- Рад приветствовать тебя в храме, святая сестра! - приторно-бодрый голос вывел её из раздумий. - Только отчего же босиком, словно кающаяся грешница?
      Мирдль подняла глаза - и гнев ударил ей в голову. Даже глаза на миг сузились, ибо с быстротою молнии она узнала этого святого брата. Его мощную, хотя уже и чуть погрузневшую фигуру, всё так же солидно и по-отечески звучащий бархатистый баритон. Ах, какая встреча... это ведь именно к тебе мать-настоятельница в самый первый раз пинками отправила четырнадцатилетнюю соплюшку, предварительно залив в ту чуть не полкувшина напитка похоти. И это ты всю ночь изгалялся над девчонкой, оставив утром почти бездыханное, покрытое синяками тело...
      - Коз-зёл похотливый... - вполголоса, с ясной улыбкой на устах мурлыкнула Мирдль в эти расширившиеся от изумления глаза - ощущая как сильно и часто забилось её сердце. Вот и свиделись наконец. Долго же я тебя ждала, мерзавец. - Если хоть пятнышко грязи на моих ногах найдётся, своим языком вылижешь, понял?
      Однако розовая девичья пяточка, на пробу показанная не узнавшему её святому брату, оказалась девственно чистой. Ни пыль мостовых, ни птичий помёт и рыбья шелуха порта, ни даже жирная грязь Сенного рынка не осмелились коснуться ног святой сестры.
      - Повезло тебе, мерзавец, - Мирдль мимолётно, снисходительно похлопала по склонившемуся перед нею затылку озадаченного мужчины, коленопреклонённого при виде такого чуда. Да и сопровождающие, с вытянутыми от счастья и изумления лицами тоже принялись молиться, шурша чётками и отсчитывая псалмы.
      Но святая сестра уже отвернулась, плавно и величаво направилась дальше, оставив задумавшегося святого брата. И мало кто обратил внимание, как он постепенно покрывался восковой бледностью - дух его явно пребывал вдали от сих мест. Такое часто бывало, что на человека нисходила божественная благодать и он застывал неподвижно - кто где. И не дело отвлекать, тем более что этот был в сане адепта. Оттого никто и не связал с явлением в храме святой сестры то, что через некоторое время одинокий, предавшийся молитвам и благочестивым размышлениям святой брат рухнул посиневшим лицом на плиты двора, и они так и не затуманились от его дыхания...
      Змейка шевельнулась под рукавом, возвращаясь на своё место вокруг запястья. Странно. Мирдль иногда в тайных, горячечных мечтах видела и представляла свою изощрённую месть. Но сейчас она не чувствовала в душе ничего. Совсем-совсем - словно просто, между делом, мимоходом раздавила ядовитого паука, подкрадывавшегося к детской колыбели. Хех, и даже имя его забыла... да и к чему? Ему оно уже не понадобится, а ей и подавно. Лишь бы Хранитель раньше времени громом не поразил за это. Хотя женщина и не собиралась делать ничего такого, но прикинувшаяся браслетом маленькая убийца верно истолковала движущие хозяйкой чувства.
      - Ай! Помогите! - внимание женщины привлекла девчонка в великоватой для неё рясе, что выбежала из сокрытого в полутьме бокового прохода и гналась за парой голубей.
      Ну, всё понятно - священные птицы Хранителя опять разлетелись из клетки, как бывало не раз и в монастыре. Избранные за кротость... а по мне, так просто летающие крысы, завсегдатаи свалок и помоек.
      И всё же, Мирдль вскинула руку - и птицы тотчас с шумом крыльев повернули к ней. Сели, покалывая кожу коготками сквозь тонкую ткань, гурркнули ей в лицо что-то непонятное человеческому уху - но женщина уловила. Опустила глаза на восторженно раскрытые, зачарованно глядящие на неё глаза маленькой послушницы.
      - Сестра - зерно, которым сегодня кормили священных птиц Хранителя, оказалось с гнильцой. Поручаю тебе своею властью наказать нерадивого, - она вернула девчонке важно раздувшегося от гордости самца, а белокрылую голубку запросто пересадила на своё плечо.
      И вот так, босая, простоволосая и с птицей на плече, Мирдль прошла через весь внешний храм. Выпила глоток воды из фонтана в красиво заросшем зеленью внутреннем дворике, напоила из пригоршни голубку. И уже затем по ступеням вошла в заднюю часть, закрытую от посторонних. Меланхолично шлёпая по ступеням и разглядывая на стенах фрески из жития апостолов, поднялась на второй этаж - и ступила в круглый зал. Здесь, именно здесь всегда собирался круг адептов. Высший совет и высшая земная власть святой матери-церкви.
      Она не ошиблась своим наитием. В большой затенённой зале, над которой из темноты словно выглядывало большое, чуть подсвеченное изображение пронзённого тремя стрелами Хранителя, оказалось тихо и прохладно. По кругу стояли кресла, в которых уже расположились самые-самые. Хотя церковь традиционно и проповедовала всеобщее равенство пред ликом всевышнего... но всегда есть те, кто равнее других.
      Традиционно, круг не был замкнут - его разрывал стоящий на невысоком возвышении резной каменный трон. Словно напоминание, что незримая тень Хранителя всегда присутствует здесь. Всегда прислушивается к словам и сердцам - и освящая собою волю людей, замыкает круг.
      Мирдль улыбнулась, уже ощущая в себе тонкий, сладкий холодок. Она знала, что сделает - и она сделала это. Прошла через весь также зеркально отполированный здесь пол, чувствуя как кожу обжигают взгляды. Она даже различала их - недоверчивые, завистливые и откровенно ненавидящие. И даже пару вожделеющих различила скромно опустившая взор молодая женщина, прежде чем совершила неслыханное и невозможное. Поднявшись по ступеням на возвышение, она уселась в кресло-трон, удобно опёрлась на спинку и положила руки на покрытые точайшей и искуснейшей резьбой подлокотники.
      А что, удобно. Если б ещё камень не холодил так в попу и спину... но похоже - у Хранителя с чувством юмора всё в порядке. Трон озарился мягким светом, и Мирдль улыбнулась, почувствовав как стылый камень толкнул в тело мягким уютным теплом. И даже подушечка-подставочка под ноги, высеченная из драгоценного розового мрамора, ласково согрела озябшие пяточки. Спасибо тебе, бессмертный. Ты хороший парень!
      Она устроилась поудобнее, на пробу даже закинула ногу на ногу. Пересадила голубку с плеча на словно нарочно возвышающееся у правого подлокотника высокое нечто, наподобие подставки на длинной тонкой ножке с плоским верхом - не дело птице участвовать в таких делах. Присутствовать - пожалуйста. Мирдль даже вспомнила, что утром на всякий случай сыпанула во внутренний карман горсть жареных семечек подсолнуха, погрызть-поплеваться которыми пристрастилась ещё в монастыре. И одарила птицу щепоткой. Вот, поклюй... умничка - и сиди там спокойно.
      А в зале меж тем потихоньку спадало первоначальное оцепенение. Коль скоро Хранитель не поразил дерзкую за святотатство, то вовсе не отличающиеся тугодумием собравшиеся уже сообразили, что так и надо. И всё же, пожилой брат с белоснежной бородкой встал и исполненным достоинства голосом спросил - а что делает в круге адептов какая-то там послушница второго ранга?
      Голос Мирдль прозвучал медоточиво и слащаво-печально. Благодаря то ли особому устройству конструкции залы, то ли милости Хранителя, но тихие слова отчётливо разлетелись вокруг.
      - Вынуждена разочаровать вас, братья и сёстры во Хранителе. Здесь нынче нет ни единого адепта - лишь жалкие фигляры и фокусники, - она обвела лучащимся смехом взором весь круг. - Всем нам ещё очень многому предстоит научиться, прежде чем мы дерзнём... или не решимся всё же?
      Завидя, что святой брат не опустился в своё кресло, а набычившись стоит, Мирдль не без тайного вздоха поднялась и вышла в центр залы. Стоит ли и упоминать, что той самой, текущей и дразнящей походкой дриады, которой на удивление легко и быстро обучила её Весини?
      - Подойди ко мне, брат Закарий - и попробуй отлучить меня от церкви, - тихо потребовала она.
      Процедура сия проходила весьма просто и эффектно - достаточно было прилюдно сорвать с согрешившего знак Хранителя и объявить нечестивцем и безбожником. Наверное, брат и надеялся в миг-другой так и сделать. Он уже набрал в грудь воздуха, чтобы громко и торжественно объявить о торжестве справедливости...
      Однако висящий меж двух соблазнительных даже под рясой женских округлостей знак Хранителя вдруг засиял нестерпимым светом в обхватившей его ладони. Короткий вскрик разжавшего пальцы и отшатнувшегося жреца - и собравшиеся с изумлением увидали, что его рука сожжена и обуглена до кости. Глухо завыв, святой брат упал на колени, ухватив другою рукою пострадавшую и с ужасом глядя на неё.
      - Уведите, - коротко распорядилась Мирдль в сиянии неохотно угасающего на её груди знака. - Ещё сомневающиеся есть?
      Поскольку сомневающиеся хоть и имелись, но осмелившихся не нашлось, женщина попросила заполнить достойной кандидатурой опустевшее кресло и медленно, чуть печально ставя на камни босые ноги, вернулась к своему трону.
      - Что ж, братья и сёстры. Коль на меня сегодня упал один лишь отблеск взгляда Хранителя, давайте не терять времени...
      Из имеющихся по трём сторонам залы проходов выглядывали любопытные, озадаченные и заинтересованно приглядывающиеся лица - Мирдль видела их своим изощрённым зрением лесной девы даже в полутьме. Из бокового в залу осторожно пробралась одинокая пухленькая фигурка во всё той же серой рясе, но с тонким растительным орнаментом, вышитым на подоле. Знать, неглупые собрались нынче здесь - не просто святая сестра вошла в круг, а ещё и одна из пользующихся безмерным почётом и уважением целительниц.
      Мирдль поощряюще улыбнулась ей, и жестом руки пригласила в кресло. Не приказала, а именно пригласила. Угадали святые братья-сёстры, ох угадали...
      Неспешно, плавно и красиво перед внутренним взором собравшихся возникали картины. Величавые горы и пронзительная синь озёр. Медные сосны вокруг каменного алтаря, и нимфы, кропотливо собирающие с поверхности вод отражение лунного света. Цветочные феи, водящие светящийся искорками хоровод вокруг горшочка собранного ими цветочного мёда - и бой двух могучих лосей за терпеливо похрустывающую зеленью самку. Гон лисицы за зайцем, таки успевшим последним прыжком заскочить в священную рощу, и уже отдыхающую рядом с ним загонщицу - это место неприкосновенно.
      А один только вид водопада тысячи радуг так взволновал собравшихся, что некоторые даже пошатнулись в своих креслах, когда изображение наклонилось и показало полёт в грохочую пенную бездну.
      Как Мирдль это делала, не знала и она сама. Но не стала, по выражению феечки, заморачиваться - благость и милость Хранителя, она на то и есть, чтобы творить чудеса.
      - Прохождение через Зеркало Дев, это один из самых важных обрядов, - чуть грустно заметила молодая женщина. - Именно он и определяет, стоит ли пытаться дальше. Но к сожалению, этот путь именно для дев. И провести им мужчину, сами понимаете, невозможно...
      Новенькая среди адептов, та самая чуть полноватая и уже изрядно поседевшая целительница, подняла голову.
      - Неужто среди святых сестёр в храмах и монастырях не найдётся достойных?
      Призадумавшись, Мирдль кивнула.
      - Очень хорошая мысль, очень. Пусть писцы отметят - потом надо будет проехаться по святым местам и посмотреть. Далеко не каждая окажется достаточно подготовленной, но наверняка хоть несколько удастся подобрать.
      Однако тут не утерпел один из властных братьев, чей ненавидящий, словно сверлящий взгляд женщина нет-нет да и ловила на себе.
      - И зачем? Каков смысл тешить ложных богов и поганить нашу веру да наших святых сестёр?
      Сидящая на троне печально усмехнулась.
      - Я вижу, тут некоторые ничего не поняли. Обряды тайного народа не фокусы. И не пышные с виду, но пустые на деле церемонии вроде некоторых наших. Их сила и действенность ничуть не уступает иным другим. Да, для меня оказалось потрясением, что лесной народ не демоны. Что они почитают тех же богов, что и мы, люди. Но бессмертные открылись им под другими именами и сообщили другие обряды. Зачем? Когда-нибудь прояснится и это.
      Однако у святого брата оказалось своё мнение. Чуть пренебрежительно он поинтересовался - что же такого открылось некой выскочке за Зеркалом Дев?
      Некоторые картины и ощущения Мирдль всё же не сумела передать, и собравшимся пришлось довольствоваться её подробными, сбивчивыми и взволнованными от воспоминаний пояснениями.
      - Много чего видела. Ну вот представтье себе, например, одежду. У неё есть две стороны. Одна, видная и доступная всем... - голос Мирдль медленно расползался по зале, наполняя предчувствием чего-то тревожного. - Но есть и другая, тайная - и озёрная фея позволила мне увидеть изнанку жизни. И среди прочего, о чём ещё не пришла пора поведать громко, я видела и твою смерть, святой брат.
      - Слышите? Она приближается. Вот, она уже совсем рядом. Вот она занесла над тобою тонкий серп Угрюмого Жнеца...
      В зале наступила такая полная, глубокая и вязкая тишина, что встревоженный слух собравшихся и в самом деле различил чью-то лёгкую, вкрадчивую поступь, немного шаркающую на одну ногу...
      - Тьфу ты, эта девчонка и в самом деле способна нагнать страху, - в сердцах сплюнул святой брат, растирая мокрую от холодного пота грудь.
      - Умри, - кратким эхом взвились чуть более громкие слова приговора.
      Святой брат сначала замер. Затем побледнел, уставившись туда, где остро кольнуло напоследок и перестало биться сердце. Захрипел еле слышно, дёрнулся в агонии - и из кресла на равнодушный камень сполз уже коченеющий труп.
      Мирдль прикрыла глаза открытой ладонью. Нет, вовсе не для того, чтобы присутствующие не заметили печали глаз. А просто... смерть и в самом деле неприглядна. Особенно взору женщины, рождённой чтобы давать новую жизнь.
      По обострённому лесными обрядами восприятию вновь больно ударило ощущение случившегося близко ухода, женщина вздрогнула и легонько покачала головой. А как же это нестерпимо лесным обитателям? Или её Айлексу? Он ведь, хоть и носит звание Защитник - но по сути, тот же солдат.
      Отнимающий жизнь.
      Убийца...
      Задумавшись, женщина пропустила мимо внимания шорох одежд и подошв, когда тело унесли, а перед троном склонился другой кандидат - ещё сравнительно молодой паладин матери-церкви. В доспехах, но без оружия - и Мирдль с некоторым удивлением признала в нём одного из тех двоих, что сопровождали её в пути и во время шалостей по Тарнаку. Что ж... коль Хранитель не дал знать, что гневается - ей и вовсе безразлично.
      И по жесту её руки мужчина занял ещё едва ли успевшее остыть пустое кресло. Нехороший знак, конечно - но посмотрим, посмотрим ещё.
      - Надеюсь, святая сестра, на сегодня недоразумений больше не запланировано? - взгляд брата Зенона, сидящего в самом отдалении от каменного трона на одном из неперстижных мест, прямо-таки лучился недоверием.
      Чуял, чуял старый прожжённый святоша, что дело тут нечисто. Да и о происшествии с адептом у входа в храм уже нашептали сзади в ухо чьи-то искусные губы. Только вот - шутка ли, обвинить в неслыханном? Уж брат Зенон прекрасно представил издевательский голосок этой оказавшейся ох какой непростою сестры - она, дескать, что же, вонзила в святого брата сталь? Или напоила отравленным вином? Или приголубила церковным проклятием? Фактов-то нет... а на интуиции далеко не уедешь...
      - На всё воля Хранителя, - глядя прямо ему в глаза, набожно пропела Мирдль, и брат Зенон содрогнулся.
      Он уже понял, что лучше всего бы ему прямо сейчас выбежать отсюда, и не мешкая умчаться на крутобортом купеческом корабле подальше - да хоть бы и за океан. Туда, где вера в Хранителя не то, чтобы не распространена... где о ней и вовсе не слыхали. Но словно хладное оцепенение охватило всё тело и парализовало разум, проистекая из этого лучащегося благостью зеленоглазого взора.
      И всё, на что хватило сил святого брата, это откинуться на спинку кресла и прикрыть глаза, отрешаясь и отстраняясь от всего происходящего. Как ни крути, а эта невесть зачем прикинувшаяся красивой женщиной лесная дева права.
      На всё воля Всевышнего.

Глава 7