Осколки найденной вне храмов "истины" были неким подобием аскетической христианской этики, Антивампирией первых христианских общин. Только менее благодатной и более агрессивной. Она-то и стала фундаментом соцреализма. Гениальная пушкинская сказка о рыбаке и золотой рыбке повествует о том, как Тайну, Чудо, избранничество попытались приспособить к Вампирии. Кончилось это, как известно, "у разбитого корыта". "Ничего не сказала рыбка. Лишь хвостом по воде плеснула и ушла в глубокое море..." Она вернётся, когда мы будем просить у неё не богатства, не власти, не знатности, а "единого на потребу" - Благодати и Царствия. Горнего, нездешнего. Жадная старуха - Вампирия, нагло просящая у рыбки "запретных плодов, и побольше", и старик-аскет, пассивный, равнодушный к могуществу рыбки и её дарам, к ЧУДУ, ничего не просящий, - оба оказываются банкротами. Равно осуждена просящая у Истины "не того" и ничего не просящий, теплохладный к Истине, потерявший благодать. Не напоминает ли теплохладность старика социальную проповедь церкви, идущей порой на поводу у общества безудержного потребления? Поразительно, как эта супружеская пара из старой сказки символизирует постсоветское общество - обезумевшие от бесконтрольного "Хочу!" "новые русские" и послушный их дури, безропотный и теплохладный народ, которому всё "до фонаря". Когда саму Тайну пытаются приспособить "служить на посылках" у царства Мамоны. Тайна какое-то время снисходит к немощам природы человеческой, а затем молча уходит "в глубокое море" и не даёт ответа. А на море - чёрная буря. И снова Русь - у разбитого корыта... Церковь должна признать, что состояние мира, России - и перед революцией, и сейчас - не что иное как коллективное служение Мамоне, из которого желающие спастись "должны выйти". "Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых..." /Пс.1:1/ Церковь, не обличающая Вампирию с позиций христианской этики и не предупреждающая о последствиях "служения Мамоне", толкает общество к атеизму и кровавым революциям.
      Эдвард Радзинский: "Пожалуй, единственная трудность в записи моих передач у меня возникла со Сталиным. Обычно я записываю программы в своей квартире, в своём кресле. Я очень чувствую пространство. А передачу со Сталиным решили записывать на его бывшей даче. Это было чудовищно. Я там чуть не умер. Первую серию просто не мог говорить, на мне словно тяжёлые гири повисли. Я вообще лекарств не пью, а тут попросил таблетку валидола. Там и другие вещи происходили странные - камера выходила из строя, какой-то звук появлялся, компьютер отказывал и прочее". - "Ха-ха-ха!.. - прошипел АГ, - как писал Иосиф на полях библиотечных книг.
      * * *
      Аквариум разбит, рыбки оказались в "море житейском". Но вода в нём ядовита, вокруг снуют акулы, которые пожирают более слабых рыбёшек и друг друга. Можно, конечно, укрыться под корягой и наблюдать, как несчастье постигает тех, кто не может сопротивляться, кто беззащитней и интеллигентней, в лучшем смысле этого слова... Можно наблюдать, как глупые жертвы надеются, что их тоже накормят, не понимая, что они сами предназначены отныне на съедение, что они всего лишь пища, биомасса. Или рабы. Или отходы, которые надо ненадёжней закопать, сунув в целлофановый пакет. Что их больше не будут ни лечить, ни учить, ни защищать. Что алчность, ненависть, злоба, зависть, бесстыдство, распутство, кровь и смерть будут отныне править бал на их Родине. И когда говорят о наведении порядка, укреплении власти и усилении страны, отныне это будут лишь речи об укреплении ненавистного нового порядка - всесилия упырей.
      * * *
      Корабль захватили безумные кровожадные пираты. Если ты не хищник, то жертва - тебя заставят жить по их законам. Ремонтировать такой корабль умножать зло на земле. Идти против Бога и губить душу. Бездействовать, запершись в каюте? - нет, не позволяет совесть. Разве не предаётся Бог молчанием? Утешать и убаюкивать тех, кого жрут, убивают, лишают нормальной пищи, лечения, жилища, работы? У кого забирают дочерей в бордели, а сыновей - на пушечное мясо для своих разборок? Утешать, что вот, на том свете будешь радоваться, как злодеи горят в аду? Терпи и смотри, как умножается зло на земле... Раньше Иоанна умозрительно вроде бы соглашалась с "непротивлением", но теперь всё в ней протестовало. Нет, не может быть на то Воля Господа! И если пиратов в их безумии и злобе ждут страшные муки, то она не хочет смотреть в этой жизни на муки жертв, а в той - на муки вампиров. И уж конечно, и тут и там страдать или искушать самой, быть или жертвой, или хищником, - третьего не дано. Или, как большинство, тем и другим одновременно. Нет, в их прошлом, пусть во многом нелепом, смешном, пусть затхлом водоёме, пусть тесном, её совесть так не бунтовала. Она жила, а не "переживала", как теперь, когда порой хотелось, чтоб этот чумной корабль взорвался, налетел на айсберг, только бы не испытывать ежедневно этот мучительный стыд от молчаливого соучастия в чудовищно наглом и лицемерном пиршестве зла. Бороться, агитировать, как свекровьины "краснокоричневые"? Но что им удалось изменить в зараженном алчностью трюме, где многие повстанцы просто втайне надеются зубами прогрызться на верхнюю палубу и тоже стать пиратами? Из последних сил она цеплялась за свой малый бизнес, этот наркотик. Цветы, букеты. Свадьбы, похороны, дни рождения, праздники, скомканные в кармане купюры - она, как и прочие торговцы, всё более обслуживала "пиратов", простой народ вообще перестал что-либо покупать, униженно торговался, тащил с прилавков, что плохо лежит. Она села играть в эту общую рулетку, где в выигрыше всегда Вельзевул, и боялась встать из-за стола, оставшись один на один с извечно русским вопросом: "Что делать?" - Как нам жить дальше. Господи? Подскажи, научи... Она стала трудоголиком, как Денис или Филипп, обменивала свою жизнь на сомнительного вида, как воландовские червонцы, купюры, новорусские деньги и боялась остановиться. Даже тратить их казалось грехом - чудились следы слез и крови. "Господи, спаси нас!"
      Ни минуты свободной. Сегодня она на машине, надо успеть кучу дел. Договорилась на фирме насчёт хризантем. Потом записалась в поликлинике к стоматологу, купила минеральной добавки для Анчара, себе - три десятка яиц. Решила по пути заехать домой на квартиру - давно не была. Просто узнать, как дела. Купила ещё пять десятков яиц. для "краснокоричневых". Пусть едят, когда нет пельменей. Скорей, скорей, на даче Анчар заждался, надо его прогулять до темноты. Отвратная сумка, ничего в ней никогда не найдёшь... Наконец, нащупала ключ, отперла. - Иоанна Аркадьевна, как хорошо, я уж хотела вас разыскивать. Эмма Борисовна, подруга и соратница свекрови, скорбно покачиваясь, отступала в глубь коридора. - Что ещё стряслось? Да говорите же, наконец... - Только не волнуйтесь, сын ваш позвонил, что отец... ну ваш муж... В общем, заболел, обширный инфаркт у него. Он там в какой-то клинике, в реанимации. Чтоб вы срочно позвонили Лизе. Слова Эммы Борисовны достигают её, будто сквозь толщу воды. Слова-рыбы шевелят плавниками и беззвучно разевают рты. Скорее вынырнуть, вдохнуть... Эмма Борисовна отпаивает её чем-то мятным. Её испуганное лицо с хлопьями розовой пудры на переносице подплывает совсем близко. - Ну что ты, подруга, разве так можно? Нам надо держаться, на нас, бабах, сейчас вся страна... Я вон двух мужей схоронила, у дочки диабет, внук в Чечне с концами, зять не просыхает, а раскисать - нет, не имеем права. Нам ещё Зимний брать, подруга! Держаться надо. Может, ещё и оклемается твой... Немного сама "оклемавшись", она позвонила в Грецию. К счастью, дома оказался Филипп. Да, обширный инфаркт, сейчас отец в реанимации, - там, в римской клинике. Перевозить никуда нельзя, состояние более-менее стабилизировалось, врачи надеются. У него уже давно "мотор" пошаливал. Стресс, сосудистый криз на фоне общего переутомления, давление подскочило, но на врачей времени не было. У продюсеров этих, сама знаешь, система потогонная, сроки жесткие. День простоя - колоссальные убытки... Это тебе не советский санаторий на Мосфильме. Филипп сообщил, что проект отец, в общем-то, вытянул, по всем пунктам вроде бы чисто. Но уже на последнем дыхании. И прямо с вечеринки по поводу финиша - в реанимацию. Хорошо, Филипп оказался по соседству в Афинах, а не где-нибудь в Штатах. Сейчас отцу получше, но возможно, понадобится операция. А главное - и операция, и каждый день пребывания в клинике стоит здесь сумасшедшие бабки, от которых кого хочешь Кондратий хватит. Отец и так почти разорён, ещё так неделька пройдёт, - он, Филипп, тоже разорится /ты же сама знаешь, у меня свободных бабок нет, всё в обороте/. Короче, как только разрешат врачи, отца надо будет перевозить в Москву и долечивать дома, где ещё эскулапы не совсем оборзели... В оптимизме сына насчёт эскулапов Иоанна усомнилась, но промолчала. - А он выдержит дорогу? - Врачи дадут ответ через пару дней. Но выхода нет. Болеть здесь без страховки - лучше сразу застрелиться. Иоанна пообещала всё выяснить и перезвонить. Кое с кем связалась сразу же. Первые сведения подтвердили худшее - в Москве нынче и пребывание в клинике и, тем более, операция, ненамного дешевле. - Сволочи, - сказала Эмма Борисовна. - Все завоевания отняли. Своих шлюх в крови народной купают. Ну, ничего, подруга, пробьёмся! - Ей сказали? - спросила Иоанна про свекровь. - Сказали. Обрадовалась, что теперь Лиза вернётся. Она их, по-моему, путает, сына и внука, с головой уже того. Но аппетит - будь здоров. Кстати, ты бы поела, подруга, что уж теперь... Господи, где взять силы? Она пыталась представить себе беспомощного больного Дениса - и не могла. Это было так же нелепо и страшно, как часы без стрелок. Денис, вечный, казалось, двигатель, трудоголик, у которого ни секунды зря не пропадало... Никакого послабления ни себе, ни другим, вечный бег с препятствиями. Да, у неё заболел муж, с которым она прожила, между прочим, более тридцати лет, и теперь придётся определять его в больницу, искать деньги - занимать, возможно, продавать антиквариат. Ухаживать за Денисом, вероятно, не один год, до конца жизни. А вокруг теперь, да, много волков, и слабому каюк, и даже их сын думает в первую очередь не об отце, а о бизнесе. Их внуки будут ещё хуже, ибо установка теперь такая, и надо найти силы продолжать жить. Потому что надо. Было уже совсем темно. Жигулёнок подползал к Лужино по расхлябанной осенней дороге, переваливаясь через колдобины, как больной зверь к желанному логову. Отсидеться, зализать раны. С истошно счастливым лаем выскочил из будки Анчар, она отстегнула его, и он тут же удрал за кошкой, Но ей было не до кошки и не до Анчара. Машинально зарулила в гараж, закрыла ворота, прелые листья скользили под ногами, остро пахло посаженными вдоль дорожки ещё цветущими флоксами, а в доме... Только у лужинского дома был такой неповторимый тёплый запах... Но сейчас ничто не радовало. Она с отвращением содрала с себя куртку, сапоги, свитер, джинсы и бельё, обтёрлась в ванной мокрым полотенцем разогревать воду было тоже тошно, нырнула в старые шлёпанцы и халат, разбила на сковородку два яйца. В дверь царапался обескураженный небывалой свободой Анчар. Иоанна нашла его миску, плеснула похлёбки из холодильника. Тем временем запахло паленой яичницей. Бросила её туда же, в анчарову миску, разбила ещё два яйца на сковородку. Включила "ящик". Дикторша как всегда, ликующе и взахлёб, передавала вампирские новости - всё ужасно, распадается, закрывается, гибнет, сохнет, глохнет, чахнет, НАТО подступает к Садовому кольцу, население протестует не против того, что из него делают котлеты, а что не платят и плохо кормят перед бойней. И Дениса вурдалаки, конечно же, залечат до смерти. Платная медицина нонсенс, сдельщина тут неуместна. Чем больше болезней и койко-дней, тем выгодней эскулапу. Держать пациента в полудохлом состоянии как можно дольше, чтобы бесконечно капало в карман - это для мнительных "крутых", а беднота и вовсе отметается с порога, как недойная скотина в рентабельном хозяйстве. По другой программе совокуплялись "голубые", по третьей - вертлявая рекламная дамочка, проезжая мимо элитного клуба "Ап-энд-даун", возжелала рыбы - форели. Заказала деликатес по мобильнику и через несколько секунд уже осчастливила своим появлением "партнёра", как теперь принято было выражаться, кокетливым: "Где рыба?" Иоанна мрачно подумала, что это бы здорово монтировалось с кадром из "Кавказской пленницы", где Юрий Никулин лупит по столу костяшкой домино "Рыба!" И какой-нибудь впечатляющий взрыв из крутого боевика, сметающий всё и вся вместе с дамочкой. И никаких тебе апэндаунов. Гибель Помпеи. Всё было настолько неправдоподобно, нелепо и ужасно, что казалось - надо просто проснуться. Постараться проснуться, посмеяться над диким кошмарным сном на родной совкой печи, под руководством партии-правительства. Пусть бездарных и перерождающихся, пусть "империи зла", с дутой дружбой народов, пусть без прав, с характеристиками с места работы, с очередям за колбасой по два двадцать и апельсинами по рубль сорок, где Филипп и Лиза с ребятами были бы рядом, а Денис лепил бы спокойно сериалы на родном "Мосфильме"... "Пусть будут стукачи, дружинники, субботники и овощные базы, только верни меня домой, Господи, - снова тосковала Иоанна, - в страну, где я родилась и худо-бедно прожила более полувека, и за всё Тебя благодарила. И сейчас не было бы никаких проблем ни с Денисовым лечением, ни с любой операцией, и были бы живы солдатики - в Карабахе, Чечне, Таджикистане. И эти вурдалаки кромешные, пища адова, сидели бы спокойненько по КБ, тюрьмам и учреждениям, пили бы в столовых компот из сухофруктов, пусть даже водку, но не человечью кровушку"! Она в сердцах вырубила в "ящике" звук, проглотила пресную резиновую яичницу - даже подняться за солонкой было лень. Плеснула в стакан самодельного сока - такие соки, смородиновые, вишнёвые, клубничные она наловчилась готовить на зиму. Поколебавшись, добавила в стакан коньяку и, забравшись с ногами в дяди женино кресло, постаралась расслабиться. Коньяк не помог - хотелось задрать к потолку голову и выть. Наверное, она-таки завыла - лежащий у двери Анчар поднял морду и уши, глянул недоуменно. Стойкое отвращение к жизни - ни желания, ни сил что-либо предпринять. Она жалела Дениса умозрительно, так же умом понимала, что, кроме неё, у него никого нет, и надо что-то делать. Но так, наверное, чувствует себя заглохший автомобиль на дороге, когда кончается горючее. Можно ахать, подхлёстывать себя, стыдить, ужасаться; дёргаться - всё, бак пуст. Приехали. А дом продолжал жить. Включался и отключался АГВ, холодильник, тикали часы, горели лампочки, похрапывал Анчар; береста в камине, казалось, так и ждала огня, чтобы вспыхнуть, затрещать жарко и весело. "Смотреть камин" она могла часами, как некоторые граждане-зомби сериалы. С книгой, рукописью на коленях или просто так. Но теперь и от камина было тошно. Рулетка остановилась. Ещё вчера было воскресенье, она вернулась с обедни, потом гуляла с Анчаром по дубраве. Шуршали под ногами рыжие листья, была чудесная погода - синее небо, рыжие дубы и перистые облака, предвестники дождя. Она думала, что надо бы успеть заготовить сухих листьев для утепления грядок и колодца, набрала полные карманы поздних опят-октябрят и представляла как Ганя, стоя на лесах за сотни километров от Лужина, расписывает стены своего храма, или тоже гуляет сейчас по таежным своим сопкам. И молилась, чтобы он тоже вспомнил о ней. И начисто забывала про грусть-тоску, увидав на рыжей листве бирюзовые сполохи синей птицы, которая в блаженно-чистой тоске выводила где-то на грани бытия нездешнюю свою мелодию. Песня синей птицы верный признак, что её молитва о Гане услышана. Всё. Пусть рулетка стоит, Иоанна выходит из игры. Никаких игр. Ненавистное "завтра" вставало на горизонте, как чудище на одной из ранних Ганиных картин. Пусть всегда будет сегодня. Вот так, в кресле с ногами и потихоньку выть. Пусть завтра никогда не наступит. Она вспомнила про экзотическое снотворное в спальне, давным-давно привезённое из-за бугра их общей приятельницей для страдающей бессоницей свекрови. Ядовито-розовые шарики. Свекровь их принимать опасалась, она вообще избегала лекарств и боялась, что кто-либо из детей их наглотается, поэтому отдала шарики Иоанне, чтобы зарыла на даче. Но они были такие красивые, эти шарики, такая милая упаковка в форме сердечка... Бережливая Иоанна терпеть не могла что-то выкидывать. И вот теперь... задёрнуть шторы, отпустить на свободу Анчара и проглотить всё разом, запив соком с коньяком. И спать, спать... И никаких "завтра". Иоанна поднялась в спальню, покатала шарики на ладони и швырнула с балкона в осеннюю ночь, как когда-то ключ. Представила, как они алеют на жухлой траве заледеневшими бусинками крови... Внизу в кухне почти выкипел чайник. Попробовала молиться - как в пустоту. Всё правильно, Господь ушёл. Он гневается из-за этих таблеток. Он никогда не даёт испытания сверх меры, крест надо принимать с благодарным смирением и нести. И нельзя молиться, чтоб никогда не наступило завтра, это трусость и грех. Дай силы войти в него. Господи... Всё ещё беззвучный ящик показывал владения Егорки Златова. Самого Егорку, златогорских девчонок-изанок. Фиалочек, чернильниц - кто как называл. Их теперь часто показывали - блаженные, пережиток советского прошлого. А то и с восторгом, как "надежду России". Чаще просто с любопытством, как всякое "из ряда вон". Девчонки на ферме, на стройке, в теплице, торгуют с лотка... Что-то убирают, высаживают, играют с детьми...
      * * *
      Именно девчонки, от двенадцати до двадцати пяти были наиболее ревностными егоркиными фанатками, опровергая мрачные прогнозы насчёт всеобщей шлюхизации и связанного с ней вырождения генофонда. Девчонки были дивные откуда они только такие брались? - стройные и вместе с тем крепенькие, жизнестойкие, с такими хорошими лицами - невозможный гибрид святой Агнессы и "девушки с веслом". Фиолетовый цвет - сплав синего, алого и белого. Небо, кровь и чистота. Восхождение, самопожертвование, преображение. Жилет с юбкой или брюками из фиолетовой джинсы всех оттенков, длины и покроя, кроме шокирующих, любого цвета блузка, любая обувь. Туфли-лодочки, сандалии со шнуровкой, кроссовки... Изанки-фиалочки, чернильницы и мальчики-"сизари" шли в народ по городам и весям, исповедуя Замысел Неба, Революцию Сознания и Божественную Свободу. Их вряд ли понимали, называли "блаженными", посмеивались, дивились их юной горячности, но те сразу же хватали быка за рога, находили десяток-другой слушателей, сочувствующих, - кому обрыдла жизнь над кастрюлями и корытом, у кого душа рвалась "в даль светлую", кого "заела среда", кто "чувствовал в душе своей силы необъятные"... Мы решим все ваши проблемы, мы освободим вас от чар, как принц - заколдованное спящее царство. Мы прорубим заросшую терновником и бурьяном тропку и будем вас тормошить, трясти за плечи... Будем раскапывать в каждом клад - Образ Божий, Замысел, дары Неба, помогая их обнаружить, развить и направить в нужном направлении. Мы очистим вашу жизнь от суеты, хандры, дури. Поможем найти единственное, только ваше место в жизни... Умеющие и любящие стряпать, возиться с детьми, знающие иностранные языки или с музыкальным образованием, обладатели пианино или авто, врачи на пенсии или безработные, плотники, столяры, маляры, сантехники - всем найдётся дело! "Все работы хороши - выбирай на вкус..." "Мы одно... Единый организм! Богочеловечество! - митинговали пришельцы, в каждом дремлет Пушкин, Мичурин, Рембрандт, Бах, Блез Паскаль и Галина Уланова... Паша Ангелина и Илья Муромец, Стаханов и Шекспир. Что вы зря тратите время и силы, чтобы удержаться на плаву, чтобы вас накормили гамбургерами перед тем, как вами позавтракать? Мы вас научим вообще обходиться без них, без хищников - будто их и нет. И тогда они отомрут сами собой, за ненадобностью. Тьфу на них! Армию, милицию мы прокормим, хвастались фиалочки, - А эти - отомрут... Мы организуем свои столовые, ясли, детсады, школы, продлёнки... У кого есть транспорт - будем развозить обеды и малышей, у кого есть руки - ремонтировать жилища и обувь. Каждый будет делать, что умеет и любит, а тяжёлое и неприятное - по очереди. Мы подставим друг другу плечи и вылезем из этой ямы. С вами больше не будут расплачиваться утюгами и тарелками. Ваш муж не будет часами стоять за промозглым прилавком вместо кафедры, продавать кастрюли или бюстгальтеры - мы купим их у вас, а взамен привезем всё, что вам необходимо... И вам теперь будет хватать пенсии за счёт тех же освобождённых и доведённых "до ума" внутренних резервов. Будет достаточно времени и сходить в храм, и почитать "разумное, доброе, вечное" - мы вам любую книжку доставим по заказу. Сможете послушать хорошую музыку, заняться делом по душе, по нашей компьютерной сети "Изан-нет" заказать любой материал на интересующую вас тему... Мы поможем восстановить в вашем посёлке храм или построить новый. Пусть часовню, но она будет действующей. У многих мужья и сыновья - пьянь. От тоски, бездуховности, безнадёги, беспредела, распущенности. Драки, ругань, смертоубийство, все друг другу обрыдли, страдают дети, а бежать некуда... Мы и это решим, отселив временно детей, или детей с женщинами. А мужьям окажем квалифицированную медицинскую и психологическую помощь. Поможем найти дело по душе, а не получится... Ну что ж, если ему так нравится - поколымил, выпил - и спать... У нас и такие живут, только отдельно по обоюдному согласию. Мы их будем потихоньку лечить, поможем найти веру в себя, работу, смысл. Мы их отрезвляем, приводим в порядок, даже даём возможность иногда похулиганить, разрядиться в специальной комнате на манекенах и приборах. Это всё равно лучше, чем на жене и детях! Если вы душой с нами и не находите в своей среде единомышленников - мы вам поможем уехать по адресам, где вы будете жить среди своих. Обустроим, дадим работу и позаботимся, чтобы ваше родное жильё, куда вы вольны вернуться в любую минуту, не пустовало и приносило доход. Мы поправим ваше здоровье - у нас компьютеры, лечебницы, всевозможные свои специалисты. У нас повсюду - свои. Избавим от рабства греху, разобщённости, бессмыслицы существования. Унизительного верховенства материи над духом. Чтобы вы смогли услыхать в наступившей тишине Зов Неба. Понять, к чему вас призывает этот Зов, узнать Его Святую Волю. Пока не поздно, реализовать и умножить данные Небом дары, чтобы не оказаться банкротом перед лицом вечности. Сейчас позже, чем кажется. Чтоб вы освободили себя и других от заразы вампиризма, замкнутой на себя самости и безудержного "хочу!" Чтоб вы осознали, для чего родились, и вступили в ИЗАНИЮ - армию освободителей, исповедников Закона Неба. Наши возможности неисчерпаемы, ибо мы едины и с нами Бог. Мы - ручьи, реки, текущие в океан, которому нет конца... Товарищи-граждане! Хватит вымирать, плакать, подставлять свою шею и спину упырям! Хватит отдавать им на съедение ваших сыновей и дочерей, участвовать в их преступлениях и самим становиться хищниками, которые "в Царство не войдут" Пора понять - мы для них - всего лишь пища, курятина на ферме. Говорят, есть лишь два способа их уничтожить - Свет и осиновый кол. Но Света пока нет в нас, а кол мы проходили в семнадцатом. Продержались семьдесят лет, пока в номенклатурном инкубаторе снова не вылупились змеёныши. Опутали руки-ноги... Отдерём их от нашей шеи - Вспомним, что мы Святая Русь, советские люди. Наконец, народ Божий! "Идите, идите, выходите оттуда; не касайтесь нечистого; выходите из среды его, очистите себя, носящие сосуды Господни! " /Ис. 52:11/ "И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому, и Я прииму вас; И буду вам Отцом, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель". /2 кор. 6:17-18/ Пусть жрут друг друга. Приятного аппетита! Объединившись, мы больше не позволим им разбойничать, да и сами не хотим тучнеть за счёт других. Помня, что всё отнятое тобой у других на земле, отнято у тебя самого в вечности. Что сейчас самое главное - возрождение нашей разодранной, разорённой и залитой кровью святой земли. Мы должны стать богатыми и сильными, чтобы защититься от их нашествия... Среди вдохновлённых сизарями и фиалочками граждан составлялись списки, проводились подробные анкеты: ваши проблемы и возможности, пожелания и мечты. Много было надомной работы. Например, к умеющей и любящей готовить какой-нибудь бабе Мане, имеющей магистральный газ, завозились необходимые продукты, она в огромных кастрюлях-скороварках готовила еду, которую забирал специальный автобус-столовая. Можно было пообедать или в самом автобусе, или заказать обед на дом. Желающие сдать какие-либо продукты /мясо, картошку, соленья, птицу, яйца и т. д./ могли это сделать по среднерыночным ценам - к ним тоже приезжали и забирали. Договаривались на ближайших рынках, покупая для обедов продукты оптом и регулярно, то есть, естественно, подешевле. Или в обмен на ответные услуги Изании. Также забирали по домам вещи в стирку, химчистку, починку, оборудовали по желанию хозяев какой-либо сарай под прачечную, завозили стиральные машины или отвозили бельё централизованно в уже существующий пункт. С ремонтом обуви, мелким ремонтом одежды и прочими бытовыми услугами было ещё легче внутренние резервы обычно находились всегда. К умельцу-любителю пенсионеру, желающему вписаться в систему Изании, на недельку-другую поселялся изанин-профессионал, сапожник, к примеру, завозили необходимое оборудование и объявляли приём. Обучив ученика, учитель уезжал в другой пункт, и дело шло. Так же с парикмахерскими услугами, ручной и машинной вязкой из овечьей, козьей и собачьей домашней шерсти, шитьём постельного белья из отрезов, которыми где-то выдавали зарплату. Велись занятия с детьми всех возрастов - музыка, иностранные языки, всякого рода народные промыслы, бытовые поделки, имеющие хороший спрос на рынке (конъюнктура тщательно изучалась, изане никогда не работали впустую). Можно было также получить услуги за наличные. Желающим уехать из своего города, посёлка, деревни с определённой целью (на учёбу, работу, к родственникам) помогали продать дом своим же изанам или сдать под ту же столовую, а в указанном пункте подбирали подходящее жильё, помогали с обустройством. Короче, действительно, решали все проблемы. Если видели, что кто-то лукавит, отлынивает, служит Бахусу - сначала предупреждали, потом исключали. Охотно помогали желающим излечиться, врачам - организовать дома кабинет приёма больных. Следующая ступенька - для готовых вступить в Изан-банк, вложить свои пенсии, зарплаты, пособия в общую денежную кассу возрождения страны. - Чем богаче мы будем, тем больше заброшенных и запущенных хозяйств, предприятий, научно-исследовательских учреждений сможем взять под свой контроль, - проповедовал Егорка. - Там, где люди довольствуются разумно-достаточным, где есть система "единый организм", где рационально используется любая мелочь, нет простоя, - освобождается колоссальная творческая энергия, питаемая сознанием правильности и справедливости новой жизни, свободой от ига бестолковщины и материального гнёта. Энергия, способная двигать горы. "Яко с нами Бог"... И наконец - членство в ИЗАНИИ. Передовой отряд, энтузиасты, вступившие в армию новых борцов "за освобождение человечества" и смело идущие по городам и весям. Их, случалось, гнали, даже пытались побить - в систему подготовки сизарей и фиалочек входили приёмы самообороны. Власть, центральная и местная, поначалу снисходительно терпящая "блаженных", начала огрызаться и кусаться, понимать нависшую над вампирией опасность. И понеслось - звонки с угрозами, наезды, особенно, на Егорку. Оборотни не сразу, но осознали опасность - вся их власть держалась на недугах общества, безумие которого они поощряли, оправдывали и защищали. С помощью асов "второй древнейшей". Жалкое впечатление производили тусовки отвязанной совковой интеллигенции - танец престарелой Иродиады перед Иродом, чтобы получить на блюде головы бывших "удерживающих". Там, где человек преодолевает животное начало и родовой инстинкт, для него очень остро встаёт вопрос: "Зачем я?". "Работа жаркая, дела хорошие", как поленья для духовного очищающего костра возжигали в душе нездешний огонь... Но первоочередная задача - самообеспечение хлебом насущным,. Создание вблизи городов и населённых пунктов специальных овощных, животноводческих и птицеводческих хозяйств, ферм и теплиц. Передовые технологии выращивания картофеля, капусты, грибов, зелени; как правило, безотходная переработка молока и мяса /колбасные, консервные цеха, сыроварни, маслобойни и т. д./ Здесь - основные рабочие места для переселенцев: аренда пустующих земель с первоначальным поселением в частных домах, вагончиках, даже палатках. Сразу же начиналось строительство домов /тоже занятость/. Оставленные дома на местах также централизованно продавались на сторону местными изанами, или заселялись "нашими". Изания снабжала свои хозяйства техникой, удобрениями, топливом для теплиц, одновременно используя внутренние резервы частников. Помогая им в обработке земли, строительстве теплиц, инвентарём, передовыми технологиями и т.д. Или арендуя участки по договору под овощеводство, ягодники, животноводческие фермы, птичники, крольчатники. Приезжала группа подшефных изан с семьями или без, селилась в посёлке в частных домах под гарантии порядка и безопасности, производили необходимый ремонт жилья, строили подсобные помещения, обрабатывали участки под посадки, реализовывали урожай /при участии хозяев или самостоятельно/. Главным преимуществом Изании была слаженность, взаимодействие всех ступеней - производства, обработки, реализации, к минимуму сводящее потери. Также, по возможности, исключалось вмешательство в процесс посторонних сил, случайностей, чужой бесхозяйственности, воровства и т.д. В Изании была своя охрана: из верующей "братвы", ветеранов Афгана и Чечни. Были, конечно, непредвиденные просчеты и препоны: стихийные бедствия, разборки, наезды, частные и государственные, но проколы были скорее исключениями, чем правилом. Изане всё старались делать в рамках закона и, что сразу выбивало козыри из рук их врагов, во славу и на пользу Отечества. Изания просто обтекала Вампирию, ускользала от неё, не заглатывая, как та привыкла, болтающиеся повсюду крючки "золотых удочек". Она жила своей автономной жизнью, хоть в той же реке, что и прочая рыба. Изане просто не заглатывали приманку! Плыли к своим кормушкам, убежищам и нерестам. И оказалось, что это бесконечно важно. Общая высокая цель, сознание своей нужности, мир в душе, отказ от лишнего, от лукавого, слаженность по принципу единого организма, отвращение ко греху как к заразной болезни. И не надо никаких насильственных революций, терактов, кровавых войн. "Выйди от неё, народ Мой". Не надо никаких искусственных поселений, объединений, необитаемых островов - просто не заглатывать их приманки. Изан нельзя было просто скинуть с земли, ибо они уже пронизывали её всю, питали, живили... Они удалялись всё дальше от Вампирии, как мужики от щедринских генералов... Изания, егоркина мечта - становилась той самой обетованной землёй, куда зови - не зови расставляй - не расставляй удочки, уплывали дети Неба.