Прозвучавшая лекция не произвела должного впечатления на соседей по каюте. Скорей наоборот: Николай и Гилана почти одновременно собрались сказать что-то резкое, а то и неприятное, но их опередил Станислав:

– Ладно. Как бы там ни было, но возле этого Эсехона советую вести себя крайне корректно и сдержанно. Ведь любое разумное создание чувствует пренебрежение по отношению к себе… Между прочим, я опять проголодался. Будут нас сегодня кормить или нет?

– Полистай и внимательно прочти распорядок, – напомнила ему Гилана. – Скорей всего, именно для таких, как мы, он и составлен.

– Точно!

Через минуту четверка пленников знала корабельное время и все остальные пункты. Было пять часов утра. Завтрак ожидался в восемь. Второй завтрак в десять утра. Обед ровно в полдень. Ужин и второй ужин тоже не выходили из общепринятого в космосе графика. Так что «листать» оказалось и нечего. Поскольку все весьма устали от последних событий и нервных потрясений, предложение поспать не встретило возражений даже у настороженной Ларты. Она только наивно попыталась оспорить у Гиланы верхнюю койку. В ответ наемная убийца с грустной улыбкой произнесла:

– Если хочешь выжить, то советую мне не противоречить.

Видимо, интонацию она выбрала соответствующую, потому что через пять секунд несчастная Стрелочница уже лежала на нижней койке, накрывшись с головой двумя одеялами, и усиленно делала вид, что давным-давно спит.

Первым проснулся Николай. Скользнул на кресло «викошки», глянул на корабельное время и забеспокоился:

– А я-то думаю, почему так жрать хочется? – пробормотал он вполголоса.

– И мне что-то съедобное снилось, – отозвался Станислав.

Зашевелились и женщины. Гилана свесилась с верхнего яруса и постучала ноготком по шлему на голове Матеуса:

– Молодой человек, время не скажете?

– Десять утра.

– Вот как? Считай, что я рассердилась и сейчас буду искать того, кто осмелился оприходовать мой завтрак.

– Приступай. Если найдешь виновного, зови меня – я тоже голоден как зверь.

– Честное слово, я спал как все, – притворно испугался Городо.

Тут же послышалось жалобное хныканье Ларты:

– Про нас совершенно забыли? И мы будем долго и медленно умирать с голоду?

– Вряд ли. Зачем же нас тогда с такими трудностями спасали? Просто робот, наверное, не успевает обслужить все каюты.

Все прислушались. В самом деле, в коридоре время от времени раздавался шелест прорезиненных гусениц Эсехона. Но Стрелочница продолжала горевать:

– Почему я не догадалась взять с собой? – И когда три пары глаз уставились на нее вопросительно, нехотя пояснила: – В отсеке еще оставалось много еды и пакетов с соком.

– Шутница! – хохотнул Станислав, садясь на своей кровати. – Если бы наша казнь не отменилась, то сейчас от нас остались бы лишь спрессованные атомы. Конечно, вперемешку с атомами сока и сухого пайка, но такую сытость я с радостью меняю на теперешнее воздержание.

Матеус незаметно пощупал под одеждой кусок вяленого мяса У капиталиста тоже имелись кое-какие запасы. Хуже обстояло дело с жидкостью: пить было нечего. Но ведь терпеть еще можно долго, а там видно будет. Да и непохож Мензари на истязателя голодом или жаждой… кажется. А вот другая деталь их быта на данный момент беспокоила все больше и больше:

– Где же здесь туалет?

В этот момент все замерли при виде открывающейся двери. Ее проем тут же заполнили вспомогательные устройства, клешни, присоски и манипуляторы робота с зачатками разума. Робот резво раздал вместительные пакеты с пищей и жидкостью и скомандовал:

– Станислав Городо, к капитану!

Мужчина с некоторым сожалением отложил свою пайку на кровать и встал. Николай кивнул ему:

– Иди, мы твой завтрак покараулим. – А затем со скрытым сарказмом обратился к роботу: – Уважаемый Эсехон! Вы не подскажете, где здесь ванная комната?

Многофункциональное механическое чудовище вначале пропустило мимо себя Станислава, но тут же вновь частично втиснулось в крохотную каюту.

– Вот эта панель служит перемычкой в санузел и душевую. Здесь нарисован палец. Ваши данные есть в памяти бортового логиста. Прикладываете большой палец на это место – дверь открывается. Внутри имеет право находиться не более чем одна особь, иначе дверь не закроется и аксессуары функционировать не будут. Воду из кранов не пить. Тряпки в сливное отверстие не кидать. Обертки от пищи утилизировать в то отверстие. Все понятно или повторить?

– Спасибо огромное за помощь, мы все поняли.

– Хочется верить.

После того как дверь закрылась, Гилана высказала общее мнение:

– Мне кажется, сарказм он скрыть и не пытался.

Матеус, не поднимаясь из кресла, протянул руку и приложил подушечку большого пальца к указанному месту. Панель ушла в сторону – и взору открылась небольшая, очень компактная душевая кабинка с унитазом.

– Без лишних затей и излишеств, – проговорил он, вставая, но мимо него, словно порыв ветра, проскользнула шустрая Стрелочница. Панель тут же встала на прежнее место, а до бывшего лейтенанта отчетливо донеслось:

– Мужчины всегда уступают дорогу женщинам.

– Кто бы мне хоть раз уступил дорогу… – проворчала Гилана.

Бывший лейтенант щелкнул воображаемыми каблуками и почтительно склонил голову:

– Мадам! Уступаю вам свою очередь!

– Не мадам, а мадемуазель! – Женщина позволила себе улыбнуться более открыто.

– Ах, простите!

Гилана разорвала пластиковую обертку пайка зубами, но, прежде чем приступить к еде, в нетерпении выкрикнула:

– Ларта! Не вздумай принимать душ! Сделаешь это после завтрака! – и уже совсем тихо пробормотала: – А то с нее станется там закрыться и жить…

Все трое успели плотно позавтракать, принять душ и вдоволь наговориться, когда в каюту вернулся разгоряченный и немного расстроенный Городо. Закинув свои пакеты с завтраком на верхнюю койку, он устало разлегся на своей и шумно выдохнул. Заметив, что соседи выжидательно смотрят на него, пояснил:

– Был удостоен чести беседовать с капитаном Мензари во время нашего совместного завтрака. Причем горячие блюда мне напомнили лучшие курорты наших круизных планет.

– Но особо довольным ты почему-то не выглядишь, – заметил Николай Матеус.

– Не все идет так гладко, как хотелось бы…

– Тебе не доверяют?

– Подобный момент в наших отношениях имеет место, но он со временем должен решиться в положительную сторону. Да и куда я денусь? А вот наше настоящее положение вызывает вполне обоснованные опасения.

Гилана скорчила гримасу нетерпения:

– Станислав, может, будешь выражаться проще? Ведь ты не на собрании акционеров.

– Да? То-то я смотрю – все не так! Да и на собрания я всегда ходил голодным, чтобы злей быть. А тут я такой добрый, такой добрый…

Заметив опасный блеск в глазах Гиланы, Николай сказал примирительно:

– А куда нам спешить? Пусть рассказывает во всех подробностях.

– Спасибо, коллега. – Городо чуть привстал и смешно кивнул, чем вызвал у всех улыбки. Затем принял прежнее положение и продолжил: – Но могу и коротко: при последнем сражении «Цветок» все-таки изрядно потрепало, сбилась калибровка дальних Лунманских прыжков. Скоро выйдем в обычное пространство и посмотрим, куда нас закинуло. Вот это сейчас самая большая проблема.

Лучше всех осознал положение бывший лейтенант космопехоты. Корабль гаибса могло швырнуть далеко в сторону от предполагаемого маршрута. Приборы, конечно, поддавались новой настройке, но для этого надо было выйти из прыжка, погасить скорость, остановиться и сориентироваться в пространстве, потратив на это добрых полчаса. Затем произвести еще несколько погружений в подпространство для синхронизации и окончательной калибровки приборов – и только тогда двигаться к нужной цели. Однако технически такие проблемы были решаемы. Николая больше интересовала окончательная цель полета.

– Хорошо, последствия последнего сражения обязательно ликвидируют. А вот потом куда лежит наш курс?

Станислав расстроенно чмокнул губами и тяжело вздохнул:

– Тоже есть временная и житейская неразбериха. Капитан Мензари, как он мне признался, имеет определенные обязательства, проигнорировать которые он не может даже за все богатства нашей Галактики.

– А конкретнее?

– Мне показалось, что у него тоже нечто связанное с родственниками или семьей. Во всем мире это самый больной и щепетильный вопрос. Естественно, я имею в виду особей с полноценным и нормальным разумом. Такие, как Гайс, Соляк и Метакса, в этот список не входят.

– Хоть чем-то можешь нас утешить? – не унимался Матеус.

– Постараюсь. – Станислав резко сел на кровати и заговорил быстро и деловито: – Примерно дело обстоит так. Мензари должен срочно доставить минимум сорок человек для одного весьма важного дела, причем вопрос для него заключается не только в деньгах. Но сорока двух уголовников ему вполне хватит. Дальше он готов рискнуть попробовать получить выкуп за наши души. Кроме нас четверых я включил в список Грэга, Крила, Освальда и Розена. Помимо дружеских чувств, которые к ним испытываю, я надеюсь цинично воспользоваться в дальнейшем их и вашей помощью для моей мести. Согласны ли вы идти со мной или рискнете продолжить путь с остальными?

Городо обращался только к женщинам, переводя требовательный взгляд с одной на другую. Первой заговорила Гилана:

– Понимаю, какую ты помощь от меня хочешь. Но как бы мне ни хотелось жить, я могу ответить лишь так: если ты мне докажешь свою невиновность и предоставишь неопровержимые улики против твоего конкурента, я буду готова идти рядом с тобой до самого финала твоего возмездия. И смерти я не побоюсь.

– Докажу! – уверенно ответил Станислав. – Спасибо. – И в упор уставился на вторую женщину.

Ларта к тому времени покраснела так, будто ее щеки натерли наждаком, а уши сварили в кипятке. Похоже, она прекрасно понимала, что в планах кровавой мести от нее толку не будет. Значит, ей придется играть при своем возможном благодетеле довольно незавидную роль. Подай, принеси, ляг, обслужи… И сейчас Стрелочница лихорадочно искала выход из создавшейся ситуации. Про то, чтобы остаться с остальными уголовниками, и речи быть не могло. Уж там с ней сотворят все что угодно, без всякого спроса и согласия. Да и неизвестно, что за работенка предстоит захваченным людям в скором будущем. Поэтому оставалось только одно. И Ларта, чувствуя себя как на сковородке, прошептала дрожащими губами:

– Согласна на все, лишь бы оставаться с вами…

– Вот и отлично, спасибо и тебе за обещанное содействие. – Станислав встал и протиснулся в кресло виртуального комплекса. При этом он так хитро подмигнул Матеусу, что бывший лейтенант сразу понял: никто и не собирается пользоваться беззащитностью Стрелочницы и требовать от нее «все». Неприятное недоумение тут же исчезло без следа, и он предложил:

– Проведем виртуальный бой или…

– Или! Я посоветовал Мензари воспользоваться твоими знаниями пространства для ориентации, но он ответил, что пока нет такой острой необходимости. Однако при выходе из прыжка он сбросит на наш виртуальный комплекс все данные и карту окружающих нас созвездий. Связь тоже откроет напрямую. Так что свои соображения сможешь ему высказать сразу.

– Прекрасно! – обрадовался Матеус, водружая на голову шлем «викошки». – Лучше заняться привычным делом, чем оставаться неприкаянным наблюдателем.

– А нам что делать? – почти выкрикнула Гилана, недовольная таким положением дел. – Отсыпаться? Я, кстати, тоже неплохо разбираюсь в звездных картах.

– В чем разбираешься? В кулинарных рецептах? – Николай сделал вид, что не расслышал. – Ну тогда приготовь что-нибудь вкусное на обед!

Женщина гневно хмыкнула и принялась щипать сотрясающуюся от смеха спину. Но толстая тюремная роба не позволяла сделать это с должной эффективностью, поэтому жесткие и болезненные щипки сместились на шею. Как ни странно, Матеус даже не дернулся. Наоборот, осторожно перехватил вредные пальчики и нежно их погладил.

Гилана выхватила руку, поспешно забралась на верхнюю койку, отвернулась к стене и сделала вид, что хочет спать. Но на самом деле ее колотило совершенно непонятное возбуждение. Ее, наемную убийцу, кто-то погладил! И так нежно… Так приятно… Естественно… Раньше она выкрутила бы за это руку любому. А теперь… Теперь она лежала и думала:

«Что со мной? Неужели мне стала так дорога жизнь, что я превратилась в сентиментальную дуру? Или этот солдатик мне и в самом деле понравился? Ну вообще-то он неплох…»

Корабль вывалился из подпространства, и началось экстренное торможение. На «викошку» Матеуса тут же загрузились обещанные данные космических лоций и предполагаемые координаты местонахождения «Цветка». Но приборы сразу же заявили: курс ошибочный, цель неверная.

Николай попробовал обратиться по внутренней связи, и гаибс без промедления ответил из капитанской рубки:

– Неужели так быстро определился?

– Еще нет. Но что курс сбит – однозначно.

– Да я и сам вижу.

– Больше всего меня озадачивают эти метеоритные потоки и странные астероидные реки…

– Проклятье! Мне это место вообще жутко не нравится, – признался гаибс – Сам как на ладони из-за выхлопа, но рассмотреть врага проблематично.

Тем временем на виртуальный экран Матеуса стали поступать первые данные.

– Курс ошибочно сместился на пятнадцать градусов. Следовательно, мы…

– Тоже просчитал, – забормотал Мензари. – Уповаю лишь на то, что мы, скорей всего, проскочили это мерзкое пространство между…

– Нет! Не проскочили! – перебил его бывший лейтенант, – И мне кажется, мы возле самой границы с Отрогом Гаибсов.

– Точно! Да еще между Барьерами! Вот невезенье! Только этого мне не хватало…

В этот момент «Цветок», почти замерший на месте, стал стремительно набирать скорость. В общих динамиках каждой каюты раздалась команда:

– Приготовиться к перегрузкам!

Обычно притановые щиты позволяли не ощущать внешних кульбитов скорости и смещения движения. Но в аварийной ситуации не грех было и перестраховаться. Кресла «викошек» для этого подходили гораздо лучше, но и койки были оборудованы специальными лепестками удержания.

Для совершения прыжка всегда надо находиться как минимум на маршевой скорости. Вроде немного, всего минут пять в отрытом космосе, да только судьба и здесь поставила им подножку. А может, этот сектор границы охранялся чересчур тщательно. Как бы то ни было, на третьей минуте разгона из подпространства выпрыгнул внушительный пограничный крейсер гаибсов, да еще на встречном курсе. Капитан Мензари тут же зачастил залпами всего находящегося на борту оружия и попытался спастись смещением вниз. Но выглядела такая попытка жалко и смешно: крейсеру удалось на две секунды раньше выпустить целый сонм торпед, ракет и самонаводящихся снарядов. Теперь жизнь недавних смертников зависела от одного шанса из тысячи, для реализации которого истошно воющие двигатели должны были успеть придать «Цветку» нужное ускорение.

За мгновение до катастрофы скорость дошла до нужной отметки. Как раз когда первые взрывы уничтожили сигральный щит, а первые торпеды, казалось, можно было потрогать руками, на внешние экраны опустилась пятнистая темнота.

Но ударная волна прорвалась даже в подпространство. Да так мощно наподдала вслед по корпусу корабля, что все шпангоуты застонали, а вой аварийных сирен перекрыл скрежет мнущихся переборок. Дальнейший полет наверняка станет еще более проблематичным.

Через пару минут трясущийся корабль выскочил из прыжка и сразу же нырнул обратно в подпространство – и так несколько раз. Видимо, на дальнее расстояние приборы, частично вышедшие из строя, закинуть «Цветок» были не в состоянии.

Зато пусть медленно, но уверенно нарушителям границы удалось уйти в другие, более спокойные секторы Отрога Гаибсов. Через несколько часов болтания на волоске между жизнью и смертью в динамиках послышалась новая команда:

– Совершаем аварийную посадку на малопригодную для жизни планету. Держитесь, ребята, постараюсь и вас спасти!

Не только Матеус, но и все остальные, кому удалось в то время оказаться в креслах «викошек» и наблюдать за ходом событий, недоумевали: почему гаибс так рискует? Другой разумный уже давно бросил бы разваливающееся и агонизирующее судно, а сам бы спасался на шлюпке. Хотя… из капитанской рубки ситуация могла выглядеть и не такой плачевной. Да и Станислав недавно рассказывал о некоторых весьма важных для капитана обстоятельствах. Скорей всего, захваченные люди были для Мензари необходимы больше собственной жизни.

Удар о поверхность безымянной планеты был так силен, что не только все кресла выскочили из креплений в полу, но и половину кроватей с корнями оторвало от переборок. Вопящих от ужаса людей швыряло между переборками словно каучуковые игрушки. А потом наступила тишина. Сирены и те умудрились заглохнуть. Лишь едкий дымок кое-где просачивался из-под перекошенных дверей да тусклым светом мигали аварийные лампы.