После смерти Сталина партия в историческое одночасье лишилась – вплоть до гибели СССР – своей роли как главной силы развития общества. Она больше не могла стать интеллектуальным лидером цивилизации. Партия проиграла собственную судьбу и довела державу до крушения, развратив и предав собственный народ.
       Как и почему это случилось? Из-за громадных масштабов личности Сталина, из-за гигантского интеллектуального превосходства Императора, прокладывавшего курс в неведомое после его смерти образовалась пустота. И тогда «пехота» решила: она – и есть мозг эпохи, ее Генштаб. К чему это привело, сегодня видят все. Но были и другие причины. Об одной из них мы поговорим сейчас.
      К середине 1950-х годов Зло как локомотив Добра исчерпало себя. Страх как инструмент созидания потерял эффективность от долгого употребления. Наступил чаемый Сталиным момент, когда место страха должна была занять убежденность народа в правильности избранного пути. Социалистическая система набрала ход, советское общество состоялось. Да и сам народ умом и сердцем оказался готов к такому повороту. Люди искренне верили, что живут в самой справедливой, сильной и доброй стране мира. Подросла молодежь, готовая к небывалым свершениям. Никогда в истории ни в одной стране мира не наблюдалось такого массового, народного творчества, как в Советском Союзе второй половины 50-х и начала 60-х годов. Изобретательство и рационализаторство тогда охватили десятки тысяч человек. Тогда мы совершили прорывы, до сих пор поражающие воображение. Поднимался вал экономических инноваций. Шли многообещающие социальные эксперименты: от самоуправления до выравнивания стартовых условий для молодежи из семей разного достатка, разного культурного и образовательного уровня. Энтузиазм – вот самое точное определение того времени. Общество переполнялось надеждами и ожиданиями. Оно, наконец, поверило в близость полного торжества добра, созидания и справедливости. Победа в войне стала самым весомым доказательством того, что тысячелетняя мечта вот-вот осуществится.
      Чтобы ощутить настроение тридцатых, мы отошлем вас к фильмам тех лет. А чтобы понять дух Эпохи Энтузиазма, надо посмотреть ленты конца пятидесятых и начала шестидесятых. «Дом, в котором я живу». «Весну на Заречной улице». «Чистое небо». «Летят журавли». «Девять дней одного года». «104 страницы про любовь». «Карьеру Димы Горина». «Июньский дождь»… И многие другие. Бьемся об заклад – у вас тоже возникнет устойчивое ощущение, что тот мир был чистым и правильным, а нынешний – нет. И что история Отечества где-то сбилась с магистрального пути, уткнувшись в глухой и безнадежный тупик.
      А еще в те годы разворачивались комсомольские ударные стройки в Сибири и на Дальнем Востоке. Поднимались голубые города – города молодых и энергичных, а не педерастов. В те годы слово «голубой» означало цвет счастья и надежды, а не символ содомитов. Сотни тысяч юных ехали на другой конец света «за туманом и за запахом тайги». Их вело убеждение в том, что пройдут считанные годы – и «на дальних тропинках далеких планет появятся наши следы».
      Всенародный энтузиазм невозможно сыграть, нельзя организовать по разнарядкам «сверху». 12 апреля 1961 года миллионы ликующих людей высыпали на улицы больших городов стихийно, по велению сердца. Гагарин в космосе! Мы – первые! Мы одержали космическую победу! Это трудно понять в нынешней РФ – унылой, покрытой позором, терпящую поражение за поражением. Никакие разнарядки из парткомов не могли выгнать на улицы радостные толпы, встречавшие молодого Фиделя Кастро, впервые прилетевшего с острова Свободы в столицу Красной империи. А как радостно принимала Москва фестиваль молодежи и студентов 1957 года? Казалось бы, еще немного – и СССР выиграет исторический спор о превосходстве светлой стороны человека над его темной стороной. То было соревнование не между социализмом и капитализмом, а между Добром и Злом, между взаимопомощью и конкуренцией, между коллективизмом и безудержным эгоизмом. У нас оказались все предпосылки и основания для великой победы. И совсем не случайно сотни лучших умов Западного мира из самой верхушки истеблишмента спорили не о том, превзойдет ли СССР Америку по экономической, военной и политической мощи, а лишь о том, как скоро это случится. Победу они уже безоговорочно отдавали нам.
      Сегодня в такое просто не верится. Но мы ничего не придумали. Мы излагаем тебе, читатель, тех лет. Русские не просто подошли к порогу Прекрасного мира – мы уже приоткрыли волшебную дверь в него. Мы уже заглянули в мир, где, по выражению братьев Стругацких, «хочется работать и жить».
      Но войти в это манящее Завтра СССР было не суждено. Партия испугалась своего народа, его творчества, его устремленности в будущее, энтузиазма и страсти к переменам. Вместо развития послесталинская коммунистическая элита выбрала функционирование. Пусть завтра будет таким же, как и сегодня. И она залила бетоном не только могилу Сталина, но и благородный порыв народа. Вместо динамики выбрали стабилизацию. Вместо перемен – незыблемость. Начиналась эпоха Большого Застоя. Эпоха реванша посредственности над яркими личностями. Время тотальной казенщины и скуки. Хозяевам страны больше не нужна была новая Реальность. Их занимало другое: как примириться со старым миром, как договориться с западной элитой о сосуществовании. Лишенная возможности использовать поистине дьявольские технологии власти Сталина, уклонившаяся от поиска ключей к Небу, тогдашняя партийная элита вынужденно сделала ставку на материальные потребности и личный интерес. Как только этот выбор состоялся, тело победило душу. Наследники Красного Императора в одночасье обесценили все подвиги, тяготы и жертвы своего народа. Нанесли смертельный удар Новой Реальности. Предали дело жизни Иосифа Сталина.
      Почему так получилось? Скорее всего, из-за невысокого интеллектуального уровня и низких нравственных качеств тогдашних высших коммунистических бонз. Из-за их властолюбия, сравнимого разве что с их необразованностью. Из-за неумения и нежелания использовать богатейший интеллектуальный потенциал общества для выработки судьбоносных решений. Так закрылась наша дверь в Завтра.

      Здесь можно было бы поставить точку и обратиться к анализу последствий гибельного выбора. Но мы продолжим.
      В одном из своих эссе один из самых оригинальных современных синтетиков (не путать с аналитиками!), писатель Кирилл Еськов, разбирая ход немыслимого по цепочке фантастических случайностей сражения американского и японского флотов при Мидуэе, сделал неожиданный и доказательный вывод. Все невозможности того рокового для Японии сражения могут быть объяснены только вмешательством неведомых сил из будущего. Иными словами, наш мир не одинок во временной координатной развертке. Где-то есть и параллельные миры. И вообще наш мир не является плодом естественного развития социодинамики. Он – не магистральный путь развития, не осевая ее линия, а искусственно сконструированная реальность, искаженное отражение настоящего мира. Нас умышленно сбили с правильного курса и направили вбок, в нынешнее уродливое состояние.
      Так вот, мы попросим тебя, читатель, дать самому себе откровенный ответ на вопрос: «А не кажется ли тебе странным, что на протяжении всей послевоенной истории нашей страны люди, принимающие судьбоносные для СССР решения, всегда из множества вариантов выбирали самые худшие?» Причем худшие не только для будущего страны и простого народа, но и для их собственного, властителей, будущего? И как это согласуется с теорией вероятности, здравым смыслом и просто инстинктом самосохранения? Что-то слишком много несообразностей произошло в нашей истории после 1945 года. Ну, не мог же Горбачев всерьез мечтать о том, чтобы лишиться власти над огромной империей и зарабатывать на жизнь рекламой то ли пиццы, то ли презервативов на Западе!
      Момент второй. Конечно, «теория заговора» – это пища для параноиков, дилетантов и проходимцев. Безусловно. Только вот тайная власть была, есть и будет. Просто ее технологии не столь примитивны, как нам рассказывают записные спецы по «жидомасонским козням» и «мировому правительству». Да и заговоры в истории государств встречаются ой как часто! С завидной регулярностью.
      Итак, Сталин в последние годы жизни – это надорвавшийся от сверхчеловеческой ноши лидер. Он по-прежнему владеет отточенным умом, способен схватить суть проблем и найти их решения. Но он уже не в силах обеспечить их осуществление, не может обеспечить контроль за разросшимся бюрократическим аппаратом. А еще на его поступки все более и более накладываются болезни и ледяное одиночество. Отсюда – мучительная подозрительность и иссушающая душу жестокость. Такой оказалась его страшная личная плата за привлечение дьявольских сил, за использование зла во имя добра, за достижение беспредельного могущества. Понимая, что время его истекает, Сталин безжалостно проанализировал слабости сотворенной им политической системы и попытался найти пути их исправления. Главной слабостью он счел партию, а точнее – невыполнение ею самой главной функции, функции постоянных исканий Красного смысла, поддержки народного творчества, определения рубежных целей развития. Вместо этого партия принялась подминать под себя исполнительную власть и экономические структуры, дублировать их, заниматься мелочным контролем. Узкий круг выращенных Сталиным администраторов, собственно, и составил высшее партийное руководство. Каким-то шестым чувством Сталин уловил: утратив способность создавать новый Красный смысл, партия погубит и саму себя, и общество разрушит, и пустит под откос плоды всех неимоверных трудов. В своем своеобразном завещании – речи на XIX съезде партии (менее, чем за полгода до смерти), Император, по воспоминаниям писателя Константина Симонова, сказал:
       «Главное в его речи сводилось к тому, что он стар, приближается время, когда другим придется продолжить делать то, что он делал, что обстановка в мире сложная и борьба с капиталистическим лагерем предстоит тяжелая, и что самое опасное в этой борьбе – дрогнуть, испугаться, отступить и капитулировать».
      Он уже тогда в узком кругу называл верхушку партии «проклятой кастой». И чтобы спасти СССР, он на закате своих дней предпринял три смелых шага. Во-первых, значительно расширил руководство партии, введя в него молодые и энергичные кадры с мест. Во-вторых, постарался усилить роль смыслового, идеологического блока партии по отношению к администраторам и хозяйственникам. И, в-третьих, попытался найти нового идеологического лидера. Первоначально эта роль отводилась Жданову. Но после его скоропостижной смерти в 1951-м роль идеологического наследника, хранителя сталинской традиции и своеобразного душеприказчика, по мысли многих историков, Сталин отвел Михаилу Суслову.
      А что из этого получилось? Сразу же после смерти Сталина круг высших партийцев тотчас же сократил Политбюро до старого, малочисленного состава, выкинув за борт молодых выдвиженцев Императора. Хозяйственники и администраторы задвинули идеологов. А Суслов, хотя и занял место главного идеолога и смог стать «серым кардиналом» при Леониде Брежневе, но возложенных на него надежд совершенно не оправдал. Да, западные советологи и демократические историки РФ рассматривают Суслова как твердокаменного сталиниста, как догматика-коммуниста. По фактам сия оценка верна, а вот по смыслу – нет. Сталин, особенно в 20-30-е и военные годы постоянно учился, самосовершенствовался. Он все время находил новые, неожиданные решения. Поддерживал самые новаторские, немыслимые проекты. Внимательно следил за талантами во всех областях науки, техники, культуры и искусства. А вот Суслов все передовое гнобил. Удивительное засушивал. Необычное изгонял из жизни. Вместо творчества насаждал рутину. Вместо созидания нового утверждал архаику прошлого. Ничего себе сталинист! Еще тот «наследник» великого Сталина! Уж кем-кем, а косным консерватором Иосиф Виссарионович не был. Он – образец авангардиста и новатора, умевшего «вывихиваться» не то, что со временем, но даже и опережая его! Разве можно сравнить динамичного Сталина с пресным, серым, скучным Сусловым, мертвящая тень коего остановила всякие перемены в громадной стране? Именно он выступает одним из главных виновников психологического поражения СССР и его гибели.
      Если Суслов действительно был выбран Сталиным на роль хранителя Красного смысла, то это была едва ли не самая роковая ошибка вождя. Ошибка того, кто всю жизнь так умел подбирать кадры… Конечно, то был действительно роковой просчет старого, тяжело больного, изможденного Императора. Но мог ли он так ошибиться? Некоторые серьезные источники утверждают, будто Михаил Андреевич Суслов на самом деле был высокопоставленным масоном, и именно всесильное масонство погубило Советский Союз. Ну, мы еще не лишились разума, чтобы в это верить. Однако было в биографии Суслова нечто загадочное, дающее намек на связь этого аскета-ортодокса с некоей непонятной, но чрезвычайно влиятельной силой. Причем сила эта исходила отнюдь не из СССР. И те, кто обвинял Суслова в масонстве, что-то знали, о чем то догадывались, но так и не смогли понять природы этой загадочной силы. Поэтому для простоты и назвали ее «масонской». Применительно к Суслову «масон» – не определение, а метка.
      Если здесь есть крупица правды, то назначение Суслова выглядит не просто ошибкой Сталина, а его проигрышем неведомой, враждебной и беспредельно могучей силе. Впрочем, тайну этой силы мы пробуем разгадать на протяжении всего цикла «Третий проект». Сегодняшняя наука только-только подходит к догадке о том, что в истории, помимо людей с их сознанием и волей, кроме партий, корпораций и государств, действуют еще одни игроки.
      Сдается нам, что Суслова Сталину навязал один из самых гнусных големов – громадный административный аппарат партии. Номенклатура чиновников, превратившаяся в самодовлеющий сверхорганизм, интересы которого разошлись с интересами развития страны.

      Последняя попытка Сталина спасти положение провалилась. Надо было что-то делать. И коль потерпели неудачу идеологи, вперед выступил деятель экономики. А именно – Алексей Косыгин, сталинский выдвиженец. Правая рука Императора в труднейшем деле – переброске индустриальной базы на восток страны в суровый час гитлеровского вторжения. Умнейший человек, блестящий экономист и сильный организатор, Косыгин возглавил экономическую реформу. Собственно, даже не реформу, а приведение прежних форм и методов хозяйствования в соответствие с реалиями мира 1960-х годов. Ведь связи в этом мире весьма усложнились по сравнению с довоенной эпохой. Косыгин выступал хозяйственником до мозга костей, а потому свою реформу, начатую в 1963-м, строил не на догме, а на практике. (Перед смертью сам Сталин, как говорят, поручал ему проработку форм хозрасчета). И потому постепенно дело пошло.
      Косыгин пытался сделать так, чтобы тот, кто работает отлично, жил бы лучше того, кто работает скверно. Но, поскольку у рабочих есть иждивенцы, то существуют общественные фонды, которые оплачивают путевки в санатории, медицинское обслуживание, пенсионное обеспечение. Они несколько сгладят разницу между этим «хуже» и «лучше».
      Косыгину удалось подстегнуть экономическое развитие страны. Произошли положительные структурные сдвиги в экономике. Состоялись вторые рывки Советского Союза в радиоэлектронике и авиакосмической технике. Мы ведь до сих пор летаем на авиации, рожденной в те годы – на Ту-154 и Ил-62, на Ту-134 и машинах Антонова, на вертолетах Ми-17 и Ка-26. СССР создает первые спутники связи и развертывает наземные комплексы космических коммуникаций. Автомобилестроение переживает второе рождение. Наши машины не только продаются внутри страны, но за рубежом. И их охотно приобретают! Они выигрывают призы на престижных международных салонах. Развивается новейшая химия. Правительство Косыгина вкладывает деньги в геологоразведку, открывая огромные залежи нефти и газа. Осваиваются новые методы добычи.
      Сотнями тысяч, миллионами штук выпускается бытовая техника и радиоэлектроника, практически не уступавшая западным образцам. В те годы СССР идет ноздря в ноздрю с американцами в деле создания больших компьютеров – БЭСМ. Причем идет своим, самобытным курсом. (Позорное отставание начнется потом, когда Кремль решит копировать американскую систему «Ай-Би-Эм»). Нарастающими темпами идет жилищное строительство. Страна читает, смотрит и слушает лучшие произведения искусства и литературы. Пожалуй, у нашей молодежи никогда больше не было таких замечательных условий для развития своих способностей и дарований, как в то время. Наконец, миллионам пенсионеров пришла пусть и небогатая, но обеспеченная и достойная жизнь.
      Поэтому 1960-е остались в памяти русских как светлые, полные лучезарных надежд годы. Жизнь улучшалась. Была надежда на светлое будущее. Вторая половина 1960-х и начало семидесятых и поныне живут в умах советских людей как некий «золотой век».
      Если бы хозяйственные нововведения опирались на энергетику созидания! Если бы питались сокровенной энергией Неба, мы могли войти в Мир Полудня. Но партийная элита даже не думала о ключах от Неба, о необходимости выработки нового Красного смысла. Ее заботила только власть. Партийную верхушку занимал только торг с Западом за наилучшие условия существования. Ее пугала любая новизна. Именно поэтому реформы Косыгина свернули. Брежневская партократия искала более безопасную для себя «палочку-выручалочку». И таки нашла ее! Нефть. Очень большую, огромную нефть. И в черной жирной жидкости захлебнулась попытка последнего сталинского наркома придать динамизм советскому социализму.
      В 1967 году Советский Союз получил обильнейшую нефть Западной Сибири, которая тогда еще била фонтанами. (Сейчас о тех временах можно лишь вспоминать с горьким сожалением.) В 1967-м вспыхнула арабо-израильская война, и мировые цены на «кровь Земли» подскочили в первый раз. В 1969-м СССР начинал массовый экспорт нефти. Во время арабо-израильской войны 1973 года нефтецены вздулись в несколько раз, президент Никсон в США ввел нормирование продаж бензина, на Западе выстраивались очереди у бензоколонок. В Кремле ликовали. Казалось, открылось золотое дно, и валюта хлынула в Россию широкой рекой. Но это была «сладкая катастрофа» нашей страны.
      В начале семидесятых косыгинские реформы идут к черту. Какие реформы? Зачем? Зачем растить новую элиту? И так хорошо. Развал Империи начинается в 1970-е годы. Выродившиеся кремлевские вожди делают ставку на массированный экспорт энергоносителей. Чего проще? Продаем нефть на Запад, получаем с него валюту – и на эту валюту закупаем все, что захотим. На том же Западе. Вместо того, чтобы делать самостоятельно, СССР пошел закупать все, что ни попадя. Вплоть до очень дорогих западноевропейских одежды и обуви. Началось проедание России…

      Экономические, социальные и психологические последствия брежневского «нефтяного угара» были чудовищны. Фактически власть и народ в начале 70-х годов заключили Большую Сделку.
      Трудящиеся получили возможность жить не по средствам, повышать свой жизненный уровень вне всякой связи с ростом эффективности производства и производительности труда.
      В обмен прогнившая советская знать обрела возможность тихо воровать, брать взятки, торговать будущим страны. Всем тем, что было создано величайшими жертвами русских в 1930-1960-е годы. Начинается мягкая приватизация русских богатств партийной номенклатурой.
      Ничего удивительного в этом процессе нет. Из-за нефтяной «халявы» прекратили работать какие-либо критерии труда внутри России. Зачем работать, если мы так богаты сырьем? Уровень жизни в стране отрывается от реальной производительности труда. Неважно, кто как трудится – важно, чтобы нефти было много. В такой системе отпала всякая надобность заботиться о качестве инженерного корпуса и его высокой оплате, отличать рабочего высокого уровня от пьяного «дяди Васи», гонящего брак.
      Это было продиктовано чисто объективными причинами. В стране нужно поддерживать социальный мир. Нужно опираться хотя бы на молчаливое одобрение большинства. Если страна стала нефтяным придатком Запада, глупо опираться на квалифицированных работников – их ведь меньше, чем неквалифицированных. Лучше купить «холявой» большинство. И Брежнев строит «нефтяной коммунизм», который за какие-то полтора десятка лет загубит нашу Империю.
      Если бы экономический подъем 60-х мы подкрепили бы новой идеологией! Если бы наша элита отказалась бы от наиболее окостенелых форм коммунизма и свернула бы на рельсы имперского технократического патриотизма – то мы сегодня жили бы в совсем иной державе. Подъем духа в народе тогда, взлет национальной гордости в СССР были настолько велики, что, казалось, еще чуть-чуть – и «сказка станет былью».
      Но новая идеология так и не появилась.
      К тому же, сказалось то, что в войне полегло самое динамичное, самое патриотичное и пламенное поколение начала 1920-х годов рождения. Именно оно должно было войти во власть в 1960-е годы. Но вместо него там оставались старики, неспособные к переменам. Энергия благодати, порожденная Великим Нечто, так и не излилась на нашу Родину.
      Подъем угас. Произошел надлом во всех слоях общества. Идеи и идеалы потускнели. Наступила «отсроченная победа» американцев. То, на что они рассчитывали сразу после 1945 года, пришло в конце 1970-х. Народ устал бороться и гореть энтузиазмом.
      Когда у тебя нет идеалов – на их место приходит колбаса. Когда нет национальной культуры – ее заменяет попса. Если ты не создаешь национальных способов управления экономикой – воцаряется бардак. Дитя закостеневшей системы, уже неспособный предложить обществу никаких новых идеалов кроме заезженных примитивно-коммунистических штампов (в кои уже никто не верил), преемник Хрущева, Брежнев (1964-1982 гг.), заменил идею посулами сытной жизни. Брюхо победило ум. Мол, народ так долго страдал и жил плохо – пусть теперь поживет. А заодно и мы пошикуем.
      Элита, неспособная дать новый национальный проект, была просто вынуждена заключить с массами Большую сделку. Эта элита (1900-х – 1910-х годов рождения) была худшими остатками сталинской системы. Худшими не потому, что в той среде собрались наиболее жестокие люди. Нет, просто лучшие погибли на войне, сгорели от чудовищных напряжений трех рывков, ушли в могилы не столько от репрессий, сколько от рано нажитых инфарктов. При Брежневе остались лишь те, кто отсиделся в тылу, кто не высовывался и был всего лишь исполнителями, а не вершителями или творцами. Осталась больная элита…
      Именно тогда мы потеряли инновационный порыв. В России еще были сильнейшие научно-технологичные кадры, многие из которых подготовлены еще при Сталине. Казалось – направь поток нефтедолларов в эту сферу – и Советский Союз станет второй Японией. Нет, даже Японии за нами не угнаться – ибо мы способны дать миру не горы дешевых магнитофонов, а совершенно невиданные вещи, машины и лекарства. Но…
      Хотя наука еще продолжала финансироваться хорошо, и русские ученые создавали отличные технологии, оборудование и машины, все шло на склад, в архив и под сукно, не внедрялось. Партийная номенклатура предпочитала не утруждать себя и все покупала за рубежом на нефтедоллары. Ведь это – и заграничные командировки, и взятки. Наша «элита» в те годы становится антитехнократической, ей с тех пор наплевать на развитие собственной страны.
      Когда вам говорят, что отставание русских в компьютерах началось из-за того, что «Сталин разгромил кибернетику как буржуазную лженауку», можете смеяться этим вралям в лицо. Именно при Сталине работал и получал лавры победителя академик Лебедев. Именно тогда закладывалась мощная учебная база для подготовки компьютерщиков. Лебедев создал серию машин БЭСМ – лучших компьютеров в мире на тот момент. Они имели громадный потенциал для развития. Отставание же начнется при Брежневе – когда работы над серией БЭСМ были свернуты, и «сверху» дали команду стоить серию «ЕС», копию американских компьютеров фирмы «Ай-Би-Эм».
      Примерно в те же годы окончательно закрывается финансирование лучшей в мире советской микроэлектроники, создаваемой под руководством бывших американцев – советских разведчиков.
      Надолго замораживаются работы над отечественной версией многоразового космического корабля-самолета. И это – несмотря на то, что к тому моменту мы опережали американцев.
      Фактически свертываются исследования в области промышленных биотехнологий, где у СССР был неоспоримый приоритет. А мы ведь уже успели получить белковую черную икру, которая все чаще стала появляться на прилавках магазинов.
      И эти примеры можно множить и множить. Наступала инерция. Позор – но именно тогда массовое производство в России и наука начинают жить совершенно отдельно друг от друга. Конечно, не все было плохо, и существовал «архипелаг ВПК», наш Китеж, «Красная Атлантида», в которой продолжали ценить квалификацию, прогресс и высокие технологии. Но если в США все лучшее из «оборонки» перекочевывает в гражданские отрасли («двойные технологии»), то при Брежневе ВПК огородили непроницаемым занавесом.
      Не менее катастрофическими были и социальные последствия «нефтяного бума». Страна стала привыкать к грандиозной «халяве». Зачем делать самим, если можно купить, продав нефть?
      Именно в это время инженер в нашей стране превращается в нищего, в парию, который зарабатывает меньше квалифицированного рабочего. А мастер цеха – меньше своих подчиненных. Зарплата водителя троллейбуса сравнивается с жалованьем кандидата наук. Оно и понятно: деградировавшая верхушка правящей Компартии решила стать «добренькой» и купить доверие неквалифицированных масс. Сталинская здоровая дифференциация: «Чем больше квалификация – тем больше зарплата», исчезает. Поэтому научно-технический прогресс при Сталине шел семимильными шагами, а при Брежневе – увяз в болоте.
      При Брежневе унаследованная от Хрущева уравниловка усиливается и доходит до маразма. Осуществляется мечта Шарикова из «Собачьего сердца». Всех загоняют в одинаковые убогие квартиры в убогих многоэтажках. Зарплата отрывается от реальной производительности труда и от качества производимой продукции. «Добрая» партийная знать снижает цены. Другое дело, что импорт – это дефицит, и его нужно покупать у работников советской торговли из-под полы, с переплатой. В итоге в стране начинает возникать целый класс государственных торговцев-распределителей, надувшихся криминальными деньгами. Быть продавцом или рубщиком мяса становится выгоднее, чем летчиком, инженером, воином или ученым. Вызревает развращенный «халявой» класс, который погубит Империю. Практически все общество теряет веру в коммунизм, но по-прежнему тупо посещает никому не нужные партийные собрания и хозяйственные активы.
      Миллионы людей в России-СССР благодаря брежневской «доброте» весьма быстро опускаются до положения ленивых двуногих скотов, жаждущих поменьше работать, но при этом иметь все. Начинается буйный рост человечьего стада, которое затем с радостью продаст свою страну за колбасу. Мы хорошо помним большую часть советских горожан тех лет: послушные инфантилы с полудетскими представлениями об окружающем мире, уже совершенно лишенные гордости за собственную державу, не знающие толком ее истории даже в пределах школьной программы.
      В этой среде очень быстро погибли всякие представления о высоких идеалах, о патриотизме, воинской доблести и любознательности исследователей.