косвенных признаков — по населению, площади посевных площадей и поголовью скота.
      Примерно с 1500 года темпы роста ускоряются до 0,5-0,8 процента — благодаря новым формам организации производства. Следующий скачок происходит с появлением машинного производства, с началом промышленной революции (раньше всего на этот путь вступают британцы в 1760-х годах). Темпы годового роста подскакивают до полутора процентов. Об этом можно говорить с твердой уверенностью, потому что для той эпохи есть статистика. В первой половине ХХ века, несмотря на все его войны, катаклизмы и кризисы, рост доходит до 2-2,5 процентов в год.
      Зато во второй половине ХХ века темп ускоряется уже до 3,6 процента!
      Не напоминает ли это тебе, дорогой читатель, тенденции, которые мы вскрыли для динамики народонаселения и потребления энергии? Тот же разгон. Ни дать, ни взять — автомобиль, который во весь опор мчится в бетонную стенку!
      Но, как и в случае с ростом населения, картина экономики существенно различается по десятилетиям. В 1951-1960 годах темпы роста мирового ВВП увеличились на 4,5 процента. В 1960-1971 — на 4,6 процента. В 1971-1980 годах впервые в истории темпы падают — до 3,6 процента. В 1981-1990 году темпы тормозятся до 2,2, а в 1991-2001 — до 2,6 процента. И здесь мы видим поразительное соответствие между падением прироста в экономике и снижением скорости роста населения планеты. Перелом наступает в обоих случаях, как будто прекращают действовать те механизмы, которые работали на протяжении всей человеческой истории.
      В сфере экономики, как, впрочем, и в других сферах, наступление хаоса — прежде всего разрыв связей. Экономика из связного целого распадается на отдельные «острова» и «лоскуты» (паттерны). Как вы понимаете, это неизбежно усиливает неустойчивость человеческой цивилизации, приближая наступление фазы всеобщего разрушения.
      О чем идет речь? Современная хозяйственная система — это перезрелый финансовый капитализм в стадии тотальной власти денег над всеми сторонами человеческой деятельности. Деньги правят политикой, общественными отношениями и культурой. Причем сами финансовые спекуляции превратились в отдельный мир, и шесть из каждых десяти долларов в мире обслуживают это «глобальное казино». Еще три доллара опосредуют инвестиции — включая рынок акций и облигаций. И всего лишь один доллар из десяти — это движение реальных товаров и услуг. Всего один доллар из десяти — реальная, настоящая экономика! Как свидетельствуют события рубежа ХХ и ХХI веков, реальная экономика превратилась в придаток гиперфинансовой сферы, в несчастную Золушку при денежной мачехе. Соответственно, денежная сфера сегодня живет по собственным законам, которые ни коим образом не связаны с реальной экономикой. Это — своего рода зазеркальная реальность, почти не имеющая точек соприкосновения с настоящим миром.
      Реальная жизнь почти не влияет на финансовое Зазеркалье. Да, когда-то давно реальная экономика породила финансовую систему. Но теперь хвост виляет собакой, а уши — машут ослом. Теперь финансы дирижируют всем. Но это еще полбеды! Главная же беда — в том, что законы этого Зазеркалья стали самодовлеющими. Былая целостность экономики распалась. Неминуем момент, когда финансовая система пойдет вразнос! И оптимисты, и пессимисты дружно говорят: мир — на пороге тотального кризиса, и разница между настроениями экспертов состоит лишь в сроках наступления и глубине финансовой катастрофы. Но, что она разразится, понимают сегодня все.
      Когда в мире говорят о глобализации, то в первую очередь имеют в виду складывание планетарного рынка без границ. Но этот рынок затронет всего 20 процентов землян. Остальные же четыре пятых оказываются вытолкнутыми из процесса глобализации. Эта «отрезанная часть» живет в принципиально другом измерении. А это есть не что иное, как еще одно лицо деструктивного процесса. Разрыв связей в системе экономики здесь происходит в самом неприкрытом виде. Самые развитые страны замыкаются сами на себя. Сегодня торговля между 25-ю наиболее развитыми государствами составляет более 80 процентов их совокупного внешнеторгового оборота. На долю этого «междусобойчика» приходится более 90 процента инвестиций и 98 процентов научно-технических разработок, открытий и патентов.