Неподвластное и свободное - ныне под господством столь великих и многих зол, что невозможно исчислить наших мучителей". /Св. Григорий Нисский/ Грех - отступление от Неба, отключение от Света, причина всех скорбей и болезней, тьмы и смерти. "... в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь". /Быт. 2:17/ "Ты поражаешь их, а они не чувствуют боли; Ты истребляешь их, а они не хотят принять вразумления"... /Иер. 5:3/ "Я Господь, Бог твой, научающий тебя полезному, ведущий тебя по тому пути, по которому должно тебе идти. О, если бы ты внимал заповедям Моим! тогда мир твой был бы как река, и правда твоя - как волны морские". /Ис.48:17-18/
      * * *
      Деятельность Изании расширялась не по дням, а по часам, выполняя воссоединяющую функцию возрождения огромного разорванного тела страны. "Блаженные" приходили на простаивающие заводы, на фабрики, где за неимением денег зарплату давали готовой продукцией, к бастующим, безработным. "Работайте, собирайтесь в группы, - мы обеспечим вам всё необходимое - пищу, кров, одежду, бытовые услуги, уход за детьми, их учебу, - убеждали он", - Не надо будет каждому мотаться в крупные города торговать тарелками, лопатами, дрелями и бюстгальтерами. Это мы сделаем гораздо лучше, выгоднее и в централизованном порядке. Мы вывезем и реализуем вашу продукцию там, где она пользуется спросом, а деньги, прибыль за вычетом расходов на "хлеб насущный" (они будут гораздо ниже, чем если бы вы хозяйничали в одиночку), положим на ваши счета. И из этих денег (с вашего согласия) будем вместе восстанавливать, спасать ваше тонущее предприятие, которое будет не номинально, а доподлинно переходить в ваши руки. Вы станете как бы "изанами на час", мы поможем вам выплыть и обсохнуть. Потом каждый может отделиться и жить "одиноким волком", но многие ощутившие прелесть не отягощенного страстями, вещами и бытовухой свободного полета, уже не захотят ползать. Мы будем помогать НИИ, медикам, разоряющимся фермерам и колхозам. Мы не станем делить Черноморский флот, - изане, русские и украинцы, помогут воссоздать флот единый, обеспечат содержание совместных военно-морских сил и будут укреплять связи и дружить с изанами-турками. Коли человек пал и грешен, бал должен править Сатана, - говорит мир. Скатившись, упав с горы, ты должен снова и снова карабкаться вверх, - так говорим мы, в этом видим волю Неба о нашей земной жизни. Речь не идет о "родстве душ" - этим занимаются духовники, церковь, братья по "символу веры". Мы же объединены только порывом вверх и ненавистью к опутывающим нас цепям мамоны. Свобода - это желать и получать запретное, - говорит мир. Свобода - не желать и не обладать, - говорят монахи. И мы, преклоняясь перед их совершенством, но ещё вросшие в землю, не умеющие летать, как они, - говорим: свобода - обладать, чтобы умножить жатву! Изане распавшейся страны объединялись, тянулись друг к другу, сливаясь, молниеносно, как шарики ртути, восстанавливая связи, обмениваясь товарами, продуктами, "челноками". Достаточно было пересечь границу, и тебя уже встречали, доставляли вместе с товаром на место, всё было устроено с жильем, с питанием. В нужное время тебя с новым товаром доставляли к поезду. Желающие уехать в Россию из той или иной республики из-за национальной розни связывались с местными изанами. Те занимались реализацией их квартир, пристраивали мебель и вещи, а вырученные средства перечислялись на их счет в банк. Мучительный процесс добывания средств к существованию более не довлел над личностью. Их деятельность была направлена не только на возрождение "малой Родины" своей деревни, города, республики - Украины, Белоруссии, Азербайджана, Киргизии, но и Родины великой - святой Руси, СССР. А также всей планеты Земля, которую Небо даровало людям, независимо от национальности и цвета кожи, завещая беречь, хранить и возделывать. "Все люди - товарищи-братья, мать у нас одна - Земля, отец - Небо, - говорили изане. - И общая беда вампиризм, который надо преодолеть. От каждого по талантам, каждому - хлеб насущный, то есть "на суть". Мы ничего не даём и не берём. Мы лишь ваши посредники между целью и средствами." Будто тысячами капилляров, они оживляли, восстанавливали когда-то единое кровообращение умирающей страны, а может, и всей земли - разодранной на части жадностью, насилием, властолюбием, эгоизмом. Бесами национализма, дробления, вражды. Бывали и неудачи - изане не отчаивались, эти ловцы "наших" в бурном, мутном и безжалостном житейском море, ловцы таких же чудиков, мечтающих преодолеть оковы бытия. Таких же живых, проницаемых, открытых для благодати. "Небо, дай нам творить Твою волю. Дай силы, довольствуясь лишь самым необходимым, вернуть через нуждающихся в нас наши долги Тебе и избавь от тлетворных сетей князя Тьмы." "Собственность - кража", прежде всего у себя самого, у своей судьбы в вечности. Ибо крадётся время, которое ты должен отдать делу Творца. Оправдано лишь употребление собственности на жатву Господню. По Островскому - "борьбу за освобождение человечества". Но освобождаясь от внешнего рабства, мы встречаемся с ещё более страшным врагом - внутренним рабством у живущего в тебе вампира-оборотня. Огромное значение имеет религиозное воспитание, развитие талантов, активное делание... Вот бы соединить отрока Варфоломея с тимуровцем! Так мы себе представляем юного изанина. Ещё один враг подстерегает нас на пути к подлинной свободе - гордость сатанинская. "Будете как боги"... Мы не хотим "как боги". Мы хотим "с Богом". И - "Помни о смерти". Коммунисты не верили в дьявола. А мы верим. И знаем, с кем имеем дело. "Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить". /1-е Пет. 5:8/
      * * *
      "Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? Потому что там насиловали и пороли девок. Почему валят парки? Потому что сто лет назад под их развесистыми липами господа показывали свою власть: тыкали в нос нищему мошной. Почему дырявят древний собор? Потому что сто лет здесь ожиревший поп брал взятки и торговал водкой". /А. Блок /
      Но тяжело, прожив полвека, В минувшем видеть только след Утраченных бесплодных лет.
      /А. Пушкин/
      * * *
      Общины Изании росли как грибы. Скупались, арендовались на длительный срок в заброшенных деревнях земли - и вот уже избы ремонтируются, прибывают вагончики на колёсах, грузовики со стройматериалами. Мужчин мобилизуют на строительство, женщин - на лёгкие отделочные работы. А также соответственно склонностям - в детсад и ясли, школу, столовую. Медпункт, бытовое обслуживание, библиотека, клуб... Стряпать, стирать, учить детей, играть с малышнёй, приобщать к культуре, ставить пломбы - каждый делал бесплатно для всех, что умел и любил. Получая для себя всё необходимое так же бесплатно от других. Время работы каждого учитывалось по специальной методике в "златиках", сумма переводилась на индивидуальные счета и, за вычетом необходимого на "хлеб насущный", могла быть направлена в любую программу Изании, в любой фонд по желанию вкладчика, работая там и приумножая хозяину капитал. Или на личные нужды по соответствующей заявке /допустим, на переустройство дома в связи с увеличением семьи или покупку оборудования для зубоврачебного кабинета/ - на всё, кроме "блажи, дури", - так называли в Изании "похоть плоти, похоть очей и гордость житейскую". Критерий был, как правило, один: совесть. "Представь себя перед Лицом Творца - Он бы благословил?" Обычно действовало. В сложных случаях что-то вроде товарищеского суда, смысл которого сводился к призыву: "Назвался изанином - полезай!" Куда "полезай" - не уточнялось. "His omari aut mori" - "Смерть или корону принять". Или пан или пропал. Главное - занять своё МЕСТО В ЖИЗНИ. Жизни с маленькой и большой буквы. Во времени и в вечности, там, для чего ты ПРИЗВАН. Всё прочее - средства. Помогающие или мешающие, препятствующие. Первым делом - выявить твои таланты, навыки, склонности. Что ещё умеешь и любишь делать, кроме основной профессии? И так организовать жизнь новоиспечённой миниизании, чтобы с полной отдачей использовать рабочее время каждого. Трёхразовое питание в столовой, вечером там же можно справить день рождения, свадьбу, потанцевать. "Внешнее" /тоже ходовое словечко в Изании/ телевидение и радио с их "убивающими время" программами здесь отвергались - смотрели только новости с по возможности нейтральным комментарием, познавательные, видовые и спортивные передачи. Впрочем, у себя дома каждый мог смотреть что угодно - маленький телевизор с наушниками - и смотри свои сериалы, даже порнуху, но чтоб никто не видел, потому что: "Дурь - в карантин!" И только до 11-ти, - в одиннадцать был отбой по всей Изании, как в пионерлагере. Впрочем, интересующую тебя ночную передачу можно было поставить на запись на видак, всё было можно только "в карантине", - железное правило, за несоблюдение которого после первого предупреждения следовало исключение. Большой проблемой во многих семьях были алкоголики и даже наркоманы, опустившиеся, не желающие или не имеющие сил расстаться со своей губительной страстью. Их беспрепятственно принимали в спецбольницу неподалёку от Златогорья, пока только одну, где обеспечивали лечение, "хлеб насущный" и лёгкую работу "в охотку". Можно было даже в случае сильной "ломки" принять спасительную дозу по ценам гораздо ниже рыночных, и не убив кого-то или ограбив, а в обмен на общественно-полезный труд. И снова единственное безоговорочное условие: "Болен - сиди в карантине". Появились и первые связи с дальним зарубежьем, различными благотворительными фондами, которые теперь получили возможность не просто бухать деньги в бездонную яму под названием эсэнговия, а завели свои счета в Изан-банке. Суммы росли, множились, что было, особенно для предприимчивых, привыкших считать деньги американцев в новинку, и они охотно становились изанами. Айрис называла это "активной благотворительностью". И активность, и предприимчивость, и благотворительность были на её родине весьма популярны. Собственно, всю Изанию можно было бы назвать фондом "активной благотворительности". Не кормить ухой, а дать удочку и научить ловить рыбу /кроме, разумеется, больных и стариков/. "Раздай имение своё нищим". Под "имением" здесь подразумевали все дары от Бога, не только собственность, а под "нищими" всех нуждающихся в помощи, в этих "дарах". Теперь, когда у изан-иностранцев появились личные счета, из них оплачивалась и дорога, и номер в гостинице. Со временем возникли и специальные гостиницы для изан-иностранцев, где некоторые проживали месяцами, всё более погружаясь в "пятый сон Веры Павловны". Исчезли безликость, иждивенчество. Всё было в новинку увлекательно и по-хорошему азартно. Мир с Небом, с другими и с самим собой. Не ПЕРВОПРОХОДИМЦЫ, а ПЕРВОПРОХОДЦЫ. Некоторые прогорали, не без этого, но ведь благотворительность и не рассчитана на прямую выгоду! Во всяком случае, исключалась обидная возможность разворовывания - здесь у Егорки был полный порядок. Добровольно отдающие вряд ли станут воровать. А добровольно охраняющими были охранники "от Бога" и дело своё знали превосходно. Бывшие военные, работники милиции, ветераны Афганистана и Чечни. Даже "завязавшая" братва. Защищая Изанию, они защищали Антивампирию, себя, Родину единую и неделимую, которая оставалась такой в памяти, будущее своих детей и Волю Неба. А это дорогого стоит! "Да будет воля Твоя на земле как на небе..." "Мы решим все ваши проблемы", - обращалась Изания ко всем бедствующим семьям /а кто теперь не бедствует!/. Тысячи проблем, тысячи невостребованных рук, возможностей, даров, жизней... Проводились подробнейшие собеседования, данные заносились в компьютер. Что тебе нужно от Изании и что ей можешь дать ты. Завод простаивает, зарплату не платят, в домах нет отопления, воды, сломался холодильник и т. д... Надо выжить... Замерзающие дома и квартиры первым делом уплотняли, селили в квартире по две семьи, пустующие - ставили на охрану. Так было легче обеспечить теплом, светом, водой. И дешевле. В такой компактной миниизании организовывали пекарню, столовую, бытовое обслуживание, включая баню, уход за детьми и школьные занятия, первую медицинскую помощь. Всё своими силами, учитывая профессии и возможности новых членов. Для общих нужд использовались автомобили, обеспечивался за ними коллективный квалифицированный уход. Завод, по возможности, не останавливали, продукцию реализовывали в централизованном порядке, чаще всего по бартеру. Если запустить предприятие не удавалось, специалистам высшей квалификации предоставляли возможность работать в другом филиале Изании, или строили мастерские по производству товаров повышенного опроса в местах, где оставались без дела такие специалисты. Завозили грибницы и всё необходимое для выращивания в подвалах шампиньонов и вешенки, тюльпанов к 8-му марта, швейные и вязальные машинки для желающих работать на дому. Внимательнейшим образом изучался спрос на те или иные товары первой необходимости, давались рекомендации и конкретная помощь в налаживании производства и сбыта. Только разумные потребности, "хлеб насущный". "Блажью" и "дурью", праздными изощрёнными фантазиями Изания не занималась. Химчистка, стирка, мелкий ремонт, парикмахерская... Специальные передвижные вагончики быта, ясельные, детсадовские, медпункты, школьные и спортивные классы. Своеобразные склады-магазины, куда жители приносили лишние продукты, вещи /можно бывшие в употреблении/, бытовые приборы... Всё это оценивалось, ремонтировалось, приводилось в порядок и перераспределялось нуждающимся. Обувь, игрушки, книги, учебники - дары новообращённых изановцев, избавляющихся от ненужной собственности. Здесь можно было выбрать всё необходимое и оставить заявку - что хотел бы иметь. Через неделю невостребованный товар увозился на другой пункт и заменялся новым согласно заявкам. Некоторые егоркины фаны, прослышав про успехи новоиспечённых Изаний, объединялись прямо на месте - по очереди готовили на всех, следили за детьми, объединяли бабушек и инвалидов, уход за лежачими, личный транспорт (доставляли по очереди продукты на весь подъезд, развозили по школам детей и взрослых на работу, делали на всех выгодные покупки). Кто-то привозил на грузовике картошку из родной деревни, кто-то колымил на всех на одном такси /очень удобно - один патент, поменьше налоги/. Поручалось это, разумеется, профессионалу, его рабочий день и опыт максимально использовались, а в это время его друзья - "любители" отвозили его детей в школу, жену - на работу, делали для него и для всех необходимые покупки. А картошку из деревни сгружали в подвал, который приспособили для своих нужд живущие на первом этаже. Изане, верящие в Бога в душе, Закону Его следовали в жизни. Закон был "один на всех", вписан в сердца. И изане, веруя по-разному, руководствовались им в быту. Закон единого Целого... Лев Толстой не должен шить сапоги и ремонтировать крыши, пусть даже вдовам, - считали изане, - Разве что "в охотку"... Пусть каждый занимается своим делом, пусть будет от каждого - максимальная отдача. Любое занятие равно почётно и нужно, и совершенно противоречит Закону, когда профессор или писатель одевается и питается лучше, чем кровельщик или учитель, или лечится у более квалифицированных врачей и ставит пломбы в элитных поликлиниках... Доступ к научной информации, необходимые зарубежные поездки, рояль для композитора и мастерская для художника - тут всё понятно. Но никакого имущественного неравенства! "Кому больше дано, с того больше спросится," - гласит Закон. У сильных и талантливых только одна привилегия - быть в связке первыми, увлекая за собой других. Если новоиспечённые объединения не распадались от первых же разногласий и неурядиц, что частенько случалось, - если дело ладилось, то посылалась заявка на создание филиала Изаний. Приезжал консультант, проводилось сначала общее собеседование, знакомство с программой и уставом, выяснялось, что нужно общине, как ей лучше помочь, чем она располагает в целом, и чем - каждый её потенциальный член, для чего проводились индивидуальные собеседования, заполнялась очень подробная компьютерная анкета. Затем следовал испытательный срок /у каждого свой/. И только потом торжественный приём, открытие счёта в банке, подписание договора, в котором были оговорены условия возможного выхода из Изании с учётом интересов обеих сторон. Можешь сотрудничать с Изанией частично, пока не станешь полноправным членом. Можешь поселиться, например, в Златогорье на полном пансионе. Квартира выгодно сдаётся какой-либо фирме, деньги, за вычетом пансиона, поступают на твой счёт, и накапливаемая сумма может быть вложена в любое дело. Можешь сдать 2-3 комнаты другим изанам, тебе подберут наилучшие варианты жильцов. Так же можно сдать дачу, земельный участок, машину, гараж - любую недвижимость. Девиз Изании: вещи должны работать, ничто не должно пылиться, гнить и простаивать. Всё лишнее, устаревшее сдаётся, учитывается и перераспределяется в централизованном порядке. ПРОГРАММЫ: индивидуально-творческие, научно-исследовательские, медицинские, сельскохозяйственные, промышленные, экологические, духовно-религиозные, культурно-благотворительные. Своя охрана, свой товарищеский суд, свой банк со многими артериями-филиалами, куда стекаются все средства Изании. Здесь можно получить необходимую ссуду на любой проект в случае утверждения твоей заявки Советом специалистов. Сюда поступали порой огромные прибыли от удачных проектов, промахи тщательно анализировались всем коллективом, устранялись причины ошибок, давался шанс и средства в кредит на исправление. Иногда рекомендовалось дело свернуть и восполнить потерянные средства, попытав счастья в другом начинании. Изания - армия, выступившая на стороне Неба в великом сражении за умножение Жатвы. Частная собственность, служащая Мамоне, заставляет человека работать не на Небо, а на дурную количественную бесконечность личного обогащения и связанную с этим неограниченную возможность творить грех. То есть посягает на человеческое богоподобие. В свою очередь, так называемая общественная, государственная собственность /какая была в СССР/ преувеличивает светлую сторону человека, забыв о его падшей природе. Порождает лень, инерцию, халатность, небрежение к себе и своим возможностям. Искушение воровать, брать взятки, паразитировать. Если при частной собственности талант отдают Мамоне, то при общественной зарывают в землю. То есть ДОЛГИ Небу не возвращаются! "Мы - за частную собственность, работающую на Замысел, на Небо, то есть дающую нам единственный шанс расплатиться с Господином, не оказаться банкротом к моменту Суда", - говорили изане. "Ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет; А негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов"... /Мф. 25:29-30/ Но человек имеет право на хлеб насущный, на достойную жизнь, обеспечивающую развитие и приумножение данного Господином ДАРА. Нищета, нужда, погоня за куском хлеба так же принижают человека, как и неразумное, сверх меры, потребление. Если кто-то в Изании хотел справить день рождения, с семьёй или друзьями, заказать праздничный обед в номер, или снять специальный банкетный зал или принять приглашение "оттуда", из внешнего мира, - это не возбранялось, но и не поощрялось. Просто "терпелось". На этой почве часто случались провокации, и приходилось расхлёбывать неприятности. Лукавый не дремал. "Горе живущим на земле и на море, потому что к вам сошёл диавол в сильной ярости, зная, что не много ему остается времени!" /От. 12:12/
      Художник-варвар кистью сонной Картину гения чернит И свой рисунок беззаконный Над ней бессмысленно чертит.
      Но краски чуждые, с летами, Спадают ветхой чешуёй; Созданье гения пред нами Выходит с прежней красотой.
      Так исчезают заблужденья С измученной души моей, И возникают в ней виденья Первоначальных, чистых дней.
      /А. Пушкин/
      Война наша не столько против вампиров, сколько против ВАМПИРИЗМА - этой смертельной болезни и порождающих её причин. Вирус, первородный грех, живёт в каждом, но нужны условия для её возникновения - укус вампира. В отличие от коммунистов, мы не считаем частную собственность злом. Всё дело В УПОТРЕБЛЕНИИ. Коммунисты: общее - значит и моё. Соблазн ничейности. Изане: моё, как и твоё - для общего, а значит и для меня. Не деление, а СЛОЖЕНИЕ.
      * * *
      Удалось ей поучаствовать и в восстановлении деревенской церквушки неподалёку от Златогорья. Наружные работы завершались, крепкие ребята разбирали горы строительного мусора, рыли траншеи для труб, а внутри по воскресеньям и праздникам уже шла служба, кадили смолистого запаха ладан, неизменно напоминающий ей о Гане, трепетали огоньки лампад у пожертвованных храму икон. Две иконы - Успенье и Рождество Богородицы отдали и они с Денисом. Восстановленный алтарь и небольшое огороженное перед ним пространство казались островом Господним, а рядом завывал деревообрабатывающий станок, брызгая опилками, плюхал раствор в бетономешалке, стучали молотки, чиркали о кирпич мастерки. Курить здесь не разрешалось, но рабочие втихую нарушали запрет, чтоб не терять времени на перекуры. И к этой ароматной смеси из ладана, свежих опилок и олифы примешивалось экзотическое сочетание табачного рынка от "Беломора" до "Мальборо". Иоанна с напарницей-пенсионеркой, тоже поднаторевшей в ремонте собственной дачи, вызвались красить только что отштукатуренные стены там, где штукатурка подсохла. Голубая краска ложилась ровно, любо-дорого смотреть, работа ладилась, хоть и побаливала потом голова от запаха растворителя. Выкрасили всё, до чего могли дотянуться, потом Иоанна красила ещё выше, взобравшись на деревянный помост. Напарница спасовала - у неё кружилась голова, а Иоанна ничего, норму выполнила, сказалась дедова выучка, правда, выше лезть не позволили. "Нельзя, бабуля, загремишь - костей не соберём". Её уже частенько называли "бабулей", старость подкралась незаметно и как-то безболезненно - она неплохо себя чувствовала, неплохо выглядела, немного пополнела, немного поседела. В зеркало на себя смотреть было ещё не тошно, разве что при ярком свете. Мысль, что уходит жизнь, никогда её не пугала, она уже очень давно, а может, и с самого начала, чувствовала себя здесь гостьей, а если и была какая-то укоренённость, то в прежний советский мир. В России нынешней радоваться жизни было невмоготу и безнравственно. Осталась лишь бессильная ненависть, - Иоанна прошла через все нравственные муки, готова была броситься на первый звук зовущей в бой трубы - медсестрой или бойцом на баррикады. Но труба молчала. Народ безмолствовал. Молчание ягнят. Хуже того - ягнята, от науки, культуры, шахтеры, военные холопски клянчили у вампиров собственную зарплату и, не получив, объявляли голодовку или стрелялись. - Вы для них всего лишь пища! - хотелось ей в который раз крикнуть, - Это от вашей крови они распухают, как клещи, и потом будут лопаться с треском... Когда бесы или ангелы смерти, я уж не знаю, будут давить их, бесполезных и ни на что не пригодных, на берегу кровавой, текущей в вечность реки. И ваша кровушка, пролитая не за Бога и не за ближнего, а ради утробы вампирской, будет струиться в эту страшную, текущую прочь от Царства реку... Ну кинут вам кусок перед бойней, чтоб уж не совсем кожа до кости, - разве в этом дело? Великую нашу страну, в муках и трудах собранную, раздавили на троих, как грошовую поллитровку... А вам лишь бы корыто пойла перед бойней... Иногда её прорывало, орала где-нибудь в магазине, в электричке, у себя среди цветочниц. Большинство слушало молча. Опускали глаза, отворачивались. Некоторые соглашались, заводились, как и она, другие вступали в спор, хвалили Вампирию за приличную пенсию, возможность спекулятивно зарабатывать на том, на сём. Мол, разрешено то, что при коммуняках ни-ни. Её крики: "Вы за эти киви с памперсами Родину продали"! были смешны и бессильны, только подливали масла в огонь, потому что ей внимали уже не прежние "товарищи". Потом кто-либо спрашивал: "А что делать-то? Что мы-то можем?" - и она раздосадованная, опустошённая, выскакивала из вагона. А тот еще гудел, уносясь прочь, как растревоженный улей, не знающий, кого кусать. Выборы 96-го и последующие события её совсем добили. Оборотни уже не таясь разгуливали повсюду, а народ и творческая интеллигенция, её вчерашние собратья по перу, цвет нации, жадно и подобострастно стайками шастали вокруг, как рыбы-прилипалы, ковыряясь в зубах чудища в надежде добыть какую-либо крошку с кровавого пира. Иоанне казалось, что ей удалось убежать в свою скорлупу - в Лужино, цветочную торговлю, в духовную литературу, в свои размышления и записи... Казалось, были все условия, чтобы так и закончить жизнь. "Не для сердечного волненья, не для битв"... Ничего не вышло - её достали - это она поняла, анализируя своё нынешнее состояние. Да, она верила в иное, преображённое бытие "там", за роковой чертой, в любовь и милость Божию к себе, недостойной и грешной, в то, что должна исполнить Волю, которая ей однажды открылась: "Напиши себе все слова, которые Я говорил тебе, в книгу". /Иер. 30:2/. Но что-то произошло, ей опротивело "здесь", всё стало чужим и отвратительным. Да и само Лужино казалось теперь неким фантомом, декорацией, вроде видения на чужой враждебной планете Солярис. Она вдруг поняла, что страшится смерти не из-за Суда - почему-то была детская уверенность в любви и милости Спасителя к ней, грешной, а боится боли, страданий - хоть такие мысли она отметала, как позорные. Но если бы ей сказали, что ни ада, ни боли не будет, и предложили "горящую путёвку" в вечность, она без сожаления ещё совсем недавно ринулась бы в эту возможность. Только в Златогорье она поняла, как тяжко болеет душа. Всякие разглагольствования о чести, славе и величии России вызывали теперь лишь жуткую ассоциацию с воцарившимися на Кремлёвском Олимпе непобедимыми вурдалаками и шлюхами, подпирающими кремлёвские стены, с пьяной президентской "калинкой", с разогретым наркотиками концертным вертепом на Лобном месте, ярмаркой тщеславия в ГУМе и скоморошьими плясками вокруг собора Василия Блаженного. Воспоминания о славном российском прошлом, о детстве с победными салютами и вовсе были невыносимыми. А народ безмолвствовал, и она, как все. "Не для битв"... Но если поэт прав, - почему так тошно и больно? Эти тоска, отвращение, от которых не убежать. Разве что на баррикады... Только где они, эти баррикады? Златогорье спасло её. Снова хотелось жить - ненасытные и зубастые уже не внушали ужас. Нет, они никуда не делись - с чревом, напитанным чужой кровью и золотом, дорогим коньяком, жратвой и спермой, они продолжали свой сатанинский пир над растерзанной Родиной, не веря в свой грядущий ад - не в тот дантовский, мрачно-величественный, а пошлый, с балаганными кипящими котлами, сковородками и шустрыми гоголевскими чертями с кисточками на хвостах. Оказалось, можно просто ходить, работать, дышать, как бы не замечая, игнорируя их. Все эти шоу, порно и нарко, их банки, дворцы, особняки, казино, фазенды; их волчиц в собольих шкурах, волчат в Кембриджах, их броскую упаковку, комфортные тачки и волчью повадку. Да, плохо и тошно, да - мешают, да - распродают, грабят и разоряют землю, да - заражают всё и вся вокруг своим непотребством... Но ведь и мы, те, которым тошно смотрите, как нас много... Мы ходим и дышим по своей земле, пусть зараженной упырями, как тараканами или клопами, но ведь повсюду - в Киеве, Ташкенте или Риге, в Грозном и в Баку, во всей нашей огромной стране, и в Багдаде и Лондоне, Париже и Нью-Йорке всегда можно найти людей, для которых не национальность, не партийность, не сословность, не классовость, не цвет кожи или степень набитости кошелька имеют подлинную ценность, а некая глубинная стрелка, зовущая и ведущая сквозь все соблазны, ухабы и трясины бытия "в даль светлую". В "Царство Свободы". Мимо мнимых ценностей по восходящей дороге "к Солнцу от червя". Самоутверждение не чтобы обрасти материей, а чтобы освободиться от неё. Не избавиться, а преодолеть, заставить материю служить человеку. Богочеловеку. Строить из неё лестницу, ведущую в Небо. Граница между Вампирией и Изанией проведена по сердцам людей - полям битвы, о чём писал Достоевский. Тьма и Свет. И обычный наш житейский полумрак между ними, теплохладность. А времени всё меньше... Куда идти? Выбирая, ты выбираешь свою судьбу в вечности... Человек слаб и грешен, непоследователен в своем выборе, он ещё сто раз завоет и оскалит зубы при полной луне. Тут важен внутренний выбор. Даже не решимость, а решение. И моление о помощи ему следовать. "В чем застану, в том и судить буду"... Если Свет и тьма сосуществуют в одном сердце, почему не могут Вампирия и Изания сосуществовать на одной земле? Пусть в непрерывной борьбе, но без этих "всемирных насильственных революций", ибо история - естественный отбор Неба, а конечная жатва - дело Божье, а не человечье. И революция, порождённая завистью, ответной жаждой крови - лишь рано или поздно поставит одних вампиров вместо других. Вампирию нельзя полностью победить, ибо пока есть свобода отказа от Творца, от Света, - есть и тьма, и порождаемые ею шакалы. Нельзя отменить, уничтожить тьму до конца времён, ибо это противоречило бы данной человеку свободе выбора, но тьму можно и нужно преодолеть. Её нужно пройти, не натыкаясь по возможности на расставленные приманки, не попадая в ямы и в зубы.
      ПРЕДДВЕРИЕ
      "Клановость сегодня - это тяжёлая болезнь русской нации. Войны, революции, особенно Великая Отечественная война, выбили лучший генофонд нации. Потому что лучшие первыми поднимаются в атаку и последними уходят с обороняемых позиций, лучшие молчат на допросах до конца и не предают, их безжалостно расстреливают, а серая масса имеет значительно больше шансов приспособиться и выжить. В результате она организовалась в кланы, которые пришли к власти. Понимаете, это паразитические вненациональные образования, как вирусы. Их образуют люди вне нации, деградированные люди. Кстати, сейчас учёные склоняются к мысли, что вирусы образовались в процессе биологической деградации. У русского Черномырдина, у русского Ельцина так же мало русского, как у американца Клинтона, Буша или еврея Березовского. И главная их задача - присваивать жизненные ресурсы страны. Никакой другой задачи просто не стоит потому, что кланы ни на что другое не способны. Сегодня они делятся на мини-кланы, в каждом крупном регионе России власть захватил местный клан... Кланы захватили телевидение, кланы захватили сырьевые отрасли, кланы захватили политическую власть в стране. Кланы создали сотни партий, партиек, движений, с тем, чтобы увести народ от истинной борьбы за свои интересы. Кланы создали многочисленные пугала, приманки и западни. Они создали миф о "красно-коричневой угрозе", они создали партию Баркашова, родили миф о фашистской угрозе, ведут бесконечную информационную войну с Россией, с русским народом.