— Ты рвешь цветы! — возмущенно воскликнула Лилиан. — Мама запретила нам трогать ее растения, а ты рвешь цветы!
      Я вздохнула. Того, кто изобрел младших сестёр, следовало бы посадить под замок и держать там до тех пор, пока он не сделает так, чтобы они снова исчезли.
      — Я удаляю только засохшие, — объяснила я. — Для растений это полезно. — Очень осторожно я сорвала еще один увядший цветок гибискуса.
      И тут горшок с громким треском раскололся надвое, и земля посыпалась прямо на пол гостиной. От испуга я выронила гибискус.
      — Ты его убила! — закричала Лилиан. — Мама, Неля загубила растение!
      — Замолчи! — прошипела я. — Замолчи, а не то…
      Но было слишком поздно.
      — Корнелия! — мама уже стояла в дверях и смотрела на меня с укором. — Я же просила тебя держаться подальше от моих комнатных растений. Как ты могла быть такой растяпой?
      — Но я ничего не делала!
      — Ну да? Должно быть, этому бедному цветку просто надоел его горшок, и он сам его разбил?…
      Я хмуро покосились на гибискус. И вовсе он не выглядел бедным. Скорее наоборот, он выглядел до неприличия здоровым и полным сил. Казалось, будто он рос на глазах.
      Рос на глазах…
      У меня в голове промелькнуло неприятное подозрение. Я взглянула на свои руки. Руки как руки, самые обыкновенные, тонкие и бледные (впрочем, ранней весной они всегда бледные). Никаких признаков магии… Но я ведь была чародейкой и владела силами Земли, я могла заставить цветы и деревья расти, когда хотела этого. Только сейчас-то я ничего такого не хотела! И не прикладывала никаких усилий. А цветок вдруг стал расти сам по себе и расколол горшок. Неужели мой дар изменяет мне? Это было бы не слишком здорово…
      — Ну, не стой же столбом! — потребовала мама. — Принеси новый горшок, пока гибискус не погиб окончательно.
      — Неля сказала, что убивает его, — с важным видом заявила Лилиан. — Сказала, а потом это и произошло!
      — Да не убиваю, а удаляю, дуреха! Удаляю засохшие цветы.
      — Не разговаривай с сестрой таким тоном! — возмутилась мама. — Быстро сходи за горшком, а потом возьми пылесос и убери всю эту землю.
      — Но почему я? Я ведь ничего не сделала! Кстати, если ты не знала, рабский труд у нас давным-давно запрещен!..
      — Корнелия, еще слово, и я в наказание посажу тебя под домашний арест!
      Пришлось мне замолчать. Надеюсь, она только грозится?… Мне сегодня позарез нужно быть в школе и помочь Хай Лин. Я бросила на маму быстрый взгляд.
      — Ну так что? — она выжидающе смотрела на меня, и я решила не рисковать.
      — Ладно-ладно, я все сделаю!
      Из-за этой дурацкой пересадки и уборки я чуть не опоздала на репетицию показа мод Хай Лин, проходившую в Шеффилдской школе.
      Подбежав к дверям, я едва не столкнулась с запыхавшейся Ирмой, нагруженной кучей коробок.
      — Ты задержалась! — буркнула она…
      — Извини.
      Я влетела в коридор, прямо навстречу кто-то нес лестницу, и мне пришлось отскочить в сторону, чтобы избежать удара.
      — Упс, прости, я тебя не заметила, — сказала Вилл. — Ты что, немного припозднилась?
      — Ага.
      В зале Тарани устанавливала камеру на штатив. Замерив экспонометром освещенность, она неожиданно подалась назад и довольно сильно наступила мне на ногу.
      — Ой, извини, — пробормотала она, даже не взглянув на меня. — Надеюсь, Вилл направит на подиум побольше света… О, кстати, тебя искала Хай Лин. Ты ведь опоздала, да?
      — Да, — прорычала я и похромала в наш класс, который временно превратился в комнату для переодевания. Из-за разбросанных повсюду цветных юбок и платьев казалось, что ты попала не в школьное помещение, а внутрь радуги. Хай Лин с озабоченным выражением лица стояла в центре всей этой пестрой неразберихи.
      — Нет, не это! — говорила она Каре, нашей школьной подруге. — Это в конце! Где же то платье?… — тут ее взгляд скользнул по мне: — А, это ты! Ты…
      — Опоздала. Да. Я знаю. Прости.
      Хай Лин сложила руки в традиционном китайском приветственном жесте и улыбнулась.
      — Я хотела сказать, что ты пришла как раз вовремя. Не поможешь ли нам разобраться во всей этой куче одежды?
      Мое раздражение разом улетучилось. Я улыбнулась в ответ. Когда имеешь дело с Хай Лин, плохому построению нет места.
      — Конечно, с удовольствием помогу, — ответила я.
      Ах, я так надеялась, что шоу пройдет на ура! Хай Лин работала за пятерых, чтобы закончить свою коллекцию в срок, и по-настоящему заслужили успех!
      Это был один из тех периодов, когда хочется и быть обычной. Я имею в виду не скучной и посредственной, а просто быть не-волшебницей. Помогать своей подруге в организации лучшего в истории школы показа мод. Обсуждать музыку, прически и все такое. Волноваться о том, как бы не споткнуться на подиуме, и о том, чтобы не размазалась тушь, а не спасать мир от восьминогих монстров со змеиными хвостами…
      И не говорите, что я не права. Быть частью команды W.I.Т.С.Н. — одна из самых волнующих и важных сторон моей жизни. Когда я впервые ощутила в себе магические способности, я одновременно испытала чувство гордости и некоторый испуг. А потом Вилл получила Сердце Кондракара. Эта штука выглядела как обычная подвеска с кристаллом, но на самом деле обладала огромной мощью. И вскоре мы с подругами обнаружили, что соединены Сердцем Кондракара в особую группу, и каждая из нас обладает волшебным даром, связанным с одной из Стихий природы. Моя Стихия — это, конечно, Земля, а Хай Лин способна повелевать Воздухом. Тарани — Огненная волшебница, а Ирма может выделывать всякие потрясные штуки с Водой. И раз Вилл была в состоянии каким-то образом собирать воедино все наши таланты и превращать их в чистую энергию, она-то и стала нашим лидером. Поначалу мне было нелегко к этому привыкнуть. Ну, то есть я из тех людей, которые говорят: «Ни за что не поверю, пока не увижу собственными глазами!» Я всегда была реалисткой, крепко стояла па земле — по-моему, подходящее качество для чародейки, владеющей магией Земли.
      А теперь мы с девочками, словно все оказались в одном и том же сне, в котором нас могли в любой момент призвать на борьбу со злом. Став волшебницами, мы обнаружили, что не все так уж рады тому, что Кондракар обзавелся пятью новыми Стражницами. У нас были враги, причем в тех мирах, о которых мы никогда не слыхали. А потом оказалось, что были у нас и друзья. Замечательные друзья… Ох, что-то я отвлеклась, это ведь совсем другая история.
      У меня до сих пор иногда возникает такое чувство… будто наша жизнь стала как шампунь два в одном: одновременно чудесный сон и кошмар. Поэтому, думаю, нет ничего удивительного в том, что мне иногда хочется быть обычной четырнадцатилетней девочкой без всяких там колдовских способностей, а не спасительницей мира. Но это все так, пустые фантазии…
      В тот день скрыться от магии не было никакой возможности. Она проявилась в Хитерфилде во всей красе.
      — Дамы и господа, Шеффилдская школа рада приветствовать вас на весеннем показе мод, организованном нашей талантливой ученицей мисс Хай Лин! — объявила директриса.
      — Ужас как много народу! — прошептала Тарани, стоя рядом со мной за кулисами. — Я даже рада, что это ты выходишь на подиум, а не я! Ты тоже можешь…
      — Нет, не могу. Я буду чувствовать себя гадким утёнком… и выглядеть так же.
      Вообще-то я и сама чувствовала себя не слишком уютно. Мои руки были влажными, и мне приходилось постоянно вытирать их об юбку, а ведь это было нельзя. Помнится, в каком-то из Модных журналов я читала интервью одной супермодели. «Фокус в том, что, выходя на подиум, ты должна сознавать, что ты красавица, — говорила она — Тогда и публика в это поверит». Ну да, ей-то легко говорить… А что делать, если вся уверенность в себе куда-то испарилась?… Я нервно надела алые туфли, которые протянула мне Тарани. Так, теперь нужно секунду постоять, восстанавливая дыхание, и вперед, на подиум.
      — Что у тебя с волосами? — спросила Хай Лин, когда я поравнялась с ней.
      — А что?
      — Они как будто немного зеленоватые… Да нет, показалось, твой выход!
      — Зеленоватые?! Ладно, все равно нет времени проверять. Позже.
      Конечно, я и раньше видела показы мод. Не слишком много, но видела. Но я никогда не смотрела на них из-за кулис. Я до сих пор и не догадывалась, сколько невидимой работы нужно, чтобы все прошло как по маслу. Для меня это шоу состояло из застегивания и расстегивания, быстрых взглядов в зеркало, музыки и оваций. Зрители аплодировали всякий раз, как на сцене появлялась модель в новом наряде. И хотя Хай Лии по-прежнему выглядела взволнованной и озабоченной, улыбка на ее лице расплывалась все шире.
      Наконец наступило время финального выхода. Все мы стояли на сцене в белых платьях, а в руках у нас были вишневые веточки с нежными розовыми бутонами. В центре находилась Хай Лин, сияя, словно солнышко, она кланялась тепло настроенной публике. Я обратила внимание, что даже Урия и его банда хлопали, хоть и не очень охотно. Возможно, их примерное поведение объяснялось присутствием мисс Боксер, нашей директрисы. Она расположилась как раз за мальчишками.
      И тут это произошло. Краем глаза я заметила что-то вроде зеленой вспышки. И вдруг вишневая веточка в моих руках покрылась распустившимися цветами.
      Публика издала единодушный вздох восхищения и захлопала еще громче.
      — Классный спецэффект! — выкрикнул кто-то.
      Я тупо разглядывала ветку. Первым моим желанием было избавиться от нее, выкинуть куда подальше. Сперва мамин гибискус, а теперь это! Да что, в конце концов, происходит?
      Настала пора уходить со сцены. Освещение позади нас стало меркнуть. Зрители начали расходиться, а часть из них направилась за кулисы, что-бы поздравить организатора и участниц показа.
      — Спасибо, Корнелия! — сказала Хай Лин, крепко обняв меня. — Спасибо тебе за помощь. И за спецэффект… — она хитро улыбнулась и прошептала мне на ухо: — Здорово у тебя вышло, настоящая зелёная магия!
      — Но я ничего не делала… — замотала я головой.
      Я ведь и правда ничего не делала. Разве не так?

      Неля, Неля, вставай!
      Если тебя будят тихо и деликатно, то можно сделать вид, что ты ничего не замечаешь, и спать дальше, Но с Лилиан такой номер не пройдет. Она скакала по моей кровати как мартышка и время от времени приземлялась прямо на меня.
      — Уйди! — сердито пробурчала я и попыталась шлёпнуть сестру. — Отстань от меня!
      — Ты попала в газету!
      — Слушай, исчезни отсюда, или я… — и тут моё желание поспать куда-то испарилось. — Что ты сказала?
      — Твои фотография в газете.
      Я спрыгнула с кровати, натянула халат и пулей помчалась на кухню. Там как раз завтракал папа.
      — Привет, детка. Симпатичная фотография, — сказал он.
      — Дай посмотреть!
      Папа протянул мне субботнюю газету. Вот оно! «Показ мод в Шеффилдской школе», — гласил заголовок. И там была моя большая цветная фотография — я смотрю на Урию через плечо (самого Урии, конечно, на снимке не видно). Только на фото я выгляжу скорее задумчивой, чем сердитой, и еще из-за бирюзового наряда мои глаза кажутся совсем голубыми.
      — Я… Я тут похожа на настоящую модель, — вымолвила я.
      — Да, прямо как картинка, — улыбнулся папа. — Впрочем, ты всегда такая.
      — Нет, я имела в виду, что на снимке я получилась лучше, чем в жизни… — Не думаю, что папа понял. Он никогда не замечает недостатков моей внешности, а я их ясно вижу в зеркале: волосы мощи бы хоть чуть-чуть виться, а нос у меня слишком тонкий. Для папы я всегда красива. Приятно, конечно, но из-за этого я не могу доверять его комплиментам…
      — Снимала твоя подружка Тарани, — заметил Папа, — Вот, видишь подпись?
      «Фото Тарани Кук». А ниже шла короткая заметка о показе коллекции Хай Лин и обычный комментарий нашей директрисы мисс Боксер — типа: Мы всегда приветствуем творческую инициативу учеников и все такое. Надо позвонить остальным, — сказала я. — Вдруг они не видели газеты…
      И тут я заметила на той же странице еще одну статейку:
 

«Удивительное событие: дерево побило рекорд!

      Вчера на огромном буковом дереве, растущем в парке Ханабейкер и известном как Ханабейкерский Бук, распустились листья. Это произошло на целый месяц раньше положенного срока. „Никогда не видел ничего подобного, — сообщил журналистам директор парка Томас Гринбоу, — а ведь я работаю в парке почти тридцать лет“. Метеорологи утверждают, что температура „не превышает средних для этого времени года значений“. Но и другие вспышки растительной активности, наблюдающиеся в парке, свидетельствуют о том, что время весны пришло!»

 
      Мне стало не по себе. Возможно, это только совпадение. Возможно, газетная утка. Но я помнила, что произошло с гибискусом и вишневой веткой. К тому же, вчера, опаздывая на показ, я пробежала как раз через парк.
      — Ну? — папа вопросительно посмотрел на меня.
      — Что ну? — не поняла я. — Ну, ты вроде хотела позвонить им?
      Им. Остальным членам команды W.I.Т.С.Н. Да!
      — Сейчас, пап. Это как раз то, что нужно сделать, — кивнула я.
      — Вот уж не думала, что когда-нибудь придется говорить тебе такое, — пожала плечами Ирма, — но по-моему, у тебя разыгралось воображение, Корнелия. Это весна. А весной, как ты знаешь, у деревьев появляются листья.
      — Да, по не так рано!
      — А с чего ты взяла, что все необычные явления в природе происходят из-за тебя?
      — Может, это как-то связано с глобальным потеплением? — предположила Тарани. Вид у нее был встревоженный.
      — Но вчера было не слишком-то жарко.
      — Ты сама чувствовала, что это твоих рук дело, или нет? — спросила Вилл, жуя бутерброд. Дело происходило в понедельник в школе, во время большой перемены. — У меня лично не было случаев бесконтрольного применения магии с тех пор, как… ну, в общем, довольно давно. И, в любом случае, я сама что-то ощущала.
      — Нет, я ничего не чувствовала. Но если я ни при чем, то как еще объяснить вчерашнее?…
      Мы сидели за столиком в школьной столовой и старались разговаривать как можно тише. Магия — это не та вещь, которую можно обсуждать во всеуслышание, особенно в школе. Поэтому, когда у нас над головами сверкнула фотовспышка, мы все от неожиданности подпрыгнули. Я удивленно завертела головой, и следующая вспышка чуть не ослепила меня.
      — Эй, прекрати!.. — возмутилась я.
      — Оооо, пожа-а-алуйста, мисс Хейл, еще один снимок! Ну-ка, выдайте свою фирменную улыбку!..
      Хоть перед глазами у меня до сих пор плясали пятна, я смогла различить мерзкую прыщавую физиономию Урии.
      — Отвали, Урия!
      Но он продолжал размахивать камерой и щелкать вспышкой, прыгая перед нами, как жалкая пародия на папарацци.
      — Посмотрите в объектив, мисс Знаменитая Модель, вот так, отлично!..
      Кое-кто из учеников смеялся над дебильными шутками Урии. Мне хотелось затолкать фотоаппарат ему в глотку, но я сдержалась и даже одарила его ослепительной улыбкой.
      — Очень забавно, Урия. Ты что, купил новый фотоаппарат?
      Парень выглядел слегка сбитым с толку. Видимо, я вела себя не так, как он рассчитывал.
      — Да, он новехонький. И что из того?
      — Да ничего. Надеюсь, они дали тебе особую упрощенную модель для недоумков?
      Не бог весть, какая шутка, конечно. Но ее оказалось вполне достаточно, чтобы вся столовая покатилась со смеху — теперь смеялись над Урией. На самом-то деле его никто не любил.
      — Ха-ха! — кисло вымолвил он. Играть в папарацци ему явно расхотелось. А главное, он вскоре ушел — чего я и добивалась.
      То есть это я думала, что ушел… Я немного задержалась на географии, а когда вышла из класса, у меня перед глазами снова блеснула вспышка.
      — Урия, хватит! — крикнула я. — В первый раз это смешно, а во второй — полный идио…
      И тут я осеклась — Урии поблизости не оказалось.
      — Мисс Хейл? — произнес незнакомец, поджидавший меня возле класса. — Пожалуйста, только один снимок. А потом я бы хотел немного поговорить с вами.
      — О чем? — настороженно спросила я. Кто это такой? Загорелый, шикарно выглядевший брюнет с модной прической; бежевая рубашка удачно подчеркивала цвет его глаз. На нем были светлые льняные брюки и коричневые ботинки.
      — Меня зовут Эй Си Джонс, — представился он, протягивая руку, — зовите меня просто Эй Си. Я личный ассистент модельера Тони Закарино. Мистер Закарино обратил внимание на ваш снимок во вчерашней газете. Вы когда-нибудь работали в модельном бизнесе? Я имею в виду, в качестве фотомодели?
      — Нет.
      — А хотите попробовать? — и он сверкнул улыбкой.
      — Проект будет называться «Сказки и фантазии», — говорила я с воодушевлением, — и «Модное обозрение» посвятит ему целых шесть страниц! Они хотят, чтобы я участвовала в съемках! Ну пожалуйста, пожалуйста, мама, разреши мне! Они даже обещали заплатить.
      — Корнелия…
      — Это займет всего два дня, к тому же съемки будут проходить недалеко от Хитерфилда, в Леди-холле! Знаешь, там есть такое красивое поместье, похожее на старинный замок. И еще Эй Си сказал, что я могу взять с собой нескольких подруг. Только представь, как это будет полезно для Хай Лин — она сможет посмотреть, как работает известный модельер.
      Однако мама, кажется, не разделяла моих восторгов.
      — Но тебе только четырнадцать, Корнелия!
      Я с трудом сдержала стон. О нет, снова эти старые песни!
      — Ну и что, мам? Это же так интересно!
      — Интересно? Что же тут интересного: стоишь два дня перед камерами и только и делаешь, что улыбаешься! Или принимаешь глупые позы, или что там еще делают модели…
      — Демонстрировать наряды Хай Лин было здорово! А тут все будет… по-настоящему, я стану настоящей моделью. И обо мне напишут в журнале, обо мне все узнают! Ведь все женщины читают модные журналы, даже ты, мам…
      — Даже я? — переспросила она, и что-то такое мелькнула в ее глазах, мне показалось, что это смешинка. — Ты хочешь сказать, что я слишком старая и отсталая, чтобы интересоваться модой?
      — Эээ… нет, конечно…
      — Ну, ладно, — и она улыбнулась. Разумеется, мама не сердилась, она просто меня поддразнивала. А потом она разом посерьезнела. — Модельный бизнес — не слишком приятная вещь, там много блеска и мишуры, а под ними скрываются интриги и боль. Я не уверена, что хочу, чтобы моя дочь стала частью этого бизнеса. По крайней мере, сейчас ты еще слишком мала для этого.
      Было похоже, что она не согласится. Вот черт, так я и знала, надо было сначала обратиться к папе. Правда, скорее всего, он не взял бы на себя решение вопроса и все равно отправил бы меня к маме…
      — Мам, ты правда думаешь, что я легкомысленная и меня привлекают блеск и мишура?
      Мама посмотрела мне в глаза.
      — Нет, Корнелия, я так не думаю.
      — Так может быть, ты считаешь, что я вдруг стану легкомысленной за те два дня, пока меня будут фотографировать?
      Долгая пауза, потом она спросила:
      — Ты действительно так этого хочешь? Я энергично закивала.
      — И Хай Лин поедет с тобой?
      — А также Вилл и еще одна или две подружки. Ну, и ты, конечно, можешь поехать, если хочешь.
      — Хммм. На следующей неделе я буду сильно занята, но, наверное, смогу выкроить часок-другой и проверить, как у тебя дела.
      — Это означает, что ты мне разрешаешь?
      — Если твой папа согласится.
      Он, естественно, согласится, и мы с мамой обе это знали. Запретить мне ехать могла только мама. Я подбежала и крепко ее обняла.
      — Мамочка, спасибо тебе огромное! Обещаю, я не зазнаюсь и не буду легкомысленной. Наоборот, я стану серьезнее! Если хочешь, даже начну читать философские трактаты… Мама рассмеялась. — Лучше начни помогать мне по дому.
      В те дни я не могла думать ни о чем, кроме проекта «Сказки и фантазии» и тех платьев, в которых мне предстояло сниматься. Я еще пару раз виделась с Эй Си Джонсом — все таким же лощёным и одетым с иголочки, — и он показывал мне сценарии и наброски. От некоторых нарядов у меня просто захватывало дух. Но при этом продолжали происходить события (в основном, связанные с растениями), которые очень меня беспокоили…
      — Лужайка перед нашим домом по колено заросла травой, — посетовал за ужином папа. — Куда смотрит служба, которая должна приглядывать за газонами?
      — Я уже звонила им, — ответила мама. — Они уверяют, что подстригли газон только вчера! Можешь себе такое представить? Ведь каждый, у кого глаза на месте, видит, что к траве не прикасались по крайней мере две недели.
      Я с виноватым видом уставилась в тарелку. Сотрудники службы действительно приезжали вчера, я сама их видела. Не их вина, что трава всего за один день так вымахала. Как это ни печально, похоже, причина была во мне.
      Я больше не приближалась к парку Ханабейкер и стала ходить в школу другой дорогой, несмотря на то, что она была длиннее. В результате на улице, где я проходила, все деревья выпустили листья на месяц раньше. Мамин гибискус расколол еще один горшок — хорошо, что я в тот момент была дома одна, и об этом так никто и не узнал. И, наконец, участок перед главным входом в школу покрылся ковром цветущих нарциссов, хотя их никто не сажал. Уже несколько ночей подряд я видела один и тот же кошмар. Это был странный расплывчатый сон — никаких картинок, только чувства. Начиналось все с жуткого ощущения пустоты. Наверно, примерно так себя чувствуют одинокие путники в пустыне. Никаких признаков жизни. Никакой жизни вообще нигде. А затем голос, тонкий слабый голос, звучащий у меня в голове: — Червь… Червь приближается. Понятия не имею, что бы это значило. Какой еще червь? Этот предупреждающий голос приводил меня в ужас. Нет, даже больше чем в ужас — это был панический страх… И я просыпалась в холодном поту с отчаянно колотившимся сердцем.
      После этого мне не сразу удавалось заснуть, требовалось какое-то время, чтобы успокоиться, прийти в себя. Возможно, в четверг на уроке рисования я зевала и тупо вертела в руках карандаш вместо того, чтобы заниматься эскизами, именно из-за недосыпания. Солнце пригревало, пылинки устроили диковинный танец в его золотистых лучах, проникших в кабинет. Танцующие пылинки и какие-то едва заметные зеленые вспышки…
      Вилл кашлянула и прочистила горло.
      — Хм… Корнелия… — прошептала она. — Что?
      — Твой карандаш…
      Карандаш? А что с ним не так?
      Один быстрый взгляд, и я принялась торопливо запихивать карандаш в сумку. Потом достала новый. Надеюсь, мисс Уортон, наша учительница рисования, не успела разглядеть, что на обычном желтом деревянном карандаше, который я весь урок крутила в руках, внезапно появились два миленьких клейких зеленых листика…

      Какой бы свитер надеть: лавандово-синий или мятно-зеленый? Я примерила один, потом второй, покрутилась перед зеркалом… Зеленый хорошо смотрелся с юбкой, а лавандовый лучше на мне сидел. Хмм, трудный выбор. Мне вовсе не хотелось приехать в Ледихолд с видом человека, который ничегошеньки не смыслит в моде. А может, вся проблема в юбке? Носят ли еще макси или уже нет?… Вообще-то я обычно знала такие вещи. По крайней мере, я всегда была в полной уверенности, что знаю о модных тенденциях больше всех и Шеффилдской школе. Но здесь совсем другое дело: я буду общаться с людьми, которые не просто следуют моде, а сами ее создают…
      — Корнелия! Пришла Хай Лин, — крикнул мне папа. — Кстати, разве мистер Джонс не просил, чтобы ты была готова к девяти?
      Зеленый или синий? Синий или зеленый?
      — Сейчас, одну минуточку! — отозвалась я. Потом стянула светло-зеленую юбку и синий свитер и надела длинное розовое платье, а поверх него жакет на полтона темнее. Так лучше? Я не знала. Я правда не знала… Ну, во всяком случае, этот наряд лучше сочетался с тенями под глазами, появившимися после того, как я всю ночь без сна проворочалась в постели…
      — Корнелия!!!
      — Уже иду!
      Хай Лин ждала меня в гостиной. На ней были полосатые гетры, мини-юбка, а на макушке красовались огромные защитные очки, какие носят летчики. Я почувствовала укол зависти. Хай Лин не нужно было читать всякие женские журналы типа «Модного обозрения», чтобы узнать, что сейчас носят. У нее был свой собственный стиль, который всегда производил сногсшибательное впечатление.
      — Я нормально выгляжу? — нервно передернув плечами, спросила я.
      — Прекрасно, — ответил папа. — Красива, как картинка…
      Ох, если бы он хоть что-то в этом понимал. Но это же мой папа…
      — Хай Лин, а ты как считаешь?
      — Ты смотришься круто, — сказала Хай Лин и мило улыбнулась.
      Но может быть, она так сказала только потому, что мы подруги?… Ну, это что-то вроде того, когда вам неудобно намекнуть приятелю, что ему пора постирать носки…
      В комнату, чавкая булкой с черникой, влетела Лилиан. Увидев меня, она встала как вкопанная.
      — Ты розовая, — сказала она. — Ты вся совсем розовая!
      О нет! Слишком много розового? Может, я должна надеть…
      И тут я наконец взяла себя в руки. Да что это со мной такое? Как я могла пасть так низко, чтобы прислушиваться к мнению своей младшей сестры?!
      — Корнелия, иди завтракать, — позвала меня мама с кухни.
      Я взглянула на часы: У меня нет времени.
      — Нет, время найдется! Ты же знаешь, завтрак — это очень важно…
      — Честно, мам, я уже опаздываю! — Папа собирался подбросить нас в Ледихолд по дороге на работу. — Я только глотну апельсинового сока.
      — Можешь доесть мою булочку! — заявила Лилиан, вытаскивая булку изо рта и протягивая мне. И, конечно, я в нее вляпалась!
      Я в ужасе уставилась на черно-синее пятно, расплывавшееся на розовой ткани платья.
      Лилиан, мерзкая малявка! Смотри, что ты наделала!
      — Ты похожа на собаку миссис Джильберто, — хихикнула она. — Ну, ты видела этого пса, его зовут Пятныш. Он точно как ты, только не розовый.
      Кажется, до нее даже не доходило, какую ужасную вещь она сотворила! Я совершенно потеряла терпение:
      — Что ты за свинья такая?! Разве так уж трудно есть свой завтрак за столом, а не скакать с грязными лапами по всей квартире?! Ты мне платье испортила!
      — Я не свинья!
      — Ох, да неужели? Ты нарочно надо мной издеваешься?
      Нижняя губа Лилиан задрожала. Она что, собиралась заплакать? Обычно она почти не обращает внимания на те обидные словечки, которыми я ее обзываю. Но, пожалуй, сегодня я говорила резче, чем всегда.
      — Глупая Корнелия! — выкрикнула Лилиан, и слезы градом покатились по ее щекам. — Глупая Корнелия со своими дурацкими платьями и фотографиями! — она развернулась и побежала прочь. Секундой позже я услышала, как хлопнула дверь ее комнаты.
      Мама вошла в гостиную со стаканом апельсинового сока.
      — Корнелия! Что ты ей сказала?
      — Ничего особенного, — пробормотала я с пристыженным видом. — Ты лучше полюбуйся, во что она превратила мое платье!
      Вид у мамы был такой, будто она хотела бы прочитать мне и Лилиан целую лекцию о правильном поведении детей, но она сдержалась и только вздохнула.
      — Вижу — сказала она. — Придется тебе переодеться. И поторопись, папа уезжает через пять минут.
      — Отпусти подбородок, детка, и посмотри в камеру. Поверни голову, еще чуть-чуть поверни, еще капельку… Чудесно! Вот так и держи! Подними руку. Чуть повыше. Нот, правильно. Держи, держи, держи… — визажисты, сделайте что-нибудь, чтобы ее кожа не так блестела… Я сказал, выше руку!
      — Нет, не улыбайся, просто прими задумчивый вид.
      — Детка, это не задумчивое лицо, а нахмуреное!
      У меня болела рука. У меня болели щеки. У меня, болели ноги. И еще они намазали мои волосы какой-то гадостью, от которой кожа на голове противно зудела.
      — Не чешись! Кети, пожалуйста, закрепи ей причёску снова.
      Можно направить сюда побольше света? Это было вовсе не так весело и интересно, как я себе представляла. Казалось, вся королевская рать прыгала вокруг меня: кто-то возился с моим макияжем и прической, кто-то следил за тем, как свет падает на мое лицо, кто-то — за тем, как я держу руку… Они хотели проконтролировать миллион разных мелочей, чтобы «непревзойденные шедевры» мистера Закарино были сфотографированы наилучшим образом.
      И это действительно были «шедевры», правда, по большей части, шедевры глупости и порождёния больной фантазии. Как, например, алый шелковый плащ и платье, которые были на мне сейчас. Плащ смотрелся так, будто меня завернули в огромные лепестки розы. Красная Шапочка— так называлась модель. Не думаю, что Красная Шапочка ушла бы далеко в таком плаще — он просто-напросто запутался бы в кустах, как только девочка сошла бы с проторенной тропинки.
      — Детка, постарайся изобразить хоть какой-то испуг при виде Волка!
      — Простите, — сказала я, — но он… он совсем не кажется опасным.
      Эй Си Джонс, изображавший волка, несмотря на меховой наряд и темные очки, вовсе не был похож на голодного хищника. Он скорее напоминал крутого бизнесмена, который боится простудиться, и потому закутался в шубу. Может, конечно, я зря это сказала, вид у Эй Си и так уже был раздраженный.
      — Эй Си, ты не мог бы… ну, что ли, пугать ее поактивнее?
      Эй Си вздохнул, сдвинул брови и свирепо глянул на меня. Могу поспорить, злость в его взгляде была не наигранной.
      — Хорошо, а теперь подойди к ней чуть поближе…
      Он сделал шаг — и рухнул на колени прямо передо мной, его ноги были опутаны побегами ежевики, взявшимися неизвестно откуда.
      «О нет! — мелькнуло у меня в голове. — Неужели опять?»
      Как минимум четверо человек рванулось ему на помощь — все-таки личный ассистент великого мистера Закарино это вам не какая-нибудь уборщица Он оттолкнул протянутые ими руки и поднялся сам, рассерженный и сбитый с толку. Очки свалились на пол, а несколько веток ежевики намертво запутались в шерсти волчьей шубы.
      — Почему никто не срезал эти дурацкие ветки?! — прорычал Джонс. — Развели тут какие-то джунгли!
      Персонал озадаченно оглядывался по сторонам. Люди были уверены, что еще минуту назад это место не походило ни на какие джунгли. И они, конечно, были правы. В тот самый момент, когда Эй Си Джонс двинулся на меня, из земли появились побеги, они вытянулись почти на целый метр, выпустили колючки и обвили ноги злополучного ассистента. «Хватит! Хватит! Хватит! — шептала и про себя. — Не хочу я этого! Оставьте меня в покое!»