Другая картинка с натуры — Дрезден февраля сорок пятого.
      «Когда первые сигналы тревоги ознаменовали начало 14-часового ада, дрезденцы послушно разбрелись по своим убежищам. Но — без всякого энтузиазма, полагая, что тревога — ложная. Их город никогда до того не был атакован с воздуха. Многие никогда бы не поверили, что такой великий демократ, как Уинстон Черчилль, вместе с другим великим демократом Франклином Делано Рузвельтом, решат казнить Дрезден тотальной бомбежкой.
      Что двигало Черчиллем? Политические мотивы. Промышленность Дрездена производила только сигареты и фарфор, товары невоенные. Но впереди была Ялтинская конференция, на которой союзники намеревались членить измученное тело Европы. Черчилль и захотел разыграть «козырную карту» — некое грандиозное англо-американское действо, которое «произведет впечатление» на Сталина, — слишком самостоятельного и слишком умного, набравшего слишком большую силу. Эта карта, как оказалось позже, не «сыграла» в Ялте, поскольку плохая погода отменила запланированный рейд. Но Черчилль настаивал на том, чтобы рейд все же осуществился где угодно, объясняя это необходимостью подавить волю германского населения в тылу. Едва жители Дрездена разошлись по бомбоубежищам, на город была сброшена первая бомба — в 22.09. 13 февраля 1945 года. Атака продолжалась 24 минуты.
      Город был превращен в море огня. «Образцовое бомбометание по целям» создало желаемый огневой шторм — это входило в расчеты склонного к юмору и любящего сигары «демократа». Шторм начался, когда сотни меньших пожаров соединились в один, громадный. Гигантские массы воздуха всасывались в образовавшуюся воронку и создали искусственный смерч. Тех несчастных, которых поднимали вихри, швыряло прямо в пламя горящих улиц. Те, кто прятался под землей, задыхались от недостатка кислорода, вытянутого из воздуха, или умирали от жара — жара такой силы, что плавилось человеческое мясо и от человека оставалось влажное пятно.
      Очевидец, переживший это, рассказывает: «Я видел молодых женщин с детьми на руках — они бежали и падали, их волосы и одежда загорались, и они страшно кричали до тех пор, пока падающие стены не погребали их».
      После первого рейда была трехчасовая пауза. Затишье выманило людей из укрытий. Чтобы спастись от смертоносного жара, тысячи жителей направились в Гросс-Гартен, чудесный парк в центре Дрездена площадью в полторы квадратных мили. Но палачи все рассчитали...
      В 01.22 начался второй рейд. Сигналы тревоги не сработали. Небо покрыло вдвое большее количество бомбардировщиков с зажигательными бомбами на борту. Эта волна предназначалась для того, чтобы расширить огневой шторм до Гросс-Гартена и убить тех, кто был еще не убит. Это был полный «успех» англо-американцев. В течение нескольких минут полоса огня пересекла траву, охватила деревья, и загорелось все — от велосипедов до ног и рук. Еще много дней после того все это оставалось под открытым небом страшным напоминанием о садизме союзников.
      В начале второй атаки многие еще теснились в тоннелях и подвалах, ожидая конца пожаров. В 01.30 до слуха командира спасательного отряда, посланного в город с рискованной миссией, донесся зловещий грохот. Он так описывал это:
      «Детонация ударила по стеклам подвалов. Ко грохоту взрывов примешивался какой-то новый, странный звук, который становился все глуше и глуше. Что-то напоминающее гул водопада — это был вой смерча, начавшегося в городе».
      Те, кто находился в подземных убежищах, умерли легко: они мгновенно сгорали, как только окружающий жар вдруг резко увеличивался. Они или превращались в пепел, или расплавлялись, пропитывая землю до трех-четырех футов в глубину - тому множество свидетельств.
      После налета трехмильный столб желто-коричневого дыма поднялся в небо. Масса пепла тронулась, покрывая теплые руины, в сторону Чехословакии. Один домовладелец в 15 милях от Дрездена нашел в своем саду целый слой рецептов и коробочек от пилюль из дрезденской аптеки. А бумаги и документы из опустошенного Земельного управления упали в деревне Лирна, почти в 18 милях от Дрездена.
      Вскоре после 10.30 утра 14 февраля на город обрушилась последняя порция бомб. Американские бомбовозы «трудились» целых 38 минут. Но эта атака не была столь жестокой, как первые две — по масштабам, но не по сути. Этот налет был характерен изощренным садизмом. «Мустанги» летели очень низко, и расстреливали все, что двигалось, включая колонну спасательных машин, которые прибыли эвакуировать выживших. Одна атака была специально направлена на берег Эльбы, где после ужасной ночи сгрудились беженцы, а также раненые.
      Дело в том, что в последний год войны Дрезден стал городом-госпиталем. Во время ночного массового убийства медсестры героически перенесли на себе тысячи искалеченных, перенесли к Эльбе. И вот низколетящие «Мустанги» расстреливали этих беспомощных пациентов, как и тысячи стариков, женщин и детей, бежавших из города.
      Когда скрылся последний самолет, почерневшие улицы Дрездена были усеяны мертвыми телами. По городу распространился смрад. Стая улетевших в зоопарке стервятников жирела на трупах. Повсюду шныряли крысы. Один из видевших все это сразу после бомбежки рассказывал: «У трамвайного депо была общественная уборная из рифленого железа. У входа, уткнувшись лицом в меховое пальто, лежала женщина лет тридцати, совершенно нагая. В нескольких ярдах от нее лежали два мальчика, лет восьми-десяти. Лежали, крепко обнявшись. Тоже нагие... Везде, куда доставал взгляд, лежали задохнувшиеся от недостатка кислорода люди. Видимо, они сдирали с себя всю одежду, пытаясь сделать из нее подобие кислородной маски...».
      Вот описание Дрездена через две недели. Оно принадлежит некоему швейцарцу. «Я видел, — говорит он, — оторванные руки и ноги, изувеченные тела, и головы, раскатившиеся по сторонам улиц. На площадях тела все еще лежали так плотно, что идти приходилось с предельной осторожностью».
      Урожай смерть собрала богатый. Размеры дрезденского «Холокоста» — 250 тысяч жизней, отнятых в пределах 14 часов. Это более чем втрое превосходит количество жертв Хиросимы (71879).
      За всю войну Лондон потерял 600 акров земли, Дрезден за одну ночь — 1600.
      По иронии судьбы единственная цель в Дрездене, которая с большой натяжкой могла бы считаться военной — железнодорожное депо — союзниками не бомбилась. Защитники «мировой демократии» были слишком заняты стариками, женщинами, детьми, ранеными…», — написано в статье Джорджа Т.Паркера, исследователя из США.
      Именно с начала 1945 года решение о массовых убийствах немцев и разрушении их городов принимает сэр Черчилль. Уже к марту главные индустриальные центры Германии обращены в развалины. Тогда американцы и англичане составляют новый список целей, выбирая теперь как раз те города, которые наименее защищены зенитками и авиацией, те, которые можно засыпать бомбами почти безнаказанно. Как явствуют обнародованные в 2001 году британские архивные документы, генерал американских ВВС Фредерик Андерсон совершенно откровенно обрисовал цели этого авиатеррора: «Воспоминания о разрушении Германии будут передаваться от отца к сыну, от сына к внуку. Это лучшая гарантия того, что Германия больше никогда не будет развязывать новых войн». Лицемерие Цивилизации Доллара заключается в том, потери Англии (250 тысяч убитыми) и США (около 100 тысяч) во Второй Мировой были наименьшими — тогда как их авианалеты погубили около миллиона одних немцев, и в основном — не солдат, а детей, женщин и стариков.
      В сорок пятом американо-английские бомбардировщики уничтожали под корень маленькие немецкие города. Сегодня очевидно: над составлением списка целей трудились и специалисты по психологической войне, и даже историки. 16 марта погиб баварский Вюрцбург, славившийся шедеврами архитектуры эпохи барокко, и под его обломками погибли пять тысяч немцев. Так же погиб и маленький аграрный Эллинген. Бомбы разрушили и другие жемчужины Германии — Байрейт (место проведения Вагнеровских фестивалей, один из центров магической цивилизации Гитлера), Зоэст, Ульм, Гейльбронн, Ротенбург, Ахен (столица империи Карла Великого). Погиб Мюнстер — одна из колыбелей немецкой веры, лютеранства. Страшная цифра: 20 процентов погибших под бомбами «летающих крепостей» составляли дети, 22 процента — старики. Выжигались главные «нервные узлы» магической цивилизации, средоточия культуры, исторической памяти, религии, университетского образования.
      В совершенно том же духе «убийства духа» выдержаны и массированные бомбардировки Японии американцами, среди которых первое место занимает сожжение Токио в феврале 1945-го (более ста тысяч жертв), второе — атомные удары по Хиросиме и Нагасаки.
      Воздушный террор западников, таким образом, уничтожал прежде всего не военный или промышленный потенциал немцев и японцев. Он поражал саму основу магических цивилизаций — дух нации, дух героизма и воинской доблести. Разрушалась воля к борьбе. Отныне — никакой магии. Все должны бояться новых хозяев мира, все должны стать пугливым стадом мелких обывателей. Мавров, сделавших свое дело в интересах Царя-Доллара и американского господства над миром, хладнокровно устраняли. Место всяких идеалов должна занять одна страсть — к получению долларов, которые смогут копить лишь паиньки, беспрекословно покорные воле хозяев США.
      По принятым официально данным, таким образом западные воздушные флоты уничтожили 4 миллиона квартир и полмиллиона немцев. Но это чушь: на самом деле погибло не менее миллиона — не считая искалеченных, обожженных, умерших потом от ран, ожогов, контузий и нервных потрясений.
      Западники умело использовали радио для усиления психотеррора. Например, в январе 1944-го в разгар налетов на Берлин, знаменитая английская станция в Кале, вещавшая на Германию, в один из вечеров прервала трансляцию сентиментальной музыки, и зловещий голос диктора произнес: «Берлин, ты был когда-то прекраснейшим городом в мире. Берлин, берегись одиннадцати часов вечера сегодня!» (Пример взят из воспоминаний Вильгельма Йонена, ночного истребителя Люфтваффе.)
 

 
      ...Это был чистой воды террор. Воздушный террор в исполнении самых гуманных и демократических стран. С военной и экономической точки зрения массированные налеты были практически бесполезными: немцы и японцы смогли рассредоточить промышленность и склады, убрав их под землю и в недра гор. Налеты не уничтожали немецких солдат и технику. Они просто убивали родных и близких этих солдат. Страшно и мучительно. Англичане и американцы бомбили прежде всего сознание народа. В этом было что-то сатанинское, эзотерическое. Как оказалось впоследствии, фугасные и зажигательные бомбы уничтожали не просто волю немцев к сопротивлению. Они стирали с лица земли сам германский старый дух. Они убивали Германию в сапогах и стальном шлеме, поднявшуюся на победах 1866-1871 годов. После жестоких воздушных расправ сознание германского народа изменилось, и на место воинов окончательно пришел толстобрюхий трусливый бюргер, сосущий пиво и смотрящий грубоватую немецкую порнуху. Оказалась разрушенной прежняя Германия с мощеными узкими улочками, готическими соборами и средневековыми домами, помнящими еще Луку Кранаха и Мартина Лютера. Разбомбили суровую Германию Нибелунгов и Гегеля, Бисмарка, Вагнера и Ницше — и расчистили место для ФРГ, республики бундес-обывателей. Лощеной, рыночной и модерновой. Телесно сытой и духовно мелкой. А создавал концепцию воздушного террора скромный человек — психолог Курт Левин, осевший в США еврей. Ох, умели в Америке подбирать кадры и нащупывать течения перемен!
      Американцы оставались верны стратегии массированного воздушного террора еще очень долго. Террора неумолимого и деловитого, словно огромный конвейер на заводах Форда. Коврового террора с огромным индустриальным размахом. Мало что изменилось в этом отношении, когда американцы воевали в Корее и Вьетнаме. Все та же метода: под завязку загруженные бомбами «летающие крепости», сыплющие на обреченные города сначала фугаски, а потом — на развалины и ползающих среди них людей — зажигательное оружие. Ну, сменили контейнеры с фосфором на напалм, а суть-то осталась прежней.
      И только потом умы их завоевала идея «хирургических ударов» высокоточным оружием. Мол, пусть невинные не страдают. В 1991-м эту концепцию полностью так и не воплотили. Воюя с Ираком в первый раз, «звездно-полосатые» применили ковровые бомбежки в Басре. Примечательно, что их сорокадневная воздушная кампания с обработкой позиций иракских войск (при завоевании полного господства в воздухе) привела к массовым нервным срывам у арабских солдат, открыв путь к их капитуляции. Дорого — но эффективно. Впрочем, в Ираке 1991 года американцы хоть и не стали один за другим превращать в руины города, однако остались верны стратегии «инфраструктурного террора». Они разбивали электростанции, мосты, водопроводы, склады с горючим и нефтеперерабатывающие заводы. Иными словами, они создавали угрозу гибели людей от голода, эпидемий, нищеты и мародеров. То же самое было и в Югославии 1999 года. Там и просто людей убивали — как во Вторую мировую.
      Чем опыт такого террора может быть полезен нам в будущих войнах? Боюсь, что практически ничем. Для методичного уничтожения населения и техносферы врага у нас в будущих войнах не будет ни нескольких лет, ни даже месяцев. Равно как и подавляющего господства в воздушно-космическом пространстве. Рассчитывать приходится только на скоротечную, ошеломительную войну. Здесь нам полезнее опыт поражения сознания скорее на манер немцев, а не англосаксов. Нам полезнее окажутся не реальные разрушения и многотысячные жертвы среди западных (и восточных) горожан, а спровоцированная в их среде паника. А если возникнет надобность массированного возмездия, когда терять русским окажется нечего... Что ж, на этот случай есть ядерное оружие. Но о нем — особый разговор.
 

 
      Сегодня в США нам говорят: «Забудьте об ужасах воздушных налетов сороковых! Такое больше не повторится. Теперь мы воюем гуманно. «Хирургически». Сводим потери среди гражданского населения к минимуму!»
      Но мы не забудем ничего. Гуманизм нашего врага лицемерен. Если он когда-то делал подобное, то нет гарантии, что он когда-нибудь не повторит содеянное. Особенно если удастся замести следы.
      Знаете, что может стать заменителем ковровых бомбежек Второй мировой? Что наш враг применить вместо града бомб? Сейсмическое оружие. Удары небольшими ядерными зарядами по «чувствительным точкам» земной коры — чтобы наши города разрушались как бы от стихийных бедствий, чтобы как бы по воле случая погибали десятки тысяч наших людей. Наш враг коварен и садистски жесток. С него станется. Да и русские для него, как и для Гитлера — не люди.
      Впрочем, гораздо больший простор тут дают технологии воздействия на ионосферу. С помощью их можно не только тектонические катастрофы вызывать, но и ураганы, и наводнения, и эпидемии. Совместить же «стихийные» бедствия с техногенной катастрофой — когда столица наша в дополнение к землетрясению получит еще и взрыв атомного реактора — не так уж трудно. Разразится такое бедствие — и страну действительно может парализовать, сломить волю ее народа.
      Надо быть готовым к подобному в возможной войне с главным врагом. И располагать возможностью удара возмездия!
 

Последние битвы Красного императора: сталь против атома

Психотриллеры Никиты Хрущева