Каждая цивилизация состоит из первичных структур, которые, взаимодействуя, создают своего рода живительную ткань цивилизации. Если говорить современными терминами, это — сеть её существования. Чтобы тебе, читатель, было понятно, о чём идёт речь, поясним: такой первичной структурой мусульманской цивилизации является джаамат. Это особое объединение, сочетающее в себе черты и боевой единицы, и духовного собрания, и хозяйственной структуры. Образуются джааматы вокруг признанных лидеров и тесно взаимодействуют между собой.
      В иудейской цивилизации такой первичной «клеткой» выступает кагал — религиозная община, складывающаяся вокруг одной или нескольких синагог в данной местности. Эта духовно-социальная структура подчиняет и регулирует все стороны жизни ортодоксального иудея. И взаимоотношения еврея с собратьями внутри кагала, и его активность за пределами общины в профессиональной, общественной и бытовой сферах. Во главе кагала обычно стоит ребе — глава одной из синагог, очень влиятельный и образованный член кагала.
      Православная цивилизация — и это стало почти общим местом — базировалась на общине. Последняя исстари носила социально-хозяйственный и культурно-религиозный характер. Именно общины были теми кирпичиками, из которых возводилось здание Русской цивилизации. Именно община задавала основные ценности, стереотипы поведения и алгоритмы действия русских. Она в решающей степени регулировала хозяйственный уклад и общественную жизнь, определяла многое в отношениях власти и «народной толщи». На ней покоилась политическая система Российской империи.
      Исходной «клеткой» западной цивилизации стала компания, корпорация — как субъект экономической деятельности. Сама логика развития Запада вела к тому, что хозяйственная деятельность, подчиняла и определяла остальные сферы деятельности — и общественную, и политическую, и даже духовную. Это нетрудно заметить на примерах двух течений протестантизма — англиканства и кальвинизма. Их можно назвать «корпоративными религиями». Они прямо обслуживают нужды денежного строя.
      Что выступает «клеткой» для Китайского мира? Вопрос очень непростой. На наш взгляд, — учреждение, сложная иерархическая структура. С ее помощью китайцы сознательно регулируют все стороны материальной, социальной, экономической и духовной жизни. В учреждении сплавляются воедино канон и традиция, ритуал и почитание старших, предустановленный порядок и сознательное управление поведением больших масс людей.
      А что же тогда является структурой-первоосновой Античеловечества, Минус-цивилизации?
      Поскольку Минус-цивилизация выступает закономерным результатом развития индустриального и капиталистического мира, то очевидно, что эти структуры есть не что иное, как продолжение базисной единицы Западной цивилизации — корпорации, компании. Однако со скачком от капитализма к регрессивному, упрощающему человечество чудовищу постиндустриализма происходит и зловещая мутация самой корпорации. Можно сказать, превращение некогда здоровой клетки в раковую метастазу.
      Вот наш вывод: в Античеловечестве корпорации превращаются в МЕТАГРУППЫ.

      Это превращение происходит из-за качественного изменения природы современного бизнеса. Он приобретает самое широкое толкование. Ведь что такое «бизнес» в дословном переводе на русский язык? «Дело». Речь в современном бизнесе идёт не только об экономике, а о всех составных частях общества — политике, войне и культуре.
       В современном бизнесе стирается разница между экономикой, операциями спецслужб, войной, психологическими акциями и политикой. В пору безраздельного господства денежных отношений на Западе наступает полное обращение власти, информации и ресурсов друг в друга через деньги (конкретно — через доллары). Бизнес охватывает экономику, политику и медийную сферу. Последняя же, в свой черёд, есть сфера общества, культуры и духа в условиях развитого постиндустриализма.
      Таким образом, метагруппа как злокачественная мутация традиционной корпорации. Только бизнес этот тотален, представляя из себя систему конвертации и получения силовой прибыли за счёт переливов ресурсов, информации и власти. Метагруппа — организация метадействия для Шеддим. Действия, вооружённого богатым арсеналом технологий «захвата трофеев». Эти технологии позволяют Античеловечеству достигать своих целей и обеспечивать желаемые для него условия жизни за счёт деградации и разрушения остального человечества, за счёт подрыва основ других цивилизаций и сужения вариантов будущей Реальности. «Чужие» пожирают наше завтра.
      Итак, постараемся описать метагруппы — тайну и артефакт Минус-цивилизации. Без такого описания нам не сразить легионы хлынувшей на нашу планету Тьмы в последнем сражении Добра и Зла. Без этого русским никогда не подняться с колен. Не обеспечить русскую перспективу.
      Поразительно, что при тьме-тьмущей книг, посвященных современному западному обществу, нет ни одной работы, которая всерьёз и глубоко постаралась бы проникнуть в главную технологическую тайну Шеддим-структур. А ведь понять — значит расколдовать, найти ключ к заветной двери и выбраться из лабиринта, в конце которого нас поджидает ужасный Минотавр. Поэтому не будем смущаться неисследованностью темы, а постараемся хотя бы штрихами, хотя бы контурно определить дальнейший путь исследования. Мы попытаемся проложить тропу, по которой, как мы надеемся, дальше пойдут десятки, а то и сотни исследователей и практиков. Именно им предстоит детально разобраться в механизмах действия метагрупп и структурах их построения, познать секреты их уязвимости и деградации. Предстоит создать технологии и приемы для борьбы с ними.
      А эту главу, читатель, считайте введением к будущим исследованиям, рабочим планом и прогнозом.
      Итак, метагруппы действуют по всему пространству социума, охватывая экономику, политику и медиа-сферу. Они вовлекают в свой оборот все аспекты общества, межличностные и групповые отношения, культуру во всех её проявлениях — от самого элитарного искусства до вульгарной поп-культуры, и даже эзотерику. Их деятельность возможна благодаря чрезвычайно изощрённому набору технологий. Метагруппы проецируются на природный, технологический и виртуальный миры, их деятельность развёртывается в Текущей Реальности и достигает её вероятностных отражений. Но сердцевина, основа метагруппы всегда остаётся неизменной: присвоение, захват, грабёж.
      Метагруппы достигают своих целей за счёт насилия и реквизиции ресурсов у других цивилизаций. Они упрощают их и в конечном счёте уничтожают. Они могут только потреблять, властвовать и грабить. Нынешняя жизнь в стране Эр-Эф даёт немало ярких и сочных образов — живых иллюстраций этого принципа. Огромный завод, который когда-то делал белоснежные космические корабли, а теперь попал в руки варваров. Теперь там устроены огромные склады для турецкого ширпотреба, и ревут моторы огромных грузовиков с фурами. Уникальные станки, хрупкие приборы разломаны на металлический лом или в лучшем случае проданы за доллары, на которые новые хозяева построили себе виллы на Рублевке. Или вот другая картина: толпы пресыщенной «золотой молодёжи», проводящей наркотическо-дискотечный шабаш среди остатков так и не достроенной атомной станции, топчут величественный остатки грандиозной цивилизации…
      Метагруппы действуют прежде всего в сфере бизнеса, превращая в него все сферы жизни. Всё продаётся и покупается. Все люди должны стать экономическими сапиенсами для которых единственная ценность — деньги. Метагруппы приобретают тотальный характер, охватывая весь многослойный мир постиндустриальной эры. Это главная отличительная черта метагруппы. Она схватывает в рамках одной структуры полного цикла все этажи, все стороны мира ради одной-единственной цели: выжимания соков из многих ради существования немногих.
      Теперь поговорим о тех сферах, где орудуют метагруппы. И начнём с экономики.
      Прежде всего, мы наблюдаем деятельность метагрупп в области «белых», совершенно законных областях экономики и финансов. Здесь они берут под контроль самые доходные, ключевые для постиндустриального общества ниши. Это — виртуальные финансы и инвестиционный бизнес. Гораздо реже метагруппы включают в себя крупнейшие производственные компании. Упор на виртуальный капитал совсем не случаен. Ведь метагруппы располагают почти неограниченными источниками финансовых средств, благодаря чему в нужный момент можно использовать любое производство в своих целях. Любого индустриала можно контролировать через финансовые потоки или заёмный капитал. Или через систему мобилизации денег с помощью выпуска ценных бумаг. Имея такие орудия господства, можно помыкать производством, не покупая его формально, не участвуя в собственности производящих компаний, не сажая своих людей в кабинеты управляющих заводами. Да и зачем покупать производство в условиях торжествующей глобализации? Оно сковывает подвижность метагруппы, привязывает её деньги к конкретной отрасли, региону или стране. Делает более заметными её финансовые потоки. Зачем «чужим» свои заводы и фабрики. Нынче только деньги покажи — и к тебе в поисках заказов прибежит толпа конкурирующих производителей из Азии, Восточной Европы, бывшего СССР…
       Поэтому в «белой» экономике метагруппы заняты финансовыми спекуляциями, банковским делом, инвестиционным бизнесом. Они оставляют производительные компании традиционному капиталу. Но оставляют таким образом, что контроль над старым капиталом всё равно остаётся в руках метагрупп. Именно они направляют и обслуживают финансовые потоки.
      Но метагруппы действуют и в «серой» экономике. В этой области вполне легальные корпорации уклоняются от уплаты налогов. Метагруппы используют «серую зону» по двум направлениям. Их головные структуры выводят свои капиталы в оффшорные зоны, уходя из-под юрисдикции крупнейших западных государств. С другой стороны, метагруппы берут на себя обслуживание других компаний в «серой экономике», помогая им избегать уплаты налогов. Они постепенно втягивают в свои схемы реальный сектор, подчиняют его себе и обеспечивают ползучую криминализацию производителей. Сначала они делают их своими младшими партнёрами — а потом и бесправными вассалами.
      Наконец, есть экономика «тени». Как правило, под ней имеют в виду преступные, незаконные сферы деятельности: оборот наркотиков, проституцию, контрабанду, незаконное производство оружия и торговлю им, бизнес на контрафактной фармацевтике, операции с донорскими органами. О конкретных механизмах действия метагрупп в криминальной среде мы скажем ниже. А пока отметим, здесь метагруппы видят очень перспективное поле деятельности, где можно резко увеличивать свои богатства, а значит — и могущество.
      Обратимся к поприщу политическому. Прежде всего, метагруппы самым активным образом обозначают свое влияние и присутствие в сфере законной, легальной политики. Это — политика президентов и премьеров, парламентов и партий. Тут есть принципы выборности, разделения властей, гласности. В общем, все принадлежности современной западной демократии. Шеддим придают этой сфере огромное значение. Хотя многие исследователи отзываются о легальной демократии Запада как о ширме и бутафории, это не совсем так. Легальные политические механизмы по-прежнему играют решающую роль для обеспечения повседневного функционирования западного общества. Но за последние тридцать лет метагруппы сделали всё, чтобы проникнуть в каждый уголок легальной демократической системы. Они обеспечили своё представительство и тайное влияние в каждом политическом институте «развитых стран».
      Но ещё более пристальное внимание Античеловечество уделяет той части политики, которая не видна широкой общественности. Той, что стоит за спиной публичной политики и регулируется деятельностью закрытых и тайных обществ. Вот здесь Античеловечество приложило титанические усилия и внедрилось в Закрытую Сеть американского общества. Сообщество Тени постаралось захватить важнейшие её элементы и сформировать новое поколение богов Сети, призванное победить своих предшественников и конкурентов. А после — окончательно направить развитие западной цивилизации на путь, отвечающий целевой задаче сообщества «чужих».
      Ну и, наконец, третья ипостась: Антиобщество, подобщество — криминал, царство голой силы. Проще говоря, это — мир организованной преступности. Эта часть общества прямо противостоит существующим политическим структурам. Здесь царят свои законы, главнейший из которых — ничем не ограниченное право сильного эксплуатировать, угнетать, а при необходимости — и уничтожать более слабых. В этом мире нет морали и нравственности. Вместо них — закон солидарности внутри банды-бригады. Но, как показывает многовековой опыт преступного мира, солидарность действует лишь до определённой степени и легко превращается в кровавую борьбу внутри стаи за передел власти и влияния.
      Практически каждая метагруппа тесно взаимодействует с преисподней социума, решая при помощи криминала целую гамму задач. Но одновременно новые кочевники и подпитывают подобщество. Канализируя деньги криминала, метагруппы обеспечивают их «отмывание» и направляют их в сферы реальной экономики. Преступность становится неотъемлемым элементом бизнеса метагруппы.
      Подобщество-криминалитет дополняет легальный и конспирологический арсенал метагрупп инструментами предельного насилия и принуждения. Преступность открывает перед новыми кочевниками возможность использовать любые средства и методы для достижения цели, не брезговать никакими методами для воздействия на конкретного человека и на целую общественную группу. Руками преступников можно разделаться с любым конкурентом, полицейским, неуёмным журналистом или расследователем, устранить неудобного политика или покончить с целой партией. Можно терроризировать банкиров и промышленников, которые почему-то не желают подчиняться метагруппе.

      В своей сатанинской деятельности Античеловечество пользуется богатым арсеналом, некогда созданным Америкой для противоборства с Красным медведем. Нет, не авианосцами и высокоточными ракетами, а оружием куда более тонким — организационным и ментальным. Если бы его создатели знали, в какие руки оно попадет!
      Начнем с организационного оружия. Оно предназначено для поражения организаций, основы человеческой деятельности в экономике, политике и социальной сфере. Организационное оружие может пустить вразнос как отдельные корпорации, так и экономики целых стран. Причем сделать это можно без нанесения военных ударов или каких-либо «эффектных» действий, применение которых всем видно.
      Первая модель оргоружия — модель структурной мины.
      В любой экономической, политической и социальной структуре американцы научились безошибочно находить то, что незабвенный Ленин называл «слабым звеном». Наглядный пример применения структурной мины дает Чили 1970-1973 годов в правление президента Альенде. Янки решили его скинуть, парализовав экономику страны. Для этого они умело использовали водителей большегрузных трейлеров, спровоцировав их забастовку. Грузовые перевозки между городами остановились — и экономику страны поразил хаос. Когда генерал Пиночет вывел войска из казарм, законного президента никто не стал защищать.
      Можно считать удачным применением структурной мины и внедрение в российскую власть наших финансистов-«реформаторов». Они в 1990-е годы настолько уменьшили бюджет нашей страны, что все, представлявшее хоть какую-то угрозу для Америки, умерло без денег. То есть, и русские Вооруженные силы, и русская аэрокосмическая индустрия, и наши центры высоких технологий, и система подготовки научно-промышленных кадров.
      Второй вид оргоружия — это технология слабых резонансных воздействий или встречных волн.
      Суть ее — в том, что любая, даже самая массивная и несокрушимая на вид организация может быть разрушена с помощью слабых толчков извне. Ведь даже самый монолитный колосс периодически выходит из равновесия, испытывая большие или меньшие внутренние колебания. Стоит засечь их ритм — и можно наложить на него ритм внешних слабых воздействий, резонансных с внутренними волнами. Механизм действия этого вида оргоружия мы подробно описали в главе «Хроники объявленной смерти», посвященной уничтожению Советского Союза.
      В ХХ веке выяснилось: в основе любой организации всегда лежит нечто совершенно нематериальное, полностью духовное — смысл. Или мечта. Или яркий образ. Или личностно оформленная Цель. В основе всего: концерна, консорциума, государства. Исходя из цели-мечты-смысла, формируются и стратегия, и особенности управления, и поведение, и разделение функций по степени важности. В бизнесе при всех прочих равных условиях предприниматель, одержимый мечтой и достижением идеальной цели, побивает делягу, думающего только о голом чистогане. Идеализм, скрещенный с деловой хваткой, оказывается неизменно сильнее корыстолюбия. И та же история — с государствами. Все должно тянуться к чему-то более высокому, нежели прямая цель организации.
      В чем была сила Генри Форда и его корпорации? В том, что он делал не автомобили, а производил американский образ жизни. Поэтому совершенно не случайно современные мировые корпорации из кожи вон лезут, чтобы создать свои собственные идеологии, чтобы пропитать каждого своего работника духом Смысла и Общего Дела. В самой что ни на есть материальной сфере нашей жизни, в экономике, главным структурообразующим принципом выступает идеальное!
      Когда конструкторы организационного оружия это осознали, то создали третий его вид — технологию убийства смысла организаций.
      Если выдернуть из корпорации или государства становой хребет смысла, то они в худшем случае рассыпаются. В лучшем — превращаются в машины для извлечения прибыли, которые всегда проигрывают одухотворенным, осмысленным системам. Самый главный пример удачного применения убийства смысла — это печальная судьба СССР. Империя обладала огромными запасами ресурсов и неиспользованных технологий, опережавших весь мир, а ее финансовые возможности были неизмеримо большими, чем у нынешней Россиянии. Но как только советский народ при Горбачеве (через «Огонек», телевизор и «Московские новости» под командованием Идеологического отдела ЦК КПСС) убедили в том, что страна — дерьмо, история — помойка, а лучшая жизнь — на Западе, все рухнуло. Пришедшие на развалины Империи «вожди» заявили: главный смысл нашего демократического государства — жить и обогащаться. Теперь мы все должны быть эгоистами. Чем больше у нас богатых — тем богаче страна. И никакого Смысла, никакого Общего дела. А что в итоге? Россия стала страной, которая стремительно скатывается вниз, все больше отставая от Запада. На место великих мечтателей, одержимых великими целями конструкторов и капитанов индустрии пришли «делатели денег», которым все равно, чем руководить: нефтепромыслами, сетью закусочных или авиацией. Лишь бы были финансовые потоки,, которыми можно рулить.
      Другой пример? Он, как говорится, от обратного. Как только Стив Джоббс вернулся в умирающую компьютерную компанию «Эппл», он снова вдохнул в свое детище смысл, сумел зажечь души работников своей мечтой. Он стал продавать не компьютеры «Макинтош», а личных помощников человека.
      Есть четвертый вид оргоружия, которые мы называем неорганическими имплантантами. Или, говоря исконно русским языком, прививкой чужеродного тела.
      Это, например, когда какая-либо страна принимается глупо заимствовать организационные структуры или методы управления, хорошо показавшие себе в другой цивилизации, то в результате разваливает национальную экономику. Скажем, американские компании, куда пришли японцы и стали насаждать японские методы управления, оказались в полном упадке. Точно так же попытка насадить западные системы управления в банковской сфере Японии окончилась концом «японского чуда» в 1991-м. А о плодах насаждения чужих оргструктур в России и говорить не надо — все и так видно.
      Иначе и быть не могло: ведь организации — это производные от культуры, от топоса создавшего их народа. Если способы управления работниками и потребителями продукции, чужды родной культуре, итог всегда получается плачевным.
      Организационное оружие такого рода — это навязывание противнику именно тех организационные структуры, что его погубят. Или послужат выполнению не его, а твоих задач. Например, приватизация «по Чубайсу», шедшая в России в 1992-1994 годах, служит ярчайшим примером прививки чужеродного тела. Она навязала нам в роли основной организационной единицы экономики изолированную частную компанию. В России оказались разрушенными все вертикально интегрированные холдинги. Сегодня их пытаются собрать вновь, но дело наталкивается на громадные трудности.