Однако до сих пор речь шла о том, как Гитлер покорял в общем-то небольшие, «провинциальные» страны. А как его психические атаки работали на больших странах?
      Надо сказать, что на этот счет есть один успешный пример — разгром такой большой и развитой страны, как Франция. В тех же мае-июне 1940 года.
      Что нужно отметить здесь? Почти полную аналогию с Бельгией: ошеломительная военная победа в начале кампании, окончившаяся катастрофой лучших французских дивизий во Фландрии, привела страну в шок и трепет. Если для бельгийцев страшным ударом по сознанию стало падение Эбен-Эмаэля и линии укреплений вдоль канала Альберта, то для Франции таким шоком стала катастрофа ее войск во Фландрии и в Арденнах. И вы уже знаете, каким блестящим успехом завершился план Гитлера, заманившего французов под Брюссель, а затем подсекшего их под основание танковым прорывом через Арденны к Атлантике.
      Еще раз отметим отменную информационную подготовку гитлеровцев к своей молниеносной кампании на западе Европы. Работа немецкой разведки накануне решительного удара позволила Гитлеру обойтись минимумом сил и средств. «…Через линию Мажино был проложен телефонный кабель, по которому наши агенты регулярно передавали свои сообщения на сборный пункт в Саарбрюккен. Сотрудники, работавшие на цементных заводах в Нанси, Сааргемюнде и Меце, передавали точные сведения о французских оборонительных сооружениях и их оснащении. Связники на крупных военных предприятиях Шнейдера-Крезо информировали нас о состоянии французских артиллерийских и бронетанковых частей; даже из 10-го Бюро, центрального учреждения французской разведки, нам доставляли фотокопии секретных приказов и оперативных планов». (Вальтер Шелленберг. Мемуары. — Москва, «Прометей», 1991 г., с. 93). Таким образом, немцы могли с полным правом сказать: «мы вас видим и знаем, а вы нас — нет». Зная состояние умов и материальных сил французов, оказавшихся столь ленивых мыслью и слабых волей, гитлеровцы и нанесли свой ошеломительный удар.
      Для начала немцы саданули французов по психике. Читаем записи в журнале боевых действий абвера. Итак, специальная группа «Б» («Пожар») во Франции 9-10 мая устраивает несколько акций диверсий и поджогов. Понятное дело, что спалить целую страну они не могли при всем желании — зато умело посеяли панику перед невидимым врагом, наносящим удары в глубоком французском тылу. Чистой воды психическое нападение. Примечательно, что оружие и взрывчатку для групп на территории Франции сбрасывали самолеты специальных эскадрилий Люфтваффе. В те же дни, парализуя волю французов, абверовцы, переодетые во французскую военную форму, учиняют теракты и взрывы в Абвиле, Реймсе, Париже и Дувре. Вам это ничего не напоминает? Лето 1999-го не всплывает в памяти? Вторжение чеченских боевиков в Дагестан тоже сопровождалось чудовищными терактами в Москве. (Кто их проводил — вопрос отдельный, но первоисточник для подражания — налицо).

      «…10 мая 1940 года началось немецкое наступление на Западе; 15 мая 1300 танков Гудериана и Клейста прорвали французский фронт в Арденнах. Немецкое командование приказало Гудериану остановиться и подождать пехоту; оно собиралось наступать, как встарь, со скоростью пехотных колонн. И тут произошло неожиданное: Гудериан отказался подчиняться приказу. Танковая колонна рванулась на запад; немецкие танки мчались по шоссейным дорогам в тылу союзников, почти не встречая сопротивления. Пройдя за 5 дней 350 километров, корпус Гудериана 20 мая вышел к Ла-Маншу. «15 часов, — записал в своем дневнике офицер английского генштаба. — Поступили сообщения, что германские танки вышли к Амьену. Похоже на нелепый кошмар. Британский экспедиционный корпус отрезан. Мы лишились коммуникаций... Немцы идут на любой риск, и все им сходит с рук... они делают все, что не сделали бы грамотные военные и все же добиваются своего. Французский генеральный штаб парализован этой необычной подвижной войной. Нынешние быстро изменяющиеся условия не предусмотрены в учебниках...»

      Французские и английские генералы не понимали, что произошло — ведь союзники имели больше танков, чем немцы, и французские танки были лучше немецких. Все объяснялось тем, что французские танки были распределены между пехотными дивизиями, а немецкие были собраны в один кулак — и тем, что оружие блицкрига — это были не просто танки.
      После прорыва немцев к морю более миллиона французских, английских и бельгийских солдат были отрезаны от основных сил. Немецкие танковые корпуса продвигались вдоль побережья, почти без сопротивления занимая французские порты. Объятые паникой французы бросали оружие; английская экспедиционная армия отступала к Дюнкерку — это был единственный порт, откуда англичане могли эвакуироваться на родину. Но Гудериан подошел к Дюнкерку на два дня раньше; немецкие танки уже стояли перед беззащитным городом — и тут поступил приказ остановить наступление. «Мы лишились дара речи», — вспоминал Гудериан.
      «Стоп-приказ» Гитлера стал одной из загадок истории; остановка танков Гудериана позволила 300 тысячам англичан избежать гибели или плена и переправиться через пролив. Одно из распространенных объяснений этой загадки состоит в том, что Гитлер еще не умел обращаться с новым оружием; он был обеспокоен сообщениями о большом количестве вышедших из строя танков и хотел сохранить танковые дивизии для «битвы за Францию». В действительности потери немцев боли невелики — поврежденные танки ремонтировались и снова вступали в строй.
      «Чудо в Дюнкерке» не облегчило участь Франции. Через день после эвакуации англичан немецкие танковые корпуса прорвали французский фронт на Сомме. 25 июня Франция капитулировала. Французская армия потеряла 84 тысячи убитыми, полтора миллиона французских солдат сдалось в плен. Потери вермахта составили 27 тысяч убитыми. Победа была почти бескровной; немцы не бомбили французские города и заводы; все это стало добычей победителя. Правда, Англия не положила оружия — она была недоступна за своими проливами; танки не могли плавать по морю. Тем не менее, фантастическая победа Германии повергла в шок всю Европу — многим стало понятно, что в руках Гитлера находится новое оружие…» (Алексеев В. В., Нефедов С. А., «Технологическая интерпретация истории Второй мировой войны» )
      Таким образом, для сокрушения Франции (сильнейшей страны в материковой Европе) Гитлер применил, говоря нынешним «российским языком», не только всякие психическо-пропагандистские «понты» и «разводки», не только теракты и поджоги, но и вполне реальные, разящие военные удары. Причем в духе совершенно новой на тот момент войны. Французы, чья военная мысль застряла в 1918 году, чьи генералы готовились не к будущей, а к прошлой войне, пали жертвой настоящего пришельца из грядущей эры.
      Примечательный факт: Франция оказалась совершенно неготовой к немецкому блицкригу и массированным действиям Люфтваффе, несмотря на опыт Польской кампании. Хотя уже доподлинно известно: наблюдателем от Франции при польском штабе был генерал Арменго, детально расписавший деятельность немецкой авиации по разрушению связности польских войск. До сих пор никто не может дать ответа на вопрос: почему и после этого французские генералы недооценивали возможности геринговских орлов? Ответ один: сталкиваясь с футуристическим противником, генералы старого типа не верят в объективные факты. Они как бы слепнут и глупеют. Их разум не может воспринять нового. А оттого даром пропадает разведывательная информация .
      Кампании на Западе 1940 года описаны нынче детально и со всех сторон во множестве книг, и повторять уже известное нам нет нужды. Ограничимся лишь грубыми мазками той революции в военном деле, которую применил фюрер Третьего рейха. Да, он действительно осмелился сконцентрировать танки на решающих направлениях удара, действуя своими мобильными частями так стремительно, что его враг просто не успевал отреагировать на изменение обстановки. Немцы действовали столь быстро и нетривиально, что их фланги оставались открытыми для ударов — однако бить было попросту некому. Во-первых, из-за того, что англичане и французы оказались в положении медлительных черепах в схватке с быстрым, как молния, хищником. Во-вторых, потому, что фланги немецких танковых дивизий защищались авиацией Германа Геринга. И в этом отношении американцы нанося глубокие удары в Ираке весной 2003 года почти в точности повторяли французские броски немцев — и янки тоже прикрывали свои растянутые коммуникации и открытые фланги господствующей в небе авиацией. Немцы смогли подавить ВВС неприятеля умелыми ударами по аэродромам и бешеной интенсивностью своих боевых вылетов. В этом отношении они послужили примером Израилю, которой в Семидневной войне 1967 года разгромил превосходящие силы арабских ВВС за счет невероятного числа боевых вылетов, которые самолеты евреев совершали в течение одного дня.
      «Немецкие бомбардировщики атаковали железнодорожные пути, дороги и места скопления войск. Они сеяли страх и хаос, что позволяло немцам свободнее продвигаться вперед…» (Бевин Александер. «10 фатальных ошибок Гитлера» — Москва, «Яуза»-«ЭКСМО», 2003 г., с. 41).
      Немецкие самолеты своими точечными бомбовыми ударами не только расчищали путь бронированным колонным вермахта — они превратились в настоящее пси-оружие. Воющие пикировщики стали кошмаром для французских и английских солдат. Например, при форсировании немцами Мааса под Седаном 13 мая 1940 года.
      Именно немецкая авиация обеспечила удар Гудериана под основание англо-французских войск в Бельгии. 14 мая, стремясь предотвратить переправу немцев через Маас, антигитлеровские союзники бросили к переправам почти всю свою авиацию. В воздухе завязалась ожесточенная битва, в итоге которой англо-французы понесли тяжелое поражение. И уже 15 мая французский премьер Поль Рейно позвонил Черчиллю, только что ставшему во главе британского кабинета…
 

      «— Мы разбиты, — срывающимся от волнения голосом сообщил Рейно. — Битва под Седаном проиграна!
      Черчилль не поверил этой убийственной новости.
      — Но разве, — произнес он, — разве может это произойти так быстро?
      Неделю спустя танки Гудериана уже вышли на побережье Ла-Манша…»
(К.Беккер, указ. соч., с. 187).

 
      Итак, стремительный и непредсказуемый Гитлер одержал победу над вполне предсказуемым, медлительным противником, который вел битвы в духе прошлой войны — методично, шаг за шагом. Гитлер сам не мог поверить в свой успех, все время ожидая удара во фланг гудериановским частям с юга. Он думал, что после разгрома англо-французов во Фландрии ему еще предстоят жестокие битвы южнее, во Франции. Наверное, именно поэтому он и не стал ввязываться в битву на добивание почти полумиллионной группировки союзников, окруженной в Дюнкерке, позволив ей удрать по морю в Англию. Если бы он знал, что Франция уже получила смертельную рану! Устрой он тогда полный разгром и пленение «дюнкеркского котла» — и тогда его победа стала бы еще более деморализующей. Но…
      Это то, что касается военной стороны дела. Однако и в этой операции психические факторы сыграли огромную роль. Начнем с первого и самого загадочного.
      Сам план завлечения лучших дивизий Британии и Франции в бельгийскую ловушку был рискован от начала и до конца. Ведь они могли бы и не пойти в расставленную Гитлером западню. Прежде всего, потому, что нужно было нанести молниеносное поражение Голландии и Бельгии, заставив англо-французов поспешить на помощь этим странам. И для осуществления этой части плана немцам пришлось проявить чудеса изобретательности, новаторства и войны на поражение сознания.
      Во-вторых, не было никакой гарантии того, что англо-французские соединения пойдут на север, отставляя незащищенным свой правый фланг для удара Гудериана через Арденны. Они вполне могли заблокировать проходы сквозь этот горно-лесистый район, бросив сюда и авиацию, и дополнительные силы — отчего весь немецкий план шел насмарку. И ведь англо-французы могли избежать ловушки! Но они полностью игнорировали данные английской радиоразведки, бившей тревогу по поводу необычайной активности немецких станций в Арденнах накануне 10 мая. Они не удосужились даже провести аэрофотосъемку опасного направления. Ночью 11 мая разведывательный самолет пилота Гавуа, пролетев над Арденнами, заметил моторизованную колонну в лесу, но командование сочло его доклад «ночным обманом зрения». На следующий день французский воздушный разведчик обнаружил в Арденнах танки. И снова командование игнорировало очевидный факт. Лишь 13 мая, получив новую серию аэрофотоснимков и спохватившись, англо-французы подняли в воздух бомбардировщики, чтобы бомбить немецкие колонны в Арденнах, но было уже поздно.
      И снова, как и в случае с Норвегией, противников Гитлера охватывает какая-то слепота пополам с непроходимым кретинизмом!
      Однако здесь мы, вероятнее всего, сталкиваемся с действием самого загадочного пси-оружия войн в жанре чудо-триллера. Это — открытая русским психологом Алексеем Меняйловым способность сверхвождя-полководца (Гитлера в данном случае) силой своей воли (и пробуждением неизвестных пока науке материй) заставлять противника действовать так, как выгодно сверхвождю. Иными словами, противник, словно заколдованный, сам сует голову в петлю, совершая самоубийственные маневры. Меняйлов (а мы писали о его исследованиях в книге «Оседлай молнию!») прослеживает такие закономерности в биографиях и Гитлера, и Наполеона, и Ганнибала. Ну что ж, в случае 1940 года англо-французы действительно поступили так, как было нужно Гитлеру, полезли во Фландрию, не прикрыв толком арденнские проходы — и потерпели жестокое поражение. Сей удивительный феномен еще ждет своих исследователей. А пока обратимся к тому успеху, который немцы добились использованием психических факторов более низкого уровня.
      Итак, когда Гудериан ринулся через Арденны, он нанес французам поражение при Седане и переправился через реку Маас, устремившись затем к морю. Но когда современные авторы повествуют об этой победе, то забывают о том, какую огромную роль сыграли пси-факторы в сломе сопротивления французов у Седана. Сумасшествие Бельгии, успешно вызванное Гитлером, словно цунами, распространилось и на Францию.
      Уже 10 и 11 мая французские разведывательные подразделения, продвигаясь в Арденнах, наткнулись на беспорядочные толпы беженцев и бельгийских солдат. С выпученными от ужаса глазами и перекошенными страхом лицами они тараторили о приближающихся несметных полчищах немецких танков. Беженцы-люксембуржцы твердили о том, что их маленькая страна оказалась захваченной в ночь с 9 на 10 мая группой немецкого спецназа, который приехал в герцогство под видом цирковой труппы. Именно эти «артисты» захватили пограничные заставы, полицейские участки и перерезали телефонные провода. По всей стране, мол, носились таинственные автомобили, откуда стреляли по людям. И даже дети подавали через окна какие-то сигналы немецким солдатам. (На самом деле Люксембург захватили «гитлеровские байкеры» — агенты на мотоциклах, переодетые в гражданское).
      Ошеломленные французские дозоры в Арденнах, услышав все это и заразившись страхом от беженцев, выскользнули из Арденн и поспешили обратно — с рассказами о приближающихся танковых дивизиях Гитлера. Они прибежали на левый берег Мааса, в расположение 9-й французской армии, которая и должна была удержать речной рубеж.
      Однако немцы появились перед 9-й армией на три дня раньше, чем предполагали французы. И это был настоящий шок. Армия состояла из второстепенных дивизий, в которые призвали резервистов — лучшие-то части оказались двинутыми в Бельгию. У солдат 9-й армии не было противотанкового оружия в значительном числе, оказалось слабым и зенитное прикрытие. А тут фрицы обрушили на них страшные пикирующие Ю-87, от воя которых леденило кровь, и танки. Не помогли никакие окопы — немецкие ВВС превращали их просто в месиво из земли, человечьих тел и бревен. Французы не видели своей авиации — пилоты Геринга безраздельно господствовали в небе, громя один узел сопротивления французов за другим. Под их прикрытием немцы стали переправляться через реку. На французов пошли танки — и у несчастных не было ничего, кроме винтовок и револьверов.
      Но французов поражали не только бомбы и танки. Их войска оказались терроризированы страшными слухами. Дескать, вездесущая пятая колонна немцев развернула работу далеко за линией фронта. Немецкие парашютисты (которых на самом деле не было) повсюду высаживаются в тылу. Мол, распространяются ложные приказы, а те офицеры, которые должны были отдать приказ о взрыве мостов через Маас, оказались расстрелянными из автоматов немецкими шпионами, переодетыми в мирных жителей. (На самом-то деле мосты взорвали вовремя, и немцам пришлось переправляться на подручных средствах). Из уст в уста, как пожар, неслись слухи о том, что пятая колонна стреляет по войскам из домов. Ночью, мол, в долине и лесах появляется множество таинственных огней. А во время атак немцы гонят перед собой мирных жителей и военнопленных.
      И эти слухи в сочетании с воздушно-танковым натиском немцев сделали свое дело! 9-я армия побежала! Сначала тысячи, а потом и десятки тысяч французских солдат стали драпать с Мааса в тыл. Опережая бегущих, неслись панические известия, поражая штабы и войсковые соединения резерва. За солдатами следовали потоки беженцев, которые своими рассказами только увеличивали смятение. Массы беженцев захлестывали французскую армию. А немцы налетами бомбардировщиков только усугубляли этот хаос.
 

      «Повсюду дороги были запружены брошенными пушками, грузовиками с продовольствием и амуницией, фургонами с полковым имуществом. Повсюду устало разбредались разрозненные отряды, метались лошади и бестолково сигналили автомобили, — писал Гай Чепмен. — И хуже того — многие из этих деморализованных групп возглавляли офицеры, а еще хуже то, что многие побросали оружие»
(Бевин Александер. «10 фатальных ошибок Гитлера» — Москва, «Яуза»-«ЭКСМО», 2003 г., с. 46).

 
      В общем, снова мы видим картину, словно сошедшую со страниц романа Герберта Уэллса «Война миров»: толпы обуянных страхом людишек, которые бегут от приближающихся марсианских треножников.
      Попытка французского командования спешно сколотить новый оборонительный рубеж за Маасом провалилась: большинство войсковых частей 2-й и 9-й французских армий уже превратились в толпы обезумевших от паники двуногих. Между Парижем и направлением удара танкового «кулака» немцев оказалась полностью хаотизированная территория, забитая сотнями тысяч беженцев и солдат из рассеянных, дезорганизованных французских частей. Именно паника тогда уничтожила две армии Франции.
      Самое интересно заключалось в том, что в Париже практически ничего не знали об обстановке на севере собственной страны. Связь с войсками оказалась утерянной — и радио, и проводная. Военное министерство пыталось составить картину продвижения немецких войск, обзванивая почтово-телеграфные отделения тех городков и сел, к которым по предположениям из Парижа приближались немцы. Сведения попадали в Париж с большим запозданием, не позволяя хоть как-то реагировать на все новые и новые угрозы.
      И немцы совершили второе страшное чудо. Нанеся военное поражение французам на севере, они затем учинили настоящую гуманитарно-социальную катастрофу на остальной части Франции…
 

 
      Дальше немцы уничтожили Францию чистым страхом.
      …Паника захватывала страну целиком. Французская пресса невольно работала на Гитлера, сообщая миллионам читателей о действиях пятой колонны в агонизирующих Голландии с Бельгией. 11 мая, как пишет Луи де Йонг в своей книге, парижские газеты огорошили своих читателей уткой о том, что близ Гааги немцы высадили двести парашютистов в английской форме. Страх перед переодетыми немцами, сброшенными на парашютах, охватил массы, передавшись и военным штабам. 13 мая уже само французское правительство поддалось ей, сообщив о том, что всякий захваченный в плен переодетый немецкий военнослужащий будет расстрелян на месте.
      Самое интересное, что немцы кое-что сделали для того, чтобы эти слухи поражали сознание французов. Например, для создания иллюзии о страшной и большой пятой колонне, они еще заранее, ранней весной 1940 года, провели шпионскую операцию и подожгли склады хлопка в Марселе. С военной точки зрения этот поджог имел ничтожный эффект. Зато он имел характер пси-удара. Он создал впечатление о мощном диверсионном подполье во Франции. С началом же операции абвер (немецкая военная разведка) действительно выбросила немного своих агентов на парашютах, снабдив их средствами для поджогов. Не могло быть и речи о том, что эти ничтожные силы нанесут какой-то реальный урон французам. Дело было в ином — именно в психологическом шоке от самого факта этих действий. В воспаленных умах охваченных паникой французов эти десятки парашютистов превратились в сотни и тысячи, к которым прибавились тысячи немецких пособников внутри Франции — которых в жизни просто не существовало. Падение Голландии усилило эту психическую эпидемию.
      И вот уже 14 мая 1940 года французский министр информации, выступая по радио, сказал: «Десятки тысяч немцев, пользовавшихся благородным гостеприимством голландского народа, внезапно оказались врагами, готовыми к нападению». 15 мая французские газеты распространили известия о том, что в Голландии гитлеровские парашютисты маскировались под почтальонов, полицейских и женщин. 16 мая министр иностранных дел уже павшей Голландии ван Клеффенс сообщил французским газетчикам о том, что «парашютисты спускались тысячами, будучи одеты во французскую, бельгийскую и английскую военные формы, в рясы священников и даже в одежду монахинь и больничных сиделок».
      В данном случае голландец нес полную околесицу: он был таким же перепуганным животным, как и его соотечественники. У немцев физически не могло быть тысяч парашютистов-шпионов — едва ли не столько же, сколько всех ВДВ Гитлера. Не было у немцев и самолетов, чтобы параллельно с высадкой ВДВ организовать еще и массовое «рассеивание» по стране мелких групп десантников-диверсантов. Однако логика у обуянных страхом уже не работает. Смертельно испуганный голландский чиновник через прессу заражал своим ужасом миллионы французов.
      В ночь с 15 на 16 мая в Париже узнали о полном разгроме 9-й армии. Господи, путь на Париж открыт для немцев! Тогда еще никто не знал, что танки Гитлера пойдут не на столицу, а к Ла-Маншу, отрезая обреченную англо-французскую группировку во Фландрии. В Париже вспыхивает животная паника. Люди бегут из города. Такси невозможно поймать — они все расхватаны.
      Правительство, оказавшись в полных информационных потемках, делало истерические заявления и вопило о том, что Родина в опасности, но французы бежали, не желая сражаться за свою страну. 21 мая премьер Поль Рейно заявил народу о том, что мосты через Маас (на самом деле взорванные) не были уничтожены из-за «необъяснимых ошибок». Он говорил об искаженных донесениях, о ложных приказах на эвакуацию, об измене, саботаже и трусости. Он назвал предателем командующего 9-й армией генерала Корапа (позднее полностью оправданного).
      Это истеричное выступление окончательно свихнуло мозги всей Франции. Теперь французы видели предателей и пятую колонну повсюду. Газеты сократили свой объем сначала до четырех, а потом и двух полос. Сообщения стали скупыми, и люди попали под полную власть страшных слухов. В довершение ко всему, с севера на юг Франции хлынули от 6 до 7 миллионов беженцев — на поездах, автобусах, пешком. С 13 мая эвакуация приняла форму «Спасайся, кто может!». Нормандия, Бретань и юг страны оказались буквально забитыми беженцами. Издерганные, похожие на душевнобольных существа заражали друг друга страхами. Сообщения о деятельности пятой колонны в газетах и по радио пугали людей…
      Таким образом, немцы устроили не только дюнкеркский разгром. После него они смогли превратить миллионы беженцев в оружие окончательного уничтожения Франции. И если о победе Гитлера во Фландрии и на берегах Масса сказано много, то об этой уникальной операции — куда меньше.
      Полистайте «Лабиринт», записки знаменитого Вальтера Шелленберга. Итак, в мае 1940 года немцам нужно было избежать ситуации вторжения во Францию в 1870 году. За семьдесят лет до Гитлера еще слабая Пруссия, поразив французов на севере, втянулась в осаду Парижа, а на юге страны энергичный министр-еврей Леон Гамбетта принялся формировать новую армию. Тогда немцев-пруссаков спасло от проигрышной для них войны на истощение восстание рабочих в Париже и Парижская коммуна. Напуганные призраком коммунизма французские верхи предпочли капитулировать перед Пруссией, чтобы подавить первую в мире социалистическую революцию.
      В мае 1940-го времени у немцев тоже не было. Парижские рабочие, как назло, революции устраивать не собирались. Военные запасы немцев в неотмобилизованной экономике и даже резервы горючего подошли к грани истощения. Продолжение войны на юге Франции было Третьему рейху уже не под силу.
      Но немцам удалось главное — они сломали способность французов трезво соображать. И у них было прекрасное Рейхсминистерство пропаганды Геббельса, источник умных и смелых голов. Вальтер Шелленберг вместе с геббельсовцами разработал программы радиопередач, которые сеяли панику и неразбериху среди противников. Директор мощной радиостанции в Саарбрюккене, доктор Адольф Раскин, начал передавать мощный поток сообщений на французском языке — якобы официальных сообщений от французских властей. С их помощью потоки беженцев направились на юг страны, забивая дороги и совершенно парализуя переброску французских резервов на фронт. А чтобы эффект усилился, немцы с самолетов разбросали листовки с пророчествами Богородицы и Нострадамуса о том, что французы смогут спастись от летающих огненных машин (читай — пикирующих бомберов Ю-87) на юго-востоке Франции. При этом они умело скомбинировали подлинные и фальшивые тексты катренов Нострадамуса. Эффект превзошел все ожидания! Париж, лишенный свежих резервов, пал без всякого сопротивления.
      Изучая историю Второй мировой, мы не раз и не два убеждались в прекрасной работе ведомства Геббельса, которое усиливало ударную мощь танковых частей и Люфтваффе. И это немудрено: хромоногий пропагандист Гитлера брал на работу молодых, умных и энергичных людей, исключительно немцев и только фронтовиков, солдат-орденоносцев, знающих на себе, что такое бой. Там не было зажиревших сыночков знати, которые бежали от армии и на фронт наведывались лишь в гости, как туристы. Наше Главполитуправление во главе с Львом Зиновьевичем Мехлисом сравнимых по силе примеров воздействия не показало. Как, впрочем, и россиянские «пропагандисты» в годы даже второй войны в Чечне.
      Пытаясь справиться с людскими «цунами», Корпус гражданской обороны Франции, спешно сформированный 17 мая 1940-го, стал баррикадировать дороги. Здесь беженцев пытались проверять, справедливо опасаясь того, что в их толпы затесались и немецкие агенты. Итог — новая волна маниакальных неврозов и чудовищные пробки на магистралях.
      Немецким частям оставалось лишь двигаться вперед, как стае волков, загоняющих стадо без памяти бегущих копытных. Это был поразительный эффект. Не думаю, что Гитлер его планировал.