Гек знал, что Гриценко расставил еще трех своих снайперов, но они не должны были стрелять ни в каком случае, если только события выйдут за пределы самолета. В отличие от них, у Гека было автонаведение из самолета. Автонаведением мог пользоваться любой снайпер, но лучше всех это мог делать только Гек, так как еще до Школы славился стрелковым мастерством, ну и самое главное — действовала его тройка, с которой он прекрасно сработался за восемь лет Школы. Техника автонаведения была в общем известна и раньше, но в институте Гриценко ей уделили должное внимание, так как они могла пригодиться. И вот настал именно такой случай — требовалось поразить мишень вслепую, сквозь корпус самолета, причем мишень движущуюся. Судя по всему, эта мера была лишней — двое боевиков "Д" могли справиться с семеркой бандитов и без помощи внешнего снайпера, ведь у них было помимо всего прочего самое важное преимущество — неожиданность. Но на всякий случай по распоряжению Гриценко Гек должен был «держать» сквозь обшивку самолета одного из террористов. Винтовка тоже была не простая. Собственно это даже была не винтовка, а большой раскладной механизм, который растопыривал тусклые металлические лапы на опоре и управлялся специальными рукоятками-рычагами, позволяющими направлять дуло с точностью до мизерных долей миллиметра. Сделана установка была из противотанкового ружья Симонова — длиннющей винтовки — только заряжена была подкалиберным снарядом. Эти снаряды напоминали короткую металлическую стрелу, диаметр которой был в два раза меньше диаметра ствола. На стрелу была надета конструкция из легкого металла, которая слетала сразу по выходе из ствола. Такой снаряд повышал точность выстрела в несколько раз, а в условиях скрытого наведения был просто незаменим — полустрелу не могла остановить даже протектированная броня самолета, в которой вязли и кувыркались обычные пули.

Сначала Гека наводил на цель Зеф. Зефа обыскали и бросили в середину салона на свободное место — как раз то место, где раньше сидел чеченский спецагент. Рядом с Зефом в проходе шлялся бритоголовый малый с автоматом — сначала Зеф дал его Геку на прицел, но держать боевика было трудно, да и Зеф сказал, что сам «сломает» его без труда. В самом дальнем конце сидел еще один боевик с автоматом наперевес и внимательно следил за пассажирами — наверняка ему и было это поручено, в то время как бритоголовый ходил просто так, патрулируя на случай чрезвычайных ситуаций. Держать этого боевика, которому сразу дали код «дальний» было для Зефа трудно — ведь Зеф сидел к нему затылком, а повернуться не вызывая подозрений было нельзя. Все это Зеф доложил псевдокодом — пока переговаривался шепотом с угрюмым соседом по креслу, пытаясь как нормальный журналист с грубоватой осторожностью узнать что тут произошло.

Обучение псевдокоду было одним из самых сложных занятий в Школе, но обучали ему практически всех, даже «техников». Это было хитроумнейшее изобретение военных лингвистов, причем разработано оно было еще после второй мировой войны для разведки, но вскоре забыто из-за своей громоздкости. Лунич — правая рука Гриценко — раскопал методики псевдокода в старых архивах, усовершенствовал и разработал методику обучения. Отныне обучали псевдокоду во сне по методу гипнопедии и это давало отличные результаты. Большинство работников института вообще не ложилось спать без обучающей программы — Гриценко требовал, чтобы ни одна минута жизни не пропадала даром, и если уж так заведено природой, что треть суток человеческий организм должен спать, то и в это время должно идти обучение хоть чему-нибудь. Метод гипнопедии состоял в том, что во время сна человек слушал в наушниках специальную обучающую программу и она откладывалась в памяти — ведь мозг человека работает и во время сна, хоть и не на полную мощность. Лунич усовершенствовал метод, добавив мелкие световые вспышки после каждой фразы — оказалось, что они улучшают запоминание в три раза, как бы фиксируя то, что требуется запомнить. Почти все работники Института хоть раз в неделю спали в специальных очках и наушниках, обучаясь в основном иностранным языкам, заучивая технические данные устройств и другую полезную информацию. Бойцы групп "Д" спали в гипнопедическом оборудовании практически каждый день — поначалу это было им трудно, но через месяц привыкали все. Специальный отдел института постоянно готовил новые обучающие программы. Гипнопедия имела еще один неожиданный плюс — оказалось, что человек, постоянно слушающий обучающие программы во сне, осваивается и затем уже наяву приобретает повышенные способности к различению голосов — такой человек мог слушать одновременно несколько голосов и понимать их смысл одновременно. Ну и конечно гипнопедия стала тем самым единственным средством, с помощью которого нормальный человек мог примерно за год освоить псевдокод, а после двухмесячного тренинга — заговорить на нем.

Суть псевдокода состояла в следующем — это был язык, в буквальном смысле слова паразитирующий на обычном языке. Собеседники, в совершенстве владеющие псевдокодом, могли вести разговор сразу на две темы — например с толком дела обсуждать фигуры знакомых женщин, а одновременно обмениваться информацией, скажем, о последний событиях, происходящих в мире. Простой разговор о бабах собеседник вел не свободно, а по особой схеме, где имело значение все — интонация произношения, величина пауз между словами, буква, с которой начинается слово и само количество букв в нем, вдох, выдох, машинальные прицокивания языком, присвистывания и другие, казалось бы совершенно не значащие особенности. Для непосвященного человека разговор на псевдокоде и обычный разговор не отличались ну совершенно ничем — никому не приходит в голову обращать внимания на такие незаметные особенности речи.

Безусловно псевдокод был крайне труден для изучения — ведь разговаривать на нем и понимать собеседника нужно было совершенно машинально, ни на секунду не задумываясь что означает вот эта с присвистом произнесенная буква "ш" или едва заметное повышение голоса на определенном слове. Но главная сложность состояла в другом — в псевдокоде не было четких обозначений, иначе любой человек, владеющий им, мог бы понять о чем идет речь. Пока еще вне Института не было людей, владеющих псевдокодом, но Гриценко думал о будущем, и поэтому проектировал новый язык специально с учетом повышенной секретности — все значения элементов псевдокода определялись в зависимости от кодировочной схемы, о которой заранее договаривались собеседники. Впрочем они могли обозначить схему и во время обычного разговора — понятными только им ассоциациями: «Помнишь этот анекдот… ну этот… который тебе рассказала ну эта… как ее по имени…» — говорил один. «Да, ну я понял! Про ежа? Гы-гы! А вот мне тут недавно этот наш, ну знаешь с третьего этажа кепка — во! — такой еще рассказал…» — отвечал собеседник и схема была задана, после чего они переходили на псевдокод. Естественно догадаться какие имена и персонажи анекдотов имелись в виду было практически невозможно, и расшифровать весь последующий с виду невинный разговор про общих знакомых и новые анекдоты — конечно тоже было нельзя. А мозг собеседников тем временем автоматически перешифровывал псевдокод и выделял смысл.

Связь между Зефом, Геком, Яной и остальными людьми Гриценко велась сейчас именно на псевдокоде. У каждого техника, обученного псевдокоду, торчал в ухе наушник карманного приемника, бойцы троек были снаряжены более изощренно — раньше миниатюрный радиопередатчик крепился где-нибудь на одежде бойца, или терялся в волосах на голове, спускаясь еле заметными проводками-волосинками к уху или к шее, улавливая колебания гортани. Но в последний год арсенал Гриценко пополнился новшеством — микропередатчик теперь перед операцией крепился глубоко в самом ухе бойца и передавал радиосигналы, находясь внутри головы! Тут же был звучок, и тут же была крохотная звуколулавливающая система, получавшая звук голоса бойца от резонирующих костей и тканей черепа. Голос правда звучал глухо и необычно — любой человек может услышать этот свой «резонирующий» голос если крепко заткнет ладонями уши и произнесет что-нибудь вслух. Единственный недостаток новых «ушных» передатчиков состоял в том, что они хуже ловили шепот, впрочем не настолько уж и плохо. Разработка была сделана в институте Гриценко, причем Гриценко удалось умело продавать небольшие партии этих устройств спецслужбам США, получая в обмен нужное Институту оборудование — не смотря на довольно большие ассигнования, Институту тоже бывало несладко, и приходилось втайне заниматься и таким бизнесом. Хотя ничего плохого в обмене технологиями между спецслужбами дружественных стран Гриценко не видел — кое что из своего арсенала он также получил по обмену.

Гек словно слился со снайперской установкой и, лежа у поворотного механизма, отработанным до автоматизма движением водил ствол, слушая команды. Команды поступали неравномерно — сначала совместно, всей тройкой, установили угол, под которым Гек видел самолет, затем Зеф обозначил две точки поражения — две точки на обшивке самолета, специальным образом отсчитанные от краев иллюминаторов, через которые Гек мог поразить двоих террористов. При этом Зеф сообщил, что точки заметно «ползают», а «вести» их постоянно он не может, да и смысла в этом не видит. Зеф еще добавил что вообще не видит смысла в наведении снайпера, так как Гриценко все равно приказал справиться без стрельбы, но в эфир тут же врубился Миняжев и без всякого псевдокода обматерил Зефа — комментировать приказ Гриценко тот сейчас не имел никакого права. После этого за дело взялась Яна, и было решено что вести снайпера будет именно она. Ее позиция была не в пример лучше чем у Зефа — ее отвели во второй отсек и посадили в угол рядом с охранником второго салона. Отсюда ей был виден весь второй отсек как на ладони. Яна доложила, что боевик, стоявший в двух шагах от нее, будет ею собственноручно «снят» одним ударом. Да и «держать» его с помощью внешнего снайпера было нельзя — согласно схеме, составленной техниками, угол заслоняли тугие металлические скобы под обшивкой — вероятность того, что пуля, наткнувшись на одну из них, изменит свой курс, была велика. Больше охраны в салоне не было, не считая регулярно курсирующих взад-вперед через второй салон и «люкс» боевиков — очевидно им был дан приказ патрулировать пассажирские салоны. Вот этих-то боевиков Яна и контролировала.

Яна, выйдя с командой «журналистов» к самолету, сработала успешно — поймав взгляд террориста, она прекрасно отыграла то, что на жаргоне психологов института носило название «возвратная реакция», и по взгляду террориста поняла что попала в цель и будет взята в самолет. Собственно в этом и не сомневалась — единственная женщина в группе из пяти мужиков-журналистов была бы взята в любом случае — она меньше всего была похожа на агента спецназа. Узнав, что ее спутником будет Зеф, она обрадовалась — все шло по плану. В принципе Яне было все равно кто попадает самолет — Гек или Зеф, лишь бы родной боец из своей тройки. С одной стороны Зеф по школьной специализации был боевик-аналитик, и это могло пригодиться для уточнения операции внутри самолета. С другой стороны, Гек для боя в самолете подходил лучше — молниеносные рукопашные схватки в тесном замкнутом пространстве были его коньком. Зеф конечно тоже неплохо владел боем, но его скорость была ниже чем у Яны и Гека — с законами физики ничего нельзя было поделать, приходилось платить инертностью за большую массу мускулистого тела. В то же время Гек был лучшим снайпером в тройке. Яну поначалу заботило только одно — как бы не пришлось работать с бойцом из другой тройки. Подготовка в Школе совершенно не учитывала этот случай — когда бойцы для операции выбираются случайно, причем на глазок, каким-то бандитом. Бойцы разных троек никогда не тренировались и не срабатывались вместе, хотя программы тренировок у них были одинаковые. Яна не сомневалась что найдет общий язык и с бойцом второго года, но все-таки приятнее было работать в своей команде. Из люка что-то крикнули по-чеченски — Яна разобрала только слово «Тимур» и решила, что это имя бандита, стоящего перед ней.

— Быстро! — рявкнул Тимур.

— Вперед! — скомандовал глубоко в левом ухе голос Тимура Миняжева.

Яна мысленно усмехнулась такому совпадению — в люк приказывают лезть сразу два Тимура — друг и враг… На негнущихся ногах Яна подошла к лестнице и театрально разыграла «подъем по лестнице журналистки». У самого люка ее грубо подхватили чьи-то руки, втащили в салон, оттащили волоком немного вглубь и влево, и бросили лицом вниз. Яна уткнулась лицом в серый ковролин, застилающий пол самолета и ее грубо прижали сверху коленом. Яна не сопротивлялась. Потянув ноздрями воздух, она ощутила запах крови. «Кого-то еще кокнули в салоне?» — пронеслось в ее голове, но краем глаза она заметила темные капли крови, и по цвету их определила, что попали они на ковролин чуть меньше часа назад. Яна пришла к выводу, что это скорее всего кровь помощника пилота, а следовательно сообщник террористов из самолета ударил его чем-то тяжелым по голове когда пробивался к люку. Тем временем Яна почувствовала, что чьи-то грубые ладони ощупывают ее с ног до головы — даже пожалуй немного тщательнее чем следовало ощупывать при поисках оружия. Затем Яну рывком перевернули на спину и она увидела дуло автомата, направленное ей прямо в лицо. Над ней стояли двое террористов. Они обыскали карманы ее блузки — там также ничего не было, кроме репортерского блокнота и авторучки. Бородач в сером пиджаке, возвышающийся над ней, внимательно пролистал блокнот и Яна ощутила внутреннее злорадство — техничка-Людка, готовившая ей блокнот для журналистской легенды, не пожалела выражений — Яна перед выходом проглядела записи, содержавшие интервью с двумя выдуманными пассажирами аэропорта, которые якобы ничего не знали, кроме того, что в аэропорту орудуют какие-то чеченские террористы, но зато материли этих террористов на полную катушку. Бородач, пролистав эти торопливые строчки, широко ухмыльнулся и рявкнул что-то на чеченском. Этого языка Яна не знала — в школе она пока что освоила только английский, немецкий, грузинский и армянский. Но по голосу она опознала в бородаче террориста, отрекомендовавшегося «Первым» в переговорах с Гриценко. Второй террорист внимательно осмотрел авторучку и даже пощелкал ею, но не нашел в ней ничего интересного — обычная дешевая китайская авторучка — толстая, бордовый корпус — внутри у них обычно широкие капиллярные стержни. Такая же авторучка, только темно-зеленая с белыми разводами была у Зефа. Бандит запихнул авторучку обратно в передний карман яниной блузки, неуклюже царапнув ее грудь. «С-скотина! Осторожнее!» — мысленно выругалась Яна и сжала зубы. Бородач передал янин блокнот напарнику и тот засунул его вслед за ручкой. Яна поняла что осмотр закончен. Ее схватили за руку чуть выше локтя и сильным рывком подняли на ноги. Краем глаза Яна увидела, что в самолет поднялся Зеф, бандиты его схватили, повалили на пол и навалились на него втроем, обыскивая. Это был конечно очень удачный момент для начала операции — трое около Зефа, двое около Яны и один очевидно сейчас лезет по лестнице вне самолета — его без труда снимет снайпер. Яна дважды еле заметно сомкнула челюсть, стукнув зубами — передатчик в ухе должен был воспроизвести это на рабочей волне как два глухих и гулких удара — сигнал «Яна готова». Теперь скомандовать начало атаки должен был Зеф, для этого ему достаточно было сомкнуть зубы и чуть сдвинуть челюсть вбок — гулкий смазанный удар в эфире означал бы «Зеф готов» и операция бы тут же началась. Но Зеф не сделал этого — возможно он считал, что условия сейчас не благоприятные из-за того, что террористы на взводе и максимально напряжены, может быть на него направлял автомат кто-нибудь еще, невидимый отсюда Яне и недоступный Зефу в ближайшую секунду, а скорее всего Зеф решил не действовать без команды Гриценко — это не рекомендовалось, хотя в принципе, с момента попадания в самолет, бойцы имели право действовать по обстоятельствам.

Тут Яну грубо пихнули прикладом в спину — довольно неприятно. Не будь у Яны на спине хорошего слоя мышц, синяк был бы гарантирован. Яна конечно могла стерпеть такое обращение, но журналистка — уже не могла. Поэтому Яна сорвалась — она громко и судорожно всхлипнула и забилась в рыданиях, отрабатывая классический нервный срыв. Террористы не удивились этому. Более того — они знали как надо бороться с женской истерикой — оттащили Яну в салон, бросили спиной на стенку-переборку и пару раз хлестанули по щекам. Яна испуганно стихла, пожирая бандитов глазами, полными ужаса. Неожиданно перед ней появился плотный приземистый человек с неприятным стальным взглядом. По тому, как посторонился перед ним бандит, державший Яну, она поняла что это один из главных, и подумала, что как раз он и есть бригадир, а не высокий бородач. Яна невнятно запричитала, стараясь не выходить из роли насмерть перепуганной истерички, псевдокодом докладывая Миняжеву о своих подозрениях и описав внешность бандита. Тот тем временем приблизился к ней вплотную и глядя в глаза прошипел: «Еще раз ты, сука, вякнешь — я тебя пристрелю. Нам не нужны крикливые заложники. Поняла?» Внезапно его рука сжала подбородок Яны. «Неплохо работает!» — отметила Яна. «Поняла?» — еще раз спросил приземистый боевик. Яна судорожно задергалась и срывающимся на визг голосом произнесла: «Поняла!» Боевик отпустил ее подбородок, и положил руку ей на плечо. Яна под тяжестью его руки послушно сползла по стенке и села на корточки. Боевик повернулся и ушел по направлению к кабине пилотов. Яна заметила, что еще один боевик, идущий из кабины пилотов по салону не посторонился чтобы пропустить его — напротив, приземистый сделал еле заметный шаг в сторону, впрочем не прекращая движения. Яна усомнилась — действительно ли приземистый тут главный? Она доложила об этом и тут как раз получила ответ Миняжева — работники аналитического отдела еще до начала операции успели изучить в таможенной службе данные на каждого пассажира, и Миняжев сейчас сообщал, что, судя по описанию, приземистый детина со стальными глазами был подставным пассажиром, открывшим изнутри люк, а главный все-таки бородач. В любом случае Яна решила, что детина не прост и при задержании с ним могут быть проблемы.

Яна огляделась — пассажиры испуганно сидели на своих местах, еле слышно переговариваясь — каждый боялся привлечь к себе внимание бандитов. В салоне стоял заметный шумок. Яна взялась за дело — сидя у стены она начала тихо причитать: «ой, что же это будет». Причитала она еле слышно и очень правдоподобно. Боевик, стоящий около нее, не обращал никакого внимания на истеричную журналистку, по лицу которой тихо катились слезы. Сначала Яне казалось, что он все-таки поглядывает на нее искоса, но потом она поняла, что просто левый зрачок боевика смотрит немного в сторону.

Конечно причитания произносились не просто так — сначала Яна связалась на псевдокоде с Зефом и долго обсуждала ситуацию. Обстановка была неплохая — бандитов семеро, считая приземистого. Зефа отвели и посадили в дальний салон, расположенный за тем самым люком, и двое бандитов дежурят в салоне Зефа. Один дежурит в салоне Яны, еще один ходит, остальные — Первый, он же Бородач, Тимур и Приземистый — вероятнее всего в пилотской кабине, а точнее — в кубрике перед ней — скорее всего бандиты слишком опасаются снайперов, чтобы в большом количестве собираться и «светиться» перед стеклом кабины.

Бойцы решили, что операцию можно начинать в любую минуту, при чем можно обойтись и без снайпера — следует только рассчитать момент, когда патрулирующий салон террорист окажется в пределах досягаемости Яны, а Зеф тем временем в своем салоне разыграет что-нибудь вроде сердечного припадка с падением в проход — скорее всего боевик из дальнего конца его салона подбежит к нему и таким образом в полутораметровой зоне рукопашного поражения Яны и Зефа оказываются сразу два бандита — уложить их голыми руками, при чем без особого шума, не представляло для солдат "Д" особого труда. Оставалось трое бандитов в рубке — причем одного из них в это время должен занимать переговорами Гриценко. Путь до рубки не близкий, и между салоном Яны и рубкой находится салон «люкс», но Яна рассчитывала проделать этот путь за две секунды, Зеф из своего дальнего салона — за четыре. И там предстоит вдвоем взять оставшихся троих бандитов — навряд ли те будут готовы к такому внезапному нападению. Этот план мог показаться невыполнимым — но только не для солдат группы "Д". На тренировках в Школе они выполняли и более сложные упражнения. Оставалось лишь ждать команды Гриценко.

Тем временем Яна связалась с Геком и стала непрерывно «вести» его на бродящего патрульного когда тот появлялся в салоне. Теперь в каждом ее причитании содержалась команда на псевдокоде в какую сторону и насколько перевести ствол. В самом начале Гек сообщил что именно он видит в иллюминаторах в оптический прицел. Яна и Зеф рассчитали угол его снайперской позиции, и теперь Гек отслеживал невидимую тень патрульного, курсирующую внутри самолета, в соответствии с указаниями Яны относительно верхнего края иллюминаторов. Погрешность такой наводки конечно была велика — плюс-минус пять сантиметров, но Яна наводила снайперскую установку Гека точно в центр головы боевика, и вероятность смертельного попадания была около восьмидесяти процентов. По крайней мере во время тренировок на полигоне Гек в аналогичных ситуациях попадал по мишени восемь раз из десяти. Боевики, ходящие по салону, удачно возвышались над головами пассажиров, поэтому в любом случае вреда от выстрела не ожидалось — разве что в обшивке самолета появится небольшая дырка.

Зеф вскарабкался по веревочной лестнице вслед за Яной и его также втащили в люк, швырнули на пол и тщательно обыскали. Ничего подозрительного у Зефа при себе не оказалось. С помощью передатчика в ухе Зеф слышал, что Яна предложила начать операцию, но не решил не торопиться — осмотреться, доложить ситуацию Гриценко, а уж затем действовать. Зефу скомандовали подниматься с пола и пнули сапогом под ребра. Зеф охнул и поднялся. Невысокого роста бритоголовый бандит кивнул головой и сказал с сильным акцентом:

— Ты, жирный, а ну вали за мной.

Зеф пошел за ним в салон, и бритоголовый кивнул ему на свободное место:

— Сидеть будешь тут.

Зеф сел, одернув на себе пиджак, затем поправил воротник, немного поворочал головой. Салон был полон пассажиров, они тихо сидели на своих местах. Зеф подумал что такое количество пассажиров бандитам только во вред — за таким человеческим муравейником нужно неусыпно следить. Бритоголовый вышел из салона. Оставался автоматчик в дальнем конце салона, за спиной Зефа, и эта было неприятно. Зеф поворочался, разыскивая собеседников. Рядом с ним сидел немолодой лысеющий господин в галстуке и жилетке. Было видно что он заметно на взводе, как и все пассажиры, хотя держался неплохо. Было видно, что он старается сохранять спокойствие. Была в нем какая-то уверенность и одновременно нервозность, особенно когда он рассматривал Зефа. Зеф чуть повернул к нему голову и начал шепотом:

— Я журналист из «Коммерсант-дейли», меня только что обменяли на беременную женщину.

— Что происходит там? — также шепотом ответил пассажир, еле заметно кивнув в сторону аэропорта.

— Там пока паника. Никто ничего не знает, пассажиры волнуются, работа аэропорта парализована.

Зеф некоторое время неторопливо говорил в том же духе. Пассажир слушал его не перебивая, и за это время Зеф успел связаться на псевдокоде с Геком и дать ему координаты автоматчика из дальнего конца салона. Затем вошел бритоголовый и Зеф прикинул как наводить снайпера на него, но это было довольно сложно — бритоголовый все время двигался и Зеф не успевал точно прикинуть его координаты в пространстве относительно иллюминаторов. Яна сказала, что лучше снайпера будет вести она, а задача Зефа — разоружить бритоголового и дальнего автоматчика.

— Так вы говорите, отряд «Альфа» приехал? — произнес пассажир.

— Нет, разве я сказал такое? — удивился Зеф и подумал, не сказал ли он и впрямь чего-нибудь лишнего пока беседовал со своими псевдокодом. Нет, не сказал. Не должен был, на то они и многолетние тренировки.

— Мне показалось, что разговаривая со мной, вы думаете о чем-то своем. — сообщил пассажир.

— Да? Я действительно сильно взволнован происшедшим. — рассеянно откликнулся Зеф. Черт побери, этот малец весьма проницателен. — Скажите, что у вас произошло?

Бритоголовый прошел мимо них в очередной раз и пассажир молчал, пока тот пройдет.

— Меня в Берлине должен встречать представитель фирмы. Мы должны вести переговоры о сотрудничестве и поставках, но вместо этого я сижу здесь и неизвестно еще выйду ли живым из этой переделки.

— Ну я надеюсь на лучшее. — ответил Зеф. — Вообще я спрашивал не лично о вас, а о том, что вообще происходило здесь. Вы не знаете что они требуют? Я так понимаю, они предъявили какие-то требования раз держат нас в заложниках.

— Не знаю. — вздохнул пассажир, — Меня ждут в Берлине. Вам, журналисту, не понять что значит быть посланным вести важные переговоры и сорвать их так нелепо…

— Сочувствую. — Зеф помолчал. — Но ведь это называется «форс-мажорные обстоятельства», не так ли? С той стороны должны это понимать.

Пассажир вздохнул.

— Вы не понимаете психологии наших партнеров. Любая подобная неприятность на нашей стороне расценивается ими как ненадежность в бизнесе. Раз с сотрудниками нашей фирмы случаются подобные неприятности, значит надо крепко подумать — стоит ли с нами вообще иметь дело?

— Понимаю. — вздохнул Зеф.

— Вы работаете в «Коммерсант-дейли»? — спросил пассажир.

— Вы думаете я смогу вам чем-нибудь помочь?

— Возможно. Мы как-то работали с вашим изданием. Фамилия Казаченко вам не знакома? Это ваш сотрудник.

Зеф прекратил общение псевдокодом и мысленно выматерился. Не хватало еще чтобы его вычислил этот местный коммивояжер. Определенно, надо быть аккуратнее в разговоре. С другой стороны нельзя прекращать разговор с пассажиром — Зеф не может как Яна изображать истерику с тихим бормотанием, а общаться надо. Впрочем подготовка бойцов позволяла вести разговоры на должном уровне и выходить из любых ситуаций.

— Ну я знаю сразу трех людей по фамилии Казаченко. — ответил Зеф.

В зрачках пассажира что-то мелькнуло и Зеф не смог понять — то ли тот удивился сообщению о трех Казаченко, то ли Зеф ответил что-то совершенно невпопад и прокололся. Зеф перешел в наступление:

— А как кстати называется ваша фирма, может быть я что-то слышал о ней по своей работе?

— ЗАО «Квадригелиум» — ответил пассажир.

— Нет, такого названия я определенно не слышал. — уверенно ответил Зеф.

В глазах пассажира снова что-то мелькнуло и Зеф опять усомнился — может быть это название слишком известно чтобы о нем не знал журналист крупной коммерческой газеты? Ведь за время безвылазного обучения в Школе вокруг в мире могло измениться очень многое. Пассажир смотрел куда-то в сторону, на руку Зефа. Зеф краем глаза проследил за его взглядом — нет, ничего особенного не было в руке Зефа. Разве только… Нет, не может пассажир быть таким проницательным. В руке Зефа действительно не было ничего особенного, единственное — не было на подушечке указательного пальца еле заметной приплюснутости и небольшого бугорка с внутреннего края, который появляется у каждого человека, которому приходится по долгу службы постоянно держать в руках авторучку. Вот уже восемь лет Зеф не держал авторучку…

— Название у нас осталось еще от доперестроечных времен. — медленно произнес пассажир, — Был когда-то концерн, который производил гелий в баллонах, и вот он получил название «Квадригелиум».

— Хм… Возможно. Но я об этом не слышал.

— Это очень странно, фирма была известна на весь Союз. — пассажир внимательно посмотрел на Зефа.

— Да, что-то такое я кажется припоминаю. Впрочем расскажите мне лучше про то, как все началось здесь в самолете — все-таки материал об этом я должен написать прежде всего.

— Подготовить.

— Что?

— Мой знакомый журналист всегда говорил не «написать», а «подготовить». Это профессиональный жаргон. Знаете ли, как среди художников принято говорить не «рисую» картину, а «пишу»…

— Честно говоря я недавно работаю журналистом. — признался Зеф и искренне улыбнулся.

— Я вижу. — согласился пассажир. — Ведь я сам недавно работаю в фирме, раньше я как раз был журналистом…

Неожиданно Зеф услышал в ухе неожиданно грубый голос Миняжева:

— Прекрати колоться, идиот. Отпустили недоносков на задание. Кстати фирмы «Квадригелиум» никогда не существовало. Тут же его перебил голос Гриценко, громко объявивший: «концепция изменилась, морозьте ситуацию».

— Вот как? — сообщил Зеф удивленно сразу всем троим.

— Я работал в детском журнале. — сообщил пассажир.

— В детском? Прекрасно, — объявил Зеф — в таком случае вы как коллега можете мне помочь — расскажите о том, чему вы стали свидетелем?

— Ну журналисту это должно быть ясно без слов. — усмехнулся пассажир, — взгляните хотя бы на того бритоголового, который сейчас снова идет к нам со стороны спины. Сразу не поворачивайте головы, чтобы он не думал что мы шепчемся о нем. Вы не замечаете в его походке ничего необычного?

Зеф поколебался и решил, что оглянуться не помешает, к тому же будет повод уточнить заднюю мишень для Гека. Определенно этот пассажир оказался весьма умным человеком. Только вот зачем ему было врать про «Квадригелиум»? Хотя его тоже можно понять — как умный работник солидной фирмы, он знает что от журналиста в такой ситуации ничего хорошего ждать не приходится — переврет все потом, добавит от себя кучу несуразностей и в печати появится такое, что дирекция фирмы потом не похвалит за откровенность.

Зеф обернулся на приближающегося сзади бритоголового, заодно привычным взглядом поймал фигуру боевика с автоматом, полусидящую-полустоящую в дальнем конце салона и успел еще двумя щелчками языка чуть скорректировать Гека — положение головы автоматчика изменилось на каких-нибудь пять сантиметров с момента последнего наведения. И в самый последний момент Зеф понял, что что-то не так. Что именно не так — он еще не успел понять, когда ощутил слева еле заметное движение и почувствовал что что-то прикоснулось к его телу в области бедра. Это было самое первое мимолетное ощущение, сама боль от укола еще не успела добежать до мозга, но Зеф уже понял все.