Тень за окном

      У въезда в Палм-Спрингс возле белого "бьюика "стоял Мигель и незнакомый мексиканец, во внешности подражающий Мигелю. В машине сидели ещё двое. Их Боксон не разглядел.
      -Двигайся прямо за мной! - скомандовал Мигель. - Немного проедем в горы, там на ранчо и разгрузимся.
      -Неплохо бы сначала получить остаток гонорара... - намекнул Боксон.
      -Весь расчет получишь на ранчо! - резко ответил Мигель. - Не отставай!
      Палм-Спрингс находится в стороне от главного шоссе, в горы Сан-Бернардино ведет небольшая дорога. Впереди ехал белый "бьюик", Боксон вел грузовик в пятидесяти метрах за ним. Уже стемнело, пришлось включить фары. Скорость была небольшой - на горном подъеме особо не разгонишься. Через первые пять километров Боксон открыл бутылку с бурбоном.
      Он расплескал виски по кабине, потом вставил в горлышко бутылки слабо свернутый газетный жгут. Рюкзак был заранее приготовлен. Ещё через два километра белый "бьюик" скрылся за поворотом и Боксон решил: пора! "Простите, девчонки, но вас хоть похоронят по-человечески..."
      Так. Рюкзак надеть на левую руку. Поджечь газетный фитиль. Правой ногой надавить на педаль газа. Поджечь лужицу разлитого виски. Положить зажигалку в карман. Открыть дверь. Выключить фары. Мгновенно сосредоточиться. Прикрыть левый бок рюкзаком. Пошел!
      Неуправляемый контейнеровоз проехал вперед, зацепил деревянный столбик ограждения и медленно начал сваливаться с обрыва. В падении грузовик перевернулся, контейнеры слетели с платформы, по скалам загрохотало железо, потом оторвалась горящая кабина. Завершил концерт взрыв бензобака.
      В парижском спортзале, на тренировках по дзю-до и на последующих занятиях джиу-джитсу мастер Акиро Хаката особое внимание уделял умению падать. "Случайно поскользнуться может любой. Любого может сбить с ног внезапная сила. Но только настоящий боец сумеет упасть так, чтобы сразу же встать на ноги и продолжить схватку..." - говорил японец. Лицеист, а впоследствии студент Чарли Боксон был одним из самых старательных его учеников.
      Боксон упал так, как нужно - на мягкость рюкзака. Сразу же встал на ноги, осмотрелся. Грузовик свалился с обрыва, Мигель ещё не успел развернуть свой "бьюик", темно. Закинув рюкзак за спину, Боксон побежал по дороге, стараясь внимательно прислушиваться к звукам за спиной - Мигель не должен видеть его живым. По крайней мере, в эту ночь.
      Он бежал минут двадцать, потом перешел на шаг. Временами на небе проблескивала луна, и тогда ещё как-то можно было разглядеть дорогу, но предметы на обочине скрывала ночная темнота, так что заранее определить укрытие на случай опасности не получалось. Боксона это тревожило, ведь перспектива внезапно оказаться в свете фар автомобиля Мигеля Одоссо представлялась ему крайне нежелательной.
      В эту ночь фортуна оставалась на стороне англичанина. Мексиканцы выскочили из "бьюика" и в недоумении уставились на огромный костер. На людей иногда находит растерянность, особенно если готовились они к одному определенному действию, а ситуация неожиданно и одномоментно изменилась.
      Несколько минут Мигель соображал, потом послал одного из нанятых в могильщики посмотреть на происходящее внизу и доложить подробности. Этот работничек, перекрестившись, поминая Богоматерь и святую Катерину, начал спускаться, зацепился ногой за торчащий из склона корень и кубарем покатился вниз. Возможно, все закончилось бы благополучно, но при падении, стукаясь о камни, один из контейнеров открылся и несколько трупов вывалились на склон. Незадачливый скалолаз наткнулся на них буквально лицом к лицу, вдохнул обеими ноздрями густой трупный запах и отчаянно заверещал. Он пытался вскочить на ноги, но наступил на мертвое тело, не удержался на этой нетвердой опоре, снова упал и снова на труп. Одновременно затрещала своей трещоткой потревоженная гремучая змея. Для морально неокрепшего парня с маисовой плантации это было уже слишком. Он взвыл так страшно и горько, что смутил даже бывалого гангстера Мигеля.
      Мексиканцы бессмысленно потеряли над обрывом полтора часа. Обломки грузовика догорели, фары автомобиля освещали недостаточно большое пространство, так что в конце концов Мигель отказался от всей затеи с похоронами. На кратком совещании с помощником (несчастные наемные могильщики от страха потеряли дар речи, и их в расчет не принимали) было решено спокойно подождать до утра. Но все-таки удача отвернулась от Мигеля Одоссо. Как только сумерки сменились рассветом, из Палм-Спрингс приехала полиция...
      12
      За три с лишним часа энергичного шага с небольшими пробежками чертовски уставший Боксон добрался до Палм-Спрингс. Уличный телефон он приметил ещё вечером при выезде из города. Боксон накинул на трубку платок и сказал, по-техасски растягивая слова:
      -На горной дороге в Сан-Бернардино в пропасть рухнул грузовик с контейнерами. Шофер успел выпрыгнуть, но здорово обгорел от взорвавшегося бензобака. Поторопитесь, может быть, он ещё жив!..
      -Кто говорит? - спросил дежурный. - Повторите сообщение!
      -Альберт Гофман, Даллас, штат Техас... - Боксон повесил трубку.
      Он дошел до автобусной станции, купил билет на первый же автобус и до последней минуты до отправления не выходил из туалета. В автобусе откинул кресло, тщательно задернул занавески, чтобы его нельзя было увидеть с дороги, и постарался заснуть. Ему это удалось.
      Через несколько часов в Лос-Анджелесе Боксон нашел в телефонной книге номер телефона испаноязычной газеты и, снова накрыв трубку платком, продиктовал на испанском языке:
      -Два контейнера с мертвыми мексиканками, что нашли сегодня утром в горах Сан-Бернардино, принадлежали контрабандисту Мигелю Одоссо. Его всегда можно найти в Пасадене, в ресторанчике "Дескансо". Мексиканки задохнулись, когда их нелегально перевозили через границу в этих контейнерах. За рулем грузовика сидел Антонио Лумис. В машине отказало рулевое управление, она рухнула с обрыва и взорвалась. Полиция подобрала раненого шофера в бессознательном состоянии и увезла в Лос-Анджелес. Сейчас он дает показания агентам ФБР...
      -Как ваше имя? - спросила поднявшая трубку журналистка.
      -А как ваше имя? - спросил в ответ Боксон.
      -Меня зовут Анжела Альворанте. Назовите себя!
      -Лучше позвоните в полицию! - Боксон повесил трубку. Какие-либо другие телефонные переговоры были уже излишни.
      ...Лейтенант лос-анджелесской полиции Эдвард Гамильтон старался не смотреть на смуглые коленки журналистки Анжелы Альворанте. Полицейский не осуждал мини-юбки, но иногда они чересчур отвлекали внимание.
      -Я уже все рассказала в полицейском участке, - говорила Альваранте. - Что вас ещё интересует?
      -Многое, мисс. Можете не пересказывать текст, я его уже прочитал. Лучше расскажите свои впечатления об информаторе. Кто он?
      -Голос был мужской.
      -Отлично, дальше!
      -Что дальше? Я же говорила с ним по телефону, его примет рассказать не могу!..
      -Можете, мисс Альворанте! На каком языке говорил звонивший?
      -На испанском. Это отмечал ваш коллега...
      -Именно так! Как вы думаете, информатор - мексиканец?
      -Он говорил без акцента, однако...
      -Однако?..
      -Мне показалось... В общем, он говорил на очень чистом испанском. Я бы даже сказала - на литературном испанском! Вы понимаете, о чем я говорю?..
      -Отлично понимаю, мисс Альворанте! То есть в разговоре информатора не было характерного мексиканского диалекта, так?
      -Да, так! Голос был глуховатым, видимо, говорили через платок, есть такой прием...
      -Я знаю об этом приеме, мисс! Что ещё было необычного, или, наоборот, слишком обычного?
      -Он спросил мое имя...
      -И вы сказали ему?..
      -Да, я назвала себя. Вы считаете, это опасно? - Анжела встревожилась.
      -Не думаю, вы ведь подписываете свои статьи. И над столом у вас табличка с вашим именем. Да и случай не тот, чтобы именно вам было чего-то опасаться. Этот материал будет напечатан?
      -Разумеется, завтра утром газета уже поступит в продажу.
      -А вы не боитесь печатать непроверенные данные?
      -Мы четко указали все подробности получения материала, а также то, что информация была передана в полицию. Как вы думаете, лейтенант, не упомянуть ли и ваше имя?
      -Я бы не хотел, но ведь конституция Соединенных Штатов не запрещает вам это...
      ...Весь день полиция Палм-Спрингс и приехавшая ей на подмогу бригада из Лос-Анджелеса ползали по склону обрыва, собирая все, что могло иметь отношение к разбившемуся контейнеровозу. Двенадцать трупов специальные машины увезли в лос-анджелесский морг. Преступление подпадало под федеральную юрисдикцию, поэтому вскоре появились люди Федерального Бюро Расследований. В обгорелых обломках кабины были обнаружены осколки бутылки из-под виски и металлическая пробка от неё. Труп шофера, естественно, не нашли.
      Мигелю Одоссо со своими людьми в то утро удалось скрыться, но к вечеру в ресторан "Дескансо" пожаловали агенты ФБР, и пришлось призывать в свидетели гваделупскую Богоматерь, святого Филиппа, а также некоторых из завсегдатаев ресторана, что достойный испаноязычный гражданин США Мигель Одоссо чист, как младенец. По крайней мере, в этой грязной истории. Люди из ФБР, разумеется, не поверили ни единому слову, но формального повода для ареста не нашли. К вечеру же выяснилось, что упомянутый в газете шофер Антонио Лумис всю ночь провел дома. Неожиданным свидетелем оказался сосед из квартиры снизу, слышавший, как Антонио занимался любовью со своей женой. "Да я их подвизгивания ни с какими другими не перепутаю!" - развеял сосед высказанные сомнения правительственных агентов.
      Неслыханное смятение царило и в штабе Мигеля Одоссо. Исчезновение шофера-англичанина странным, в общем-то, не казалось - человек испугался и убежал, но появившаяся газетная статья, тут же перепечатанная другими газетами, указывала на Антонио Лумиса. Эмилио Терсеро божился, что все было в порядке - англичанин спокойно сел за руль и поехал. Появившиеся в газетах сообщения об аресте шофера и о показаниях, которые он дал агентам ФБР, даже посеяли некоторую панику у завсегдатаев ресторанчика "Дескансо", и Мигель обратился за советом к старшим коллегам. Мексиканские старики, когда-то начинавшие промышлять разбоем ещё в эскадронах крестьянского генерала Панчо Вилья, порекомендовали Мигелю не дергаться, спокойно сидеть в ресторанчике и собирать дань со своих проституток. Время покажет, что нужно делать. Мигель согласился.
      ...Мексиканскому парню Хавьеру Сармиенто было пятнадцать лет, его сестре Кармелите - семнадцать. Кармелита работала проституткой, и Хавьеру часто приходилось по ночам сидеть за занавеской в комнате, где сестра принимала очередного клиента. С большим трудом она накопила деньги, чтобы оплатить контрабандный переезд в США и оказалась в одном из злополучных контейнеров. Хавьер узнал о случившемся в горах Сан-Бернардино из радионовостей - когда-то священник повесил репродуктор около церкви. Потом некоторые подробности показали по телевизору в местном баре. Через два дня Хавьер прополз полтора километра по пустыне через границу возле города Тихуана, еще три дня у него ушли на путь до Пасадены. Земляки помогали, достаточно было сказать, что он брат одной из погибших девушек. В Пасадене Хавьер нашел ресторанчик "Дескансо", предложил вымыть посуду за тарелку супа, был допущен на кухню. Там он взял большой разделочный нож, вышел в зал и воткнул нож в сердце Мигеля Одоссо. Мигель умер на месте - Хавьер Сармиенто очень любил свою сестру.
      Глава вторая. Люди на пляже.
      1
      К очередному "лету любви" 1968 года район Сан-Франциско с названием Хэйт-Эшберри приобрел всемирную славу как один из американских центров движения хиппи. Конкурировать с Хэйт-Эшберри по популярности мог только нью-йоркский Гринвич-Вилледж. Большинство тинейджеров, сбежавших из дома, стремились добраться до Калифорнии; климат благоприятствовал - апельсиновые рощи и лето круглый год; заодно в Хэйт-Эшберри проникали и люди постарше продавцы наркотиков, беглые преступники, неудачливые интеллектуалы. Интеллектуалам очень нравилось изображать из себя жертв буржуазного общества так было легче маскировать собственное интеллектуальное ничтожество. Глубокомысленная болтовня о "больном обществе, превращающем молодежь в механизмы" в Хэйт-Эшберри велась круглосуточно. О том, что само движение хиппи основано прежде всего на материальных ценностях, созданных высокоразвитым индустриальным обществом, а также о том, что только такое общество может позволить себе роскошь содержать несколько тысяч хиппующих индивидуумов, новоявленные гуру предпочитали не распространяться. Среди жителей района также попадались и иностранцы, но их было немного. Большинство обитателей района занимались попрошайничеством и мелким воровством; заключить контракт с туристической фирмой и позировать перед фотоаппаратами туристов считалось фантастической удачей.
      ...До Сан-Франциско Боксон добрался как обычно - на попутных. Сначала его вез грузовичок с рыбой, потом - фургон с обувью. Прямо до Хэйт-Эшберри Боксона подбросили четверо музыкантов - студенческий квартет, исполняющий песни в стиле кантри. Все три часа дороги Боксон рассказывал им про парижский май 1968 года. На прощание студенты пригласили Боксона в гости и записали ему адрес своего общежития в Лос-Анджелесе. Боксон пообещал непременно зайти.
      Хиппующее население Хэйт-Эшберри грелось на солнце, щурилось на туристов и берегло силы для вечерних медитаций, традиционно переходящих в оргии. Боксон остановился около двух лежащих на асфальте юношей с давно немытыми шевелюрами и под одним одеялом.
      -Привет, парни! - для стимуляции ответа Боксон загородил им солнце. - Где здесь можно переночевать?
      Юноши напряженно подвигали глазами. Потом они попытались отползти в сторону, но Боксон наступил своим армейским ботинком на край одеяла, и несчастным туземцам пришлось вступить в диалог.
      -Десять долларов! - шепотом сказал один из них.
      -За полгода? - попытался уточнить Боксон.
      Юноши с усилием поднялись на ноги. Им это удалось, и Боксон подумал, что если их когда-нибудь придется бить, то это будет избиение младенцев.
      -За информацию. - так же шепотом ответил собеседник. Его компаньон снова сел на землю. Тело хиппи несколько раз пронзила волна дрожи, и Боксон догадался, что парней страшно ломает, на новую порцию героина денег нет, и сейчас эти ребята готовы на все, лишь бы нашелся шприц с зельем. Разговаривать с ними было бесполезно.
      Ещё в Париже Боксон пару дней просидел в Национальной библиотеке на улице Ришелье, читал американскую прессу. Знать ситуацию в районе своих действий одна из составных частей успеха. В маленькой записной книжке Боксона имелось несколько адресов весьма недорогих студенческих общежитий, в одном из таких он ночевал в прошлом году, когда также автостопом добрался до Сан-Франциско, но даже там требовалось платить кое-какие деньги. Денег было мало.
      Через несколько минут Боксон нашел здравомыслящего человека. Этот парень изображал из себя закоренелого хиппи, убежденного борца за всеобщую любовь и мир во всем мире. Туристы протягивали ему купюры, и за это он принимал разнообразные позы перед объективами их фотоаппаратов. Боксон некоторое время ждал, пока очередная группа японцев погрузится в автобус туристической фирмы, чтобы отправиться смотреть другие достопримечательности Сан-Франциско.
      -Привет, меня зовут Чарли Боксон! - подойдя к живому экспонату, представился Боксон.
      -Гарри Хилкерт! - протянул руку парень, и указав на армейские ботинки Боксона, спросил. - Ты что, дезертир?
      Сам Гарри Хилкерт на ногах имел тонкие плетеные сандалии - в полном соответствии с инструкцией "Как стать хиппи. Практическое руководство".
      -Нет, но в дороге джамп-бутсы - лучшая обувь... - ответил Боксон.
      -Ну, не знаю!.. - настаивал Хилкерт, - За эти башмаки тебя любой коп сразу же остановит. А ещё если в район армейских учений попадешь, так вообще житья не будет...
      На этой спорной теме разговор пришлось прервать - пришел очередной автобус с туристами. Гарри Хилкерт трудился в поте лица, фотоаппараты щелкали, как на пресс-конференции президента. Боксон снова терпеливо ждал в стороне. Экскурсия вскоре закончилась, разговор продолжился.
      -Где можно вещи оставить, чтобы не украли? - напрямую спросил Боксон.
      -Украдут везде, - глубокомысленно изрек Хилкерт. - Здесь нет личного имущества, так что можешь все раздать прямо сейчас - не обременяй душу свою скопидомством...
      Перспектива остаться без личного имущества Боксоном была обдумана заранее и не признана приемлемой. Поэтому он продолжил выяснение сложившихся обстоятельств:
      -Гарри, я так долго шел к Тихоокеанскому побережью, что эти вещи стали частью моей души. Скажи мне правду: а где ты сам живешь?
      -Здесь недалеко... Ты хочешь напроситься в соседи?
      -За неимением лучшего... Или у тебя есть другие предложения?..
      Хилкерт пошарил в карманах, и на свет появилась потрепанная визитная карточка.
      -Вот адрес. Через три квартала. Спросишь миссис Эволи. Но сохранность вещей и там не гарантируется - слишком много наркоманов. Безнадежный район...
      2
      Когда-то миссис Мадлен Эволи была замужем за добропорядочным мужчиной. Её муж работал мастером на кораблестроительных верфях, и даже имел автомобиль "форд". У супругов Эволи рос сын - Габриэл. По выходным дням вся семья выезжала за город на пикник, в День благодарения на столе обязательно присутствовала индейка. В рассрочку мистер Эволи купил дом.
      Все исчезло постепенно. Сначала долго и мучительно умирал корабельный мастер - рак желудка убил его за год. После Пирл-Харбора его сын мог получить отсрочку от призыва, но парень не захотел воспользоваться таким способом сохранения жизни и погиб в боях на Иводзиме. Чуть позже, не дождавшись очередного взноса по закладной, банк отобрал дом. Миссис Эволи пристрастилась к дешевому калифорнийскому вину, благо после отмены сухого закона местные виноделы приобрели всеамериканское признание. От прежней жизни остались только фотографические портреты: корабельный мастер с супругой и улыбающийся парень в форме морского пехотинца - "Мама, к моему возвращению испеки ежевичный пирог!"...
      Трехэтажный дом из красного кирпича в прошлом был складом галантерейной продукции. В послевоенный промышленный бум кто-то догадался проделать в глухих стенах окна, разделить огромные помещения перегородками и заселить в комнаты малоимущих иммигрантов. Миссис Эволи сняла одну из комнаток и вскоре получила от домовладельца должность смотрителя - в её обязанности входил своевременный сбор квартирной платы и подобие контроля за общим порядком. Естественно, в случае семейного скандала или дружеской поножовщины сил миссис Эволи было недостаточно, но в её конторке стоял действующий телефонный аппарат, а начальник местного полицейского участка когда-то ходил в школу вместе с погибшим на войне Габриэлом, и в память о друге детства всегда находил возможность прислать полицейский наряд, даже если приходилось игнорировать другие призывы о помощи. Чтобы ни у кого не оставалось сомнений в решительности полиции, пару раз особо буйные экземпляры во избежание бессмысленной волокиты были просто застрелены на месте, а их семьям порекомендовали не обращаться в суд во избежание пожизненного бездомничества. Жильцы об этом знали, и относительный порядок старались соблюдать. Но какой может быть порядок, если у половины семей изначально нет кормильцев, а другая половина - безнадежные алкоголики и наркоманы?..
      -...Одна койка - тридцать долларов в месяц. Оплата - вперед! - строго сказала миссис Эволи, и тогда Боксон наконец вспомнил, где он мог видеть её раньше - смотрительница была невероятно похожа на израильского политика мадам Голду Меир, совсем недавно её портреты замелькали в политической хронике.
      -А если я остановлюсь на неделю? - спросил Боксон.
      -Девять долларов в неделю. Оплата - вперед!
      -А если мне нужно только оставить вещи?
      -Парень, ты откуда свалился? Кто же здесь будет охранять твои шмотки?..
      -Мэм, - доверительным тоном сказал Боксон, - я предлагаю эту работу вам...
      -У меня тоже могут украсть. А вдруг у тебя там наркотики?
      -Наркотиков-то там точно нет... Я согласен - девять долларов в неделю плюс один доллар - за то, что мой рюкзак будет храниться в вашей комнате.
      -За хранение рюкзака - два доллара! - миссис Эволи внимательно посмотрела на лицо Боксона, и её глаза наполнились слезами. - Мой Габриэл был таким же бойким парнем...
      Боксон не знал, кто такой Габриэл. Он молча вынул из кармана пачку полученных от Мигеля Одоссо денег и отсчитал несколько купюр. Миссис Эволи смотрела на доллары спокойно - у местных жильцов иногда случались эпизоды удачи, и тогда они также небрежно демонстрировали свое богатство. Потом их выбрасывали на улицу за просрочку квартплаты...
      -Скажите, миссис Эволи, - продолжил разговор Боксон, доставая фотографию Стеллы Менкевич, - среди ваших жильцов вы не встречали эту девушку?
      -Ты полицейский? - не глядя на фото, спросила миссис Эволи.
      -Нет, мэм, я, скорее, друг семьи. Так как - встречали?
      Миссис Эволи внимательно посмотрела на фотографию. На её лице отражалось полнейшее безразличие.
      -Всех не упомнишь... Этих девок вокруг - стаями ходят... Нет, не припоминаю.
      -Хорошо. - Боксон убрал фотографию в карман. - Тогда следующий вопрос: не было ли среди ваших жильцов француза. Его имя - Жозеф Моранто. Тоже не припоминаете?
      -Ты - частный детектив? - спросила в ответ миссис Эволи.
      -Нет, я не полицейский и не частный детектив, я просто ищу этих людей. И если вы их встречали, то почему бы вам мне об этом не рассказать?
      -А почему бы тебе не убраться к черту? - миссис Эволи иногда не выбирала выражений.
      -Как же я уберусь, если я уже заплатил за неделю вперед? - почти неподдельно удивился Боксон. - Мэм, если с вашей помощью я найду этих людей, то крупное вознаграждение вам обеспечено. Особенно за француза. Так как встречали?
      -Покажи фотографию! - потребовала миссис Эволи.
      -Вот, взгляните, ещё у него есть точная особая примета - он говорит с сильным французским акцентом. У вас был такой жилец?
      Миссис Эволи засмеялась:
      -Парень, в этом доме половина вообще не говорит по-английски, а другая половина говорит с акцентом. Нет, с такой особой приметой ты найдешь его только где-нибудь на Аляске - там из иностранцев одни эскимосы, другим там холодно. Какие ещё есть приметы?
      -Ниже меня ростом, на вид - лет двадцать-двадцать пять, развитая мускулатура - он занимался культуризмом... Других примет нет.
      -С такими приметами ты будешь искать его до скончания века. С чего ты взял, что искать его следует здесь?
      -Была от него открытка месяц назад, он писал, что остановился в районе Хэйт-Эшберри...
      -Месяц назад! Так он уже, наверное, от передозировки помер!..
      -Тогда я должен увидеть его труп. Даже если для этого придется раскопать его могилу...
      3
      Боксон стоял возле стены, увешанной фотографиями и записками. "Зов предков" - было намалевано наверху красной краской.
      "Джейн, мы тебя любим! Вернись домой!"
      "Эдди, отец приезжает сюда каждый месяц. Дай о себе знать!"
      "Бетти, мы ищем тебя!"
      На фотографиях улыбались молодые лица. Иногда попадались семейные портреты - счастливые, улыбающиеся американские семьи.
      Сотни фотографий, сотни записок.
      "Интересно, кто-нибудь нашел таким образом потерявшегося ребенка?" подумал Боксон. И ответил себе: "Наверняка, ведь хоть кому-то это удалось".
      Вероятность отыскания среди тысяч хиппи района Хэйт-Эшберри бывшего парижанина Жозефа Моранто оказалась столь мала, что Боксон захотел немедленно отправиться в обратный путь. Но вернулся к прежнему решению - искать до тех пор, пока есть деньги. И даже тогда, когда денег уже не будет.
      Гарри Хилкерт стоял на прежнем месте, позировал туристам.
      -Как нынче бизнес? - спросил подошедший к нему Боксон.
      -Могло быть и лучше. Устроился?
      -Да, спасибо за адрес. - Боксон возвратил визитку. - Гарри, как ты думаешь, часто родители отыскивают своих детей с помощью фотографий на стене?
      -Иногда бывает. Ты боишься, что тебя тоже будут искать?
      -Я сам ищу. Взгляни на фото - эту девчонку когда-нибудь видел?
      Хилкерт с деланным равнодушием посмотрел на фотографию.
      -Не припоминаю. Здесь таких тысячи. Знаю тут одного, он помогает искать. Она тебе кто?
      -Совсем никто, просто по дороге попросили, если встречу - дать знать... А сам я ищу парня, Жозеф Моранто, француз... Не встречал такого?
      -Покажи фото.
      -Пожалуйста, но оно из его прошлой жизни. Он говорит с сильным французским акцентом. Попадался тебе такой?
      Хилкерт пожал плечами.
      -Разные тут бродят... Надо тебе людей поспрашивать...
      -Где мне найти того парня, который помогает искать пропавших? - спросил Боксон.
      -Здесь недалеко... Но он берет деньги за информацию. Ты как, заплатить сможешь?
      -За хорошую информацию - я его озолочу. За вранье - сломаю обе руки. Его такие условия устроят?
      Хилкерт задумался. Кроме работы фотомоделью, он имел небольшой побочный заработок - получал процент от тех сумм, которые вымогал его приятель с отчаявшихся родителей за якобы оказанную помощь в поиске сбежавшего ребенка. Заработок был относительно легким - если парень или девушка были в Хэйт-Эшберри, и столкнувшись с мерзостями вольной жизни, мечтали вернуться домой, найти их не составляло особого труда, а если сбежавшие из дома дети сознательно скрывались, то всегда можно было сказать, что информация оказалась устаревшей и заодно потребовать дополнительное финансирование для дальнейших поисков. Самым выгодным было помогать в поиске дочерей - за девочек родители беспокоятся больше. Далеко не все могли оплатить дорогостоящие услуги высококвалифицированных частных детективов, поисковые действия которых почти всегда бывали успешными. Бизнес на родительском несчастье процветал.
      Но Боксон не был похож на несчастного родственника и вполне мог осуществить свою угрозу - в случае обмана переломать обманщику руки. А обещание озолотить в случае успеха... Хилкерт решился.
      -Через пару часов у меня заканчивается смена, подходи, прогуляемся. Кстати, ты тоже француз?
      -Я англичанин. Из Лондона. Через два часа я подойду.
      ...Когда полтора месяца назад Боксон вошел в лондонскую квартиру родителей, размахивая дипломом Сорбонны, отец подарил ему настоящий швейцарский хронограф - "Омега" в стальном корпусе. Боксон не решился брать с собой в путешествие столь дорогостоящую вещь, его спутником стали массово штампованные, но неожиданно надежные германские часы "Штиммерс"; когда-то их подарил ему его французский дед Гастон Трево, старый железнодорожник, бывший убежденнейший коммунист, соратник Тореза, с сотнями других товарищей по партии выбросивший свой партбилет в Сену, когда в ноябре 1956-го танки Хрущева въехали в Будапешт ("Эти русские предали нас, они всех нас предали!" сокрушенно говорил он в те дни). Привычка придерживаться жесткого временного расписания помогала Боксону сделать значительно больше дел, чем за тот же период успевали сделать его однокурсники. В путешествии Боксон своим привычкам старался не изменять.
      Через два часа Боксон и Хилкерт поднимались на третий этаж четырехэтажного жилого дома, во всех окнах которого не было ни одного целого стекла. Хилкерт постучал в дверь.
      -Кто там? - спросил из-за двери мужской голос.
      -Открывай, Митч, это я, Хилкерт!
      Судя по скрипу дерева, за дверью отодвигали деревянный засов. Так оно и оказалось - на двух больших скобах поперек двери висела полуторадюймовая доска. Взломать такую дверь можно было только осадным тараном. Или взрывом.
      Митч - так звали приятеля Хилкерта, полное его имя было Митчелл Бакерлис оказался парнем лет под тридцать с традиционно длинными и немытыми волосами, а также с бакенбардами - остаточное явление рок-н-ролльной моды прошлого десятилетия. По сравнению с классическими бакенбардами маршала Мюрата растительность Митча выглядела жалко.
      Хилкерт в нескольких фразах обрисовал проблему, Митч очень внимательно посмотрел на фотографию Стеллы Менкевич, также внимательно ознакомился с данными на Жозефа Моранто, с глубокомысленным видом пригладил шевелюру и сказал:
      -Сто долларов - задаток. Информация стоит денег. Потребуются большие расспросы...
      -Без задатка, - оттолкнул предложение Боксон. - В случае успеха за Жозефа Моранто получишь семьсот долларов. За девчонку - триста. За обман самостоятельно повесишься на дверной ручке. Условия устраивают?
      Митч некоторое время не шевелился. Пару месяцев назад к нему обращался один родитель. Митч взял деньги, но никого не нашел. А родитель оказался серьезным мужиком и Митч три недели не мог встать на ноги - его били минут десять, как боксерскую грушу. Второй раз такого контракта Митч мог не пережить.
      -Я отказываюсь, - сказал он.
      -Митч, - тихим голосом сказал Боксон и улыбнулся, - ты уже не можешь отказаться...
      -А ну вали отсюда... - от внезапного волнения вдруг захрипел Хилкерт, отводя руку для удара.
      -Гарри, мы с тобой в разных весовых категориях! - указал ему Боксон. - Я же запросто прибью вас обоих! К чему весь этот водевиль?
      -Я так и знал, что ты - полицейский! Вот дерьмо! - выругался Хилкерт.
      -Я - не полицейский, Гарри! - сказал Боксон. - Если я тебе скажу, кто я, тебе станет страшно жить. А Митч потеряет семь сотен реальных баксов. Вопросы есть?
      -Я не хочу заниматься этим делом! - твердым голосом изрек Митч, и уставился в окно. Вид из окна напоминал последствия урагана "Агнесса".
      -Отлично, ребята! - Боксон усмехнулся. - Я снимаю свое предложение. Достаточно того, что вы о нем знаете. Уверен, как только интересующие меня люди появятся в вашем поле зрения, вы известите меня. Так что обязательств у вас никаких. Предлагаю выпить по этому поводу пива. Я угощаю!