- Даже с учетом детей, вам должно пока хватить места. Вон та улица ведет к Университету, а вот по этой за углом - филиал банка.
      И, не давая опомниться обеим парам, поклонился и исчез.
      Объявился он перед Хроносом. Бог времени что-то чертил и обдумывал, сидя недалеко от входа на Мост Богов. Заметив прибывшего, кивнул.
      - Привет, деда!
      - Привет, Ровер. Все хулиганишь помаленьку?
      Рыцарь уже извлек пару бутылочек искристого Aedorne с замотанными проволокой горлышками.
      - Тут у меня кое-что вышло... Говорят, для торжественных случаев самое оно!
      - А что, есть повод?
      Ровер на миг задумался, и нашелся.
      - Ага, деда. Мне тридцать пять стукнуло.
      - Малолетка. - добродушно усмехнулся бог, и убрал свой чертеж.
      Когда откупорили и выпили первую бутылку искрящегося и пенистого вина, Хронос кивнул. - Да, неплохо. Не просто для торжественных, а для радостных и хороших случаев.
      Они долго беседовали, сидя под холодными и равнодушно моргающими звездами.
      - Послушай, деда, ты неправ. Для чего же тогда вы создавали мир и воспитывали нас?
      - Вы - наши дети. - Хронос довольно усмехнулся.
      - Тогда объясни мне, дураку. - горячился рыцарь. - Вы что, хотели нас видеть послушным и безропотным стадом? Рабами божьими, как проповедовали святоши из Царства Света?
      - Нет. - решительно возразил бог времени. - Никто не желает детям своим участи и судьбы раба.
      - Тогда - отчего кое-кто из бессмертных начинает коситься на нас? По-моему, никто не собирается скидывать вас отсюда, сверху. И я не провел через Пламя ни единого подлеца или карьериста!
      Хронос пожал плечами, глядя куда-то в бесконечность.
      - Эти кое-кто страшатся вашей новой и стремительно растущей силы.
      Сэр Ровер нахмурился, и горько бросил.
      - Значит - вы все-таки хотели видеть нас безмозглыми и покорными овцами. Ладно, это ваша ошибка. Только, деда, предупреди горячие головы, что я это предвидел и принял меры. Начнут делать гадости - не успеют даже пожалеть об этом.
      Бог времени посмотрел на блистающий и прекрасный Мост.
      - Опять молнии в рукавах, ураганы в карманах... Не переживай, я не допущу мордобоя. Как понимаю - уходишь? И - чего хочешь?
      Рыцарь встал, поклонился, собираясь уходить, и заметил на прощанье.
      - Разберись, что же хочешь ты сам, и на чьей ты стороне. Ведь может снова встать вопрос об уничтожении этого мира. И прочисть мозги морским богам - моряки что-то жалуются.
      Глава 6.
      Лет эдак немного спустя.
      - Дядьку Ровер, а почему ты двери дома для хозяйки не откроешь? спросила рыжая и веснушчатая Вирея, сирота лет шестнадцати, которая сидела в тени яблони и, заплетая косу, наблюдала, как дядька ловко распрягает коней из телеги.
      Ровер, крепкий, быстрый и немного неразговорчивый воин, появился в их Осинках лет восемь или девять тому. Деревня стоит на отшибе - поля со всех сторон окружены дремучими, колдовскими лесами. Наверное, поэтому и не добрались сюда ни солдаты окрестных баронов, ни сборщики податей. А те немногие, кому удавалось избегнуть диких, но словно натравливаемых кем зверей, и уберечься от гнева друидов, присматривающих за здешними лесами, те либо остались в деревне, либо исчезли. Дело в том, что по какой-то прихоти судьбы, чуть ли не каждая вторая женщина в Осинках рождалась с Даром повелевать невидимыми силами. На сельской площади стояла их, чаровниц, школа, и каждая, от девчонки до старухи Хальды, училась там или учила других. Так и вышло, что время словно остановилось для оставшейся вольной деревни, а века, войны и потрясения проходили мимо людей, где-то там, за бескрайними сумрачными лесами.
      - Ну, - Ровер поправил выбившиеся из-под обруча с зеленой звездой волосы, и стал разгружать мешки с зерном в амбар. Крепкое хозяйство поднял этот непонятный пришелец, ох крепкое! Взял участок Чуня, который залил зенки и утоп в болоте, а теперь его дом и поля - лучшие в Осинках. Вроде и не селянин, а как-то ловко у него все выходит. Вот и сейчас - поставил мешок в сусек, и показался в дверях. Весь припорошенный мукой, одетый только в штаны и сапоги. Да рукоять меча, с которым он никогда не расстается, торчит из-за плеча.
      - Видишь ли, Вирея. - дядька Ровер, оказалось, уже разгрузил все мешки. - Придет в дом хозяйка, да по заветам предков, все в доме ее. А ну как выгонит меня под дождь и снег?
      - Что ты, дядьку! - возмутилась девчонка, взмахом руки загоняя пустую телегу под навес. - Да кто ж такое удумает?
      - А ведь это не супротив ваших обычаев. - тот огляделся на дворе и, присев на колоду для рубки дров, закурил свою трубку. - Помнишь, как мне и осот на поля напускали, и скотину травили? Не любят меня ваши чародейки, хоть я им на мозоль и не наступал.
      Вирея задумалась, глядя, как полосатый котяра, прижавшись к доскам забора, подкрадывается к воробьям, беспечно порхнувшим с крыши к дверям амбара. Оно, конешно, и правда - чужак. Только, как сказала тетка Селя, поболе б таких пришлых. В том годе пятерых лихих бандюг порубил, которые на дальних полях объявились. Как оказалось, были у них талисманы заговоренные, вот Килия, старшая над чаровницами, и не могла их отвадить. Сам дядька зелья пьет в меру, не озорует. И все равно, посматривали на него как-то искоса. Хотя, когда надо было чем пособить, или совет держать, к нему первому шли.
      - Одна ты, Вирейка, в гости захаживаешь.
      Девушка улыбнулась, и выдала секрет.
      - Так ты ж, дядьку, в дальних краях побывал. Когда говоришь, ужно так интересно! Так дивно про диковины на белом свете кажешь - Укирько раз от радости рот раззявил, в кустах подслушивая, и пчела в рот залетела.
      Она хихикнула.
      - Пришлось ему к нашим бежать, а то язык в губах не помещался. Но даже не заорал.
      Дядька встал, потому как на улице Лушка и Укирько пригнали с пастбища череду. Во двор, недовольно помукивая, забежали несколько коров.
      - Зорька, не балуй. - буркнул он, раскрывая дверь в чисто убранный хлев.
      "И когда только успевает?" - подумала Вирея, привычно отцепив с хвоста неугомонной телки пышный репей. Вроде и не чаровник, а работа горит да спорится. Тетка Килия казала, что у него на полях ни разу ни мокрой хляби, ни суховея не было. К чаровницам с поклоном да подарками не ходит, помощи не просит. Может, потому? Однако ж ее привечает, хотя и других вроде тоже словом лихим ни разу не обидел.
      Видимо, усиленная работа мысли отразилась на ее конопатом лице, потому как дядька улыбнулся ей, выйдя из хлева, где уже накидал в ясли свежего сена.
      - Не ломай голову, красна дивчина, сходи лучше погуляй. Вон, на Вербный Луг уже парочки идут, поют. А парней пригожих у вас тут полно.
      В самом деле, над рекой уже поднялись еле заметные седые полосы вечернего тумана, а деревенская молодежь по двое, по четверо, уже потянулась на лужок в обрамлении старых верб, где так хорошо играть или займаться чаровництвом.
      - Да ну их, охальников! - отмахнулась Вирея. - Им бы только зацеловать до памороков, да за пазуху рукой полезть. В голове одни песни да гуленые мысли. А Лель в мою сторону и не глядит...
      - Ух ты какая сурьезная вся. Польешь мне?
      Молодая, но смышленая чаровница вытянула ладони, призвала облик Воды, и на спину дядьки полилась свежая, холодная струя. Весело фыркая, он ловко обмылся и, выйдя из-под чародейского водопадика, как-то по-собачьи отряхнулся. Вытерся полотенцем, скинул меч и накинул темную, нарядную рубаху с серебряными пуговками. Надел сверху перевязь и, слегка посерьезнев, проверил черный засапожный кинжал, на который ревниво косились и старшие чаровницы, и сельский кузнец Микула.
      - Собрался куда, дядьку? - подхватилась с завалинки Вирея.
      - Да ваши из школы баяли, что в урочище под Кривой Горкой горгулья завелась. Пока они там раскачаются еще... А зима на носу. Как пить дать, вывела эта пакость птенцов. Расплодятся - совсем худо будет.
      - Да что ж ты страсти такие на ночь-то говоришь?
      - Да не говорю я. - Ровер открыл калитку. - Надо сходить глянуть.
      Вирея подошла, и пренебрежительно глянула на меч за плечами дядьки.
      - И ты с одной ентой железкой супротив горгульи пойдешь? Видать, правду люди думают, что не простой рубака ты. Да и обруч на тебе не иначе, как чаровной.
      - А я этого никогда и не отрицал. - серьезно сказал тот и, пропустив девушку вперед, закрыл за собой калитку и накинул на верхний колышек петлю чтоб ветром не хлопала.
      - Уж не упился ль ты, дядьку, отвара вербены? Да горгулью ж, гадость таку, только волшбой и можно взять! Железо не берет, будь ты хоть кто!
      - Посмотрим. - они уже шли по деревенской улице, спускаясь к мосту. Впереди вовсю подымался от воды туман, а за рекой, справа, уже вспыхнуло пламя костра на Вербном Лугу. - Ну, солнышко рыженькое, пока. Завтра свидимся.
      Вирея всплеснула руками.
      - Да ты никак руки на себя решил наложить? На ночь глядя хто-зна куда идешь да смерти лютой ищешь.
      Дядька Ровер чуть нахмурился и остановился посреди моста.
      - Послушай, Виреюшка. Я в ваши дела колдовские не лезу с советами...
      Девушка ничуть не смутилась, а призадумалась.
      - Ну да, не лезьте и вы ко мне. Так? И ведь послал вроде куда подальше, и обидеться не на что. Пойти с тобой, что ли?
      - Не сробеешь? - спросил дядька, глядя в черную воду с длинными извивающимися водорослями. - Ну, пошли.
      Когда через пару сотен шагов вышли на обрывистый край ущелья, за которым в почти потемневшее небо вздымалась Кривая Горка, он сказал, не обращая внимания на круглые от удивления глаза девушки. - Говорили мне, что в норах этих тварей иногда находят сокровища, что они с людей собирают. После того, как слопают. Так что, если найдем чего, будет тебе на приданое.
      - Ой... да я ведь ничего с собой и не успела взять. - опомнилась Вирея. - Как же мне ее пригощать-то?
      - Что, сробела без амулетов да клубочков своих? А ты силой да смекалкой действуй.
      И, не обращая на нее никакого более внимания, спрыгнул вниз.
      - Ого-го! - раздался его крик из темноты. - Где ты, птица подлая? Выходи да встреть погибель свою!
      Девушка поспешила следом, не зная, чего боится больше - оставить этого дурного Ровера на растерзание горгулье, или же остаться одной здесь, на краю обрыва... На бегу облизывая ладонь, расцарапанную о заросли дикой малины, она почти уткнулась в широкую спину дядьки. Хотя он ей был и не родственник, а все равно - старших в Осинках принято было почитать.
      - Где она? - шепотом спросила Вирея, чувствуя, как противно дрожат ноги, а со спины вниз скатился мерзкий холодок. Когда, пошарив у подножья Кривой Горки, вышли на поляну, стало чуть светлее. Рядом бесшумно выкатился из кустов Ровер.
      - Ага! Вот она, пожаловала! - громко и бесшабашно заявил он.
      Сверху упало что-то большое, багрово мерцающее, с крыльями. И обдало просто ужасной вонью. Противно хихикая, горгулья бросилась к ним. Дядька врезал ей кулаком между глаз, причем Вирея могла бы поклясться, что едва заметила его удар - так он быстро двинулся. Пока тварючка - а она была размером с деревенского бугая - удивлялась неожиданному сопротивлению, ее противник вытащил из-за плеч оружие и, держа его двумя руками, сделал шаг вперед.
      Блеск стремительно мелькнувшего матового клинка - и раздался тупой удар, словно бревном о скалу. Меч отскочил, вырвав лишь несколько перьев. Правда, и горгулью унесло на тот конец поляны. Выровнявшись в воздухе и хрипло каркая, она развернулась опять к ним.
      - Ложись! - прогремел над ухом голос дядьки, и он подбил Вирею под колено. Над головой тут же, опаляя затылок, пронеслась жаркая струя огня. А когда она высунула лицо из кустика голубики, дядька уже сшиб горгулью на землю и, наступив ногой на бьющееся крыло, размашисто рубил ей толстую уродливую шею. - Подсоби!
      Девушка вскочила. Не соображая, что и как надо делать, зачем-то набросила на голову демонической птицы чары молчания, которыми втихомолку затыкала рты самым рьяным острословам и зубоскалам.
      - Это дело! - довольно оскалился дядька, мерно и быстро орудуя мечом. Теперь огнем-то и не плюнет. Да придержи ей башку чем!
      Вирея на миг в удивлении подняла брови, а затем, не соображая, как она это сделала, движением рук вмяла в землю страшную зубастую пасть, которая вознамерилась было цапнуть ее за ногу. Ровер сразу с удвоенной силой забил в одно и то же место. Наконец, жесткие и твердые перья разлетелись, и жуткий полутораручник с хрустом перерубил шейные позвонки.
      - Уф! - дядька утер пот, отдуваясь и наблюдая, как темно-багровое свечение нехотя покидает тело горгульи. Затем наклонился, выдернул несколько перьев из конца крыла, и протянул гадливо заткнувшей нос Вирее. - Чего столбом стоишь? На, перед вашими старшими отчитаешься.
      Девушка одной рукой взяла пучок твердых перьев, повертела в пальцах, и положила в свою полотняную котомку для трав.
      - Свет начаровать сможешь, дите?
      Вирея на миг вспыхнула от возмущения и, как-то очень легко и быстро, сотворила шарик света. Темнота отступила, но за пределами круга света стало совсем ничего не видно.
      - Так что же это выходит, дядьку? Я и без чаровных талисманов могу?
      Ровер осмотрелся, и указал рукой в сторону.
      - Да почти все вы можете, только боитесь. Там ее логово, этой твари. Пошли, а то и полночь скоро.
      - Слухай, дядьку Ровер. - внезапно остановилась девушка. - А у этой... горгульи - просто так птенцы завестись могут? Или петух нужен?
      Дядька глянул на горбатый склон горы, по которому они немного поднялись, почесал затылок.
      - Хм, а верно говоришь! Ну ничего, еще одного порубим. Ты только, рыженькая, под огонь больше не попадайся.
      Обогнули бугристый валун, застрявший на склоне, и почти сразу в нос ударила струя вони от разлагающейся кучи костей, а над ней обнаружилось довольно широкое пятно мрака - вход в пещеру.
      - Ишь как устроились, стервецы. - проворчал дядька, сделал знак помолчи, мол, и прислушался. Из пещеры донеслось тихое шипение и далекая возня.
      Ровер с сомнением глянул на девушку.
      - Огнем можешь толкнуть туда? Да не робея, от души. Там наших нету.
      Вирея пожала плечами и подошла. Протянула руки в направлении уходящего вглубь горы хода, сосредоточилась. Вызвала перед внутренним взором облик Огня. Зачерпнула как можно больше и, чувствуя, как от напряжения заныло в висках, толкнула жар вперед. Гудящий шар пламени метнулся по тоннелю, освещая зализанные, испачканные стены и свод.
      Ровер стоял и незаметно наблюдал. Неплохо, девочка моя, неплохо. Тебя бы в Университет отдать - цены б тебе не было... Ага! В глубине пещеры глухо ухнуло, завыло. И тут же раздался разъяренный вопль обожженной гигантской птицы.
      - Ну, сейчас вылезет. - он усадил шатающуюся от слабости Вирею на камень сбоку от входа, и снова обнажил свой меч. Прислушался к приближающемуся пыхтенью, бросил клинок обратно в ножны и надел странные металлические перчатки. Малость отдышавшаяся Вирея тут же подозрительно прищурилась на них.
      Как только голова "петуха", кашлявшего дымом, оказалась снаружи, девушке стало как-то неуютно и страшно - настолько тот оказался большим. Однако дядька нимало не смутился и с размаху врезал этому горгулю по темечку. Тот издал короткий возмущенный вопль и, не успев взлететь, вывалился из пещеры прямо на груду костей у входа. Дядька прыгнул сверху, и, не давая опомниться, замолотил своими бронированными кулаками опять же по макушке. Руки его гулко и с хрустом несколько раз ударили, и здоровенный, жутко вонючий птах малость притих. Ровер как-то диковинно ухватил того за шею, и из его рукавиц вырвались бледно-зеленые извивающиеся то ли лучи, то ли волны. Впились, выпивая жизнь, в башку птицы. Пару раз дернувшись, тварь сразу обмякла.
      Вскочившая на ноги Вирея метнула в ужасную пасть шар воды с добавкой кое-каких травок. Глотнув и мелко-мелко задрожав, горгуль дернулся последний раз, и его тускло-огненное свечение погасло.
      - Неплохо, - кивнул дядька, - Дурман и волчья красавка?
      И стал выдирать перья из крыла.
      - А ты не так прост, дядьку. Не просто воин. - Вирея устало улыбнулась.
      - Да и ты тоже. - усмехнулся тот. - Только в деревне-то не болтай лишнего, ни к чему это. А силу свою потихоньку проверяй да осваивайся с ней. Мало ли что...
      Когда пучок больших, с локоть, жестких до хруста перьев оказался в котомке Виреи, они полезли внутрь пещеры. Морщась от забившей нос липкой вони, девушка старалась двигать свой шарик света впереди согнувшегося перед ней дядьки. Попав в более широкое и высокое место подземелья, тот распрямился и шагнул в сторону, давая проход.
      - Ага, - буркнул он, шевеля ногой обгорелые тушки. - Птенцам хватило. Любо-дорого поглядеть, как ты их Малым Огненным заклятьем...
      Вирея смахнула с лица волосы и огляделась. Ход закончился в большой, шагов пятнадцать, подземной камере. Тут, казалось, и вовсе не было чем дышать от вони и гари.
      - Чем-чем?
      Дядька, вороша что-то в дальнем конце, с неохотой ответил. - Так по науке называется то, чем ты их поджарила.
      - По науке? Выходит, на свете и другие школы чаровниц есть? И ты, дядьку, учился там, а теперь силу свою скрываешь? Натворил чегой-то и убег?
      - Головастая... О, нашел! Иди-ка, глянь.
      Обогнув черно-пепельную кучу, в которой угадывалась голова и лапы, девушка шагнула поближе. Под неярким светом заблестела кучка золота и драгоценностей, изрядно посыпанная сажей и мусором.
      - Мамочки мои! - изумилась Вирея. - Да я в жисть столько не видала. Тут можно всю деревню купить.
      Ровер уже деловито пересыпал ценности в непонятно откуда взявшийся кожаный мешок, отбрасывая в сторону камешки и обглоданные кости. - Да нет, таких, как ваша, на три-четыре хватит. Так что будет тебе в чем на гульки пойти да покрасоваться.
      - Нет. - со вздохом, но решительно отрезала девушка, осматривая какой-то браслет. Потерла пальцами, полюбовалась, и тоже отправила в мешок. - Мы все ценное относим в Школу. Чтоб, значит, на благо опчеству.
      - Если по совести, девонька, тут половина моя. А я вашим теткам ничего не обещал. А если мой подарок, от всей души сделанный, не примешь, обижусь смертно.
      На это Вирея не нашлась, что ответить, и переправила в мешок несколько последних монет.
      Дядька поворошил остатки мусора.
      - Вроде все? Пошли отсюда, рыженькая, а то меня уже с души воротит.
      Снаружи, с наслаждением вдохнув показавшегося неимоверно чистым и свежим ночного воздуха, они спустились со склона горы, кое-где поросшей кривыми, сейчас черными соснами. Дядька прямо в одежде полез под струю воды.
      - Красота-то какая!
      Вирея поглядела на это дело, звонко засмеялась, и последовала его примеру. Напоследок, окатив обоих Чистой Волной, она прямо в мокром, липнущем к телу платье собрала несколько валежин и устроила костерок.
      Дядька несколькими взмахами клинка срубил длинные прутья, воткнул их в землю у огня. Сел рядом, скрестив под собой ноги. Подумав, оглянулся и достал из колеблющейся темноты за собой лохматое вязаное одеяло с длинной бахромой по краям, перебросил девушке.
      - Развесь свой сарафан, пусть просохнет.
      А сам положил руки на колени, закрыл глаза и сосредоточился. От него пахнуло жаром, как от огня, и от одежды пошел пар. Вирея отступила в темноту, и, дрожа от озноба, скинула холодное мокрое платье. Одеяло оказалось с дырой посредине. Для головы - догадалась девушка, и с наслаждением нырнула в сухое тепло. А что, удобно.
      Она развесила на прутьях мокрую ткань, и присела к огню.
      Дядька Ровер, уже сухой и чистый, открыл глаза.
      - Небось, есть хочешь?
      Только тут девушка сообразила, чего ей не хватает для полного счастья, и отчего так злобно урчит в животе. Она отчаянно закивала головой, и отливающие медью мокрые пряди волос тут же залепили ей лицо.
      Тот улыбнулся.
      - После этого всегда так.
      Он достал из сумки полотняный сверток, в котором оказалась жареная курица и краюха хлеба, а также несколько яблок. Запахло так вкусно, что Вирея с трудом совладала с наполнившимся слюной ртом и, уже вцепившись зубами в ножку, запоздало поблагодарила запасливого дядьку.
      Он кивнул, съел яблоко и, улыбнувшись аппетитно и со вкусом поглощающей пищу девушке, опять достал свою трубку. Хотел взять из огня уголек, но потом только ткнул пальцем, приминая табак. Вспыхнул огонек, и он задымил.
      Вирея сама не заметила, как умолотила все подряд. Виновато моргнув, покраснела. - Ой, прости, дядьку.
      - Да ничего страшного. - отмахнулся он. - Это не мне, а тебе в новинку, а я уж давно привык к таким делам.
      Девушка облизала пальцы, и довольно вздохнула. Некоторое время умиротворенно смотрела, как к огню слетались ночные мотыльки, роясь и порхая.
      - Дядьку, а зачем в нашей глухомани прячешься-то? Убил кого, или злое дело какое сделал? Ты ведь не из простых - барон, поди.
      - Да как тебе сказать, не из простых... - Ровер выпустил колечко дыма, и лениво смотрел, как оно, подлетев к костру, заколебалось и улетело вверх.
      - И убивать мне приходилось, и зло делать. Да куда больше, чем хотелось бы. А теперь - надоело все. Отдохнуть, да подумать немного решил. Вот и завели ноги в ваши Осинки. А прятаться - да, в общем-то, и не от кого. А от самого себя не убежишь.
      - Чудно говоришь, дядьку Ровер. Видать, много повидал на белом свете.
      - Это точно, - задумчиво кивнул тот. - И воевал, и так, по делам ездил. И у эльфов бывал, и в стране орков. Даже в Стигию как-то раз занесло. Кой-кого из богов встречал, раз даже за одним с ними столом пировать довелось. Повидал мир, в-общем. А у вас тут тихо да спокойно. Вы лиха в жизни не видали, не цените этого.
      Девушка потянулась рукой, потрогала домотканую материю платья. Почти высохло. Только вот в подоле дырочку прожгло - видать, угольком стрельнуло. Опять тетка Килия ругаться будет... Да ну ее!
      - А как ты так быстро по лесу да по полям ходишь? Я во все глаза смотрела - не поняла. Научишь?
      - А зачем? Куда тебе отсюда идти? Заблудишься еще!
      Погладив мягкую и теплую шерстяную ткань своей одежды, с бело-черным диковинным узором, Вирея мечтательно вздохнула.
      - И то правда. А все же - хотелось бы побывать где-нибудь!
      Дядька встал, потянулся и глянул на звезды.
      - Видишь ли, рыженькая. Если мир поглядеть, да уму-разуму научиться, то домой уже не вернешься - сама не захочешь. Тесно тебе здесь станет. Так что или решайся оборвать все корни и уйти, или сиди и молчи. Ладно, пошли в деревню, а то скоро и зорька утренняя.
      Вирея зевнула, и сунула в котомку платье. Решительно, пару раз провела рукой над костром, и тот потух разом, будто на него наступил кто большой. Подивившись, насколько Сила больше того, что из поколения в поколение передается в школе чаровниц, поспешила за дядькой.
      Когда уже перешли через деревянный мост и стали подыматься по тихой и темной улочке деревни, навстречу попалась группа встревоженных людей. Впереди шла Килия, главная в школе, и над плечом ее горел шар света. С ней оказались еще несколько чародеек и войтиха.
      - У-у, нелегкая... не спится же им. - проворчал дядька сквозь зубы.
      - Где ты, Вирея, по ночам шастаешь? Мы уж тебя обыскались. Или - тебя этот Ровер в рощу заманил да обидел? - набросилась Килия.
      Вирея не стала тратить время на объяснения. Полезла в свою котомку, достала перья из крыльев горгулий, и молча предъявила остолбеневшим чародейкам. Какое-то время в предрассветной тишине стояло молчание, а затем оно взорвалось возмущенными криками.
      - Да ты в своем уме, девка? Да эта тварь теперь за вами по пятам летит, неровен час, деревню подпалит! О чем ты только думала, дурочка!
      Пальцы Килии, уже поймавшие было Вирею за ухо, оказались в руке дядьки Ровера.
      - Выслушайте нас, почтенные. - вмешался он. - Никто никого не подпалит. И горгулья, и, как сказала Вирея, петух ейный, оба уже никогда не шелохнутся. А птенцов ихних девонька самолично поджарила. Сходите утром, и проверьте. Так что, хватит галдеть, идите пока по домам.
      - А ты мне тут не указ. - подбоченилась плотная и мощная войтиха. Мало того, что чужак, так еще и непонятно кто - то ли тебе корешок мужской отрезали, то ли ты из тех, хто на молоденьких мальчиков зарится.
      - Еще раз скажешь дурное, - негромко, но впечатляюще ощерился дядька Ровер, - Я буду тебе указ, да и суд за такие слова устрою.
      Килия загородила собой потерявшую дар речи войтиху.
      - Обьяснись.
      Дядька скинул с плеча свой тяжелый мешок, звякнув содержимым, опустил в уличную пыль.
      - Давай в сторонку, на ненадолго.
      Когда отошли на край еще темной улочки, Ровер шепнул.
      - Есть у меня хорошие знакомые в столице. Так вот, Император будет рад узнать, что есть деревенька, в которой мало того, что подати не платят, еще и запретной волшбой балуются.
      Чародейка поколебалась. - А с чего я должна тебе верить?
      Тот усмехнулся. - Про Университет Магии в заморском городе эльфов слыхала?
      И предъявил кивнувшей Килии свой патент мага, с подписями и печатями. Когда слегка остолбеневшая женщина беспомощно подняла глаза от документа, на нее было жаль смотреть. В свете занимающейся зари и ее светящегося шара стало заметно, как она подавлена. Но дядька был безжалостен.
      - Я договорюсь, чтоб вам прислали кого. Хватит вам бесхозными быть.
      И потащил ее к остальным, беспокойно топчущимся посреди деревенской улицы.
      С реки уже потянуло туманом и предрассветным осенним холодом. Вирея блаженствовала в своем диковинном шерстяном одеянии, зато остальные женщины явно продрогли.
      Дядька присел, развернул свой мешок, как скатерку, буркнул. Присветите. Это мы в логове горгулий добыли.
      Он ловко разделил блистающую груду на две части. В одной, большей, оказались золотые и серебряные монеты, а в другой - несколько дорогих побрякушек.
      - Половина тут моя, но я не жадный, беру меньшую часть. А большая Виреина. Деньги она отдает на деревню, это, вроде, по вашим обычаям?
      Он ловко сгреб монеты в другой мешочек, завязал, и нагрузил на ойкнувшую войтиху.
      - Эту тяжесть ты и тащи - за свой длинный язык. А остальное я приберу себе, да почищу потом. - он забросил на плечо почти пустой мешок.
      На следующий день он отсыпался. Пшеницу да ячмень уже убрал, а картоплю копать - вроде и рановато. Его не беспокоили, лишь к вечеру на двор зашли Килия, войтиха и еще пара женщин. Помялись немного.
      - Сходили мы, проверили - истину вы глаголили, господин маг...
      Дядька как раз вытесывал новый брус для ворот, и из-под лезвия его топора вылетали белые пахучие стружки. Он распрямился, опустил руку и поглядел на пришедших. Покивал головой.
      - Ну да. Наорать вроде не за что, а просить прощения - выше сил ваших.
      В калитку проскользнула девушка. - Здоров будь, дядьку!
      - И тебе поздорову, Виреюшка. - улыбнулся он. - Что скачешь? Не заклевали тебя еще эти вороны?
      Он воткнул топор в колоду, пошарил в кармане. - На, это подарок.
      На ладони его блестел серебряный браслет, который так приглянулся девушке еще в пещере, и нитка голубых с белым хрустальных бус.
      - При всех отдаю в дар, и чтоб никто не зарился!
      Он подошел, одел на смущенную Вирею обновки. Шагнул назад, оглядел ее и засмеялся. - Эх, был бы я холостой, да лет на сто моложе - открыл бы двери для такой хозяйки!
      - Спасибо, дядьку. - смущенно пробормотала раскрасневшаяся от удовольствия девушка, потупя взор и теребя косу.
      Тот приглашающе указал рукой в сторону дома.
      - Ну что ж, заходите, коль пришли - гостями будете.
      Надо сказать, что дом у дядьки Ровера был самый большой и диковинный в отнюдь не бедной деревне. В два поверха, да с большими застекленными окнами. А вокруг дома он приделал широкий навес, да настил под ним - вышло что-то вроде веранды. На ней так хорошо было сидеть в дождь, или пить чай вечером.
      В горнице, как по привычке называли эту комнату местные, было на диво светло и чисто. Гости сели на широкие лавки, а хозяин быстро и сноровисто накрыл на стол. Посуда, как с завистью отметила войтиха, была белая да расписная, а красного вина такого никто в деревне и не пробовал. Равно как и молочного поросенка с черносливом, и эльфийского салата, и клюквенного морса, и многого другого. А от того, что дядька назвал "мороженое с шоколадом", Вирею оттаскивали чуть не за уши.
      В сенях раздался стук.
      - Ага, прибыли. - сообщил дядька осоловевшим от сытного и вкусного угощения гостям. Он встал из-за стола, и растворил двери. Тут же на его шее с визгом повисла какая-то красавица, а следом в горницу шагнул важный и симпатичный парень.
      - Алиска, отстань от Ровера, а то ревновать буду. - шутливо заявил он, оглядываясь.
      Наконец, после ахов и охов, хозяин представил вновь прибывших.
      - Мои друзья - сэр Патрик, и его жена, леди Алисия. Между прочим, принцесса.
      Сидящие за столом вскочили и, запинаясь и краснея, назвали себя. Сэр Патрик, чтобы не было недоразумений, сразу предъявил важную гербовую бумагу, что деревня Осинки отныне и навсегда переходит в его владение. А затем они с Алисией показали свои патенты из Университета. Лицо Килии с испугу пошло пятнами. И только Вирея, которая много о чем успела подумать и догадаться, улыбалась. Дядьки она не боялась нисколечко, а стало быть, и друзья его ничуть не хуже.
      - Ну, садитесь к столу, - пригласил хозяин. А на столе уже красовался пирог со сливами и смородиной, которыми славилась тетка Агафья. Да кувшины с разными соками и напитками. Да плетеная корзинка яблок и персиков. Один персик, под удивленными взглядами сельских чаровниц, сразу вплыл в ладонь леди Алисии, и она смачно впилась в него зубками.
      Разговор пошел по-сельски неторопливый и обстоятельный. А когда выяснилось, что Школу не закроют, а наоборот - помогут кое-чем, то даже обычно насмешливая и непоседливая Вирея навострила уши.
      - А тебя, рыженькая, - в шутку погрозила ей принцесса, - Отдадим учиться в Университет. Завтра тебя сэр Ровер и отправит.