Это всё могло бы произойти именно так. Возможно, чуть по-другому. А могло бы быть и совсем, совсем иначе. Да что там — при несколько другом совпадении случайностей могло бы и не произойти вовсе. Но всё же, это было. И скорее демоны бездонного мрака, истово терзающие там души праведников, смилуются над теми, нежели я лукавлю или грешу против истины…
      Во всяком случае, настроение оказывалось вовсе не таким поганым, как могло бы показаться со стороны. Такая мелочь, как нудно сеющийся с осеннего неба дождик, никоим образом не могла повлиять на столь жизнерадостную особу, как бодро чавкающая по грязи Женька.
      В животе нашёл самый тёплый и радушный приём простой, но сытный обед из придорожной пельменной. Плечо чуть оттягивал своим весом мешок с удачно купленным на тусовке ролевиков углепластиковым на эпоксидке шлемом, выклеенным гномьими умельцами. Причудливо сработали казады, ничего не скажешь, красиво — но важно надувший щёки Бобёр, поглаживая бородку, гарантировал — выдержит хоть бы и кувалдой по маковке. Но в то же время, лёгкий, и похож на древнеримский шлем из кинухи про Гладиатора.
      Над душою не висели ни долги, ни неисполненные обязательства — а жизнь вот она! И уходящая куда-то вперёд лесная дорога. Знай себе меси её раскисшую поверхность, переступай ещё почти новыми сапогами с надетыми под низ тёплыми носочками, да смахивай с кончика носа иногда набегающую туда холодную прозрачную каплю.
      Где-то далеко в лесу дурным мявом взвыла лесная кошка. Ишь, хозяйка лесная гневается на кого-то — Женька усмехнулась. В такое время всякая живность уже потихоньку ищет лёжбище на зиму, сыто волоча откормленное за лето брюхо. И то сказать, попустили в этом году метеорологи. Осень выдалась прозрачная и чистая, что твоя слеза. Ни бурь, ни налетающих иногда сухожаров. И даже волколаки, что обычно лютуют перед холодами, прежде чем выйти стаей на охоту, в этот год что-то притихли. В трактире подвыпивший гоблинский пастух варнякал, что те ещё ни одну овцу или козу у него не задрали…
      — Вторник! — подскочившая спросонья Женька завопила так, что из соседней комнаты пулей влетела кое-как завернувшаяся в простыню Принцесса.
      Глаза её странно блеснули, когда она разглядывала девушку, лихорадочно что-то нашёптывающую и бормочущую.
      — Тебе что-то приснилось? — осторожно поинтересовалась она, на всякий случай потихоньку отступая в сторону ванной.
      Но Женька блондинками, даже столь длинноногими, смазливыми и едва одетыми, абсолютно не интересовалась. Вот уж такая она натура — а потому, сбиваясь и перескакивая с пятого на десятое, а потом и вовсе на седьмое, кое-как пересказала свой сон. Принцесса на полпути к отступлению неожиданно заинтересовалась. Настолько, что остановилась и даже стала переспрашивать.
      — Осенняя дорога через лес, непробиваемый шлем — и потом заорала лесная кошка? — она села прямо на ковёр и с горестным видом обхватила руками голову.
      Во всём её виде прямо-таки явственно проскальзывал процесс напряжённейшего раздумья. Тянуться бы ему и тянуться до бесконечности, но с надеждой поглядывающая на подругу Женька в конце концов не выдержала.
      — Да ещё и вторник сегодня…
      Принцесса мрачно посмотрела за окно. Вторник или не вторник — однако рассвет вон он, уже и солнце показалось. А мальчишки-то не вернулись! Навряд ли они по своей воле задержались в гостях у орков, уж больно не из приятных подобная компания… девушки переглянулись. Дела попахивают уже палёным!
      Женька скрестив поджала под себя ноги, вытянула вперёд руки и не спеша встала, как она любила делать — не касаясь руками пола и держа ровную спину. На людей неподготовленных, а особенно мужского пола, впечатление, надо признать, это производило просто убойное — из всех знакомых такое умел проделывать только брательник. Вон, Принцесса с заинтересованной мордахой попробовала, тут же приложилась попой о ковёр и мрачно, горестно постанывая и охая, на четвереньках направилась в ванную.
      — Слушай, я уже начинаю волноваться, — мрачно заметила она, высунув лицо из-под струек душа.
      Женька столь же мрачно заметила, что когда мама проснётся и обнаружит, что уже утро, а парни до сих пор не вернулись — вот тогда-то им обеим и можно будет по-настоящему начинать волноваться. Принцесса нехотя кивнула, проворчала что и её маменька тоже может устроить знатную сцену с топтанием шляпки, и скрылась опять под воду.
      Настроение потихоньку начало падать. Вчера неплохо погуляли, разжились ведром валюты и полкилом брюликов. Правда, потом пришлось провести сеанс воспитания золотой молодёжи, что малость подпортило настроение — но серебристая лапочка-бээмвушка стоит под окном неповреждённая. А главное, что-то хотелось срочно сделать. Ну вот просто умереть, если не сойти с места!
      — Может, сегодня во вторник на Маяке тусовка наших ролевиков? — вслух размышляла она, и честно попыталась вспомнить доску объявлений на стене родного Орки-клуба. — Нет, точно не назначали — после ролевой игры обычно неделю дают, чтоб синяки и ушибы зажили. А тут двое суток… нет, точно нет.
      Принцесса выпорхнула из прозрачной кабинки уже вся — замотанная в полотенце от подмышек до чуть ниже самой рискованной границы приличий. Мда, видок этот Вовка точно оценил бы, уж ему-то Принцесса понравилась сразу и безоговорочно. Однако, показать то он как обычно счёл ниже своего достоинства. Мало ли отпадных девах в наших краях? Тут никаких признаний в любви не напасёшься…
      — Что это ты меня так рассматриваешь? — Принцесса подозрительно глянула на себя, и кивком головы показала Женьке на кабинку: давай, мол.
      — А вообще, я тебя придушу, — пообещала ей девушка и решительно проследовала в прозрачную пластиковую кабинку, призывно манящую струйками воды.
      Принять с утра душ — может, для кого-то оно и норма, но для измученного веерным отключением водоснабжения обывателя это почти непозволительная роскошь.
      — Это за что же? — Принцесса уже полностью одетая заглянула в свою роскошную ванную комнату.
      Женька ей и выдала — если бы одна блондинистая девица соизволила лучше готовить свои аферы, если бы посвятила чуть полнее в свои планы. И вообще, кто такие навьи, зачем было провоцировать орков — да есть ли они вообще — может, за вон тем кустом смородины вообще елфы со своими луками-стрелами прячутся?
      Принесса машинально глянула за окно.
      — Да нет там никаких эльфов… — она тут же спохватилась.
      Доля секунды, пока она пришла в себя — и перед Женькой снова стояла холодная, красивая и неприступная Принцесса. При виде её так и хотелось сделать что-нибудь благородное, великое. Или наоборот, какую-нибудь несусветную глупость, лишь бы такая красавица обратила на тебя внимание. Но Женька всего лишь усмехнулась.
      — Раздевайся, — буркнула она и не сразу сжалилась над промелькнувшим в зелёных глазах озадаченным выражением. — В смысле, оденься во что бесформенное, чтоб мужики на тебя не зацикливались и не отвлекались от дела. Очки солнечные на пол-лица, да бандану или бейсболку покрикливее, кислотного оттенка.
      И когда она, не принуждая себя проблемой выбора, облачилась в давешние джинсы и крохотный топик на верхнюю часть, к ней подошло некое аляповато-бесформенное чучело, жующее бубль-гум и с трудом изъясняющееся по-русски. Что-то вроде отвязной туристки с загнивающего запада — мысль эта Женьке так понравилась, что Принцесса живо превратилась в троюродную сестру Яринку, прикатившую откуда-то из Закарпатья, которую теперь приходилось таскать за собой и по мере сил изображать гостеприимство.
      — Можешь пошептать что над маменькой, чтоб она сама спала до полудня — если никто не разбудит? — Принцесса кивнула и на цыпочках прокралась в спальню. Ну просто чучело, блин, чучелом — маскировка, надо отдать должное, вышла отменная…
      — Ну, а теперь я слушаю, — Женька дождалась, пока закрывавшая ворота Принцесса сядет в уже нетерпеливо подрагивающую машину, и легонько придавила.
      Без фанатизма, впрочем — историю, в которую её втянула эта породистая кошка, девушка намерена была полностью прояснить. Уж если где-то там пропал брат, шутки в сторону! А следовательно, торопиться пока абсолютно некуда.
      Утренний ветерок оказался несколько холоднее, чем представлялось при взгляде из окна. Однако продрогшая Женька слушала сосредоточенно и внимательно, иногда поглядывая на сидящую рядом Принцессу. Что ж, если принять услышанное за чистую правду, то приходилось признать, что всё оно где-то там и существаует. Могучее королевство, где не работают изыски технологии, зато её прекрасно заменяет магия. Где иногда попадаются гномы, а также люди, воочию встречавшие эльфов — а орки как и положено, весьма грозный и опасный враг.
      — Тебя послушать, так прямо рай, — Женька притормозила на светофоре перед кольцом на Калиновке и покопалась в бардачке. Выудила очки и себе, будто от того станет теплее, и поощрительно улыбнулась. — Продолжайте, ваше высочество.
      Выяснилось также, что все они на самом деле люди — одни чуть коренастее и волосатее, другие стройные из-за постоянного пребывания на свежем воздухе. А орки и в самом деле здоровенные и немного смахивают на хряков.
      — Э-э, видела б ты тех, кого называют троллями, — Принцесса пренебрежительно поморщила нос. — Тоже крепкие, и больше похожие на плохо бритую обезьяну.
      В переулок, где располагался Орки-клуб, Женька не стала даже и сворачивать — отсюда был виден здоровенный амбарный замок на дверях. А тёть-Марина на углу, торгующая уже в такую рань семечками и сигаретами поштучно, сообщила, что и вчерась никого не было.
      У эльфов в их красиво увитом зеленью бывшем складе оказалось почти пусто. Томка шила себе новый балахон волшебницы, а мающийся после вчерашнего похмельем Слав лечился пивом и косился на прибывших красными не по-эльфийски глазами. От зрелища замаскированной в бесформенное бледно-зелёное нечто Яринки он и сам чуть не позеленел — но вовремя сообразил перевести взгляд на куда более приглядную сейчас Женьку.
      — Не, ничё такого не слыхали, — злейшие враги на поле боя, за пределами они поддерживали вполне нормальные отношения.
      Ехать на другой конец города Женьке не улыбалось. И дёрнул же Дьюрин этих гномов свой клуб устроить на территории бывшей шахты! Но всё же, она вырулила постепенно на прямой как стрела бульвар Артёма, разрезавший пополам почти весь областной Донецк, и весело погнала по крайней левой полосе. Гаишников Принцесса отвадит если не своей силой, то внешним видочком точно!
      А спровоцировать орков… лучше сейчас, когда они ещё не готовы к войне, чем через год-два. Кристалл тот действительно они с Тимкой нашли, сейчас в сейфе валяется — но что оно такое, выяснить так и не удалось.
      — Вроде бы всё, — Принцесса мрачно закурила, и сизый дымок её тонкой сигареты улетал за ветровое стекло.
      Только сейчас Женька вспомнила, что не позавтракала — и привыкший как щедро расходовать, так и бодро потреблять калории организм тут же начал ворчливо требовать своё. Оказалось, что и Принцесса тоже не против откушать пару-тройку блюд. Пришлось уклониться в сторону от маршрута, и почтить своим присутствием уличное кафе.
      — О, точно, — задумчиво пробормотала Женька, ковыряясь ложечкой в горшочке с пельменями. — Я именно пельмени ела перед тем, как тащиться по той раскисшей дороге…
      Глаза оторвавшейся от своего мороженого Принцессы как-то загадочно блистали. Настолько, что всё окружающее казалось каким-то тёмным, тусклым и совершенно неважным.
      — Ну же, вспоминай. Ты всегда была умницей… леди Джейн.
      Женька едва не поперхнулась от необычности такого прозвища. Настолько, что против воли заглянула в бездонную изумрудную пропасть этого взгляда. Он звал, манил чем-то полузабытым, что вот-вот, вроде вертелось на самой грани понимания. Дразнилось, приплясывало там — а всё же никак не давало себя осознать. Ну же, ещё чуть!
      Если прислушаться в любое время дня и ночи, да не просто ушами или насторожившимся в ожидании не замедлящих тотчас же появиться непоняток естеством, то есть ещё один звук — настолько привычный, что многие его просто не осознают. То неслышный, но могучий, пронизывающий всё ток крови. Неостановимый, почти беззвучный прибой упрямого, горячего и ревнивого человеческого сердца.
      Но пока ты его слышишь, дотоле и можешь с полным на то правом осознавать себя живым. Во всяком случае, надеяться на то…
      — Интересно, зомби и прочие скелеты потому настолько злющие, что вспоминают о нём и попросту завидуют? — Женька на время оставила свои попытки и остановилась передохнуть — во вспотевшие от усердия виски бухала глухая волна, а в глазах уже начало смеркаться.
      И то сказать — попытка протиснуться в мохнатящуюся по краям дверцу на донышке души на этот раз не удалась. Не потому, что так уж трудно было… да вот только, упрямая как хоть бы и сам чёрт девица вознамерилась проломиться туда не мысленно, а в самом что ни на есть буквальном смысле. Правда, напоминало это попытку медведя залезть в собачью будку. Вроде и неудачно, да ведь нос-то уже вроде протиснулся!
      Женька огляделась. На опушке осеннего леса вроде бы всё было так же, как и несколько минут назад. Сырой и сумрачный сосновый бор впереди. А позади… умирающая где-то под ногами тропинка, по которой сюда ходили грибники-ягодники и прочие контрабандисты. И много чего ещё там, позади — да вот только не хочется во всё то вглядываться.
      Да уж, накуролесила так, что жители славного града Иммельхорна и полкоролевства впридачу при одном лишь упоминании леди Джейн застывали с вытянутыми физиономиями и в тягостном недоумении. То ли величайшая из воительниц, то ли стерва настолько неописуемая, что прости-господи! А чем там закончилась мышиная возня вокруг трона, думать даже и не хотелось. Небось, Принцесса и её голубоглазая маменька будут здорово удивлены, когда потеряв корону и лишившись всего, в одиночестве не останутся. Вовка, небось, так просто на седьмом небе от счастья будет — уж братец-то нисколько не станет сожалеть и своих подруг не бросит.
      Маменька со своим доном тоже не пропадут, так что стоило признать — особо ничего её здесь и не держало. Разве что… Женька отчего-то опять вспомнила еговзор и егоприкосновения, и чуть не взвыла во весь голос — да сколько ж можно? И так всё время в голову лезет этот смазливый принц!
      Нет, нафиг всё это!
      Стоило признать, что более пристальный взгляд замечал в окружающем пейзаже некоторые непонятки. Пожухлая осенняя трава как-то интересно наклонилась во все стороны от стоящей на опушке девицы, словно от её ног дул неощущаемый, но причесавший как надо травинки ветер. Да и стылая вечерняя сырость, уже клубящаяся меж печально потемневших стволов сосен, упрямо держалась подальше…
      У ноги завозилось мохнатое тепло. Одна ты, киса, презрела сытое тепло кормушки и рванула за Женькой — она наклонилась и с натугой подняла рысь. Ох и тушка стала! Однако, положив утробно рыкнувшую кису на плечо и почёсывая ей на брюшке такой замечательно мягкий пушок, столь разительно отличающийся от более грубоё шерсти, хозяйка внезапно осознала, что и её четвероногая подруга тоже где-то загуляла по своей неискоренимой кошачьей блудливости. И теперь вынашивает целую ораву таких же стервозно-царапучих котят, как и маменька.
      — Тоже будешь мамой? — рысь в ответ мимолётно одарила непонятным и диковатым взглядом, и с шумом принюхалась куда-то под ухом хозяйки. Да нет, киса, духами мы не пользуемся, а от дезика за неделю шастания по всяким диким местам разве что пара-тройка молекул осталась.
      Ладно, хватит цацкаться! Женька обнажила клинок. Зачем она так настойчиво протискивалась внутрь самой себя, она так объяснить и не могла бы. Возвращаться было некуда, собственно, да и незачем. А лес впереди… ну как-то не манил он её сырой осенней неизвестностью — не то место, где можно бы провести уже недалёкую зиму.
      Верный меч неуверенно приподнялся. Недавно королевский оружейник долго приценялся к нему, востоженно ахал и цокал языком. Дескать, выкован тот из ребра столь сильномогучего зверя, что хоть бы и самому дракону… Женька представила себе дракона, бодающегося с тяжёлым магистральным электровозом, из чьей рессоры когда-то, ещё в прошлой жизни, был выкован клинок, и грустно улыбнулась. Да уж, тут против машины не попрёшь…
      Пространство, время и здравый смысл протестующе взвизгнули, когда в дыру стала протискиваться упрямая дева с кошкой на плече и хорошей махалкой в руке. Вот же настырные эти бабы… иногда бывает легче уступить, чем сопротивляться — и вот уже немало запыхавшаяся, но торжествующая Женька со всей твёрдостью ступила на чёрную землю под невидимым во тьме небом.
      Кошка коротко взвыла с перепугу, и сдуру даже чуть впилась когтями сквозь потрёпанную бархатную курточку. Но спрыгнуть с тёплого и надёжного плеча отказалась напрочь. Соображает, злыдня… Сзади оглянувшаяся воительница со злорадным удовольствием замечала свои грязно-бурые глинистые отпечатки, от которых в ужасе шарахались белёсые змеи позёмки — что это ещё за диво?
      А впереди уже высилось тёмное нечто, нависая над подходящей парой глыбой первозданного мрака. Только, в Женьке отчего-то крепла уверенность, что на этот раз ворота откроются как надо. И никаких сюрпризов с пространством-логикой не будет. Жертва принесена, и место это уже оплодотворено кровью одного из сильнейших воителей. Да и сама она тогда немало потеряла здесь своей драгоценной жизненной силы. Здоровый жлоб был…
      Так и не отведавший ничьей крови клинок разочарованно вжикнул в ножны, а девичья ладонь надёжным свидетельством реальности всего происходящего улеглась на створки чёрного льда.
      Кошка или кто там на самом деле ею прикидывалась, принюхалась с плеча — небось, кровь унюхала, злыдня. Изогнулась, извернулась, и тоже обеими широкими мощными лапами упёрлась в ворота.
      Что-то сломалось с неслышным вздохом. Даже не сломалось, а словно признало — да что ж ты с этими бабами делать будешь? Ладно, так уж и быть… медленно, беззвучно и торжественно, тяжёлые как вселенский грех ворота распахнулись в беспросветную тьму.
      — Вперёд, кис? — Женька посмотрела в эти дьявольски светящие жёлтым глаза. — Хотя, ещё не поздно повернуть.
      Рысь завозилась на плече, спрыгнула наземь — прямо вперёд, за невидимую, но вполне осязаемую черту. Оттуда блеснули её глаза, а затем впереди словно кто-то включил хмурый январский рассвет. И в его неуверенном свете насторожившаяся лесная кошка принюхалась к чему-то вдумчиво… а затем уселась и принялась вылизывать неприлично взъерошенную ладонями хозяйки шёрстку. Что ж, более явного знака трудно было бы и ждать…
      Женька прислушалась. Снаружине доносилось ничего — ни тихого шороха роняющих капли сосен, ни унылого пиньканья пичуги откуда-то из глубины. Да и запахи прелой хвои и осенней сырости словно отрезало. Похоже, таки прорвались — да уж, евклидова геометрия и здравый смысл тут валяются кверху лапками и плохо при том попахивают!
      Злорадно усмехнувшись, она шагнула вперёд и замерла, удивлённо промаргиваясь. От едва подсвеченной кошачьим взглядом полутьмы не осталось и следа. Вокруг оказалось вполне и даже более чем светло, а в озябшее лицо толкнуло устоявшимся теплом надёжного жилища. Большой холл наподобие того же в Гнезде Серой Ласточки, только немного попросторнее. Впереди широкая лестница, у стены разбегающаяся пополам на галерею второго этажа. Картины, статуи — и много зелени… вон, кошка уже принюхивалась к какой-то пальме. Опять, небось, обгрызёт, злодейка — любимый мамин фикус возле статуи нимфы в трапезной обкорнала до торчащего из кадки нелепого зелёного огрызка.
      Точно — рысь примерилась и на пробу рванула волосатый ствол клыками. Пальма дёрнулась, качнулась неуверенно, и уже в падении мягко ударила обидчицу широким разлапистым листом. Кошка весело отпрыгнула, а потом по-хозяйски улеглась посреди роскошного ковра метров этак десять на пятнадцать и принялась вылизывать лапу.
      К опрокинутой пальме из бокового полутёмного прохода беззвучно выскользнула полупрозрачная фигура давешнего орка. Женька на всякий случай насторожилась — однако облачённый в чёрные доспехи верзила лишь с достоинством, молча поклонился и хозяйственно занялся пострадавшим растением. И коль скоро развалившаяся на пухнастом ковре лесная кошка отнеслась к тому с ещё меньшим интересом, нежели к предмету мебели, то стало быть…
      — Горячую ванную, всё что к тому прилагается — и ужин на двоих, — по-прежнему стоящая у входа новая хозяйка кивнула на свою любимицу.
      Великан уже подмёл в синий пластиковый совочек крохи высыпавшейся земли и даже протёр сияющий паркет тряпицей. Его поклон оказался столь же сдержан и величествен. А затем… Женька едва не вытаращила глаза самым удивлённым образом. Да и было от чего — из фигуры чёрного орка шагнули в стороны ещё две такие же. И после исполненного достоинства поклона неспешно удалились. Ах да — ванная и ужин…
      Женька оглянулась. Прямо за спиной высилась шикарная двустворчатая дверь. Крытая прозрачным корабельным лаком — каждая прожилочка дерева видна. Светится, словно живая… но ещё ярче горели стёклышки на витражах створок — красные, синие, золотые. А ничего, красиво… правда, узор никак не хотел складываться в глазах во что-то определённое. Однако стоило Женьке задуматься о том и даже чуть нахмурить в размышлении бровку, как на обоих витражах обнаружились летящие навстречу друг другу крылатые ангелочки над усыпанным одуванчиками изумрудным полем.
      То-то же!
      Но открывать дверь и смотреть — действительно ли за ним залитая солнцем весенняя лужайка перед входом в достойный детской мечты дворец, Женька не спешила. Не для того она удирала из обрыдлой реальности, чтобы сразу с испугом вынырнуть обратно. А взгляд её сфокусировался на беззаботно цокающих напольных часах у простенка.
      Заключёный в краснодеревном футляре механизм исправно функционировал — то виднелось совершенно чётко. Величаво и методично покачивался маятник в виде двухлезвийной гномьей секиры, туда-сюда перекидывался анкерок, позволяя ещё на зубец провернуться шестерёнке, тянущей за собою другие, куда более толстые и медлительные. Прилежно механизм отсчитывал утекающие в бездну мгновения вечности, вычурные золотые стрелки медленно поворачивались — однако упрямо показывали одно и то же время.
      Четверть пятого.
      Женька задумалась. Если она внутри созданного силою своего воображения мирка, а в реале отсутствует как в принципе — это как? Да уж, сюда бы многомудрого Эйнштейна с его теорией относительности. Но с другой стороны, живи здесь хоть тыщу лет местного времени, где-то там не пройдёт и секунды? Осознание этого мягко толкнуло в сознание и чуть сдвинуло его, словно хороший глоток старого вина. А стало быть… ладонь мягко похлопала себя под поясом, где уже всё явнее разгоралась искорка новой жизни, это дело тоже подождёт? Или нет?
      Кошка прекратила вылизываться и с испугом взглянула на хозяйку. Это что же, целую вечность маяться с уже чуть оттопырившимся брюшком? Но Женька улыбнулась и посмотрела по сторонам. Что ж — если она тут полновластная хозяйка, то стало быть, размеры этого замка не лимитированы — а содержимое ограничено одною лишь фантазией? А та у неё всегда была бурной, родственники вон сколько намаялись.
      И пока выкинув все эти размышления из головы, хозяйка с достоинством проследовала за появившимся и коротко склонившимся в поклоне орком. Понимание того, что ванная готова, как-то само собою появилось в голове. А что слуги молчаливы, это, пожалуй, сейчас как раз и к лучшему.
      Идти оказалось недалеко, как молчащая Женька и предполагала. Зато ванна её откровенно порадовала. Размером со всю бывшую квартиру, выложенная даже не кафелем, а мраморными плитками. И в ней исходящий тёплым паром бассейн с долгожданной водой… одного мимолётного взгляда через плечо оказалось достаточно, чтобы чёрный истукан понятливо испарился. С обязательным поклоном, разумеется.