– Ты бы поторопился, что ли… – угрюмый толкнул меня в плечо.

Поторопился? Ах, это… Я же должен кого-то убивать…

– И как прикажете? Голыми руками?

– Оружия не получишь, и не надейся, – отрезал капитан.

Я так и подумал. Кто же мне даст хоть завалящий ножик? Дураков нет. Рассчитывают, что сейчас устрою «злостное удушение»? Бр-р-р-р… Ещё чего. Да и не надо душить, можно шею сломать…

Декорации, на фоне которых мне предстояло умирать, не располагали к патетическим предсмертным речам. Вообще ни к чему не располагали. Плешь посреди леса, отороченная черноствольными соснами и увядшими в отчаянной мольбе ржаво-серыми кистями можжевельника. Выпавший снег втоптан людьми и лошадьми в бурый ковёр подгнившей травы и бледного мха. Клочок бесцветного неба над головой. Тоскливая картина. Впрочем, если закончить жизнь, то почему бы и не здесь? По крайней мере, селяне набредут на труп и похоронят, честь по чести – на большее и не надеюсь…

Я двинулся к эльфке, задумчиво перебирая в мыслях свои возможные действия. Ничего разумного в голову не приходило. Либо убить, либо… получить удар в спину: за мной по пятам следовали конвоиры. Блондин – слева, угрюмый – справа. И оба вытащили свои мечи из ножен. Я такой страшный? Никогда бы не подумал…

Когда до эльфки мне оставалось сделать лишь десяток шагов, серая тень качнулась в морозном воздухе, преграждая путь.

Девушка? Женщина? Возраст определению не поддавался. Болезненно-худая, бледная, как… как смерть. Черты лица резкие, даже острые, но странно очаровательные. Глаза… Наверное, серые: так блестят, что затмевают любой цвет сиянием гнева. Длинная, толстая коса взметнулась над прямыми плечами жемчужной змеёй. Одежда какая-то… старомодная, что ли. Сейчас такую редко встретишь: отложной воротник камзола слишком большой – свисает, как тряпка, рукава с таким разрезом, что острые локотки девушки, затянутые в пепельно-серое полупрозрачное полотно, из них вываливаются, сам камзол – короткий до неприличия, выставляющий напоказ узкие бёдра фигуры, более подходящей мальчику, чем девочке. Длинные ноги упрятаны в узкие штаны и высокие, но вряд ли удобные сапоги: это вам не ленточные голенища форменной одежды моей знакомой йисини, а целые шматы жёсткой кожи. Откуда вообще такое чудо вылезло, из какой берлоги? И сколько зим оно проспало?

– Не двигаться! – хлестнул по ушам приказ, последовавший от неожиданно возникшей на поляне девицы.

Мы и не двигались. Мы стояли и смотрели, слегка ошарашенные. Даже – остолбеневшие.

– Что значит: «не двигаться»? – капитан опомнился первым.

– Вы не тронете эту женщину и пальцем, – со спокойной угрозой в голосе разъяснила девица.

Откуда она взялась? Возникла прямо из воздуха… Из воздуха?! Нет, я не верю…

«Ты второй раз совершил одну и ту же ошибку…» – подсказала Мантия.

Какую?

«Превратил Зов в Вызывание …»

Но я же ничего не делал!

«Шлейф всегда хранит след твоей Сущности…»

И что с того?

«У тебя появился удачный опыт… И твоя Сущность впитала его…»

Всё равно, не понимаю…

«От Зова не было бы никакого толку – рядом нет никого стоящего… Ты, осознанно или нет, изменил чары эльфки…»

На таком расстоянии?

«Глупый…» – хихикнула Мантия и замолчала, а я снова уставился на вызванную.

Кто же ответил мне на сей раз? Точнее, кто ответил эльфке – звала —то она… Эта девица на представителя расы листоухих не похожа. Но и на человека, в полном смысле этого слова, не тянет. Что-то в ней странное есть… А впрочем, к чему эти рассуждения? Она пришла на помощь? Да. Так примем её услуги с распростёртыми объятиями!

Я подмигнул воинственно настроенной пришелице и, чуть ли не одними губами, спросил:

– Возьмёшь среднюю линию, g’haya[8]?

Она моргнула. Сузила глаза, подарив мне изучающий взгляд. Мгновение – и маленький рот расцвел хищной улыбкой:

– О чём речь?

И события пустились вскачь.

Девица оттолкнулась от земли, как от натянутой тетивы, и не хуже стрелы взмыла над нашими головами, проделав в воздухе изумительной красоты кувырок. Впрочем, мне некогда было восхищаться ловкостью: как только серая тень покинула земную твердь, угрюмый солдат, стоявший сзади и чуть справа, подался вперёд, почти поравнявшись со мной, словно надеясь достать девицу ещё в самом начале полёта. А я… Я метнулся назад, пальцами цепляясь за предплечье руки, в которой подрагивал меч. Пока угрюмый осознавал, что происходит, ваш покорный слуга, краем глаза отметив, что блондин взмахнул оружием где-то вверху, подстроился под ритм движения правого конвоира и потащил руку солдата влево. Вонзая меч прямо в бок блондину. Тот хлопнул ресницами, растерянно перевёл взгляд в нашу сторону, а мой правый локоть уже летел в лицо угрюмому. Похоже, удалось сломать нос…

Пару мгновений, в течение которых угрюмый старался справиться с болью и выдернуть меч из рёбер своего сослуживца, я употребил на то, чтобы, рухнув на одно колено, подобрать клинок, выпавший из пальцев блондина, и нанести оставшемуся в относительной неприкосновенности противнику удар. Снизу. Под полы расшитой сталью куртки. Куда-то между ног, если быть точным.

Угрюмый взвыл, но я уже откатился в сторону, избегая слепых взмахов клинка…

Со своими «врагами» мне удалось разобраться достаточно быстро. Но девица… Девица была ещё быстрее. Когда я обернулся, чтобы посмотреть, как обстоят дела с другими членами отряда, моему взгляду предстали два трупа, в неудобных позах лежащие на притоптанном снегу.

Фрэлл, я совсем забыл! Арбалетчик… Вот сейчас получу в спину…

Но он тоже был мёртв. Девица не успела бы до него добраться… Тогда – кто?

Неожиданная помощница оценивающе взглянула на результат моих усилий и кивнула:

– Неплохо. Стиль есть.

Я хотел спросить, кто она такая, но девица поспешила к той, ради кого, собственно, и затевалась вся эта свистопляска. Одним быстрым движением разорвав путы эльфки, воительница бережно взяла её под локоть:

– Как ты, милая?

– Благодарю тебя… g’haya, – эльфка тряхнула головой, сбрасывая капюшон, и я… до боли сжал кулак.

Это лицо я никогда не забуду. Полускрытое локонами цвета старой бронзы, оно ещё хранило следы шрамов. Невозможно-тёмные – глубже всякой морской пучины – глаза встретились с моими…

Если бы я знал… Если бы я знал… Я бы придушил тебя, lohassy!

Мантия надрывается от хохота.

Чего ржёшь?

«Ты восхитительно везуч…»

Да уж, так везёт только дуракам…

«Ещё – пьяницам… А ты у нас кто?…»

Лучше бы был пьяницей! Не могла сказать… Ты же знала, поганка!

«Я не считаю себя вправе давить благородные порывы твоей души…»

Ах, благородные? Ну, я тебе…

«Что сделаешь?…» – искреннее любопытство.

Придумаю! – мрачно пообещал я, отвечая на взгляд эльфки.

– Здесь поблизости живут люди? – о, вопрос к вашему покорному слуге.

– Да, сколько угодно.

– Этой женщине нужен покой и отдых. И присмотр – тоже, – заявила воительница.

– Если идти по следам, – я махнул рукой в направлении, которым следовал от дома Гизариуса, – придёте к обиталищу доктора. Уверен, он будет счастлив оказать посильную помощь.

– А ты? – сияющие глаза девицы чуть расширились.

– Какая разница?

– Останешься здесь?

– С трупами что-то надо делать, разве нет? – огрызнулся я. – Поторопитесь, девочки: не ровен час, ещё кто-нибудь заглянет на эту милую полянку…

– Ты прав, – усмехнулась девица. – Мы поедем!

Она помогла эльфке сесть в седло одной из лошадей – самой смирной на вид, а сама легко вспорхнула на коня, судя по богатой сбруе, принадлежавшего самому капитану. Не прошло и вдоха, как, взметнув за собой клочки снега и вязкой земли, всадницы растаяли за частоколом деревьев.

Я сплюнул и выругался. От души. Не слишком витиевато, но горячо.

Как всё мерзко складывается! Своими собственными руками… Рискуя жизнью… Выбиваясь из сил, можно сказать! И что я сделал? Спас от смерти ту, которую имею полное право распять на том самом дереве, где мог качаться мой труп. Что теперь? Теперь я даже и помыслить не могу о причинении вреда эльфке! Теперь я для неё – seyri, если не сказать хуже… Думаете, тот, кто сберёг чью-то жизнь, может ей свободно распоряжаться? Если бы! Спасённая чужая жизнь ручейком вливается в реку вашей собственной, растворяясь в бурном потоке…

Я ненавижу эльфку. Но даже пальцем не трону. Потому как, дурной это будет поступок: забирать свой подарок обратно. Я и не буду. Но только и объятий не раскрою. Не заслужила, листоухая…

Оставив на время споры с совестью, окидываю взглядом поле недавней битвы.

Итак, что мы имеем? Пять трупов. Ну, поскольку два из них я сотворил лично, вопросом меньше. Идём дальше… Капитан и воин рядом с ним явно заколоты. Но чем? Не припомню оружия в руках спасительницы, явившейся по Зову эльфки… Прятала под одеждой? Всё может быть, но я не уверен. Разве только в рукавах… Тонкие прямые лезвия длиной с ладонь… Да, не длиннее. Ладно, приду – спрошу.

О, арбалетная стрела! Воткнута в землю недалеко от тела угрюмого воина. Похоже, стрелок целился во вновь прибывшую воительницу. Но не попал. Девица отбила её в полёте? Ну, сильна! Пожалуй, не буду с ней ссориться. Ещё порежет на ленточки между делом…

Второго выстрела не было, потому что кто-то прикрыл нам спину. Кто?

Я присел рядом с трупом и провёл пальцами по рассечённому горлу арбалетчика. Кто бы это ни сделал, он постарался не оставлять лишних следов. По крайней мере, на теле жертвы. Магией не пахнет. Птица? Я поднял голову, прикидывая траекторию полёта. Возможно… Кто-то где-то пролетал… Если моим спасителем был некто пернатый, то он сделал это «на ходу» – ни на одной близлежащей ветке, откуда мог бы спикировать крылатый убийца подходящего размера, снег не был потревожен. Из ниоткуда в никуда. Птичка, значит? Быстро густеющая на морозе кровь плёнкой облепила пальцы. Птичка… Я бы поверил, если бы… Если бы не странный всплеск Пространства, погладивший мой висок во время схватки. Словно занавеска на окне приподнялась, пропустив чей-то любопытный взгляд, и снова вернулась на место…

Выпрямляюсь и грозно спрашиваю:

– Чья Тропа нарушила покой этого места и мой покой? Покажись!

Пауза. Небольшая, но какая-то… укоризненно-насмешливая. Только не…

Гладь морозного воздуха помутнела, поросла белоснежными кружевами, похожими на узоры инея, вздрогнула и разлетелась в стороны радужными искрами. Ничего, не скажешь, эффектно! Впрочем, та, что ступила на поляну, когда последняя крупица замороженного Пространства исчезла в недрах сворачивающейся Тропы, не нуждалась в излишнем украшательстве своих действий. И вообще в украшательстве не нуждалась…

Ростом примерно с меня, но на этом сходство и заканчивается. Лазурь бесконечно мудрых и лукавых глаз обрамлена веерами длинных белоснежных ресниц, на кончиках которых подрагивают кристаллики снежинок, но не тех, что сыплются с неба по три месяца в году (а бывает – и дольше), а созданных ювелирной магией. Последний «всхлип моды» в Домах? Когда я уходил, сие украшение категорически не принималось тамошним обществом… Ореол белых – до голубизны – мелко завитых локонов. Кожа жемчужно-розовая, гладкая, как полированная сталь: кажется, что на ней ни единая капля воды не удержится. На губах, подчёркнутых помадой цвета самой спелой вишни, с отливом в синь, небрежно расположилась вежливо-вызывающая улыбка. Черты лица настолько сообразны друг другу, что ничего нельзя отнять и не хочется прибавить. Королева снегов и крови… Очень горячих снегов, надо сказать: хотя она зябко скрестила руки на груди под накидкой из шкурок полуночных лис, во всей позе чувствуется напряжение сжатой пружины: вот-вот взорвётся невероятным движением, и тот, кто не успеет отскочить… Рискует быть уничтоженным. Окончательно и бесповоротно. Но такая участь покажется ему желанной…

Вы думаете, я влюблён в свою старшую сестру? Ошибаетесь. Любовь – это слишком простое определение моего чувства. Я боготворю Магрит. И не я один, кстати.

Величественное совершенство. И напротив: ободранное, запыхавшееся ничтожество, судорожно вцепившееся пальцами в полы куртки. Что я могу сказать? Да и нужны ли слова?…

Сколько лет мы не виделись? Если учесть, что я покинул Дом вскоре после совершеннолетия, то… Целое море времени. Ваш покорный слуга ничего не старался забыть, но нарочно из памяти ничего и не выуживал. Придётся к месту – так придётся…

А она совсем не изменилась, даже помолодела. Взгляд стал менее усталым, словно с плеч наконец-то сброшен тяжкий груз. А, знаю, какой: я, кто же ещё? Магрит, наверняка, вздохнула с облегчением, когда на паркете Дома остыли мои следы… Она тратила на меня много сил. Учила. Направляла. Контролировала. Надеялась… Нет, вру: не на что было надеяться. Но она не сдавалась. Мне бы такое упорство…

Лазурные глаза методично изучают каждую точку моего лица. Фрэлл, она же видит!… Впрочем, натягивать капюшон поздно. Не поможет. Клеймо – во всей красе, а на холодном воздухе (как я успел убедиться), синий узор наливается фиолетовыми тонами…

Всё, сейчас буду стёрт в порошок. Хуже всего, если Магрит так же молча развернётся и исчезнет, оставив меня наедине со стыдом. Пусть ударит, пусть обругает, только не молчит! Боги, если Вы слышите вашего недостойного слугу, хоть раз – помогите! Я не вынесу этого молчания…

Не знаю, какое мнение о ситуации сложилось у Властителей Судеб, но моя сестра не отступила от своего единственного правила: «Если мир не желает преклонить передо мной колени, я просто взлечу над его головой!» Проще говоря, Магрит сделала то, чего не ожидал ни я, ни духи леса, ни осиротевшие лошади, разбредшиеся по поляне…

Она сделала шаг в мою сторону, взметнув волну бордового бархата, приподняла тонкую бровь, качнула головой и… Самым невинным тоном поинтересовалась:

– Как дела?

Ничего себе! Будто вчера расстались… Или это – новая уловка? Прелюдия к жестокой трагедии? Не узнаю, пока не отвечу…

– Вашими молитвами, dou Магрит, – пробурчал я.

– Прости, сестринского поцелуя придётся избежать: зря я что ли, прихорашивалась? – она кокетливо провела пальцами по кончикам ресниц.

– Как Вам будет угодно, – я упорно не желал понимать, что происходит. Поцелуй? Да она и в лучшие времена не была столь тепло ко мне настроена… Я бы решил, что это морок, если бы не чувствовал каждой клеточкой тела властную Силу, исходящую от гибкой фигуры Магрит.

– Ну, не дуйся! – сестрёнка подозрительно улыбчива… Не к добру это. Совсем не к добру.

– У меня немного поводов для веселья, – констатирую. Довольно уныло.

– Разве? – я награждён нарочито наивным взглядом. – Остался жив, и не рад? Я тебя не узнаю… Насколько могу припомнить, ты умереть боялся… до смерти!

– Это было давно, – Магрит ведёт себя совершенно, как девчонка. Как озорная девчонка. Может, подыграть ей? Пошутить? Нет, не рискну: вдруг она только этого и ждёт, чтобы начать убийственную атаку.

– Всего лишь несколько лет назад. Да что там! Ещё весной ты вёл себя предельно осторожно.

– Откуда Вы знаете? – я не удержал любопытство в узде.

– Слухами земля полнится, – загадочно промурлыкала Магрит. – Однако ты и разошёлся…

– Куда? – не совсем понимаю иронию сестры.

– На все четыре стороны! Чего стоит одна только картинка на твоём лице… Опять попал кому-то под горячую руку? Или играл в героя? А может, и в самом деле, убил?

– Я поступаю, как хочу! – отрезал я.

Смех звонкими колокольчиками взлетел над ободранными кронами деревьев.

– «Как хочу»! И насколько эти слова сочетаются с предметом, столь нежно обнимающим твою шею?

Фрэлл! Шарф предательски размотался, пока я принимал участие в побоище, и ошейник оказался на виду… Что делать? Покраснеть от стыда или побледнеть от гнева? Неприемлемо ни то, ни другое: сестра всегда ухитряется проникнуть в мои мысли без помощи магических уловок, и сразу поймёт, что я притворяюсь. И стыдясь, и негодуя. Потому что… Потому что сейчас я всего лишь растерян и сбит с толку.

Шаг. Другой. Шелест лент на подоле платья. Лазурные глаза оказались совсем рядом. Так близко, что, заглянув в них, я понял: она и раньше знала об ошейнике. И о клейме. А ведь я просил Лэни…

Просил… Интересно, она доложила сразу или приберегла пикантную новость на десерт? Ну, волчица, только пересеки тропинку моей судьбы! Мало не покажется!

– А где же Ваш верный прихвостень? Или, точнее будет сказать: прихвостня? – вплёскиваю в голос как можно больше горечи.

Магрит укоризненно насупилась:

– Именно из-за этого я и отказала кузену Ксо.

Кузену? Ах, да: он же признавался ей в любви…

– Из-за чего?

– Из-за манеры так выражаться!

– О, значит ли это, что мы бы с ним отлично спелись? – я не удержался от заманчивой мысли.

– Надеюсь, этого не произойдёт! – совершенно искренне возразила сестра.

– Почему же?

– Если два невыносимых существа найдут общий язык, невыносимой станет жизнь всех остальных, – Магрит улыбнулась, и сразу стало ясно: ей подобная перспектива кажется чрезвычайно любопытной. По крайней мере, для того, чтобы воплотить в жизнь: играть на чужих нервах – излюбленное занятие в Домах. А уж если сестра поставила меня на один «горизонт» с кузеном Ксо… Обязательно надо попробовать. Вот только время выберу… А сейчас мне нужно знать совсем другое.

– Она всё же рассказала Вам? – настаиваю на прямом ответе.

– Разумеется, – кивнула сестра. – В любом случае, Лэни трудно было бы утаить случившееся от своей половинки по cy’rihn. Слишком сильный всплеск эмоций.

– Всплеск? Эмоций? – я оторопел. – Да, она показалась мне немного растерянной, но… Не более горячей, чем обычно.

– Ты удивительно ненаблюдателен! – Магрит покачала головой. – Довёл бедную женщину до слёз…

– До каких слёз?! – мой крик разрезал застывшую гладь холодного воздуха, и сестра сморщилась:

– Не ори. Я не глухая… До самых обычных слёз.

– Да это она… – договорить мне не позволили. Острый вишнёвый ноготок воткнулся в мою грудь:

– От твоих выходок можно не только расплакаться, но и сойти с ума! Что ты делал?

– А что? – непонимающе поднимаю брови.

– ПРОСИЛ!

– Что в этом странного?

– Ты понимаешь, что самим фактом просьбы поставил её на один уровень иерархии с собой?

– Ну… – такая трактовка собственного поступка не приходила мне в голову.

А ведь Магрит права: даже «разделив жизнь», Лэни осталась частью Внешнего Круга Стражи, частью прислуги. Обладающей исключительными правами, могущей при случае возразить господам, но – прислуги. Так заведено издревле. Так сотканы Гобелены Крови. Ничего нельзя изменить. Ничего не нужно менять. Да, я поступил непростительно глупо… Даже хуже: то, что совершил без всякой задней мысли, было (да и не могло не быть!) воспринято, как утончённая издёвка. Неудивительно, что Лэни рыдала – я унизил и оскорбил её, предлагая выполнить мою ПРОСЬБУ… Оскорбил сильнее, чем мог бы мечтать. Обвинил в том, что она не справляется со своими обязанностями, и предложил исполнить свою роль. Роль господина…

Я по-детски спрятал лицо в ладонях. Вот теперь мне стыдно, и ещё как.

А Магрит продолжала, каждым словом загоняя иглы под ногти моей совести:

– А потом закрылся Вуалью, намекнув, что она не в состоянии сама справиться с болью! Элрон будет рыдать и биться в истерике, узнав, какое чудовищное оскорбление ты нанёс Смотрительнице: ему до таких высот расти и расти!…

Дожил: меня сравнили с другим кузеном – самым ехидным из мерзавцев и самым смертоносным из домашних остроумцев. Лестно, ничего не скажешь. Проще было произнести всего два слова: «Ты – сволочь». Коротко и доходчиво. И возразить нечего: сначала унизил, показав, что Лэни не достойна повелевать (как будто она претендовала на власть?!), потом указал на слабость и невыдержанность, что для воина – хуже смертного приговора…

– Мне пришлось бросать все дела и мчаться, сломя голову, чтобы найти забившуюся в угол и дрожащую, как щенок, волчицу…

– Вы же сказали, что она плакала? – сквозь пальцы напомнил ваш покорный слуга, потому что слабо представлял себе слёзы на волчьей морде.

– Плакала. Потом. Когда мне удалось через Единение вернуть её в человеческий облик, – с нажимом объяснила сестра.

– Через… Единение? – неужели я довёл Лэни до Последней Черты?… Боги, да что же я за урод!

– Ты хоть помнишь, что число вмешательств в Обращение конечно и очень невелико[9]? – лазурные глаза прищурились.

– Да…

– Что – да?

– Помню.

– Можешь теперь представить моё состояние, когда она кинулась мне на грудь, захлёбываясь слезами? Кстати, я не смогла придумать, с какого фланга зайти, чтобы хоть немного успокоить Смотрительницу. Хорошо ещё, подвернулся молоденький волчок, только-только после Клятвы… – при этих словах Магрит усмехнулась ТАК, что я отнял руки от лица и посмотрел на сестру округлившимися глазами. Если из-за моей глупой выходки поплатился жизнью ещё и…

Наверное, мой ужас выглядел бесконечно забавно, потому что Магрит поперхнулась смехом:

– Успокойся, ничего с ним не случилось! Ну, помяли бока немного… в жаркой любовной игре…

– Даже если так… – недоверчиво протянул я.

– Всё хорошо, Джерон! – она сделала акцент на слове «хорошо».

– Как скажете…

– Но впредь… Впредь думай, что творишь, а то ряды нашей доблестной Стражи могут сильно поредеть! – если она и говорила серьёзно, то я этого не заметил. – Ради Пресветлой Владычицы, скажи: зачем ты всё это затеял?

– Я боялся… что Вы… узнаете…

– Если имеешь в виду картинку и прочее – забудь.

– Но…

– Это твоё личное дело.

– Я думал, что Вы… будете…

– Переживать? – усмехнулась она. – Вот уж нет!

– Значит, Вам всё равно… – огорчённо вздыхаю. Почему-то безразличие на вкус оказалось куда солонее неприятия.

Магрит фыркнула:

– Не всё равно. Но вмешиваться в твои поступки я не буду. И вообще: когда ты начнёшь жить без оглядки на всех остальных? Не спорю, это замечательное качество – думать о ближних, но… На всех не угодишь. Запомни. Затверди наизусть. Ты не должен ни перед кем оправдываться – это выглядит просто неприлично!

– Значит… – тяжёлые жернова моего соображения, наконец-то, добрались до зерна истины. – Значит… Вы на меня не сердитесь?

– Конечно, нет, – и сестра улыбнулась мне той самой улыбкой, которая всегда повергала меня в счастливый трепет.

– Спасибо! – я не смог погасить костёр облегчения, и быстро коснулся губами розового жемчуга щеки сестрёнки.

– Дурак! – взвизгнула она, и звон её голоса почти заглушил отчаянные всхлипы прыснувших во все стороны «снежинок». – Что ты наделал?! Да ты знаешь, сколько времени я потратила, чтобы подобрать эти украшения, не говоря уже о…

– Простите, dou Магрит… – я сконфуженно опустил голову. Ну вот, испортил такой хороший разговор…

– Я теперь похожа на помело! – сестра тряхнула выпрямившимися волосами. – Да Крадущиеся меня засмеют!…

– Уверен, кузен Ксо с радостью придёт Вам на помощь, – я не удержался от того, чтобы подколоть Магрит. Уж так забавно она выглядела! Наверное, у женщин это общая черта: придавать внешнему виду такое значение… Только не знаю, какому больше: своему или чужому?

– Придёт!… – сестра презрительно сморщила свой точёный носик. – А потом потребует за свою «помощь»…

– Он настолько неблагороден?

– Он – ещё большая зараза, чем ты!

– Я? – растерянно хлопаю ресницами.

Значит, по степени «заразности» я всё же проигрываю кузену? Хм. Почему же этот факт меня не радует, а наоборот: заставляет обиженно надуться? Очень странно…

– Кто же ещё? – Магрит оставила попытки вернуть в свой облик прежнюю утончённость.

С огнём на щеках и во взгляде она стала похожа на совсем юную девушку. Которой любящий брат подложил лягушку в постель… Я во все глаза смотрел на сестру, только сейчас, пожалуй, впервые догадываясь, насколько юна её душа. Как Магрит удалось выдержать битву со временем? Нет, даже не со временем – с тем зыбучим песком забот, который засосал её после смерти матери? Как?…

Очень просто. Истинное могущество не нуждается в костылях заклинаний, злата и хладной стали, оно само лежит в основе. Оно создаёт мир вокруг себя…

Магрит поймала мой восхищённый взгляд и забавно скривилась:

– Только не смей падать ниц и возносить мне хвалу!

Я тряхнул головой, избавляясь от наваждения:

– П-почему? Какую хвалу?

– Надо было пристроить тебя в компанию жрецов: ты бы у них был самым… блаженным.

– Жрецов? – отчаянно не поспеваю за шутками сестры.

– Такими тарелками смотрят только на то, чего нет! Любой бог был бы горд, заимев молельщика вроде тебя…

В небесной лазури взгляда всполохами молний метался смех, и я невольно улыбнулся в ответ, хотя не понял до конца, что же так развеселило сестру. Магрит грозно сжала губы, но мгновением позже передумала устраивать мне выволочку:

– У меня много неотложных дел, Джерон, поэтому будем говорить о главном и серьёзно.

– Согласен, – кивнул я и перехватил нить беседы: – Как Вы здесь очутились?

– Услышала Зов, – плечики сестры устало скользнули вверх-вниз.

– Но…

– Да, построение фраз было чисто эльфийским, но акцент… – Магрит фыркнула. – Твой След очень легко почувствовать. Если, конечно, знать, что он из себя представляет.

– И Вы…

– Ринулась на помощь? Скажем так: решила взглянуть, как обстоят дела. Оказалось, не зря: за тылом нужно следить, а не на чудеса надеяться!

– Да я и не надеялся… – смущённо пробормотал ваш покорный слуга.

– Это хорошо, – похвалила Магрит. – Во всём нужно рассчитывать на свои силы. Но… – тут она хитро прищурилась, – и от чужих отказываться не следует!

– Dou Магрит… – я запнулся, подбирая слова. – Как мне загладить свою вину перед Лэни?

Сестра нахмурилась и погрозила мне пальцем:

– И думать не смей! Мало мне одного раза… Нет, к волчице я тебя не подпущу.

Не подпустит? Мне же легче!

– Хорошо, тогда… Передайте ей, что я… не хотел…

– Не буду ничего передавать, – отрезала Магрит. – С шадд’а-рафом ты же нашёл верный тон? Вот и с Лэни нужно придерживаться схожей манеры поведения.

– Какой манеры? – обескураженно переспросил я. – Верный тон?

– Ещё какой верный! – неожиданно подмигнула сестра. – Старик поспешил выразить своё почтение Дому и едва не принёс Клятву… Признаться, я с трудом удержалась от искушения присоединить к Страже Песчаное Племя! Однако принимая во внимание обстоятельства, решение этого вопроса было отложено на более позднее время и передано другому лицу.

– Какому лицу?

– Тебе, конечно! Всё, что касается кошек, будешь решать именно ты. В конце концов, ты всегда любил этих пушистых царапок!

Я? Кошек? Принимать Клятву? Или – отказать, публично унизив всё Племя?… Голова привычно пошла кругом. Сестра, заметив мою растерянность, поспешила успокоить:

– Не волнуйся, это ещё не скоро! Кстати, тебе всё равно придётся посетить Дом.

– Зачем? – тупо промямлил я.

– Потом узнаешь, – отговорилась она.

– Всё же… Скажите Лэни, что я… мне стыдно.

– Чтобы ещё больше её запутать? – прищурилась Магрит.

– Запутать? – каждая фраза сестры успешно повергала меня в состояние, близкое к шоковому.

– Она и так не знает, чего от тебя ожидать, дурачок… Ты теперь для волчицы – самый опасный противник, потому как, абсолютно непредсказуем.

Я смутился. Да уж, непредсказуем… А мне кажется, что излишне прямолинеен и прост.

– Впрочем, может, тебе удастся придумать что-нибудь… Но до тех пор к Лэни не подпущу! Для меня твои чудачества – дело привычное, а она, бедняжка, уже на грани помешательства!

– Простите… – я отвёл глаза.

– За что? За то, что ты такой, какой есть? – усмехнулась сестра. – Извиняться нужно только за то, что противно твоей природе!

– Как это? – я окончательно потерялся в поучениях Магрит.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – насторожилась она.

– Вполне… Учитывая обстоятельства, – отвечаю совершенно честно.

– Не похоже… – недоверчиво протянула сестра. – Если не понимаешь простых вещей… Впрочем, у тебя всегда наблюдались проблемы с усвоением уроков.

Я вздохнул. Да, мозги работают со скрипом. Знать бы, чем их можно смазать…

– Пусть размышления над моими словами станут твоим домашним заданием! – тоном строгой наставницы возвестила Магрит. – Всё равно бездельничаешь…

– Я не… – обижаюсь. Мало ли у кого какие дела.

– Пожалуй, сегодня ты кое-что сделал, – оборвала меня сестра. – Я бы даже сказала: наделал… Поосторожнее с эльфами, Джерон: не делай им больно. Это моя ЛИЧНАЯ просьба.

Я заглянул в лазурные глаза. Серьёзные, как никогда. Нужно прислушаться…

– Да, dou Магрит.

– Что – да?

– Не буду делать им больно. Если больно не сделают мне, – я внёс необходимое уточнение.

– Согласна, – кивнула она. – По счетам нужно платить.

Сестра прислушалась к чему-то, оставшемуся для меня неведомым, и огорчённо выдохнула:

– Настала пора для прощальных слов.

– Уже уходите? – как всегда, в тот момент, когда расставание особенно остро колет сердце.

– Да. О чём подумать, у тебя есть. Чем заняться – тоже. Советовать ничего не буду. Просить?… Уже. Достаточно на сегодня.

Магрит оказалась совсем рядом, подхватила концы болтающегося шарфа и обмотала их вокруг моей шеи.

– Простудишься… – тонкие пальцы коснулись клейма. – Нэгарра была вызвана этим?