Император нынче в гневе. Это не обсуждалось и не выставлялось на показ. Но шаги снующих туда-сюда по дворцу слуг в золоченых ливреях сделались совсем бесшумными, да и сами лакеи словно стремились сделаться незаметнее, безотчетно вжимали в плечи покрытые париками головы. Статуями застыли гвардейцы, сжимая копья и оголенные палаши в побелевших от напряжения кулаках. И даже часы в высоком, стеклянном с золочеными завитушками ящике сделались тише, будучи вынуждены во всеуслышание смущенно и немного испуганно заявить:
      – Динг-донг!
      Высокие, белые с позолотой двери в приемную отворились. Вошедшие вели себя не в пример беззаботно и обсуждали на ходу достоинства и прелести какого-то карнавала, будто не гремела в мире очередная, охватившая весь полуденный восход Империи война. Одежда их была в полном беспорядке, а сапоги - неслыханное дело! - заляпаны грязью. Да и в нарушение всех наистрожайших! и безоговорочных! оба оказались при оружии. Но секретарь Императора ничуть не смутился, даже наоборот. Встав и почтительно поклонившись, он приветствовал двух молодых людей, самых грозных и могущественных оболтусов (скажем уж прямо) во всей Империи.
      – Приказано проводить сразу по прибытии, - закончил он свои велеречия и поспешно отворил вторые точно такие же двери.
      Но вели они не куда-нибудь, а в святая святых - кабинет Самого.
       Сам, а попросту говоря, Император великия и малыя, граф чего-то там и князь где-то, и заодно отец одного из прибывших, действительно находился в том самом, крайне неприятном для царедворцев состоянии духа, когда ожидать можно было всего. То есть - вообще всего. Потому-то секретарь быстро и бесшумно закрыл за прибывшими дверь и с удвоенным рвением вернулся к бумагам и свиткам на своем столе, а посему дальнейшее осталось для него тайной.
      Император для начала, вместо приветствия, устроил двоим молодым людям такой разнос, что оба то бледнели, то краснели, и пару раз безотчетно даже хватались за рукояти оружия. Но в ответ не посмели и пикнуть. В это время леди Бру, сидящая за столом первая целительница Империи, демонстративно изучала узоры на своей зеленой одежде. Главнокомандующий армией герцог Бертран, спешно прибывший в столицу с докладом, хмуро перебирал бумаги в папке перед собой. Зато глава службы безопасности, шепотом и непременно как с оглядкой именуемой Тайная Палата, сидел с видом нарочито бесстрастным и как бы даже не скучающим. Однако ж, только дурак подумал бы, что тот находится здесь просто так или бездельничает. Надеюсь, вы к таковым не относитесь…
      Излив немного свой гнев и раздражение, Император передохнул немного, отпил из бокала вина, и нетерпеливо дернул слишком тесный ворот шитого золотой тесьмой и жемчугом полувоенного покроя камзола.
      Заметив знакомый признак, что самое страшное миновало - а получать нагоняй от Самого парочке было отнюдь не впервой - Valle и принц украдкой переглянулись.
      Сегодня рубки голов не предвидится - мысленно шепнул Ян другу. Знакомы они были так долго и так хорошо, что на близких расстояниях запросто обменивались простейшими мыслеобразами. Волшебники - что с них взять?
      Это точно, лишения титулов и права наследования тоже - ответная мысль Valle даже несла в себе оттенок эдакого ехидства. Но принц понял.
      Посмотрев на неподвижно и все же как-то непокоренно стоящую парочку, Император неодобрительно покачал головой и уже более спокойным голосом обратился к герцогу:
      – Другой дворянин на их месте бухнулся бы с мольбами в ноги или помер от страха - а этим как с гуся вода.
      Бертран оставил свои бумаги и поднял взгляд на принца и его друга. Осмотрел быстро, но цепко - словно видел тех впервые, а затем в показавшемся вдруг тесным кабинете разнесся зычный голос.
      – А я, ваше величество, трусов в армию и не беру. Эти у меня, почитай, одни из лучших.
      Хмыкнув неопределенно, гроза и повелитель громадной Империи посмотрел на целительницу.
      – Что скажете, леди? Герцог за своих вояк горой стоит, что бы те ни натворили.
      Женщина пренебрежительно окинула взглядом широченные плечи крепкого воина, слегка огрузневшего на командной должности, и еле слышно фыркнула.
      – Потому и они за ним идут - хоть в Стигию, хоть в страну орков, - она миг-другой собиралась с мыслями, затем продолжила. - Не сомневаюсь, ваше величество, что если мы начнем расспрашивать непосредственных виновников, они опять отвертятся. И тем не менее, мне хотелось бы узнать подробности.
      Меж тем, двое молодых волшебников стояли с видом воплощенной невинности, и даже мелькнуло там на запыленных физиономиях что-то об оскорбленном достоинстве. И если бы художник из Царства Света подыскивал модель для изображения ангелов, вещающих незыблемые истины, то лучшего образчика он вряд ли бы и нашел. Потому-то Император посмотрел на обоих весьма недоверчиво. Взял с полированного, занимающего едва не полкабинета стола бумагу, раздраженно уронил ее обратно.
      – Вот, даже эльфы накатали такую жалобу на нарушение Империей закона о запрете черной магии, что теперь-то я знаю, как себя чувствует карась на сковородке, - сердито заметил он. - Друиды вопят, как недорезанные святоши, леани вообще скандал закатали. Ну ничего, голубчики, на этот раз вы у меня не отвертитесь.
      Valle стоял с видом расслабленным и кротким аки горлица. И только Ян с присущей волшебнику чувствительностью почувствовал, как бешено заколотилось у того сердце.
      – Ваше величество, - и, неожиданно для всех, в голосе молодого чернокнижника прорезалась строго отмеренная нотка недоумения. - Хотелось бы узнать - а о чем, собственно, идет речь? Мы там на фронте малость отстали от здешних новостей… Быть может, кто-нибудь соизволит нас просветить?
      Расчет его был верен. Если прозвучит сформулированное обвинение, оправдываться всегда легче. Знал он прекрасно и о том, что подобная мысль промелькнула и у всех присутствующих. Но вот оборону свою он продумал с таким неожиданным ходом, что крючкотворы и казуисты просто удавились бы от зависти…
      Голос Императора зазвенел металлом.
      – Хватит пререкаться! - он с такой силой припечатал ладонью о столешницу, что дерево отозвалось гулким хлопком. - Я предупреждал по-хорошему - ничего черного! А вы что там утворили?
      На лице Valle проявилось крайнее изумление пополам с обидой. Не так-то уж и трудно изобразить такое. После соответствующих репетиций, разумеется, проведенных под руководством старого актера из Императорского театра. Было дело, взял несколько уроков, вполне резонно предполагая, что не повредит. И вот пригодилось.
      Незаметно для окружающих он глубоко вздохнул и ринулся вперед. С уверенностью человека, не ведающего, что такое поражение. И в голос тоже подпустил немного металла - не желтого, разумеется, а того, что идет на мечи и шпаги.
      – Ваше обвинение неслыханно, ваше величество. Скажу больше, оно граничит с оскорблением моей чести.
      Седые брови Императора взлетели вверх. Миг-другой он обдумывал услышанное и даже недоверчиво перевел взгляд на леди Бру - уж не ослышался ли он? Та недоуменно пожала плечами и на правах непререкаемого авторитета потребовала:
      – Объяснитесь, молодой человек. Вас обвиняют в применении черной магии, а вы изволите устраивать здесь балаган.
      Удостоив дородную даму легчайшего - на грани приличий - поклона, волшебник продолжил свою убийственную атаку:
      – Если я верно понимаю - то я имею право на суд пэров?
      К слову сказать - суд пэров это весьма неприятное и щекотливое дело среди высшей знати. И прибегают к нему лишь в самых тяжелых и щепетильных спорных случаях, когда дело идет о неприкасаемом - дворянской чести. Вчерашние противники и недоброжелатели собираются, чтобы подробно и бескомпромиссно разобрать вопрос и вынести вердикт. За многотысячелетнюю историю даже представители правящей династии дважды попадали в такую неприятность и получили тогда и по шее, и пониже спины. Но не посмели даже пикнуть - выше суда пэров только суд богов. Старинный, идущий из незапамятной глубины веков обычай почитался превыше даже воли Императора.
      – Тогда, ваше величество, будьте готовы предъявить очевидцев, показания свидетелей. А также заключения экспертов, являющихся авторитетами в области черной магии. Без этого к любым обвинениям я отнесусь как к простым нападкам и ничем не заслуженным наветам недругов.
      Император нахмурился, обдумывая сложившуюся щекотливую ситуацию, а стоящий рядом с другом Ян мысленно захохотал и даже послал Valle мыслеобраз одобрения. Он понял. Ведь и правда - непосредственных свидетелей нет, а единственный дипломированный эксперт по черной магии вот он, стоит в позе оскорбленной невинности. И не подступись!
      Воцарившуюся тишину нарушил веский бас герцога.
      – Но каков нахал! - он удрученно покрутил коротко стриженной головой на крепкой шее, и потянулся к графину с вином.
      А леди Бру с кислой физиономией кивнула.
      – Да уж, такого на кривой козе не объедешь…
      Будучи не только представительницей самой мирной и нужной магической профессии целителей, но и яростной противницей всяческих смертоубийственных деяний, она особенно люто ненавидела черную магию. Между нами-то говоря, за дело. Уж очень пакостные примеры оставила нам история. Один Яромор чего стоит - при одном только упоминании о великом чернокнижнике прошлого и его Ночной Империи у эльфов делаются такие физиономии, словно они выпили прокисшего вина.
      Valle стоял затаив дыхание. Все висело на волоске. Или - или? Но Император, куда более умудренный в политических и кулуарных перипетиях человек, нежели все остальные вместе взятые, сделал верный вывод. Вздохнув, он прищурился и посмотрел на молодого чернокнижника.
      – Ну что ж, со стороны закона не могу придраться даже я. А по совести, барон? Если я верно помню, эта кусачая часть души вовсе не чужда вам. Ответьте мне - не как вашему Императору, но как человеку.
      Молодой волшебник ничем не показал, что у него на душе немного полегчало. Голос его был все таким же ровным и чуть удивленным.
      – По совести… ваше величество, вы сидите на троне и делаете все возможное для блага государства. Я, в свою очередь, дерусь на фронте и тем самым делаю то же самое, уничтожая ваших и моих врагов. И кто сказал, что проткнуть человека железом или поджарить молнией это моральнее, нежели, - он чуть замялся. - Нежели иными методами? Так что с совестью у меня все в порядке, да и сплю я спокойно. Ни кошмары, ни угрызения души не терзают.
      Посмотрев на задумчивые лица собравшихся, молодой человек продолжил.
      – По правде говоря - что такое закон? Свод правил, выдуманных власть имущими, дабы облегчить жизнь самим себе. Если вы вспомните период Третьей Империи, то тогда можно было покупать и продавать рабов, делать с ними все, что угодно вплоть до мучительной казни. И это было законно. В некоторых странах захарадья до сих пор закон разрешает есть себе подобных. Вот совесть, мораль - совсем другое дело. Это внутренние устои человека и общества. Но и тут я чист перед собой.
      (во, я завернул! - прим.авт.)
      Разумеется, если бы Император кликнул стражу и вознамерился потягаться силами, Valle не стал бы устраивать собачью свалку. Очень даже может быть, что и доказал бы, кто тут самый злой. Только не дело это. А посему он уже мысленно проложил свою траекторию в обход стола, через весь кабинет мимо леди Бру (вот уж кто точно не станет ввязываться в потасовку! Скорее под столешницей спрячется). Далее сквозьбольшое застекленное окно. Второй этаж пустяки для ведущего здоровый образ жизни на свежем воздухе. Зато внизу, в двух шагах, великолепные заросли сирени и цилярии, через которые можно выйти на Тайную Тропу. А дальше - ищите эльфа в лесу. Гнома в горах и вообще, черную кошку в темной комнате…
      Однако столь решительные меры к спасению своей шкуры, коей молодой барон весьма дорожил, не понадобились. Император вздохнул и отвел взгляд. Щелкнул пренебрежительно пальцем по лежащим перед ним бумагам и проворчал:
      – Ну, от этихя отпишусь вашим же методом, молодой человек. Предъявите железные доказательства, а там посмотрим. Этого, мол, волчонка так просто не обложишь.
      Затем он перевел взгляд на почтительно молчащего тихаря.
      – Ты был прав, Беркович. Последний довод не прозвучал.
      Поразмыслив немного, Valle сообразил, что от него ждали утверждения, что спасти принца иной возможности не было. Но по правде говоря, об этом он толком и не задумывался - по молодости своей и беззаботности полагая, что два отнюдь не самых слабых волшебника, привыкшие работать в паре, вырвутся из любой передряги. В крайнем случае, уйти на Тропу, и поминай как звали. Как в тот раз, когда выносил на плече израненного Яна. За молчание вылечившей принца леди Бру он был уверен - но по глазам Эстреллы видел, что та все же знает. Причем не от своего супруга…
      Тем временем Император пожевал чуть губами, как делал, когда формулировал свою мысль. И наконец соизволил озвучить ее.
      – Ладно. Похоже, нашла коса на камень. Скажи только честно - каково это было?
      То, что повелитель обратился на ты, означало многое - и в то же время ничего. Так он говорил с обреченным на казнь, но точно так же обращался к облеченным высочайшим доверием. Вот и думай тут…
      – Это было серьезно. Очень серьезно. Я едва выдержал сам, - в голосе молодого чернокника от волнения прорезалась легкая хрипотца. - Зато я теперь знаю, как быстро и без хлопот взять крепость Лефож.
      Брови Бертрана, командующего всеми армиями и частями Империи, взлетели едва ли не к потолку. Крепость, защищающая стратегически важный перевал, через который можно выйти во внутренние районы Королевства Всадников, непрерывно укреплялась и усиливалась в течение многих веков. И специалистами, разбиравшимися в осадных и крепостных делах как бы не лучше самого герцога, почиталась как неприступная.
      – Кхм, - только и смог выдавить он, и вынужден был снова промочить горло. - Это радует… Да нет - это вообще окрыляет!
      Императору вовсе не нужна была карта, чтобы представить местоположение крепости и сообразить, что это все значит. Сколько времени проведено в раздумьях! Ведь появляется возможность из положения обороняющихся перейти в по крайней мере равную позицию. А когда освободятся войска, сейчас оккупирующие отнятые у святош земли, то тогда война со Всадниками станет совсем, совсем иной! Поэтому он быстро уточнил:
      – Взять или разрушить?
      Valle мельком взглянул в потемневшие от гнева глаза целительницы и нахально улыбнулся:
      – Как будет угодно вашему величеству. Только придется приказать войскам, чтобы на время отвернулись.
      В голосе герцога удивление сменилось язвительностью.
      – Еще и уши заткнули…
      Демонстративно поклонившись, Valle невозмутимо поддакнул.
      – Не помешает, ваша светлость. Грохотать будет так, что урагана не услышать.
      Император задумался. Однако те, кто его хорошо знал (а здесь таковые только и находились), заметили слабую улыбку, блуждающую на усталых бледных губах.
      – Хорошо. Мы подумаем. Но в наказание… согласись, парень, отпустить тебя просто так это было бы уж слишком. В наказание сегодня же отправиться в сен-Хок. Там строятся новые фрегаты, и упрямый Арнен требует, чтобы обшивка их была с твоей магической пропиткой.
      Уважить требование адмирала? Да уж, там придется не то, чтобы попыхтеть - как галерному рабу впрячься придется! Истекая кровавым потом. И еще при этом считать, что легко отделался, ибо согласитесь, по сравнению с топором палача все это сущие пустяки. Но все же Valle с решимостью в голосе осмелился внести поправку:
      – Завтра, ваше величество. Я хотел бы сегодня погулять с маленькими принцессами.
      Видя, что повелитель (и дед) призадумался, старательно пряча нежную улыбку в глазах, целительница осведомилась:
      – Давно хотела поинтересоваться - отчего молодой парень, вояка и некромант питает такое нежное пристрастие к малышкам? Да, они очаровательны, но вам никогда не убедить меня, что вы любите детей.
      Пожав плечами, молодой волшебник задумчиво достал трубку. Вовремя спохватившись, он спрятал ее обратно и ответил так, что призадумалась уже леди Бру.
      – Я действительно в них души не чаю. И еще, леди. Война это дело грязное и, между нами говоря, мерзкое. Мне просто хочется отдохнуть душой.
      На такой довод смешавшаяся целительница не нашлась что ответить. Тем более что молодой барон хлопнул себя по лбу и извлек на свет ту самую, подобранную после разгрома емкость.
      – Чуть не забыл! Вот, возможно, это именно та дрянь, которой Всадники смазывают оружие и которая препятствует быстрому исцелению.
      Эффект превзошел все ожидания. Дородная леди подскочила со своего стула, словно тот железной челюстью впился ей в известное место. На бегу мило извинившись перед Императором, она выхватила сосуд из держащей его ладони. Обозвала опешившего волшебника остолопом и тугодумом - ведь у нее более сотни раненых, коих она не может лечить именно по причине неизвестного эликсира! - она затем с чисто женской непоследовательностью быстро чмокнула обоих молодых людей в не очень-то выбритые щеки, назвала милыми мальчиками и с шорохом взметающегося подола унеслась в целительские покои. Уже из приемной донесся ее удаляющийся азартный голос:
      – Сейчас разберемся, что это за хрень такая! Живо всех на уши поставлю!…
      – Буря, - с улыбкой произнес Император и только покачал головой. Ведь если долг целительницы превыше даже почтительности к повелителю - это что-то да говорит о порядочности и моральных устоях некоей леди?
      Оставшиеся мужчины еще некоторое время поговорили при закрытых дверях и за двумя слоями заглушающего звуки заклинания. Но там, уверяю вас, уже не было ничего, заслуживающего внимания. Так, квадранс-другой всяких деталей и мелочей, и через некоторое время аудиенция была закончена.
      Малышка Рамона сидела, уютно устроившись на держащей ее руке и азартно ловила ладошками снежинки, падающего с неба ранней весны. А рядом с Valle нетерпеливо прыгала Алисия. Еще бы - дяденька черный колдун взял с собой на прогулку! И обещал отвести в лето. И показать такое… при этих мыслях девчушка едва не захлебнулась от восторга и дернула за край черного плаща.
      – Пошли!
      Скосив глаза вниз, Valle добродушно улыбнулся ей. Поправил на плече сумку с провизией, взял в ладонь доверчиво протянутую ладошку, и троица весело, с разбегу влетела в еще кое-где укрытые снегом заросли дворцового парка. Потому они и не видели, как принц подхватил свою ненаглядную Эстреллу на руки, закружил ее, а она делала вид, что отбивается, и даже не пыталась скрыть счастливую улыбку.
      Троица с ходу влетела в вечные сумерки тайных троп, и тихое очарование этих мест ласково приняло людей в свои объятия. Рамоне подарили большущий золотисто-алый лист с фигурной каемочкой, а Алисия с восторгом смотрела на замерший в полусне диковинный лес.

      Серо- дымчатый конь показался бы безупречным даже самому придирчивому ценителю. Стройный, поджарый, с длинными худощавыми ногами, он совершенно неслышно несся по кругу, обегая по опушке большую поляну. И не ощущались в его плавной, чуть покачивающейся походке ни кочки, ни рытвины, ни кротовища, в изобилии имеющиеся здесь. А неутомимость и резвость бега повергли бы в глубокие раздумья теоретиков и практиков конной выездки. И будь он во плоти и крови, мало у кого из богатейших вельмож хватило бы золота на его покупку.
      Но - конь на самом деле был одной из тех диковин, кои до конца не изучены магической наукой. Призрачный скакун из неведомого мира, призываемый по малейшему желанию стоящей в центре луга ведьмой, весело потряхивал головой и иногда поглядывал на свою ношу. Две девчушки, мал-мала меньше, сидели на его не знающей седла спине и верещали от восторга звонкими голосами. Их восторг, видимо, передался и коню, ибо он задорно махнул дымчатой гривой и чуть прибавил хода.
      – Прима, осади - без фанатизма! - звонко воскликнула Эльза.
      Конь привередливо фыркнул, но согласился чуть умерить свою резвую прыть. Принцессы весело и с визгом катались на невиданном животном, будучи надежно прикрепленными к мягкой спине невидимой магической привязью.
      А ведьма заботливо и чутко поглаживала непокорный завиток за ухом своего повелителя и командира, беззастечиво прильнув всем телом к своему лорду и даже обняв его за шею одной рукой. Со стороны могло бы показаться, что это любовница ластится к своему господину. Но мы-то знаем, что Эльза с примерно таким же успехом могла бы соблазнять… да хотя бы вон ту вековую сосну.
      Valle стоял посреди лесной поляны, нежась в несмелых лучах весеннего солнышка, и слушал доклад управляющего. Мимолетно отмечая тонкий ручеек Силы, коей подзаряжалась от сильного волшебника ведьма, прижимаясь к нему словно озябший щенок к теплому и надежному боку матери. Он уже ясно и недвусмысленно высказал Эльзе: нет. Но смазливая ведьмочка не оставляла надежды, прекрасно чувствуя женским естеством, что ее прикосновения отнюдь не неприятны. И все же, и все же. Коль решил не наступать дважды на одни и те же грабли, памятуя о судьбе семьи и супруги…
      Сердце стукнуло не в лад при этих воспоминаниях, а ведьмочка даже отпрянула, почувствовав, как ее обожгло горькой мимолетной мыслью черного мага. Полупяно и сыто покачиваясь от переполняющей ее Силы, Эльза блаженно улыбнулась. Посмотрела на развлекающихся принцесс, затем с трудом сфокусировала донельзя довольные глаза на Джейн. Та отиралась вокруг, но конечной целью и отправным пунктом ее вкрадчивых расшагиваний неизменно оказывался плечистый Брен.
      – Ну что ты мнешься, словно девочка? - с вызывающей откровенностью промурлыкала ненамного и старшая ее Эльза. - Попробуй хотя бы на вкус, какова она, настоящая Сила. Прежняя-то хозяйка все жмотничала…
      Хоббит-управляющий на миг запнулся. Однако уловив взглядом, что барон вовсе даже и не обращает особого внимания на могущие показаться вовсе даже и не невинными забавы ведьмочек, Хэмми продолжил свой доклад.
      А в это время Джейн получила от совершенно очарованного ею капитана стражи еле заметный кивок. Он стоял, поглаживая белобрысую макушку приведенного бароном с собой испуганного паренька и смутно улыбался.
      И ведь даже не ревнуешь, милый мой, все понимаешь… Она приблизилась к своему лорду, легонько прижалась, и осторожно лизнулаего аурой.
      Темное. Безбрежное, как ночной океан. Немного терпкое, но в общем приятное ощущение. Словно вино неизвестного сорта, впервые пробуемое из… да, именно из железной чаши.
      Джейн хихикнула. Смелее обняла волшебника, и в прикосновениях ее даже заинтересованно присматривающийся Брен не завидел бы и капли предосудительного. Так жаждущий приникает к источнику, так засыпающий ребенок прижимается к матери, убаюканный ее теплом и нежностью…
      К концу перехода заскучала лишь непоседливая Рамона. Сидя на руке волшебника, она завертела во все стороны головенкой и с детской непосредственностью зевнула. Или это естественная реакция не привыкшего быть на свежем воздухе человека?
      Valle не стал дольше ломать голову над такими тонкостями, потому что он как раз вышел на приметную полянку с валунами, над разгадкой тайн которой было потрачено столько времени и сил. Присев, он подхватил на свободную руку беспечно шагающую рядом Алисию.
      – Оп-па! - он выпрямился и строго посмотрел на принцесс. - А теперь, малышки, закройте глаза и не смотрите. Я быстро.
      Старшая пожала плечиками, легкомысленно фыркнула, но послушалась. Пристально смотрящая на нее Рамона по примеру сестры тоже прикрыла глазенки ладошками и даже доверчиво вжалась лицом в ткань плаща на груди. Волшебник и в самом деле справился быстро - зря, что ли, последнее время приходит в свой маленький мир при первой же возможности. Три шага назад, теперь вперед - и с этой стороны замшелого валуна. Поскольку волшебник нес на руках еще две яркие и трепетные искорки жизни, то последние шаги дались с некоторым трудом, а выход на ту сторону сопроводился метнувшимся в стороны тугим хлопком несбалансированного отката. Надо будет учесть на будущее…
      Почувствовав на себе жаркие лучи летнего солнца, обе принцессы открыли глаза. Рамона только открыла от изумления ротик при виде зелени буйно разросшегося сада и близкой кромки леса за ним. Оглашенный щебет непуганых птиц в бездонной синеве неба ворвался в уши контрастом после зачарованной тишины иных дорог. А Алисия осмотрелась вокруг и с недетской рассудительностью заметила:
      – Лето. Значит, ты хороший дядька колдун, если нашел кусочек лета.
      Жизнь при вдумчивом рассмотрении - дело красивое и даже где-то-как-то приятное. Все портят лишь разные личности вроде нас с вами, которые шляются где ни попадя и при этом повсюду суют свой нос да нарушают естественный порядок вещей.
      К таким примерно житейским выводам пришла одна серо-рыжая белка из порядочной семьи. Ну посудите сами - жила себе, никого не трогала. Таскала орешки из зарослей лещины в овраге, трудолюбиво сушила по маминому рецепту грибы в преддверии наступающих холодов, как тут нате вам! Приперлись здоровенные и бестолковые хумансы, поймали ни в чем не повинную зверушку своей зловредной магией, после чего безо всякого почтения запихнули в темный, душный и пыльный мешок.
      Правда, опасениям часто и тревожно стучащего сердечка сбыться не довелось - на воротник или шапку не пустили, живодеры. После недолгого путешествия в компании симпатичного, но точно так же как и она сама, насмерть перепуганного мальчика (ах, какие же у него очаровательные кисточки на ушках!) обоих бесцеремонно вытряхнули наружу в только небеса знают какой дали от родного дупла. Хорошо, хоть на опушке леса, так что к ближайшему дереву не пришлось прыгать по высокой густой траве, каждый миг рискуя то подвернуть лапку, то набраться блох.
      Едва она освоилась на новом месте и перестала от малейшего шума с перепугу портить воздух, как тут выяснились новые подробности. Зима здесь, оказывается, это не время года. А всего лишь прихоть какого-то жутко страшного и непонятного хуманса в черном плаще! Равно как лето и прочие-прочие. У бедной белки прямо лапки опускались от горя, когда ей никак не удавалось понять - пришла пора делать запасы провизии, или же уступить настойчивым (и таким милым) ухаживаниям поселившегося на соседнем дереве красавца с великолепным искристым мехом. Или же бросить все и удрать куда глаза глядят?
      Правда, удрать подальше отчего-то не получалось - мир таинственным образом сузился до размеров не очень большого леса, раскинувшегося вокруг скромных размеров озера в центре. Но и того оказалось достаточно - у малышки кругом шла ушастая головка, будучи не в силах понять ровным счетом ничего. В конце концов махнув на все хвостом, белка пустилась во все тяжкие - трескала самое вкусное, не оставляя ничего на завтра, завертела бурный роман с красавцем. И дошла даже до того, что - неслыханное для порядочной белки дело! - целыми днями ничего не делала. Лишь веселилась, носилась как ополоумевшая по веткам медно-рыжих величавых сосен да цокала за компанию с соседками, судача про все эти непонятные дела и вычесывая соринки из шерстки.
      А ночи превратились в неистовство двух маленьких пушистых комочков под бешеный и сладкий перестук крохотных сердец. Белка уже подумывала, где устраивать гнездо для будущего потомства, но тут все опять спутали эти зловредные безмозглые хумансы.
      Только-только она прыгнула с дерева, намереваясь заполучить в свои дрожащие от вожделения лапки вон тот миленький боровичок, как тут совсем рядом в воздухе что-то хлопнуло. Толчком воздуха маленькую отважную белку развернуло, закрутило. И с такой силой шмякнуло о ствол старой сосны, что мир померк для зверька, обратившись в темное, безвкусное и душное ничто…
      На берегу озера яркими пятнами выделялась груда разномастных детских одежек, своим теплым покроем так контрастирующих с буйством жаркой погоды. Гладь озерца сверкала под лучами солнца… ну не как серебро, но весьма ярко. И вообще - после зимы и сырой промозглости ранней весны окунуться в знойный полдень оказалось невыносимо приятно.
      В тени прибрежных сосен валялся молодой чернокнижник. Его лишние одежды оказались тоже беспечно сброшены. Свернутый плащ под голову, меч рядом, в зубах набитая душистым табаком трубка - что еще надо для счастья? Ах да, веселые вопли бегающих вокруг детей.
      Незаметно для себя соскользнув в призрачный мир грез и видений, столь грубо именуемый дремой, молодой чернокнижник позволил себе расслабиться. Да, здесь было единственное место, которое он мог с полным на то основанием назвать домом. Тихое, мягкое и приветливое, отзывающееся на каждое движение души и не карающее строго за неумелые попытки узнать получше. Дающее отдых телу и покой утомленной душе…
      Однако надеждам подремать сбыться оказалось не суждено. Чуткое ухо моментально вычленило из ленивого птичьего щебета разомлевших по жаре птиц плаксивые нотки в голосах принцесс - и сон улетел, провалился Падший знает куда. Valle уже подхватывался на ноги, привычно освобождая меч из тесных и надоевших ему ножен, как из лесу показались обе малышки. Причем с видом горестным и просто-таки убитым.
      – Мы… мы… - глотая слезы вперемешку со словами, безуспешно пыталась объяснить что-то Алисия.
      А сестренка, поглядев на старшую, тоже устроила сырость, да еще какую!
      Волшебник собрался уже нахмуриться и устроить облаву, кто же осмелился обидеть его друзей в его же владениях, но тут Алисия вытащила из-за спины что-то и кое-как выдавила:
      – Белку… белку дохлую нашли… - и зарыдала, бедняжка, совсем.
      Тут только Valle разглядел, что малышка держит за хвост самую обычную рыжую белку, коих полным-полно в любом лесу. Судя по виду, зверек в полном расцвете сил и даже в меру упитан.
      – А ну-ка, - заинтересовался молодой человек.
      Он взял в руки зверька, пытаясь хотя бы определить причину. Согласитесь - белки просто так не дохнут, а особенно в таких замечательных владениях.