В предисловии, предпосланном первому изданию, Бульвер писал, что он долго размышлял над тем, к какой эпохе отнести действие пьесы. В конце концов он остановился на эпохе французской революции. "Я увидел, - пишет Бульвер, - что именно в период Республики события, о которых я хотел поведать читателю, становились наиболее вероятными, а возвышение моего героя - достаточно быстрым, чтобы послужить драматическому эффекту. Изображая эту эпоху, можно было добиться того, чтоб средства, необходимые для развертывания сюжета, начали одновременно служить для характеристики времени...".
      Пьеса Бульвера должна была, впрочем, служить для характеристики времени, переживаемого Англией, не в меньшей мере, чем для характеристики послереволюционной Франции. Период после парламентской реформы в Англии был в какой-то мере адекватен периоду, пройденному Францией после 1789 года. И если Бульвер решает вопрос, поставленный эпохой, на французском, а не на английском материале, то потому, что во Франции поворот в сторону буржуазной демократии был круче, последствия его ощутимее, "сравнивание сословий", по словам Бульвера, шло быстрее.
      Бульвер написал, по существу, мелодраматизированную историю Жюльена Сореля. Его герой, сын простого садовника, - один из тысяч талантливых разночинцев, поверивших, что сейчас все дороги открыты для всех, и сразу же убедившихся, как трудно безвестному бедняку выйти на любую из них. В душе героя должны были отразиться и возросшее чувство собственного достоинства, гордость бедняка, завоевавшего себе право именовать "гражданином" бывшего маркиза и сегодняшнего банкира и бесконечное тщеславие мещанина, любой ценой рвущегося к успеху. Борьба между этими двумя сторонами характера Клода Мельнота должна была, согласно замыслу автора, обусловить драматическую линию пьесы.
      Однако мелодраматическая традиция во многом подчинила себе реалистическую концепцию пьесы.
      Не жажда реальных жизненных успехов, а любовь к лионской красавице движет Клодом Мельнотом. Ради того, чтоб быть достойным Полины Дешапель, он стремится овладеть науками, искусствами и проникнуть в тайны светского обхождения. Ради того, чтоб быть достойным ее, он отправляется под знаменами генерала Бонапарта в итальянский поход и два года спустя получает чин полковника. И, конечно, лишь ради нее он ухитряется разбогатеть. Бульвер не тешит себя иллюзиями относительно происхождения капитала Мельнота. Но если герой и мародерствовал, так ведь тоже ради своего высокого и бескорыстного чувства. Только оскорбленная гордость, минутное смятение чувств заставляют его выдать себя за итальянского аристократа, чтобы добиться руки Полины. Раскаяние его тем сильнее, что он в глубине души всегда "помнил свое место", всегда понимал, что он не ровня богатым и знатным. И если в начале пьесы Клод борется за Полину, то в кульминационных сценах она борется за него. Право быть причисленным к власть имущим столько же даруется ему, сколько и завоевывается им самим.
      В этом и состояла подлинная, воплотившаяся в образах действующих лиц и в движении сюжета концепция пьесы. "Лионская красавица" была в меру демократична - поскольку простолюдин, на стороне которого явное сочувствие автора, пробивается, в силу своих достоинств, к верхам общества; в меру консервативна - поскольку не последнее из этих достоинств - его законопослушание. Автор против аристократов, не имеющих ничего сказать в свою пользу, но он и против тех, кто желал бы покончить с этим классом. Он выдвигает новую, буржуазную концепцию аристократизма - аристократизма личных заслуг. "Есть что-то славное в наследственной привычке к власти, - заявляет он устами своего героя, - ...но не в прошлое, а в будущее смотрит подлинная аристократия".
      Следующая пьеса Бульвера, "Ришелье, или Заговор", - лучшая из написанных им. Впервые она была поставлена 7 марта 1839 года в Ковент-Гардене. Успех был огромный. Зрители стоя приветствовали Бульвера, когда он появился в ложе. Пять раз вызывали автора и исполнителей по окончании спектакля. Критика довольно сдержанно встретила эту пьесу. Ее успех относили в значительной степени за счет богатства постановки и сильного состава исполнителей - Ришелье играл Макреди, отца Жозефа - Фелпс, Юлию - Елена Фо-сит. Но время подтвердило достоинство пьесы Бульвера. Роль Ришелье продержалась в репертуаре Макреди до самого его ухода со сцены в 1851 году и не раз исполнялась им на гастролях. В дальнейшем в этой роли имели успех такие крупные актеры, как Фелпс. Ирвинг и Эдвин Бут.
      В "Ришелье" Бульвер поднимается до подлинной романтической драмы. Образ Ришелье - самое крупное достижение Бульвера-драматурга. Бульвер, в отличие от Гюго ("Марьон де Лорм"), сумел увидеть в Ришелье не только тирана, не только человека, беспощадного к врагам, коварного и решительного, но и подлинного борца против феодализма, "зодчего французской монархии и отца французской цивилизации". Ришелье подозрителен и тщеславен. За его, казалось бы, самыми человечными проявлениями всегда скрыт политический расчет. Но все это оправдано, поскольку он беспристрастен и справедлив, и действиями его руководит прежде всего любовь к Франции. Ришелье, по Бульверу, это живое олицетворение государственности и государственного мышления, которого так не хватает многим современным политическим деятелям. Бульвер напоминает им, что "только слава и народ бессмертны".
      Шаг Бульвера от мелодрамы, в которой действие основывается, по терминологии того времени, главным образом на "домашнем интересе", к произведению хотя и не чуждому следов мелодрамы, но все же ставящему в прямой форме вопросы политики и истории, был настолько решительным, что в успех "Ришелье" не верил ни Макреди, ни сам автор. Чтобы заполнить брешь, которая образуется в репертуаре театра после ожидаемого провала "Ришелье", Бульвер принялся работать над новой пьесой "Норман, Родовое право, или Морской капитан". Здесь "домашний интерес" должен был определить весь сюжет. Но жизнь сыграла шутку и с Бульвером и с Макреди. "Ришелье" продержался на сцене более полувека. "Морской капитан", поставленный Макреди на сцене Хеймаркета 31 октября 1839 года, шел только два с половиной месяца и никогда больше не возобновлялся.
      "Морской капитан" - пожалуй, самая эпигонская и искусственная пьеса Бульвера. В ней возобладала тяга Бульвера к велеречивости, к изображению абстрактных конфликтов добра и зла. Не внутренние задачи, а воля автора движет ее героями, и каждый раз, когда перед драматургом встает выбор между поступком, психологически оправданным, и поступком, никак не оправданным, он останавливается на последнем, ибо так эффектнее. Стремление бить на эффект, поражать на каждом шагу зрителя повлекло за собой и полный набор штампов кровавой мелодрамы.
      Действие пьесы происходит в елизаветинской Англии. Старый скряга сэр Морис всеми силами стремится устранить тех, кто стоит между ним и наследством леди Арондель. Ее старшего сына от первого брака, Нормана, он пытался утопить в море, но тот спасся и вернулся прославленным капитаном военного корабля. Сама леди Арондель желает скрыть от Нормана, что он ее сын, дабы Норман не стал претендовать на наследство, предназначенное для любимого ею младшего сына - Перси. Братья оказываются еще и соперниками в любви. Но капитан благороден: сначала он спасает своего порочного брата от бандитов, а потом сжигает у него на глазах документ, подтверждающий происхождение капитана. Перси побежден. "Моя дикая воля преклонилась перед его светлой душой", - заявляет он. Материнское чувство торжествует в груди леди Арондель, и счастливое семейство соединяется, сообщив под занавес зрителям, что "подлинные сокровища" таятся в нашей душе.
      Насмешкам критики над "Морским капитаном" не было конца. Небольшой успех пьесы - и тот относили целиком за счет игры актеров. Бульвер запретил ставить "Морского капитана", приостановил публикацию и немедленно принялся исправлять пьесу. Но чем более он втягивался в работу, тем более обнаруживал, сколь слабо его произведение. В конце концов Бульвер отложил "Морского капитана" и вернулся к нему лишь двадцать девять лет спустя. 3 октября 1868 года новый, основательно переделанный вариант "Морского капитана" был показан в театре Лицей под названием "Законный наследник". Сюжет пьесы разработан был на этот раз убедительней. И все же "Законный наследник", хорошо встреченный на премьере, в дальнейшем успеха не имел. Слишком уж старомодна была теперь пьеса Бульвера.
      "Морским капитаном" кончается романтический цикл пьес Буль-вера. Отныне преобладающим в его творчестве становится реалистическое влияние. Бульвер пытается нащупать пути к непосредственному изображению жизни.
      Первой была написана в новой манере комедия "Деньги". Со дня премьеры, 8 декабря 1840 года, и вплоть до окончания своего ангажемента в Хеймаркете, 13 марта 1841 года, Макреди выступал только в роли Ивлина. Хотя Макреди выкинул все политически острые места пьесы, комедия все равно завоевала успех и вытеснила все другие спектакли сезона.
      Перед зрителем развертывались картинки из жизни лондонского света, проходила целая галлерея светских бездельников, охотников за богатыми невестами. В "Деньгах" проявилась самая сильная сторона дарования Бульвера его дар комической характеристики, который в свое время принес успех его роману "Пелэм". Но если прежде сатира Бульвера оказывалась иной раз несколько беспредметной, то теперь, построив сюжет своей пьесы на теме денег, драматург выявил основную силу, движущую поступками персонажей. Это и придало комедии законченность и целенаправленность. Это же помогло зрителям не заметить известной искусственности сюжета.
      Макреди досталась самая неблагодарная роль во всей пьесе. Ивлин оказался не только наследником большого состояния усопшего мистера Мордаунта, но и наследником большого числа героев Бульвера, не знающих житейских искушений, живущих лишь духовным началом. Все попытки автора "приспособить" этот образ к атмосфере комедии повели только к тому, что характер Ивлина стал чрезвычайно непоследовательным. Этот персонаж высказывает горькие мысли об испорченности света, погрязшего в корыстолюбии; он же осуществляет интригу, достойную искушенного светского пройдохи; он же произносит заключительную реплику, гласящую, что, как ни говори, а без денег нет подлинного счастья.
      Мораль пьесы компромиссна, слаба, беспомощна. Зло не в деньгах - зло в том, что они часто достаются нехорошим людям. Но талант Бульвера на сей раз победил его концепцию. Нарисованная им картина светских нравов говорила сама за себя.
      Иначе сложилась судьба комедии "Мы не так плохи, как кажемся, или Различные стороны человеческого характера", поставленной 27 мая 1851 года любительской труппой "Бродячие актеры", которую возглавлял Диккенс. Сам Диккенс исполнял роль лорда Уилмота, Софтхеда играл один "из популярнейших литераторов того времени, драматург и юморист Дуглас Джерральд, Хардмана друг и биограф Диккенса, известный критик Джон Форстер, Смарта - Уилки Коллинз. Два года спустя, 12 февраля 1853 года, эта комедия была поставлена и на профессиональной сцене - в театре Хеймаркет.
      Комедия "Мы не так плохи, как кажемся" была написана специально для "Бродячих актеров", с тем чтобы покрыть часть расходов на основание литературного фонда. Это отразилось отчасти на сюжете комедии. Одним из своих героев Бульвер сделал некоего большого поэта, голодавшего при жизни и похороненного после смерти в пантеоне английских литераторов - Уголке поэтов Вестминстерского аббатства. А в эпилоге Бульвер призвал зрителей, заполнявших зал во дворце герцога Девонширского, где впервые была представлена комедия, ценить писателей, пока они живы, и оказывать им поддержку.
      Новая пьеса Бульвера восходит к английской комедии восемнадцатого века, причем "традиционность" автора может показаться, пожалуй, даже чрезмерной. Многие образы этой пьесы, а то и просто реплики, прямым путем перешли сюда из произведений Фаркера, Гольдсмита, Кольмана-старшего и других драматургов той поры. Сэр Джофри Торнсайд, например, удивительно напоминает во многом мистера Крокера из комедии Гольдсмита "Добрячок", а герцог Мидлсекский бесспорно сродни иным персонажам Конгрива и Фильдинга. В этом отношении комедия Бульвера не отличалась от большого числа комедий сороковых-пятидесятых годов. В период когда в английской литературе утверждались реалистические тенденции, драматурги обратились к ближайшей по времени эпохе расцвета реалистической комедии, черпая оттуда полной рукой. Самым известным произведением подобного рода была очень смешная и талантливая комедия Дайона Бусико "Столичные господа" (1841).
      Но Бульвер оказался не только интерпретатором чужих находок. Некоторыми своими сторонами его пьеса предвещает позднейшие явления английской драматургии. Нельзя, узнав историю леди Торнсайд, не подумать о том, что эта сюжетная линия послужила наметкой для пьесы Оскара Уайльда "Веер леди Уиндермир". Характер лорда Уилмота мог явиться основой для образа главного героя комедии Артура Пинеро "Веселый лорд Квекс". Да и всей своей атмосферой пьеса Бульвера тяготеет уже скорее к тому направлению в английской комедии конца века, которое было представлено именами Пинеро, Генри Артура Джонса и, в известной степени, Уайльда, нежели к драматургии предшествующего столетия.
      Пьеса Бульвера была одним из явлений того переходного периода от драматургии восемнадцатого века к драматургии двадцатого века, о котором говорилось выше. Этапами этого перехода - самими по себе художественно неполноценными, но сыгравшими известную роль в эволюции стиля английской драматургии - были "романтическая" мелодрама, затем "реалистическая" мелодрама и частичный возврат к тенденциям просветительского реализма. Бульвер прошел через все эти этапы. И на каждом из них он вносил что-то свое. Попытку подобного рода предпринял он и на сей раз. Второе название пьесы - "Различные стороны человеческого характера" (буквально: "Много сторон в характере") - наиболее точно выражает эстетическую задачу, которую ставил себе Бульвер, работая над этим произведением. Он пытается уйти от известной односторонности в изображении человеческого характера, которую далеко не всегда удавалось преодолеть даже крупнейшим комедиографам восемнадцатого века.
      Каждое дурное свойство того или иного персонажа влечет за собой, по мысли Бульвера, и хорошее. И если завязка комедии определяется столкновением героев в их "дурном качестве", то комедия приходит к благополучному концу потому, что в каждом из героев возобладали его лучшие человеческие черты. Бульвер явно рассчитывал придать таким способом психологическую глубину своей комедии, не погрешив вместе с тем против остроты сюжета. Первое Бульверу не удалось. Образы его героев оказались скорее противоречивыми, чем глубокими.
      Причину своей неудачи объяснил, по существу, сам автор. "Как плохо мы знаем сердце человека, пока оно не возгорелось страстью!" - восклицает один из героев комедии. Да, это так. Но там, где нет настоящей борьбы, нет и настоящих страстей. А в пьесе Бульвера нет борьбы.
      В комедии "Мы не так плохи, как кажемся" заключен самый горячий призыв к единству правящих классов, который когда-либо выходил из-под пера Бульвера. Мы не так плохи, как кажемся, когда мы вместе, - эта мораль, высказанная героями в заключение пьесы, определяет собой весь ее сюжет. Смешон герцог Мидлсекский, кичащийся своим титулом. Но ему как аристократу присуще исключительное чувство чести, способное облагородить общественную и политическую жизнь. Комичен купец Гудинаф Изи. Но он замечательный человек добрый, покладистый, прямодушный. И если он напрасно мечтает о месте в парламенте, он зато принесет немало пользы в муниципалитете лондонского Сити. Всякому свое...
      Один из героев привлекает особое внимание. Это Хардман, новый вариант образа Клода Мельнота, Но Хардман реалистичнее Клода Мельрота, а потому и неправдоподобнее его в последнем акте, когда ради того, чтобы поспорить в благородстве с рожденными аристократами, отказывается от руки любимой. Куда убедительнее этот образ в других частях пьесы. Перед нами законченный политический проходимец, один из буржуазных политических деятелей "новой формации". В этом смысле образ Хардмана принадлежит к числу достижений Бульвера.
      Именно больший, нежели в "Лионской красавице", реализм в изображении простолюдина, выходящего в буржуа, заставил Буль-вера сделать и больший упор на свою сентиментальную философию в конце пьесы. Рисуя "облагородившихся" под влиянием аристократов буржуазных стяжателей, Бульвер еще раз высказал свою затаенную мечту о внутреннем единстве правящих классов. Буржуа с моралью аристократа, аристократ с практической сметкой и чувством современности, присущими буржуа, - таков его идеал. И этот идеал Бульвера вырисовывается все четче с течением времени.
      Особенно показательна в этом отношении незаконченная мелодрама Бульвера "Дарнлей", написанная несколько раньше комедии "Мы не так плохи, как кажемся". Поставлена она была уже после смерти Бульвера в Придворном театре (премьера - 6 октября 1877 года), причем последнее действие написал малоизвестный английский драматург Чарльз Коглан, который внес также свои коррективы в текст первых четырех действий. Широко объявленный, долго готовившийся спектакль, однако, провалился, хотя в нем были заняты популярный актер Чарльз Келли (Дарнлей) и Эллен Терри (леди Дарнлей), признанная впоследствии крупнейшей английской актрисой конца девятнадцатого века. Почти одновременно - и также неудачно - "Дарнлей" был поставлен в венском Бургтеатре.
      В "Дарнлее" Бульвер снова попытался воплотить на сцене современные типы, подвергнуть критике современные нравы. Удивительно точными штрихами, без тени снисхождения написал Бульвер образ буржуазного стяжателя Селфби Фиша. Не окутывает он романтическим флером и образы аристократов лорда Фицхоллоу и сэра Френсиса Марсдена. Они "так плохи, как кажутся". Но ближе всего подошел драматург к жизни в образе главного героя своей пьесы. Дарнлей - крупный биржевой делец, решительный, трезвый, с огромным размахом. Зуд приобретательства у него в крови. В отличие от героя "Денег" он знает не только, как тратить деньги, но и как их приобретать, и он отнюдь не исполнен морального негодования против той власти над людьми, которую дает ему богатство. Дарнлей - теоретик стяжательства, убежденный, что деньги - именно деньги, а не человеческий труд и не человеческий разум - главный двигатель цивилизации, сильнейшее орудие в борьбе за прогресс.
      Бульвер разделяет мнение своего героя. Со времен "Герцогини де Лавальер" он стал реалистичнее не только по форме, но и по взгляду на мир. Самое чувство призвано сыграть отныне прикладную роль - оно должно облагородить стяжателя, придать его действиям некую духовную цель, направить его по пути прогресса, тем более что "всякое вложение в прогресс доходно в наши дни".
      Эта пьеса Бульвера - пожалуй, самое буржуазное его произведение. Бульвер выступает здесь как типичнейший моралист-викторианец. Не только все требования буржуазной морали должны быть соблюдены - не меньше следует заботиться и о буржуазных приличиях. Спокойный и обеспеченный буржуазный дом, где не помышляют о светских успехах, где детей воспитывают в сознании долга и жена - помощница мужу, - вот за что теперь ратует Бульвер. Его герои едва не терпят жизненный крах потому, что муж, чрезмерно увлеченный погоней за деньгами, а жена - капризами моды, на время забыли свой долг. И Бульвер извлекает на свет все аксессуары семейной мелодрамы, чтобы устрашить героев, преступивших на полшага границы буржуазной добродетели, - устрашить заодно и зрителей.
      Эволюция, которую проходит Бульвер-драматург, может показаться на первый взгляд прямо обратной эволюции Бульвера-политика. Считаясь одним из видных сторонников антидворянской избирательной реформы, Бульвер воскрешает в "Герцогине де Лавальер" образы доблестных аристократов былых времен и вздыхает о временах, когда "чувства правили миром". Начав отходить от либералов и связав, наконец, свою судьбу с консерваторами, Бульвер, напротив, становится заметно трезвее и "буржуазнее". На смену торийским воздыханиям об испорченности общества, погубленного корыстью новых правителей, приходит славословие богатства. На смену выспренности - деловая простота. На смену морали феодальной - мораль буржуазная. Подобная эволюция Бульвера-художника была, однако, вполне закономерна. В ней по-своему отразился тот дух компромисса, которому всю жизнь служил Бульвер. "Творец "Ришелье", "Нормана" и проч. заслуживает внимания критиков и в том случае, когда он ошибается (что, впрочем, бывает с ним довольно часто), потому что вообще английская публика разделяет его заблуждения и участвует в них", - не без иронии писал один русский журнал девятнадцатого века. "Заблуждения" Бульвера действительно всегда были "заблуждениями" английской истории. В период подготовки и осуществления парламентской реформы Бульвер отразил то старое, что правящие классы вкладывали в это политическое новшество. В период успокоения после бурь минувших десятилетий - то новое, буржуазное, что выражала теперь политика консерваторов.
      С особой наглядностью обнаружилось это в последней пьесе Бульвера "Уолпол", "комедии на исторический сюжет", написанной в 1869 году. (На сцене эта пьеса поставлена не была.) От консерватора лорда Литтона можно было ожидать самого злого разоблачения крупнейшего вигийского премьер-министра прошлого века, прославившегося как величайший мздоимец. В действительности случилось иначе. Мудрый государственный муж, человек, до конца преданный интересам своей страны, добрый, благожелательный и беспристрастный - таким предстает перед читателем Уолпол в пьесе Бульвера. Уолпол не только берет и раздает взятки. Он подкупает политических противников своей душевной широтой и любовью к родине.
      С добродушной улыбкой вспоминает Бульвер "своеобразную манеру" Уолпола вести государственные дела. Он целиком присоединяется к той оценке, которую в минуту раздумья дает себе сам Уолпол, Историки, говорит герой Бульвера, немало, наверно, поиздеваются над моими промахами и пороками. Они раскопают всех прохвостов, которых я подкупил, и подивятся ценам, которые я им назначал. Но им придется признать, что делалось это во благо родины. Я сорил деньгами, но не проливал кровь, и когда Англии угрожали Франция и Рим, сумел усилить страну и сделать ее более свободной. Все это заставит позабыть о моих методах, заключает Уолпол. Так Бульвер делает последний штрих в своем новом кредо. За туманными словами о "благе родины" скрывается полнейшее оправдание политического аморализма. Цель оправдывает средства - если эта цель состоит в усилении буржуазного государства. Это было Высказано тем самым Бульвером, который утверждал некогда, что "счастье иль несчастье лишь в наших душах".
      Таков путь, пройденный Бульвером-драматургом. Его успехи перемежались с провалами, правда - с неправдой и полуправдой, художественные взлеты - с искусственностью и претенциозностью: Творчество Бульвера давно перестало быть частью живой практики театра. И тем не менее для нас теперь интересен весь его творческий путь. Драматическое наследие Бульвера не очень велико, но на нем можно изучить чуть ли не все крупные драматические формы, принятые в Англии на протяжении почти полувека.
      Познакомившись с драматургией Бульвера, мы получаем возможность судить о длительном периоде истории английской драматургии. И пусть этот период не оставил драматических шедевров. Он следовал за периодом Просвещения и предшествовал творчеству О. Уайльда и Б. Шоу. Изучив этот период, можно лучше понять закономерности развития английского театра, пристальней вглядеться не только в праздники его, но и в будни, оценить традицию и новаторство в работе больших драматургов последующих десятилетий.