– Попал в цель! Конечно не догадаюсь. Даже стараться не буду, чтобы не напридумывать то, чего не было и быть не могло. Итак?

Рыжик глубоко вдохнул, потом столь же глубоко выдохнул.

– Ты… ты такой же, как Рогар.

– Если учесть, что меня многие называют Мастером, да, наверное, такой же.

– Я не об этом! Ты… тоже взял и ушел, не сказав ни слова, будто торопился куда-то.

Именно торопился. Только и сам об этом не знал, пока… не успел в назначенное место вовремя.

– Мне нужно было уйти.

– Ты бросил нас.

– Я оставил вас на попечение надежных людей.

– Не спрашивая нашего согласия!

Это верно. Не то что согласия, даже мнения не спросил. Надо было бы действовать иначе, однако… Время никогда не ждет, пока завершатся вежливые беседы.

– У меня не было такой возможности.

– Было, не было! – Хок зло тряхнул челкой. – Когда люди так уходят, они…

– Они? – переспросил я, когда новорожденная пауза достигла совершеннолетия.

– Не возвращаются!

Вот оно что… Трудный случай. Но не безнадежный.

Я взял рыжика за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.

– Сейчас я скажу тебе ужасную вещь, возможно, самую ужасную из тех, что ты слышал и еще услышишь… Люди вольны поступать так, как того сами желают. Так, как считают необходимым. Даже если уходят, чтобы никогда не вернуться. Пойми, у каждого из нас есть право жить своей жизнью. Право, из посягательства на которое рождается рабство. Делить жизнь с кем-то другим должно только по искреннему желанию, потому что цепи необходимости крепче железных. И гораздо тяжелее, поскольку опутывают не руки и ноги, а сердце. Ни Рогар, ни я не можем быть подле вас вечно. И в первую очередь потому, что не хотим брать лишнее от ваших судеб. Не хотим красть ваши сокровища. Даже если вы готовы сделать нам дорогой подарок по собственной воле и с искренней радостью, мы точно так же вправе его не принимать.

Вдох молчания и робкое:

– Но ты… ты хотя бы не будешь выкидывать такой подарок сразу?

– Разумеется, нет. И обязательно поблагодарю дарителей. Но брать или не брать, все равно решать только мне. Согласен?

Карие глаза, чуть светлее, чем у Борга, но такие же упрямые, пристыженно моргнули, а над нашими головами кто-то хрипловато удивился:

– Мне внук сказал, что приехал шут, а на деле оказалось, что шутами впору зваться всем остальным.

Я поспешил встать, поворачиваясь к невысокому пожилому мужчине, по утреннему холодку закутанному в домашнюю мантию. Ни единого темного волоска на голове – все седые, по лицу ручейками разбегаются морщины, потерявшая упругость кожа висит складками по обеим сторонам рта и увесистым кошелем под подбородком, только глаза еще хранят воспоминания о молодости: живые, серо-зеленые, но слегка испуганные, словно человек постоянно чего-то опасается. Впрочем, со старыми людьми такое бывает: с приближением смерти начинают бояться каждого шороха и всех теней подряд.

– Полагаю, вы – dou Лигмун?

– Он самый. С кем имею честь разговаривать?

– Мое имя Джерон, я…

– Мастер, – не преминул ввернуть Хок, уже оправившийся от потрясений и разделавшийся с обидами.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.