Говорят, у японцев нет чувства юмора. Однако можно обнаружить потрясающе тонкий и артистичный юмор в традиционном мире ракуго. Рассказчики жанра ракуго – комедианты высшего класса. Они рассказывают свои забавные истории, сидя на специальных подушках и облачившись в кимоно. В руках у них только веер – но он заменяет все возможные декорации, увлекая зрителей в ушедший мир бродячих самураев, острых на язык горожан, деревенских дурачков и брюзгливых жен. Это одноактный моноспектакль редкостного совершенства. Только что веер изображал палочки для еды, а через секунду это чарка сакэ или шест, с которого свисают товары уличного торговца.

Японцы смеются над представлением, потому что все в нем реально и жизненно, а еще потому, что они понимают подтекст: слабость человека, который несообразителен и неповоротлив, и потому его бесконечно обманывают. Он старается быть хорошим и ловким, терпит неудачу, и его вызволяет кто-нибудь поумнее. Природа их смеха – сочувствие и сопереживание.

Японцы могут смеяться от души, чувствуя себя комфортно, только тогда, когда они валяют дурака с такими же, как они. Они ожидают, что партнеры из ближнего круга будут делать то же самое и чувствовать то же самое. Потому-то так популярны телеигры, во время которых участники – рядовые японцы – охотно выполняют то, что можно без преувеличения назвать самоистязанием.

Еще один источник веселья – игра слов. Например, «развод» по-японски будет – рикон. В последнее время немало молодых пар распадается сразу же после медового месяца, проведенного за границей. Как правило, невеста разочаровывается в молодом супруге. До отъезда суженый казался ей таким уверенным, опорой и защитой от невзгод. Однако за пределами Японии он превратился в потерянного, робкого человечка, не способного даже объяснить официанту элементарную просьбу. Как же она обманулась в своих ожиданиях! И что же ей теперь делать? Получить рикон, то есть развод. А поскольку молодожены прилетают в токийский аэропорт Нарита, то для скоропалительного развода придумали словечко «нарикон».

В целом, однако, японцы предоставляют шутить профессионалам. Крайне редко они рискнут рассказать анекдот. Причем рассказ непременно будет начинаться со слов: «А сейчас я вам расскажу анекдот», – чтобы вы не забыли посмеяться в конце. Отвращение к риску удерживает японцев от иронии, фривольностей и бытовых шуток. Сарказм же их просто убивает. Но если вам повезет, и вы увидите их в расслабленном состоянии, в абсолютно неформальной, почти секретной обстановке, чаще всего подвыпившими и беззаботными – тогда вы убедитесь: они могут быть очень и очень смешными. Скрытые юмористы – практически все.

В мире японского бизнеса старое и новое ведет между собой непрекращающуюся тайную войну. Сегодня основополагающие ценности явно претерпевают изменения, однако послевоенные стереотипы еще очень живучи. Люди – конформисты по сути, организации построены по принципу иерархии, компании хотят преданности и лояльности, служащие хотят работы до пенсии, закон старшинства доминирует, коллективизм хорош, а независимость подозрительна.

Главное – единство. В победе и поражении

Коллективизм высоко ценится в мире бизнеса: когда делаешь что-то вместе, нужно мыслить одинаково. Также ценится умение оправдать ожидание, настойчивость и упорство. Не стоит приступать к делу, если вы не готовы вложить в это занятие всего себя. Главное, чтобы все знали: вы сделали что могли. Многие японские герои, реальные или книжные, – это люди, которые не добились конечной цели, но сделали все, что было в их силах.

Коллективизм неотделим от иерархии. Каждый на своем месте. Японская компания может быть сплоченной, но уж никак не демократичной. Приводные ремни, соединяющие руководителей и подчиненных, не разорвать. Информация следует сверху вниз и снизу вверх по вертикали в строгом соответствии с протоколом. Нельзя срезать углы и переходить дорожку. С появлением электронной почты в системе наметились признаки хаоса, однако психология единства, нежелание выделяться и выпячивать себя по-прежнему незыблемы.

Японцам, в сущности, не так уж важно, победят они или потерпят поражение: главное, чтобы все действовали сообща. Работа во имя единой цели – вот что имеет первостепенное значение. Пусть вы не достигли желаемого. Гораздо почетнее полечь на поле боя всем вместе, нежели спастись, полагаясь на собственные силы. Японские бизнесмены, упивающиеся коллективной жалостью к себе, столь же достойны уважения, как и празднующие совместную победу.

Беспристрастное обучение

Обучение взятого на фирму новичка очень важно. Он должен уметь приветствовать посетителей надлежащим образом, владеть искусством правильно разносить чай на деловом совещании. Ему покажут, как обстоит дело, и дадут понять, что пока он находится в самом низу служебной лестницы и практически никто. Даже выпускники университетов начинают работу на фирме с того, что снимают для старших коллег ксерокопии. Там, где дело касается обучения, царит строжайшее равенство – будь то подающий надежды служащий или секретарша. И неважно, что тебя обучают тому, что тебе в жизни не пригодится.

Стать «белым воротничком» в большой корпорации – многолетняя амбициозная мечта каждого выпускника. Для женщин стать секретаршей не столь трудно, но это не снимает напряженности, а лишь усиливает ее, потому что даже самые одаренные и упорные знают, что не сделают карьеры. Они просто заполняют промежуток между окончанием высшего учебного заведения и замужеством. Они никогда не войдут в разряд мадогивадзоку (смотрящих из окна) – людей, прослуживших так долго, что их никто никогда не уволит, хотя роль их сводится к ежедневному выглядыванию из окна, чтобы посмотреть, не рассеялись ли тучки и не пожухла ли травка. Только мужчина может дослужиться до мадогивадзоку.

Лояльность

И наниматели, и нанимаемые в равной степени возлагают друг на друга надежды. Они доверяют друг другу и гордятся, если их ожидания сбываются. Те же самые позитивные отношения складываются между поставщиками и производителями. Или между другими двумя фракциями.

На лояльность отвечают лояльностью. Компания обеспечивает работу на всю жизнь и неуклонный подъем по корпоративной лестнице. В процессе не происходит ничего впечатляющего, но главное – надежность. В ответ японские служащие предлагают фирме усердие, самопожертвование и долгие-долгие часы совместной работы, совместного распития спиртного, игры в гольф, пения под караоке – на благо компании.

Но времена меняются. Японская корпоративная система целостности любой ценой постепенно уступает место иной системе, где большой риск дает большие результаты, хотя зачастую влечет за собой крах. В официальном свидетельстве о смерти не всегда укажут кароси (смерть от перенапряжения) как причину кончины. Однако это достаточно распространенное явление. По крайней мере, об этом знают в любой компании и стараются, чтобы это не случилось с их сотрудниками.

Один японский чиновник скончался прямо на пресс-конференции, когда рассказывал о решении своей компании объявить банкротство. Лично он и фирма подвели своих служащих, чего не принято делать по неписаным правилам японской корпоративной практики. Чиновник контролировал себя и свои эмоции, когда говорил об ответственности перед акционерами. Но не перенес мысли о том, что руководство вынудило своих подчиненных жить на пособие по безработице, сознания того, что не оправдал доверия.

Если отнять надежность, чем тогда компания оправдает свое вмешательство в жизнь сотрудников? Что ты получишь за многолетнюю преданность, если тебя подвела твоя фирма? На подобные вопросы японскому менеджменту еще не приходилось отвечать.

Конкуренция

Для японца конкуренция заключается вовсе не в том, чтобы зарабатывать больше, а чтобы служить лучше. Именно потому производители жестоко борются между собой за понимание вкусов и удовлетворение желаний своих потребителей. Их пожирает неизбывная страсть выпускать все самое новое и самое лучшее.

Цена, конечно, тоже имеет значение, но японские потребители ждут чего-то особенного: это рисоварки, которые заканчивают варку риса в установленное время независимо от количества риса и воды; ванны, которые заполняются сами, причем водой нужной температуры и тоже в назначенный срок; посудомоечные машины, достаточно компактные, чтобы уместиться в крошечной японской кухне; телеэкраны, достаточно плоские, чтобы их можно было повесить на стенку, и достаточно изящные, чтобы можно было повесить на шею… Для тех, кому по роду службы нужно просматривать много телепрограмм, есть видеоплеер, прокручивающий запись со скоростью, в 7 раз превышающей норму. Потребители хотят лампу, светящуюся особым светом, ручку, которая пишет более гладко и потому от нее не онемеет рука, беспроволочные микрофоны, говорящие микроволновые печи, мобильные телефоны, которые не верещат, а беззвучно вибрируют, причем снабжены специальными крошечными устройствами: те вибрируют в вашем кармане, когда телефон вибрирует в портфеле.

Существуют вакуумные пылесосы, предназначенные для уничтожения домашних клещей, пульты дистанционного управления не только для телевизора или проигрывателя с лазерными дисками, но и для кондиционеров или лампочек на потолке. А чтобы всевозможные пульты не валялись по всей комнате, можно сделать один универсальный и дистанционный, который будет управлять всеми остальными пультами. Вот чего хотят японцы.

Япония сама по себе система. Ее основа – стремление нации к сплоченности. Как в большой корпорации, где люди знают друг друга, понимают друг друга, заботятся друг о друге и идентифицируют себя, каждый с каждым, – так что поведение одного влияет на всех. Распространение информации – своего рода смазка для общественной машины. Цель – обеспечить счастье как можно большему числу людей.

Сохранившие невинность

Япония – одно из самых безопасных мест в мире. Японцы могут наслаждаться редкой возможностью спокойно гулять по улицам после наступления темноты, не боясь быть ограбленными. Высококлассные спортивные машины припарковываются на ночь прямо к тротуару, вместе с радио, навигационной системой и даже компьютером – и все это буквально выставлено напоказ. Совершенно не обязательно ставить на дверцу дюжину замков. Машины находятся в такой же безопасности, как и дома, как бы ни были беззаботны их владельцы. Бродяги не попрошайничают. Они – уличные философы. Они повернулись спиной к обществу, презрев корпоративно-бойцовский дух с клаустрофобией лояльностью, и сидят себе в своих «ходячих» домах-ящиках, погрузившись в думы и сладкие мечты.

Уровень преступности низок не только потому, что процент раскрываемости преступлений высок, но и потому, что стыд от того, что ты подвел свою группу и теперь будешь изгоем, гораздо страшнее перспективы попасть в тюрьму

Так что полиции практически нечего делать. На каждого полицейского в Японии приходится по 559 жителей; его это особенно не беспокоит, потому что крайне редко что-то вообще происходит. Весь остальной мир содержит гораздо большее число полицейских относительно общего числа жителей. В Британии один полицейский приходится на 384 человека, в США – на 379 человек, в Германии – на 288, в Италии и Франции – на 268.

Полицейские участки представляют собой крошечные посты (кобан), где сидит парочка дружелюбных блюстителей закона, всегда готовых объяснить, как пройти в нужное вам место (даже если они этого и не знают), и присмотреть за потерявшимися детьми и заблудившимися стариками. Хотя их способность справиться с серьезными преступлениями крайне редко подвергается реальной проверке, преступления все же раскрываются. Мера наказания практически за каждый вид преступления весьма высока, возможно из-за того, что тесно связанные общества не терпят нарушителей общепринятых правил, и частично потому, что японская полиция весьма умело вынуждает признаваться тех, кого все-таки арестовывает.

Пресловутое чувство безопасности делает японцев ужасно беззаботными. Они разгуливают по городу, не замечая, что у них расстегнут рюкзак Они оставляют сумки на стульях, когда идут в салат-бар. Они также очень доверчивы и пребывают в состоянии невинности, давным-давно утраченной в большинстве стран. А потому японцы – легкая добыча для всякого рода ловкачей и обманщиков, которые встречаются им во время путешествий за границей. Путешествующий японец – это кошмар для каждой принимающей страны. Сопровождающие японских групп – вечные страдальцы. Они «пасут» свои стада непуганых туристов с утра до вечера, и их нервы постоянно на пределе, а психика – на грани полного истощения. В результате они тоже начинают оставлять свои вещи без присмотра.

Там, где улицы без названий

Улицы в Японии по большей части не имеют названий. Приглашая кого-то в дом, японцы посылают факсом схему проезда или рассчитывают на навигационную систему в машине гостя, которая передает информацию о движении на дорогах и инструкции относительно маршрута следования через спутники. «Поверните направо у магазина полуфабрикатов, пропустите три светофора, затем поверните налево у знака «STOP » в узкий проулок, далее поезжайте вперед, пока не увидите табачную лавочку по правой стороне…»

Японские адреса зависят от того, где вас угораздило поселиться. Чтобы это понять, нужно посмотреть на Японию с воздуха. Вся страна разделена на префектуры. Внутри префектур находятся более мелкие округа. Округа в свою очередь разбиты на еще более мелкие участки. Внутри участков есть свое деление на совсем крошечные секции, которые идут под номерами. И внутри «номеров» стоят также пронумерованные дома, только пронумерованы они далеко не всегда по порядку. Часто номера даются в зависимости от даты постройки. Ну что ж, конечно, ведь это так логично! Дом, который возведен первым, имеет номер один, построенный вторым – номер два и так далее. Поэтому каждое строение имеет свое название, и номер четко написан на каждом доме.

Постовым, разносчикам газет и прочим службам доставки требуется немалый опыт, чтобы найти нужное здание. Добраться до цели на машине – кошмарная задачка для любого, включая водителей такси. На каждом полицейском посту висит огромная подробнейшая карта участка, которую полицейские показывают тем, кто заблудился.

Там, где улицы без царя в голове

Столько всего втиснуто в ограниченное пространство японских улиц, что временами они похожи на калейдоскоп. Ни одно здание архитектурно не связано с соседним. Формы, размеры, краски: все случайно, все хаотично.

Пластиковые цветы кричащих расцветок венчают столбы электропередач и фонари в торговых районах. А ниже на тех же столбах не менее яркие объявления указывают на жилые дома или дома свиданий. Лампы на фонарях тоже имеют ошеломляющие оттенки розового, оранжевого или зеленого. Крошечные флаги разных наций гирляндами висят поперек улицы. Тенты с рекламой сигарет, привлекая внимание, соседствуют с рядами торговых автоматов. На Рождество или День святого Валентина все заливается ярко-красным светом.

Японские улицы не только кричаще яркие, они еще и ужасно шумные. Торговцы горячей картошкой и хлебом разъезжают по улицам в мини-фургончиках, вещая в мегафоны, включенные на полную громкость. Во время выборов территорию захватывают политики и, разъезжая в мини-автобусах, размахивают руками в белых перчатках (избиратели жаждут чистых политиков, а политики жаждут, чтобы все видели, какие они чистые). Их имена, призывы и обещания проникают сквозь окна и бьют по барабанным перепонкам.

Местные органы управления тоже не дремлют и отдают на откуп магазинам все оформление улиц. Рекламные щиты и доски для афиш поражают воображение: «Зона, свободная от краж. Грабителям вход воспрещен».

Прочие заявления гласят: «Город с безопасным уличным движением», «Мирный город, свободный от ядерного оружия», «Город, где женщины участвуют в самоуправлении наравне с мужчинами» – и так далее. Сойдет любая комбинация слов, имеющая отношение к счастью, детям и молодости.

Японская система образования как блины печет молодых людей, прекрасно разбирающихся в математике и технике. В 1994 году 95, 7% юношей и девушек пошли учиться в колледжи. Около 40% молодых японцев и 20% японок поступили в университеты. Тем не менее официальное образование в Японии не стимулирует творческое воображение. Школа – это место, где большинство учеников получает определенный набор фактов и определенный уровень знаний в определенный отрезок времени.

Школа – это ад

В обществе, где каждый должен быть похож на всех, малейшее отличие становится поводом для издевательств и преследований: например, неуспехи в спорте или провал на экзамене, или даже факт проживания с семьей за границей. Издевательства (идзим)- настоящая проблема в Японии, особенно в школах. Ученики компенсируют свое напряжение тем, что избирают жертву среди своих школьных товарищей и превращают ее в объект для насмешек и физических мучений.

В 1995 году было отмечено 60 тысяч случаев идзим в начальной, средней и высшей школе. Порой травма оказывалась столь сильной, что школьники отказывались посещать класс. Оскорбления, насмешки, бойкот, вымогательство – список не слишком приятен. Учителя тоже позволяют себе оскорблять учеников, причем иногда в физической форме. Нередко жертвы школьных садистов кончают жизнь самоубийством.

Пытаясь предотвратить идзим, некоторые школы стали возвращать ученикам экзаменационные работы, не проставляя оценок.

Экзамены – это ад

Попасть в университет – вот к чему стремятся все японские дети. Университетское образование – необходимое условие для получения хорошей работы.

Как только цель определена, все начинает прокручиваться назад. Чтобы попасть в хороший университет, нужно ходить в хороший колледж. Чтобы попасть в хороший колледж, нужно ходить в хорошую среднюю школу. Хорошая средняя школа невозможна без хорошей начальной школы, а хорошая начальная школа подразумевает специальный детский сад. В специальный детский сад невозможно попасть без специального (и очень дорогостоящего) обучения в многочисленных частных заведениях (дзюку), которые существуют для одной единственной цели – протащить детей через все вступительные экзамены.

Поскольку подобное вспомогательное обучение на каждом уровне образования является насущной потребностью и средством достижения заветной цели, его уже сложно считать вспомогательным. Дети, которые намерены заниматься серьезным делом, в альтернативной школе так сильно обгоняют школьную программу, что им нет нужды слушать разглагольствования учителей на обычных занятиях. В классе они делают домашнее задание для дзюку. Или спят, поскольку у них не хватает сил на посещение двух школ ежедневно.

Если вы провалились на экзаменах в университет, несмотря на подобную 24-часовую подготовку, альтернативная школа мгновенно становится основной. В дзюку есть ежедневные курсы для молодых абитуриентов, намеревающихся вновь сдавать экзамены в университет на следующий год, а также через год. Вы обречены посещать дзюку, пока не добьетесь поставленной цели.

Университет – это стартовая площадка

Повторные попытки поступления в вуз стоят затраченный усилий, ибо однажды вы наконец попадаете в университет – и ада больше не существует. Японский университет с лихвой вознаградит за пролитые ради него пот и слезы. Экзамены во время сессий – по большей части формальность. От докладов тоже требуется форма, а не содержание. Можно целыми днями играть в теннис и все равно получить диплом.

Студенты университетов с мобильными телефонами в руках бегают с мероприятия на мероприятие: занимаются спортом, музыкой, искусством, театром, ходят на всевозможные курсы, подрабатывают на стороне. Дружеские связи, которые заводятся в этой стране академического безделья, частенько поддерживаются всю жизнь, а романы частенько кончаются браком.

Но это не совсем рай. В реальности это стартовая площадка, на которой вы ожидаете запуска в мир взрослой Японии. Если вы выбрали неверную траекторию, она может снова вернуть вас в ад.

Современная японская конституция писалась в 1947 году под бдительным надзором американцев. Согласно конституции, «император является символом государства и единства японской нации, а его статус определяется волей всего народа, которому принадлежит суверенитет».

Парламент состоит из Палаты представителей и Палаты советников. Большую часть послевоенной эпохи в японском политическом мире доминировала Либерально-демократическая партия (ЛДП), у которой было постоянное и предсказуемое большинство в парламенте.

Говорят, что ЛДП похожа на Священную Римскую империю. Империя не была ни священной, ни римской, ни вообще империей. Так же и ЛДП не является ни либеральной (поскольку относится к правому крылу), ни демократической (ею руководит теневая элита, совершающая политические сделки в прокуренных кабинетах), ни даже партией, поскольку изначально она состояла из двух партий – либералов и демократов, а теперь являет собой свободный союз пяти или шести фракций.

Ситуация драматическим образом переменилась, когда в 1993 году ЛДП скинули с пьедестала и она перешла в оппозицию. Потом она возвращалась во власть, но в японской политике постоянно продолжаются подвижки. Партии формируются, распадаются, смешиваются и отделяются в мгновение ока. Для всех уже не хватает названий.

За время доминирования ЛДП последовательность так и не стала отличительной чертой японской политической жизни, даже в годы стабильности, что предшествовали процессу радикальных изменений. В период между 1945 и 1996 годами в Японии сменилось 24 премьер-министра, при среднем сроке правления в 2, 1 года.

Это очень многое говорит о природе японской политики, где премьерство означает лишь то, что премьер-министр – только первый среди множества равных в постоянно меняющейся системе раздела властного пирога. Как и во всех сферах Японии, группа – это все, а индивид – ничто.

Японский язык считается самым трудным в мире. Возможно, для самих японцев он труден не менее, чем для всех остальных. Одна из трудностей заключается в наличии разных форм речи, выражающих вежливость, почтение и формальность. Все три тесно связаны между собой, но при этом совершенно различны.

Письменный японский и устный японский тоже существенно отличаются друг от друга, особенно в бизнесе. Если вы будет говорить так, как пишете в деловой корреспонденции, вас примут за пришельца из прошлого века. С другой стороны, если вы напишете деловое письмо так, как говорите в обычной жизни с близкими друзьями и давними коллегами, то скорее всего получите уведомление об увольнении – написанное, разумеется, по всей форме.

Конечно, такого сорта различия есть и в других языках, но самое кошмарное в японском языке – это наличие своей отдельной лексики для каждого стиля речи – вежливого, почтительного, формального и неформального. Но если вы овладели этой премудростью, то сам черт вам не брат. Вы, к примеру, уже не задумаетесь над тем, как правильно пригласить гостей к трапезе. Если вы назубок помните нужные фразы и поздравительные клише по поводу смены времен года, то вам не придется ломать голову, как начать деловое письмо.

Иностранцы, изучающие японский язык, не должны забывать о различиях между мужской и женской формами речи. Многие мужчины-иностранцы, говоря по-японски, вызывают смех окружающих, потому что учили язык у своих подружек-японок. Для иностранки употребление грубых мужских форм будет еще позорней.

Как существует множество способов выразить одну и ту же мысль или понятие, точно так же одно выражение может служить на все случаи жизни. Слово «домо» означает: «спасибо», «привет», «здорово», «давненько не виделись», «ужасно извиняюсь», «хорошо-хорошо» – и прочее. Нет способа сказать четко «да» или «нет» – по крайней мере так, как эти слова понимаются на Западе. «Хай» чаще всего переводят как «да», однако на самом деле оно означает: «Я слышал вас и понял вас, и теперь думаю, что ответить». Иностранцы зачастую принимают «хай» за согласие, тогда как на самом деле за ним скрывается прямо противоположное.

Есть способ сказать обыкновенное «нет» – только в тех случаях, когда отказ не вызовет обиды. Но японцы знают, когда они подразумевают «нет», даже если не произносят его вслух. «Я подумаю об этом» – это форма очень твердого отказа. А уж если японец втянет воздух между стиснутыми зубами и затем выпустит его с глубоким выдохом: «Са-а-а-а-а…»- это знак того, что нужно все начать сначала.

Далее письменный японский. В Японии не было своей письменности, пока в 6-м веке буддийские монахи не привезли из Китая священные сутры. К несчастью для всех, очень скоро стало ясно, что иероглифы, идеально подходящие для китайского языка, где нет окончаний, абсолютно не годятся для японского письма. В итоге решение было найдено: придворная знать начала говорить по-китайски, чтобы можно было записать их слова. Но это тоже сработало плохо, и в течение последующих веков появился языковой гибрид: к каждому китайском иероглифу добавилось по меньшей мере два разных чтения. Они употреблялись в зависимости от контекста: когда нужно, брали китайский вариант, в других случаях более подходил японский.

Чтобы бегло говорить и читать по-японски, нужно знать китайские иероглифы – кандзи, – используемые в японском языке (минимум составляет 2 000; образованные японцы знают 5 000 и даже 80 000 иероглифов, в некоторых из которых более 30 черточек). Плюс две слоговые азбуки – хирагана и катакана первая для записи исконно японских вещей и понятий, вторая – для заимствованных предметов и иностранных имен. Но это – слишком простое объяснение гибридной фонетики и пиктографиии письменного японского языка.

Возможности его беспредельны, и в нем на каждом шагу ловушки и западни.

Миссионеры, пришедшие в Японию из Европы в 19 веке, были убеждены, что японский язык – это изобретение дьявола, препятствующего им в их работе. Современные студенты, изучающие японский, – будь то иностранцы или сами японцы, – могут верить или не верить в дьявола, но, без сомнения, испытывают те же чувства.