.. Протокольчиком изымут, на экспертизу направят, результаты представят... Между нами, спецами, говоря, метод пусть иезуитский, но верный. Верный -- в смысле безошибочный. Не метод проб и ошибок, нет. Какой абрек будет носить оружие без боезапаса! Мальчик, что ли, -- в игрушки играть! Мужчина!.. Вот и "кречет" в кабаке первым делом отомкнул рожок АКМа, проверил. Нет, первым делом "кречет" пристрелил "вооруженного и очень опасного" и только потом проверил боезапас. Но ведь не ошибся. Значит, правильно ррразобрался!
      ..."Фургон" был снабжен матовыми непроницаемыми стеклами. От водителя Жилин и сопровождающие его маски-шапочки были отделены глухой перегородкой. Куда едем, ребята. На Петровку? На Шаболовку? В УГРО? В РУОП?
      Сидеттть!!! Ррразберемся!
      Жилину не составило бы особого труда ррразобраться с "кречетами", со всеми тремя, не покидая "фургона". Если по чести, то -- составило бы... но все же не особого. Только... зачем? Он -- законопослушник. Он -- у себя дома, в Москве. Он вернулся. Документы -- не подкопаться. Зачем усложнять? Сейчас приедем, все выясним. Если Жилин ненароком что-то нарушил, готов отвечать по всей строгости... что там может грозить?.. штраф?..
      (-- От семи до пятнадцати, -- просветил Римайер, -- лет, -пояснил Римайер, -- полной изоляции, -- уточнил Римайер, наблюдая за Жилиным, чьи намерения, а также реакции, всегда отражались на лице. -- Вот-вот, Иван, от семи до пятнадцати. Для подлинных интелей нет большего греха, чем разжигание национальной розни, Иван, вы же знаете...)
      Жилин не знал. То есть не знал про "7-15". Иначе не стал бы покорно трястись в "фургоне" по направлению к Лобной. А направлялись, выяснилось, к Лобной. Не в УГРО, не в РУОП. Дело-то политическое! "7-15"!.. Нейтрализовал бы он "кречетов", будь они трижды блюстителями, и пошел бы себе сам по себе, будь у него руки и в "браслетах". Для спеца, изучавшего "Гудини", избавиться от спецсредства -- две минуты неприятных ощущений в запястьях...
      
      А избавили Жилина от неминуемых "7-15"... коммунары. "Коммунары за коммунизм". Помимо его воли, но избавили.
      "Фургон" непредвиденно тормознул и застрял. Водитель за перегородкой разразился "малым боцманским загибом". Хорошо излагает, собака, по достоинству оценил Жилин. Что там стряслось? Надо посмотреть!
      Матовые стекла отрицали возможность посмотреть, но слышно было хорошо. Точнее -- плохо. Громко, да. Но не всегда разборчиво. Мегафон на площади то оглушал до свиста в ушах, то уходил в сторону невнятным далеким тявканьем, то перекрывался многоглоточным скандежем. Суть скандируемого тоже ускользала: "Ря-ря!!! Бу-бу-бу!!! Бу-бу!!! Ря-ря-ря!!!" Да, точно -- площадь. Акустика характерная: "Опасность сохраняется!.. -яйца!.. -яйца!.. За нами Москва!.. -ква!.. -ква!.."
      "Кречеты" обеспокоились, рефлекторно сжали многозарядные "Бизоны". Ближайший к кабине постучал в перегородку пальцами, мол, доложи обстановку, водила! Судя по "докладу", обстановка не ахти. Рулевой "кречет" отозвался уже "большим боцманским загибом". Ай, что ни говори, а хорошо излагает! Давно Жилин не слышал эдакого! Пять лет Африки как-никак...
      "Фургон" застрял. Ни тпру, ни ну. "Бу-бу!!! Ря-ря-ря!!!" -грозно шумело вокруг. Потом он, "фургон", взрыпнулся, завыл и... заколыхался на волнах салтановской бочкой. Надо понимать, охваченный яростью масс. Колеса исправно вращались, но коэффициент трения -- ноль. "Ря-ря!!! Бу-бу-бу!!!" Переборки крякнули, "фургон" стал заваливаться. "Бу-у-у!!! Ря-а-а!!!" Скоро грянет. "Бу-у-у!!! Ря-а-а!!!"
      Ого! Не пора ли нам пора?! Как бы здесь на двор окошко нам проделать?!..
      Двор не двор, но, да, Лобная площадь. Площадь и толпа. Толпа и площадь. Будь "кречетов" хотя бы взвод -- толпу можно рассеять. И поодиночке они способны продержаться достаточное время -- достаточное для прибытия подмоги. Толпа сплошь состояла из пожилых и очень пожилых женщин и мужчин, преимущественно женщин. "Кречеты", выпотрошенные из "фургона", только закрывались и ставили блоки. Главное, не навреди! Тюкнешь рефлекторно -- божий одуванчик отлетит... и тогда... Толпою они сильны. Затопчут.
      Кто -- они?
      Черным по красному было: "Коммунары за коммунизм!", "Наше дело правое!", "Август 1991-го -- это Октябрь 1917-го сегодня!". Помимо кумачовых полотнищ, там и сям -- самодельные плакаты с кривоватыми буквами, орфографическими ошибками: "Банду интилей под суд!", "Колычева на кол!", "Воры! Верните нам нашу победу!"
      В общем, там, на Лобной, было что почитать, выдайся свободный часок. Как раз времени у Жилина не было. Минута? Полторы? Две? Его, в отличие от "кречетов", не колотили. Его "растворили" в массе, и кто-то старчески-хрипато напутствовал: "Беги, сынок! Но пасаран!"
      Он бы так и сделал. Собственно, он так и сделал. Но еще минуту (полторы? две?) проторчал на Лобной в остолбенении.
      У подножья бывшего монумента бывшему Рыцарю надсаживался в мегафон губошлеп-троглодит, эхо растягивало слова, но понять можно:
      -- Пееепел рабочего клаасса стучит в нашем сееердце! Осиииновый кооол! Мыыы университетов не кончааали!
      Толпа взревывала в такт. На эти лица смотреть было... н-неприятно. Жилин как-то по-другому представлял себе коммунаров. Как-то он был о них лучшего мнения. В смысле, о коммунарах. И не без оснований. Да хотя бы глядючи в зеркало!
      Вот-вот! Себя как в зеркале я вижу, но это зеркало мне мстит. Жилин остолбенел именно поэтому. Монумент. Свято место пусто не бывает. На месте Рыцаря возвышался некто -- в застывшем движении, вдохновенный воин, "вперед и вверх! а там!", "еще немного, еще чуть-чуть! последний бой!", "этот день мы приближали как могли!", "что сделаю я для людей, воскликнул Данко".
      Да-а, Жилин, как-то ты еще не нарвался на "маска, я тебя знаю!" Хотя... эффект фотороботов "Wanted!" Изуродован так, что ни один самый бдительный прохожий не узнает. Но сам разыскиваемый узнает себя в этом полиграфическом уроде мгновенно и начинает вести себя неадекватно (чем, кстати, привлекает внимание! не сходством с мордой на листовочке, а поведением...) Аналогичный случай. Только наоборот. Не изуродован, а... наоборот.
      Первая жилинская реакция узнавания: я как я. Потом он почувствовал, что это не совсем он, что это гораздо лучше, чем он, гораздо значительнее, чем он. И Жилин ощутил стыд, словно умышленно выдавал себя за человека, которому в подметки не годился...
      Собственно, так оно и... Если брать события именно той августовской ночи. Здесь, на Лобной, если это мемориал "Август", должен бы стоять... Римайер, к примеру... или Пек... или Мария Луис Педрович... мало ли... Но не Жилин. Он ведь только принял группу и даже не вывез ее. М-да. Зато Айова Смит оказался на Лобной. Си-Эн-Эн. А фотогеничность Жилина -притча во языцах. Как же, как же! "В сторонке стоял огромный незнакомый парень, очень красивый, но слишком бледный среди загорелых". (Сразу видно -- из Африки!). Как такого не увековечить! Сначала в кинохронике, в фотографиях, потом в бронзе! Символ!.. М-да, обрюзший, жидковолосый Римайер, грузный коротышка Мария, даже Пек... не то, не модель. А Пек-то почему не?! Ну, знаете... Пек... Что за Пек? Иван лучше. Согласитесь, в центре Москвы уместней Иван, чем Пек...
      Жилин как Нарцисс стоял перед "Августом" и пялился, пялился. Потом вдруг стало жутко. Жутко стало всем и сразу -- "кречеты" наконец-то дождались подмоги, шесть "фургонов" блокировали площадь, бойцы высыпали из машин и... принялись за работу... не кровавую, но тягостную и малопочитаемую.
      Жилин прошел сквозь оцепление не моргнув глазом. "Браслеты" он бросил где-то в толпе, под ноги. Запястья ныли, но это ненадолго. Минуя трансформаторную будку на углу Фуркасовского и Мясницкой, он непроизвольно хмыкнул: не воспользоваться ли? все-таки он, Жилин, символ, Данко, выведший особо важных персон к свету! Тьфу ты пропасть!..
      Нет уж, лучше по земле, не под землей. К Римайеру! Что тут у вас делается, друзья мои?! Римайер друг, но истина дороже. Жилин был настроен очень решительно. Хочет того Римайер или не хочет, но ему придется рассказать Жилину все, что его интересует.
      
      Глава четвертая.
      Я тебе нужен не для этого, сказал Римайер. Тебе нужен слушатель, а в этом, по твоему мнению, бедламе ты можешь пока говорить откровенно только со мной. Правда, я уже не тот, на которого ты рассчитывал, а, Ваня? Чем-то ты мне очень не понравился, да, Ваня? Еще там и тогда. Надо же! Символ. "Юность Мира". "Август". И -- не понравился. С чего бы?.. Вернись на Землю, Ваня! Главное остается на Земле, а, Ваня? Там и тогда ты до смерти перепугался в Старом Метро. О чем ты думал в Старом Метро, а, Ваня? Только б не гигантопитек, все что угодно, только бы не гигантопитек!.. Ты плохо соображал в те секунды. Гроздья мертвых крыс, тусклые желтые фонари, свежие округлые следы с раздавленой мокрицей... Впечатляет, да? Зачем он послал меня сюда, думал ты и предвкушал, как спросишь меня об этом, когда и если выберешься... Гигантопитека он испугался! Нежно морожено, барышня кисейная! А "гоблины" тебе не повстречались, нет? Только устаревший кибер? Тебе там памятник на площади не установили? Рядом с Владимиром Сергеевичем? С Юрковским? Ему за сорванный банк в эрулу -- тебе за героический рейд в Старом Метро! Ай, о чем это я! Тебе же не там, здесь -- памятник!
      Римайер, сказал Жилин... Наверное ты в этом прав. Но ты прав только в этом. В конце-концов, я не позировал для "Августа", просто так получилось. Да, я не был с вами под Воздвиженкой, я не бился с "гоблинами" вместе с Боасом, Савадой, Учителем, Гровером и тобой, Римайер. Но я выполнял ту задачу, которая была передо мной поставлена. И посылать меня в Старое Метро только чтобы ткнуть носом -- мы, мол, кровь мешками проливали, а кое-кто в сторонке курил, испытай-ка сотую долю нами испытанного и не обделайся! -это бесчестно, Римайер, это никуда не годится. Я все никак не мог понять, зачем ты меня направил к рыбарям, Римайер. И лучше бы ты мне этого не объяснял. Потому что я все списывал на болезнь, Римайер. Но ты, оказывается, не просто слегач. Ты еще и сволочь, Римайер. Или это одно и то же? Став слегачом, невозможно не стать сволочью, а Римайер?!
      Ну почему же, сказал Римайер... Совсем необязательно. Ты ведь, Ваня, не сволочь, а? Просто прекраснодушный глуповатый экземпляр с гигантским самомнением. Спец! Какой ты, к богу, спец! Даже там и тогда! Идиотская привычка подхватывать любой разговор, не представляя, о чем речь! Тебе здесь и теперь еще не втолковали местные молодцы: "За базар надо отвечать!" Значит, все еще впереди... Спец он, видите ли! Только за сегодня понаделал столько глупостей, что... Да, собственно, ничего иного ты сегодня и не сделал. Тебя ищут за ограбление обменного пункта -- убыток исчисляется десятками тысяч. Тебе грозит от семи до пятнадцати лет за разжигание межнациональной розни. Ты обвиняешься в инициации волнений на Лобной площади. Нет, не пять лет назад, сегодня. Согласно закону о гангстерах, это -- пожизненное.
      Гангстеры?
      А как их еще называть? Не коммунарами же... "Шайка коммунаров, вооруженных огнеметами, газовыми бомбами и плакатами, осадила муниципалитет". Не звучит, чувствуете, Ваня? И не надо тут мне сопеть! Вы же у нас марксист, не так ли! Во всяком случае, доложились на сей счет в "Репортере" хронической столичной балаболке. Пепел рабочего класса стучит в вашем сердце, а?!
      Римайер, сказал Жилин, что-то я не пойму. Здесь у вас плохо, здесь у вас надо навести порядок. Здесь хуже чем там, Римайер. Хотя вам, Римайер, вероятно, так не кажется. Вы ведь именно там, Римайер, превратились в слегача. Вероятно, на взгляд слегача, я глуповат и прекраснодушен, я как спец убог. Но, Римайер, я очень надеюсь, что все это лишь на взгляд слегача.
      Добро пожаловать в наш клуб! Жилин, сказал Римайер, взгляните на мир глазами НЕ слегача, Жилин, трезво взгляните!
      Не понял, вскинулся Жилин. Кто слегач? Я слегач? Это ты слегач! Твой идеал -- дерьмо Римайер. Именно так, Римайер. Так. Так... Стало похоже на детскую перебранку... Впрочем, Римайер не подхватил.
      Жилин, сказал Римайер, "наводитель порядка" нужен там, где бардак. Там, где все в порядке, мы не нужны. Ни Марии, ни Оскару, ни Пеку, ни мне, ни тебе, вообще прогрессорам просто нечего делать ТАМ И ТОГДА! Мы -- золотари. А там и тогда нет дерьма, ну нет его -- с точки зрения (внимание!) каждого гражданина, живущего ТАМ И ТОГДА. И тут явление м-м... тимуровцев: "Мы большие специалисты! Если бы вы знали, как мы умеем выгребать дерьмо! Нет? Дерьма нет? Щас! Надо откуда-то достать или, в крайнем случае, что-нибудь объярлычить дерьмом -- и уничтожить! Чтоб вы оценили уровень нашего мастерства". Не навреди! Ах, видите ли, почему не каждый стремится к высокому! А почему, черт побери, все должны стремиться к высокому! Отстаньте!
      Угу, поддакнул Жилин, и "наводители порядка" деквалифицируются и штабелями укладываются в ванну и включают транзистор с вакуумным тубусоидом... Вы виделись с Пеком?
      Я и теперь вижусь, пожал плечами Римайер, не так часто, как хотелось бы, но по оперативной необходимости...
      Ага, поддакнул Жилин, слегач слегача видит издалеча, ча-ча-ча! Сон разума рождает...
      Не юродствуйте, Ваня, сказал Римайер. Вас извиняет недоинформированность, но Петр Александрович -- наш президент, извольте соблюдать этикет.
      Чиво-чиво, неожиданно по-детски гадко удивился Жилин.
      Колычев. Петр Александрович. Заставивший капитулировать шпану в Кремле тогда, в августе. Ну, вы помните, Ваня. Впоследствие -- вице-президент. И... как вы понимаете, после внезапной кончины первого президента Свободной России -- законный преемник, согласно Конституции. Согласитесь, Ваня, лучшей кандидатуры здесь и теперь просто не найти.
      Пек умер, сказал Жилин. Он стал слегачом и умер.
      Ну разумеется, сказал Римайер. Что еще Пеку делать там и тогда?! Он, кстати, выдвигал свою кандидатуру в мэры -- там и тогда. Я был его доверенным лицом. О, это была песнь песней! Уроженец! Герой, дравшийся с гангстерами! Энергия так и прет! Плюс "визит-эффект" -- вот он, вот он!.. Он набрал меньше трех процентов голосов, Ваня. Трубочист набрал восемь процентов, а Пек -- меньше трех. Нынешний мэр -- бывший пляжный спасатель, смазливый самец и бездарь набрал семьдесят процентов, Ваня. И знаешь почему? Там никто не тонет. Там не нужны ДЕЯТЕЛЬНЫЕ спасатели. То есть пусть будет на всякий случай, но мы-то с вами зна-а-аем, что он не понадобится. Такие, как Пек, там не нужны. И я там не нужен. И, надеюсь, вы, Жилин. Вы ведь еще не конченый человек? Уже хотя бы потому, что вы -- здесь и теперь.
      Римайер, сказал Жилин, ты бредишь. Ты живешь в нереальном мире, который считаешь реальным. Тебя надо лечить, Римайер, и впоследствие ни в коем случае не допускать до нашей работы!
      Наша работа, сказал Римайер. Ты еще глупый тявкающий спросонок щен, Жилин. К тому же не желающий просыпаться. Я вынудил тебя там и тогда вернуться в "здесь и теперь". Я втемяшил в твою склонную к анализу головушку мысль о слеге. Я через Пека всучил тебе тубусоид. Я, можно сказать, за ручку подвел тебя к ванне. Личным примером воздействовал!.. И -- вот ты здесь. А там... Ты же знаешь, Жилин, в иллюзорном мире все гипертрофировано: мысль? гениальная! шутка? архисмешная! поступки? сверхчеловеческие! И просыпаешься с единственным желанием: только бы не забыть, только бы не... И если не забыл, затвердил, -- на поверку оказывается плешь какая-то.
      Наша работа, сказал Римайер. Поступки!.. Может быть, я буду его бить. Если понадобится, я буду его пытать. Мы разгромим и сожжем! А их самих мы увезем так далеко, что они никогда не смогут вернуться (не иначе, как последним вагоном на Север, однозначно!). Мы выловим всех, и их мы тоже изолируем... Вот, Ваня, твой образ действия, сказал Римайер. Узнаешь? Сверхчеловеческие поступки!
      Наша работа, сказал Римайер. Мысли! Умозаключения! Интели это не гангстеры, это отчаявшиеся люди, патриоты. Они жертвуют собой, они вызывают огонь на себя, пытаются возбудить в городе хоть одну общую для всех эмоцию, пусть хотя бы ненависть... Вот, Ваня, твой образ мысли. Хороши патриоты, культивирующие ненависть, еще и общую для всех! Право слово, Жилин, если бы вы брякнули эдакое в реальном мире, то по физиономии заработали бы моментально! От любого интеля. Нас и так-то веками ненавидят, в землю норовят вбить. Мы с таким трудом ухватили поводья, мы работаем пять лет непрерывно и на износ -- и реальный результат только-только забрезжил. А вы, Жилин, откровенных провокаторов и экстремистов называете отчаявшимися людьми. Вы надеетесь, что не все же они там дураки и истерики, что вдруг удастся найти Человека. Вы, Ваня, ищете там, где светлей, а не там, где потеряли.
      Наша работа, сказал Римайер. Два изначальных позыва при попадании в иной мир: спрятаться поглубже и найти врага... С такими позывами идти познавать иной мир нельзя. Или вы, Ваня, искренне считаете, что наша работа -- не познавать иной мир, но приводить его к общему знаменателю? Что ты, щен, "символ"... фаллический, знаешь о нашей работе!..
      Римайер, сказал Жилин, ты закончил свое to be or not?! Теперь ответь, Римайер... Да, здесь и теперь у тебя не царство теней, это именно бытие, настоящее, без скидок, без грезовой путаницы... А там и тогда мне и самому иногда казалась -- недифференцируемая невнятица. Но если ты прав, что мне делать с прошлым? Космос, школы, борьба с фашизмом, с гангстерами -- что же, все это зря? Сорок лет я прожил зря? А другие? Тоже зря?
      -- Вступайте в ряды "Коммунаров за коммунизм", Ваня! Вы слово в слово повторяете их стенания. Им очень не хватает знамени -- вот такого, большого, умного, красивого, энергичного, Символа... Вы же коммунар, Ваня, не ошибаюсь?
      -- Не ошибаетесь!
      -- Благими намерениями, благими намерениями... вверх до самых высот, -- обескураженно пробормотал Римайер. -- Впрочем, не так и глупо! Жилин, -- осенился Римайер, -- что если вас действительно внедрить к коммунарам?! Их бы энергию в мирных целях! А мы бы тогда получили шанс сделать этот процесс управляемым хоть отчасти! Жилин!
      -- Мы... -- интонационно переспросил Жилин.
      -- Хорошо. Если угодно, интели. Чтоб вам, Ваня, было привычней. Но интели -- не провокаторы, не дураки, не психопаты. Но интели, умеющие дать в морду тому, кто заслужил в морду. Вы же сами, Ваня, всегда готовы дать в морду тому, кто заслужил в морду. И вы интель, Ваня. Мы пять лет у власти, и... Впрочем, это другая история. Это совсем-совсем другая история. Вам будет предоставлена возможность освоить весь материал. Нет, действительно! А, Жилин?! Вы. Пек. Я... Нас много, нас все больше. Дети подрастают, они уже пять лет живут при интелях, Жилин. Главное, здесь и теперь у нас, у прогрессоров, обширное поле действия. Свободная Россия не значит Аркадия!
      -- Пек умер, -- упрямо сказал Жилин. -- Я сам вытаскивал его из ванны. Вероятно, он умер потому, что там и тогда нигде и никак не мог себя применить, вероятно. Вы, Римайер, регулярно возвращаетесь к нам по весьма уважительной причине -- Рюг погиб у стен Белого Дома, но там, у нас, он жив и играет в шпионов. Но я... Римайер, люди, ушедшие в иллюзорный мир, погибают для мира реального. Вы... слушайте, вы не знаете такого Омара?..
      -- Знаю, -- сказал Римайер. -- Не старайтесь меня обидеть. Этот болтун как раз доказывает преимущества мира иллюзорного перед реальным. Кстати, точь в точь как вы, Ваня. Я вас не обидел?.. Нет, ну я вас где-то понимаю! Там -- пляжи, солнце, девочки, "Ахтамар", парикмахеры, Старое Метро для щекотания нервов. А здесь... Ну вам еще предстоит досконально понять, что здесь и как. Или не предстоит...
      Римайер, сказал Жилин, я знаю что такое слег, я попробовал его, как и ты. Мы знаем, Римайер, что слег превращает иллюзию в реальность и, наверное, наоборот. Но, Римайер, откуда ты знаешь и откуда я знаю, что реальность здесь, а не там... там, а не здесь!
      Межпланетчик, сказал Римайер. Какой ты, Ваня, межпланетчик! Ты начитался Братищева, Ваня, и у тебя сдвиг. Иллюзия, Ваня! Да мы до Луны дюжину раз слетали и бросили эти глупости. Дорого и нерентабельно. К Марсу запустили последнюю беспилотную экспедицию -- рухнуло все в районе Острова Пасхи. Единственная удача -"Триумф-1" с Исмаилом Хакимовым к Плутону за чистым вакуумом в 1982-м!.. И то непонятно, то ли было, то ли нет. Архивы уничтожены в августе 1991-го, а сам Хакимов вроде приземлился в ноябре 1995-го, но не найден... И ты, значит, Ваня, межпланетчик. Ну и как там в Мирза-Чарле?
      Интели, сказал Жилин. Интели, умеющие дать в морду. Взявшие всю полноту власти. Пек -- президент. Полный Братищев на книжном развале. Рубль к доллару -- два к одному. Бандюки, легально устанавливающие курс. Ананасы в мусорных баках. Милиция, отстреливающая небритых гангстеров прямо посреди столицы... Что тут у вас еще... сугубо реального?!
      Жилин, сказал Римайер, если бы ты знал, как я устал. Мне надоело спорить. Всю жизнь я спорю и с самим собой и с другими людьми. Я всегда любил спорить, потому что иначе жизнь -- это не жизнь. Но я устал именно сейчас...
      Римайер, сказал Жилин, у меня опять дежавю. Это я говорил тебе -- слово в слово, там и тогда, Римайер.
      Что ж, Жилин, сказал Римайер. Тогда иди, Иван, сказал Римайер.
      Куда, спросил Жилин.
      Ну не будешь же ты здесь ночевать, Ваня, растолковал Римайер. Здесь и не на чем... Запоминай адрес. Там тебя примут. Вдове сорок пять, дочери двадцать, сыну одиннадцать. Нешумная семья, почтенная хозяйка. Писать тебя там никто не будет, точно. Впрочем, вам самому решать, Жилин.
      Что решать, свалял Ваньку Жилин.
      Ва-а-аня, укорил тоном Римайер. Вот двери. Одна -- на лестницу, там можно на такси. Вторая -- в санузел. Сейчас опять модно совмещенный. Ванна. Вакуумный тубусоид я вам одолжу -- вернете ТАМ. Да, учтите, у нас здесь август, лето... Горячую воду отключили до девятнадцатого включительно. Так что надобно будет потерпеть. Вы не морж, не тунгус? Ах да, вы же сибиряк... Настырные они...
      ...Жилин грозно запыхтел и принялся выкарабкиваться из глубочайшего кресла.