п. Это говорит о том, что грамматика шумеров была хорошо разработана. Позднее, в последней четверти III тысячелетия до н. э., когда семиты Аккада постепенно завоевали Шумер, шумерские педагоги создали первые известные нам «словари». Дело в том, что завоеватели-семиты переняли не только шумерскую письменность; они также высоко ценили литературу древнего Шумера, сохраняли и изучали ее памятники и подражали им даже тогда, когда шумерский стал мертвым языком. Этим и была вызвана необходимость в «словарях», где давался перевод шумерских слов и выражений на язык Аккада.
      Из шумерских табличек: Когда мир был создан и судьба страны Шумер и города Ура определена, АН и Энлиль, два главных шумерских божества, назначили царем Ура бога луны Намну. Тот, в свою очередь, избрал своим земным наместником Ур-Намму и сделал его правителем Шумера и Ура. Первые шаги нового правителя были направлены на обеспечение военной и политической безопасности. Он счел нужным начать войну против соседнего города-государства Лагаша, который стал возвышаться за счет Ура. Он победил правителя Лагаша Намхани и предал его смерти, а затем, опираясь на «могущество Панны, царя города», восстановил границы Ура.
      Теперь наступило время заняться внутренними делами и провести социальные и этические реформы. Ур-Намму отстранил обманщиков и взяточников, или, как их называет древний писец, «вымогателей», захватывающих быков, овец и ослов граждан. Он учредил справедливую систему мер и весов. Он позаботился о том, чтобы «сирота не становился жертвой богача», «вдова — жертвой сильного».
      Хотя соответствующая часть текста на табличке отсутствует, в ней, очевидно, говорилось о том, что следующие ниже законы установлены во имя справедливости и ради блага всех граждан.
      Изложение собственно законов начинается, по-видимому, на оборотной стороне таблички. Здесь текст поврежден так сильно, что только запись пяти законов можно восстановить с большей или меньшей степенью достоверности. В первом устанавливается «испытание водой» для подсудимых; во втором идет речь о возвращении раба хозяину. Три остальных закона, несмотря на всю их запутанность, необычайно валены для истории развития общественных отношений и этических норм. Они доказывают, что более чем за 2000 лет до н. э. закон «око за око, зуб за зуб», который является одним из основных библейских законов и, значит, продолжал существовать в гораздо более позднее время, уступил место в Шумере более гуманному праву, заменившему телесные наказания денежными штрафами.
      Закон и правосудие были основополагающими понятиями для древних шумеров как в теории, так и на практике: на них зиждилась вся общественная и экономическая жизнь Шумера. В XIX в. археологи обнаружили тысячи глиняных табличек со всевозможными юридическими текстами: договоры, соглашения, завещания, векселя, расписки, судебные постановления. В древнем Шумере ученики старших групп посвящали немало времени изучению законов и усердно осваивали трудные и специфические юридические формулы, а также переписывали своды законов и судебных решений, которые стали юридическими прецедентами.
      Около 1850 г. до н. э. в стране Шумер было совершено убийство. Три человека: цирюльник, садовник и еще один мужчина, профессия которого не указывается, — убили храмового чиновника по имени Лу-Инанна. По неизвестным причинам преступники затем уведомили Ниндаду, жену чиновника, о том, что ее муж убит. Как это ни странно, она предпочла об этом умолчать и ничего не сообщила властям.
      Однако у правосудия были длинные руки и в те отдаленные времена; во всяком случае в таком высокоцивилизованном государстве как Шумер. О преступлении стало известно царю Ур-Нинурте, резиденцией которого был город Исин. Он приказал разобраться в этом деле собранию граждан Ниппура, которое выполняло функции верховного суда.
      На заседании выступили десять человек, требуя казни обвиняемых. При этом они утверждали, что следует казнить не только тех убийц, но и жену убитого. Видимо, они считали, что, поскольку она предпочла хранить молчание, узнав об убийстве, ее поведение надо рассматривать как соучастие в уже совершенном преступлении.
      Однако два члена собрания встали на защиту обвиняемой. Они доказали, что та не принимала участия в убийстве и, следовательно, не заслуживает наказания.
      Члены собрания согласились с доводами защиты. Они объявили, что у жены убитого были основания хранить молчание, ибо ее супруг, насколько можно понять, не исполнял по отношению к ней своего долга — не обеспечивал ее всем необходимым. Решение суда заканчивается словами: «Достаточно покарать тех, кто действительно убил». Таким образом, были осуждены только трое мужчин.
      За последнее время были обнаружены другие интереснейшие шумерские документы, уже не относящиеся к юриспруденции. В 1954 г. в предварительном сообщении, включавшем перевод наиболее понятных отрывков, был описан медицинский текст, представляющий собой первый сборник рецептов — первую в мире книгу по фармакопее.
      Профессия врача появилась в Шумере уже в III тысячелетии до н. э. Например, врач Лулу практиковал в Уре — библейском Уре халдеев — около 2700 г. до н. э. Однако медицинские тексты Месопотамии, известные до 1954 г., относились главным образом к I тысячелетию до н. э. и содержали в основном формулы заклинаний, а не настоящие медицинские советы. Поэтому вновь переведенная табличка вдвойне интересна. Во-первых, она относится к последней четверти III тысячелетия до н. э., а во-вторых в ней даются рецепты, не имеющие ничего общего с магией или волшебством.
      В 1889 г. Пенсильванский университет направил в Ирак археологическую экспедицию, которая производила раскопки в Ниппуре (примерно в 160 км к югу от Багдада). Как выяснилось впоследствии, Ниппур был религиозным и культурным центром шумеров. В ходе последующего десятилетия экспедиция обнаружила тысячи глиняных табличек и фрагментов, относящихся к периоду от первой половины III тысячелетия до н. э. вплоть до начала нашей эры (примерно 3000 лет). Содержание табличек охватывает практически все фазы развития шумерской цивилизации: политическую и социальную жизнь страны, ее экономику и государственное устройство, религию и мифологию, законы и литературу, систему образования и язык. В них представлены даже наука (если можно так назвать познания шумеров) и техника. Среди найденных табличек многие посвящены математике, метрологии (учению о мерах и весах); найден «календарь земледельца» и лексикографическая классификация названий растений, животных и минералов. Однако однимиз наиболее важных «научных» документов, найденных в Ниппуре, несомненно является глиняная табличка на шумерском языке примерно 9,5x16 см, содержащая пятнадцать рецептов. Судя по размерам и изяществу значков, табличка была написана к концу царствования династии Саргона Аккадского, то есть, согласно последним хронологическим исследованиям, около 2300 г: до н. э. Этот шумерский документ несомненно является древнейшей фармакопеей в истории человечества.
      Рецептов как таковых в документе пятнадцать. Они могут быть разбиты на три группы в соответствии со способом применения данного средства: припарки (их 8), средства, принимаемые внутрь (3) и, наконец, что-то вроде компрессов (4). Примером может служить рецепт N 8. «Растереть корни… дерева… и сухой речной асфальт; замешать на пиве, натереть маслом (и) привязать как припарку».
      Находка относящейся к концу III тысячелетия до н. э. таблички с медицинским текстом была сюрпризом даже для специалистов по клинописи. Логичнее было бы ожидать находки какого-нибудь «справочника» по сельскому хозяйству, а не по медицине, ибо основой экономики шумеров, главным источником их жизненного благополучия было именно сельское хозяйство. Оно было высокоразвитой отраслью еще до III тысячелетия до н. э., однако единственный известный нам «календарь земледельца» относится к началу II тысячелетия до н. э.
      Наиболее значительные из достижений шумеров в области техники относятся к ирригации и сельскому хозяйству. Создание сложной системы каналов, плотин, запруд и водохранилищ требовало высокого инженерного мастерства и знаний. Для проведения земельной съемки и подготовки плана работ требовались нивелировочные и измерительные инструменты, чертежи и карты. Земледелие превратилось в сложную отрасль хозяйства, требующую предусмотрительности, усердия и умения. Поэтому не удивительно, что шумерские учителя составили «Календарь земледельца», в который входили разнообразные советы, призванные помочь земледельцу в проведении всех полевых работ, начиная с затопления поля в мае-июне и кончая веянием зерна, созревающего в апреле-мае следующего года.
      Поучения «календаря» касаются всех важнейших полевых и других работ, которые должен проделать земледелец, чтобы получить хороший урожай.
      Из табличек: «После того как молодые побеги пробьются сквозь (поверхность) земли, земледельцу следует вознести молитву богине Нинкилим, покровительнице полевых мышей и прочих вредителей, дабы они не испортили всходы. Земледелец должен также отгонять от поля птиц. Когда ячмень прорастет и сравняется с узкой нижней частью борозды, это значит, что наступило время для его полива. Когда ячмень остоит высоко, словно (солома) циновки в середине лодки», наступает время для вторичного полива. В третий раз земледельцу предлагается полить «царским ячмень — то есть ячмень, достигший полной высоты. Если при этом земледелец увидит, что влажные зерна ячменя начинают краснеть, это означает появление опасной болезни (самана), которая может погубить урожай. Если же ячмень в хорошем состоянии, земледелец должен полить его в четвертый раз; тем самым он увеличит урожай примерно на десять процентов».
      Заканчивается текст строками, в которых говорится, что советы исходят от важного божества шумерского пантеона — бога Нинурты, «верного земледельца Энлиля», верховного бога шумерского пантеона.
      Автор этого уникального сельскохозяйственного документа, несмотря на его уверения, сам не был земледельцем. Совершенно очевидно, что его написал один из преподавателей — уммиа — шумерской школы (эдуббы). «Календарь» был создан в педагогических целях и предназначался для обучения учеников школы в первую очередь для наиболее хорошо подготовленных, с тем чтобы подробно ознакомить их с искусством земледелия.
      Вот еще один пример. На одной из табличек приведен миф «Ианна и Шукаллитуда, или смертный грех садовника» о том, что богиня, желая отомстить оскорбившему ее человеку, превратила все воды страны в кровь. Эта тема «кровавого моря» не встречается в древней литературе нигде, кроме Библии. Расшифровка второй своеобразной детали этого мифа относится к технике «защитных насаждений»: по-видимому, в мифе делается попытка объяснить происхождение таких насаждений. Во всяком случае, из этого мифа можно сделать вывод о том, что посадка густолиственных деревьев для защиты растений от ветра и солнца была известна и распространена в Шумере уже тысячелетие назад.
      Вот краткое содержание мифа.
      Некогда жил садовник по имени Шукаллитуда. Он был хорошим садовником, трудолюбивым и опытным, но все его усилия были тщетны. Он заботливо поливал растения, однако сад его засыхал. Яростные ветры беспрестанно покрывали его лицо «пылью гор». Несмотря на все его старания, растения погибали. Тогда он возвел взор к небу, изучил знамения и постиг законы богов. Обретя таким образом новую мудрость, наш садовник посадил у себя в саду дерево «сарбату» (установить, что это за дерево, пока не удалось). Его густая тень укрывала сад с восхода до заката. В результате всевозможные огородные культуры стали приносить Шукаллитуде отменный урожай.
      Далее в мифе говорится о том, как Шукаллитуда оскорбил богиню Ианну и о мести богини. Она обрушила на шумеров три напасти: превратила в кровь всю воду в источниках страны, так что пальмы и виноградники сочились кровью, и наслала опустошительные вихри и бури.
      Перейдем теперь из области чисто материальной в духовную сферу — от техники к философии.
      Шумеры не сумели создать философии в общепринятом смысле этого слова. Им никогда не приходило в голову, что истинная природа вещей или их представления о вещах могут быть поставлены под сомнение, а потому у них отсутствовала такая отрасль философии, как теория познания.
      Тем не менее шумеры размышляли и строили предположения о природе вселенной, и прежде всего о ее происхождении и устройстве, о законах мироздания. Есть все основания предполагать, что уже в 3 тысячелетии до н. э. в Шумере были мыслители и педагоги, которые пытались ответить на подобные вопросы и для этого разработали свою космологию и теологию. Созданная ими система взглядов оказалась настолько убедительной, что ее безоговорочно приняло большинство стран Ближнего Востока.
      Исходя из представлений, которые им казались очевидными и непреложными, шумерские мыслители и строили свою космогонию. Вначале, по их мнению, был первозданный океан. Судя по некоторым данным, можно предположить, что шумеры считали этот океан своего рода «первопричиной», «первым двигателем», не задаваясь мыслью о том, что же предшествовало океану во времени и пространстве. В этом первозданном океане каким-то образом зародились небесный свод и плоская земля, отделенные друг от друга движущейся и всепроникающей «атмосферой». Затем из атмосферы были созданы светящиеся тела: солнце, луна, планеты и звезды. Далее, после отделения неба от земли и возникновения светоносных астральных тел, появились растения, животные и, наконец, человек.
      Но кто лее создал вселенную и кто заставляет ее совершать свой круговорот день за днем, год за годом, на протяжении бесчисленных веков? Насколько нам известно из древних письменных источников, шумерские теологи не сомневались в том, что существует целый пантеон живых существ, похожих на людей, однако бессмертных и наделенных сверхчеловеческим могуществом, которые управляют ходом мироздания по непреложному плану, в соответствии с незыблемыми законами. Каждое из этих антропоморфных, но сверхъестественных существ ведает определенной частью мироздания и действует по строго определенным правилам. Одному поручено следить за землей, другому — за небом, остальным — кому за морем, кому за воздухом, кому за тем или иным крупным небесным телом (солнцем, луной, отдельными планетами и т. д.). В шумерском пантеоне были божества, ведавшие ураганами, бурями и ветрами в атмосфере; реками, горами и равнинами на земле. Были особые божества для каждого города, страны, плотины, канала, для каждого поля и хозяйства, и далее божки таких орудий труда, как мотыга, плуг, форма для выработки кирпича.
      Наиболее зрелые и вдумчивые мыслители Шумера обладали вполне достаточным интеллектом, чтобы логично и последовательно рассуждать о любых проблемах, в том числе о происхождении и устройстве вселенной. Камнем преткновения для них было отсутствие научных данных. Кроме того, не хватало такого незаменимого интеллектуального оружия, как метод определения и обобщения. Наконец, шумеры практически не учитывали фактора роста и развития, поскольку им было совершенно чуждо столь очевидное для нас понятия, как эволюция.
      Мыслители Шумера не создали четкого философского учения. Точно так же у них не было ясной системы моральных принципов или заповедей. У шумеров не было специального свода этических норм, поэтому все сведения об их этике и морали приходится извлекать из различных литературных текстов древнего Шумера.
      Мыслители Шумера, в соответствии с их мировоззрением, не слишком верили в человека и его предназначение. Они были твердо убеждены, что человек вылеплен из глины и вообще создан богами только для того, чтобы приносить им еду и питье, строить для них святилища и всячески прислуживать им, дабы боги могли, ни о чем не заботясь, заниматься своими божественными делами. Жизнь, согласно такому мировоззрению, полна неопределенности и неожиданных опасностей, ибо человек не может знать заранее свою судьбу, которой распорядились боги в своей непостижимой премудрости. А когда человек умирает, — его бесплотный дух спускается в темное и мрачное подземное царство, где влачит жалкое существование, являющееся лишь бледным отражением земной жизни.
      Шумеров никогда не волновала сложная проблема свободы воли, одна из основных моральных проблем, которая больше всего занимает философов Запада. Совершенно убежденные в том, что боги создали человека только для собственного удовольствия, мыслители Шумера признавали подчиненную роль человека так же слепо, как и божественное предначертание, определившее, что конечным уделом людей является смерть, а уделом богов — бессмертие (в общем неплохо и не страшно умирать).
      Шумеры считали, что все те высокие моральные качества и добродетели, которые, без сомнения, возникли в результате медленной и трудной эволюции на основе опыта общественного и культурного развития Шумера, были дарованы богами.
      По их мнению, все предрешали боги, а человек лишь следовал божественным предначертаниям.
      Согласно сохранившимся записям, шумеры высоко ценили истину и доброту, закон и порядок, справедливость и свободу, добродетель и откровенность, сочувствие и милосердие. И, естественно, они отвергали ложь и зло, беззаконие и беспорядок, несправедливость и угнетение, порок и извращенность, жестокость и неумолимость. Цари и правители постоянно похвалялись тем, что они установили в стране законность и порядок, защитили слабого от сильного, бедного от богатого и положили конец злу и насилию. В уникальном документе правитель Лагаша Урукагина, живший в XXIV в. до н. э., гордо сообщает, что он вернул правосудие и свободу многострадальным гражданам, расправился с ненасытными и жестокими чиновниками, положил конец несправедливостям и угнетению и защитил сирот.
      Долгое время считалось, что библейская Книга Притчей — это древнейшая запись пословиц и поговорок в истории человечества. Когда примерно полтораста лет назад была открыта цивилизация Древнего Египта, оказалось, что существуют сборники египетских пословиц и поговорок и что они намного старше древнееврейских. Однако и эти сборники не являются самыми первыми из письменно зафиксированных человеком афоризмов и изречений. Шумерские сборники пословиц и поговорок на несколько столетий старше почти всех — если не всех — известных нам египетских сборников.
      Одной из отличительных особенностей пословиц вообще является их общечеловеческий характер. Если вы когда-нибудь усомнитесь в единстве человеческого рода, в общности всех народов и рас, обратитесь к пословицам и поговоркам, народным афоризмам и изречениям! Пословицы и поговорки лучше всех других литературных жанров взламывают панцирь культурных и бытовых наслоений каждого общества, обнажая то основное и общее, что свойственно всем людям, независимо от того, где и когда они жили или живут.
      Шумерские пословицы и поговорки были записаны более трех с половиной тысячелетий тому назад, а многие из них наверняка возникли раньше и передавались устно из поколения в поколение.
      Вот, например, «нытик», который все свои неудачи приписывает коварству судьбы и не перестает жаловаться: «Я родился в злосчастный день!»
      Вот люди, вечно ищущие оправдания своим поступкам, хотя все свидетельствуют против них. О таких шумеры говорили:

      Не переспав, не забеременеешь, Не поев, не разжиреешь!

      О беспомощных неудачниках шумеры говорили так:

      Брось тебя в воду — вода протухнет, Пусти тебя в сад — все плоды сгниют.

      Как и наших современников, шумеров терзали сомнения — как лучше распорядиться своим состоянием. Это нашло отражение в следующем изречении:

      Все равно умрем — давай все растратим! А жить-то еще долго — давай копить!

      Эта мысль сформулирована и по-иному:

      Может, ранний ячмень уродится — откуда нам знать?
      Может, поздний ячмень уродится — откуда нам знать?

      В Шумере тоже были, конечно, бедняки, не знавшие как свести концы с концами; про них и сочинены следующие выразительные, построенные на противопоставлении строки:
 
Бедняку лучше умереть, чем жить:
Если у него есть хлеб, то нет соли,
Если есть соль, то нет хлеба,
Если есть мясо, то нет ягненка,
Если есть ягненок, то нет мяса.
 
      Беднякам часто приходилось тратить свои скудные сбережения. И шумерская пословица звучала так: «Бедняк съедает свое серебро». А когда сбережения кончались, беднякам приходилось обращаться к древним предкам современных держателей ломбардов. Отсюда поговорка: «Бедняк занимает — себе забот наживает». Она весьма напоминает современную английскую пословицу «money borrowed is soon sorrowed» («деньги занятые — деньги проклятые»).
      В целом бедняки Шумера, очевидно, были покорны и смиренны. Нет ни одного указания на то, что они сознательно восставали против правящего класса богачей. И тем не менее сохранилась поговорка, которая, если только она правильно переведена, свидетельствует о пробуждении начатков классового сознания: «Не все семьи бедняков одинаково покорны!»
      Что касается раздражительных, вечно недовольных жен, которые сами не знают, чего им надо, то они, подобно своим современницам, уже в те древние времена искали облегчения у всяких врачевателей. Во всяком случае, на это намекает следующая поговорка (если только перевод правилен):

      Беспокойная женщина в доме
      Прибавляет к горю болезнь.

      Нет ничего удивительного, что в Шумере мужчины порой сожалели о столь опрометчивом шаге, как женитьба:

      Счастье — в женитьбе,
      А подумав — в разводе.

      Что касается тещи, то в древности она, видимо, была гораздо более покладистой, чем в нынешние времена. Во всяком случае, в шумерских текстах до сих пор не обнаружено ни одного анекдота о злой теще. Зато у шумерских снох репутация была, прямо скажем, незавидная. Это видно из следующей эпиграммы, где перечисляется все, что благоприятствует мужчине, и наоборот:

      Кувшин в пустыне — жизнь мужчине,
      Обувь — зеница ока мужчины,
      Жена — будущее мужчины,
      Сын — убежище мужчины,
      Дочь — спасение мужчины,
      Но сноха — проклятие для мужчины!

      Шумеры высоко ценили дружбу. Но, как говорят по-английски, «blood is thicker than water» (дословно: «кровь не вода»; или русск. пословица «свой своему поневоле брат»). В Шумере говорили примерно так же:
 
Дружба длится день,
Родство длится вечно.
 
      Теперь вернемся к Великому потопу.
      Вавилонский миф о потопе, а вслед за ним и библейский, восходят к шумерскому первоисточнику.
      Итак, мы приводим практически весь сохранившийся текст этого мифа со всеми его неясностями и головоломками. Он хорошо иллюстрирует трудности, которые приходится преодолевать ассириологам, но одновременно дает представление об удивительных открытиях, которые им предстоит сделать.
      Для нас действие начинается с того момента, когда некое божество обращается к другим богам, очевидно обещая спасти род человеческий от гибели, с тем чтобы люди вновь строили города и храмы для богов.
      Вслед за этим идут три строчки, которые трудно увязать с текстом. Скорее всего в них описывается, что именно делает это божество, чтобы выполнить свое обещание.
      Далее следуют четыре строки, рассказывающие о сотворении человека, животных и растений.
      Весь этот отрывок выглядит так:
 
Человеческий род… его погибель…
Мое сотворение… богине Нинту… воистине я верну.
Я верну людей на их земли, —
Грады их да будут построены,
Беды их да будут рассеяны.
Кирпичи на места святые градов войстину да будут возложены.
На месте святом… да установлены
Обряды, могучие Сути совершенными да будут!
Землю вода да оросит, благоденствие да осенит.
 
      После чего мы узнаем, что царская власть была ниспослана свыше и что тогда было основано пять городов.
      Градам всем тем он дал имена, их столицами он назначил. Малые речки повелел он очистить, прорыть каналы провести воду…
      Здесь в тексте опять пробел примерно в 37 строк, в которых, видимо, говорилось главным образом о решении богов ниспослать на землю потоп и уничтожить род человеческий. Когда текст снова становится достаточно чистым, мы видим, что некоторые боги недовольны и опечалены таким жестоким решением. Затем на сцене появляется Зиусудра, шумерский прототип библейского Ноя. Он предстает как набожный и богобоязненный царь, во всех своих делах руководствующийся указаниями, полученными от богов в сновидениях и предсказаниях. Насколько молено понять, в тот момент, когда Зиусудра стоит возле какой-то стены, божественный голос возвещает ему о решении богов: на землю обрушится потоп, дабы «уничтожить семя рода человеческого». Это довольно длинный отрывок и мы его не будем здесь приводить.
      Дальнейший текст, очевидно, содержит подробные указания Зиусудре чтобы он построил огромный корабль и спасся на нем от гибели. Но эти указания отсутствуют, потому что здесь в поэме новый пробел примерно в 40 строк. Когда текст становится разборчивым, мы видим, что потоп уже обрушился «на страну». Он бушевал семь дней и семь ночей.
      На восьмой день вновь появился бог солнца Уту, разливая над землей свой драгоценный свет. Зиусудра простерся перед ним и принес ему жертвы.
      Далее во всех рассматриваемых нами погибших цивилизациях мы сможем найти свидетельства о потопе и «своих Ноев». Однако, потоп потопом, а шумерское государство приходило в упадок и было впоследствии захвачено семитскими племенами под предводительством великого Саргона Аккадского. Но перед этим закономерным концом в стране происходили войны и свирепствовал бездумный Чиновник. О том, что в нашем мире почти ничего не изменилось продолжает рассказывать С. Крамер на примере Шумер.
      Город-государство Лагаш, расположенный на юге Шумера (см. рис. 19), начиная с 2500 г. до н. э. играл в государстве главенствующую роль в политическом и военном отношении. Здесь царствовала энергичная династия Ур-Нанше, представителям (ишакку) которой удавалось править всем Шумером. Но звезда Лагаша закатилась при Урукагине — восьмом правителе этой династии. До этого же Лагаш вел постоянную войну с другим городом-государством Ум-мой, правители которого также претендовали на господство в Шумере. Однако мы не будем вдаваться в подробности этих войн, проходивших с переменным успехом для обеих сторон, но с постоянным подрывом всей шумерской цивилизации. Обратимся лучше к шумерским «социальным революциям», провозглашавшим «свободу» (это слово есть в шумерских табличках именно в социальном контексте) от засилья чиновников и, как известно, сопровождавшимся еще одним сильным подрывом шумерского государства.
      Во время жестоких войн с их пагубными последствиями граждане Лагаша утратили свои политические и экономические свободы. Чтобы набрать и вооружить войско, правители города сочли необходимым урезать права своих подданных, увеличить до предела налоги и даже присвоить собственность храма. Пока страна находилась в состоянии войны, они почти не встречали противодействия. Но, однажды захватив в свои руки бразды правления, члены дворцовой клики не желали отказаться от них в мирное время, ибо это давало им неисчислимые преимущества. В самом деле, древние чиновники ухитрялись изыскивать такие источники увеличения доходов, что им могли бы позавидовать даже их современные коллеги. Отчисления в казну, налоги, пошлины и обложения достигали в Лагаше невиданных размеров.
      Вот что историк, живший в Лагаше четыре с половиной тысячи лет назад, рассказывает о событиях, очевидцем которых он был.
      «Смотритель над лодочниками захватывал лодки. Смотритель над скотом захватывал крупный и мелкий скот. Смотритель над рыбными угодьями захватывал рыбу. Когда житель Лагаша приводил во дворец овцу для стрижки он должен был платить пять шекелей (если овца была белой). Когда муж разводился с женой, ишакку получал пять шекелей, а его визирь — один шекель. Когда торговец благовониями составлял благовония для умащений, ишакку получал пять шекелей, а его визирь — один, а управляющий дворцом — еще один. Что же до храма и его имущества, ишакку завладел всем». Наш рассказчик говорит: «Быки бога пахали луковые наделы ишакку; луковые и огуречные наделы ишакку занимали лучшие земли бога».
      Самые уважаемые служители храма и прежде всего «санга» вынуждены были отдавать ишакку большое количество своих ослов, быков и зерна.
      Даже смерть не избавляла горожан от налогов и поборов. Когда покойника приносили на кладбище для погребения, там уже ожидали многочисленные чиновники и их прихлебатели, чтобы выманить у родственников покойника как можно больше ячменя, хлеба, пива и всевозможных предметов домашнего обихода.
      По всей стране, от края до края, с горечью замечает рассказчик, «всюду были сборщики налогов». Не удивительно, что при таком положении вещей дворцовая клика благоденствовала. Земли и владения правителей сливались в сплошные огромные поместья.
      В таком плачевном положении, рассказывает наш историк, находился Лагаш в момент прихода нового богобоязненного правителя Урукагина, который вернул исстрадавшимся гражданам их права и свободу. Он отозвал смотрителей над лодочниками. Он отозвал смотрителей над крупным и мелким скотом. Он отозвал смотрителей над рыбными угодьями. Он отозвал сборщиков серебра, которые взимали плату за стрижку белых овец. Когда муж разводился с женой, ни ишакку, ни его визирь не получали ничего. Когда торговец благовониями составлял благовония для умащений, ни ишакку, ни его визирь, ни управляющий не получали ничего. Когда покойника приносили на кладбище, сборщики получали гораздо меньшую долю его имущества, иногда значительно меньше половины. Теперь владения храма стали неприкосновенными. И по всей стране, от края до края, уверяет рассказчик, «не осталось ни одного сборщика налогов». Урукагина «признал свободу граждан Лагаша».
      Кроме того Урукагина очистил город от ростовщиков, воров и убийц. Например, «если сын бедняка соорудит рыбный садок, никто не украдет теперь его рыбу». Ни один богатый чиновник не посмеет больше врываться в сад «матери бедняка», отрясать деревья и уносить плоды, как было прежде. Урукагина заключил особый договор с богом Лагаша Нингирсу, чтобы сироты и вдовы не страдали больше от произвола «сильных людей».