1

      – Что вы намерены предпринять?
      беглец вскинул голову – быстро, слишком быстро! – и улыбнулся приклеенной улыбкой.
      – Собирать информацию, – ответил он размеренным бесцветным голосом. – Искать центр. Уничтожить его.
      – Понятно, – со вздохом сказал хозяин и растер худые щеки. – Так я и предполагал.
      – Что вам не нравится?
      – У вас ничтожно мало шансов. И потом, – повернувшись к пульту, хозяин щелкнул переключателем, – это уже было.
      Одна из стен растаяла, превратившись в экран. Беглец увидел громадную, до горизонта, плантацию, на которой вдоль натянутых проводов слаженно трудились сотни полуголых людей в рабошлемах. У беглеца знакомо стиснуло сердце – от ужаса и ненависти. Зачем ему это показывают? Разве мало было…
      Четкий режим работы на плантации внезапно нарушился. Люди выпрямлялись, растерянно озирались, бессмысленно двигали руками, ногами. Через минуту растерянность сменилась яростью, людская лавина накатилась на цепь сторожевиков. Те встретили ее выстрелами, кося первые ряды. В воздухе замелькали лопаты – множество, сотни. Уцелевшие Псы побежали, рабы настигали их, прыгали на спины, крушили кулаками, жадно хватали оружие…
      И вдруг над долиной разнесся вой. Из торчащей посреди плантации трубы вырвалось облако тяжелого фиолетового газа, накрыло восставших. И все исчезло.
      – Их отравили? – беглец с трудом разжал сведенные судорогой челюсти.
      – Ну зачем? Просто усыпили. Аварию устранили, газ откачали, и все покатилось по прежней колее.
      – Это диверсия?
      – Возможно. – Хозяин погасил экран. – Но обратите внимание, как безупречно организована эта исполинская система. Все производство через многочисленные подстанции подчинено Координатору. тот, в свою очередь, программируется Советом Избранных на основе директив императора и Откровений Божественной. Конечно, можно уничтожить Координатор, и это внесет разлад в экономику. Однако электронные Управители всех уровней обладают известной автономией и производственный процесс не прервется. Авария же в первичном звене вызовет немедленное срабатывание блока защиты – в его эффективности вы только что могли убедиться. А на крайний случай в Империи достаточно войск, чтобы подавить любой локальный бунт.
      – Хорошо, – беглец заговорил прежним бесцветным голосом, – что вы предлагаете мне?
      – Затаиться. Ну да, да… Вас снабдят необходимыми документами, убедительной биографией, и вы начнете новую жизнь. Искать вас не станут, поверьте. Процент беглецов ничтожно мал, и власти предпочитают на них не давить.
      – Почему?
      – Лучше не доводить людей до отчаяния, иначе они могут сделаться опасными.
      – Но меня-то будут искать. Я бежал не с плантации.
      – Мы это учтем.
      – И многие прошли через ваши руки?
      – Человек тридцать – это за семнадцать лет. Практически все внедрились успешно. Некоторым была сделана пластическая операция, хотя требовалось это больше для их спокойствия… Ну, так как?
      – Пожалуй, вы меня убедили, – сказал беглец медленно.
      – Вот и отлично, – кивнул хозяин, но в его голосе беглецу почудилось разочарование.

2

      Как и обычно, Эрик слегка опоздал – чтобы не толкаться на входе и не томиться ожиданием. Подобных ему нахалов при дворе находилось немного, и теперь Эрик мог вышагивать по гостевому тоннелю на полной скорости, не опасаясь ненароком обогнать кого-нибудь рангом выше. По сторонам, в многочисленных нишах, скучали Дворцовые стражники, сохраняя на физиономиях каменную неподвижность. После той злополучной засады юный Тигр посчитался уже со многими, для памяти пометив их косым крестом на лбу, но нескольких хитрецов не мог достать до сих пор. С особенной ловкостью избегал поединка насмешник-вожак – при том, что Эрик натыкался на него почти при каждом посещении Дворца и даже узнал его имя: Керкс. Кнут уже оставил на лбу имперца косой шрам, и теперь юноше не терпелось завершить рисунок. Хотя больше из азарта – злость давно прошла.
      На выходе из тоннеля четверо стражников с подчеркнутой учтивостью избавили Эрика от кинжала и скоренько оглядели на предмет выявления скрытых сюрпризов. Обыскивали здесь при малейшем подозрении, но Эрик никогда не доставлял имперцам такого удовольствия, а без повода они не смели трогать даже его. Впрочем, при желании Эрик мог бы их сильно удивить. Только зачем?
      Стражники расступились, и Тигр уже нацелился входить, когда его окликнули сбоку. Не спеша он повернулся и расцвел: ха, да это же Керкс – легок на помине!.. Вожак глядел на него из-за решетчатого окошка, точно из тюремной камеры.
      – Выходите, не бойтесь, – радушно позвал Эрик. – Меня уже осмотрели.
      – Ну, это не гарантия, – ухмыльнулся в ответ Керкс. – Хватит с меня ваших фокусов!
      – А кстати, – вдруг вспомнил Эрик, – как поживает наше чудище – ему уже залатали дыры? Он не похудел, бедняжка?
      – Послушайте, милейший, – негромко заговорил вожак, – кого вы из себя строите? Ведь вы такой же, как мы, и в Стражи угодили по недоразумению, до первой серьезной чистки. Или не знаете, что безродным закрыты в Империи все пути?
      – Кроме как в Дворцовую стражу – это вы имели в виду? – Эрик рассмеялся. – Любезный Керкс, меня лишили рода, это верно, – но кто сказал вам, будто я потерял честь?
      – Честь? – усмехнулся имперец. – Это такая детская болезнь? Или это игра, придуманная родовой знатью с жиру да скуки?.. Если первое, то вы подзадержались в отрочестве, милый мой, а если второе, то кто позвал вас в эту игру? Вам же нечего проигрывать, кроме жизни. Поверьте, для нас с вами подобные забавы – непозволительная роскошь…
      – А занятный вы тип! – удивленно заметил Эрик. – Только я не понял: вы себя убеждаете или меня вербуете? Если первое, то мое присутствие необязательно, а если второе, то напрасно теряете время. Впрочем, если желаете, мы можем продолжить беседу в менее официальной обстановке. Вам еще не надоело прятаться?
      Кивком попрощавшись, юноша поспешил в зал, ибо его опоздание становилось уже неприличным.
      Зал был огромен, а под прозрачным полом уже разворачивалось грандиозное действо: нагие, раскрашенные под огров люди сражались, охотились, добывали еду, славу, женщин. Как и в жизни, здесь обильно лилась кровь, а рядом парочки предавались любви – хотя чаще взаимности добивались силой. Подразумевалось, будто спектакли воссоздавали реальные события, но Эрик как-то дерзнул усомниться и с тех пор число подмеченных несуразностей в этих якобы исторических постановках все прибывало. Тем не менее на спектакли не жалели ни средств, ни рабов, а иногда к составлению программ даже подключали Божественную. И результат оправдывал затраты. Даже скептики вроде Эрика наблюдали за действом с интересом и удовольствием, ощущая себя небожителями, ногами попирающими облака. В нескольких местах подземный рельеф вздымался, пропарывая зальный пол, и на этих вершинах были разбиты фонтаны, дававшие начало пенящимся потокам. А по центру возвышался макет Священной Горы, которой так любили клясться огры, и поднимался он почти до самого потолка гостиного зала, напоминая небожителям, что и над ними есть власть.
      Как и всегда, зал наполняла толпа, составленная из представителей едва не всех влиятельных родов Империи, и кого только не было тут: от звероподобных тугодумов Буйволов до хищных Барсов, всегда учтивых и готовых на убийство. Поверх голов Эрик разглядел Биера, вовлеченного в разговор с кем-то невысоким, но, видно, очень важным, раз Волк не решился Эрика заметить – это с его наблюдательностью! Впрочем, и Тигру было не до приятеля, ибо пришло время ночной охоты. А уж здесь было на кого положить глаз.
      Первыми взгляд привлекали высокие, прекрасно сложенные девушки в роскошных просвечивающих платьях, отлично украшавшие подобные сборища, но не годные ни на что другое. были они из древнего рода Драконов, и Эрик уже обжегся на их великолепии.
      Следующими обычно становились статные, пышногрудые красавицы из могущественного прайда Львов, дочери и внучки прославленного Тора, одетые весьма строго и способные ударом кулака свалить непочтительного ухажера, но безудержные в любви.
      Затем – изящные и манерные девицы-Рыси, из которых получались покорные жены и заботливые матери, но прескверные любовницы. (в последнем Эрик тоже имел случай убедиться.)
      Дальше маршруты исследователей расходились настолько, что Эрик мог лишь поражаться разнообразию вкусов, не уступавшему широте выбора. Но главное, все представленные тут девицы были свободны и почти каждая – доступна. А Эрик пользовался среди столичных красоток устойчивой популярностью. Благоволили к нему многие: от любительниц изящных манер до фанатичек боевой доблести. Иногда Эрик даже ввязывался в поединки на «жемчужину гарема», которые разыгрывались прямо тут, между столами, – до первой крови. Но неизменно возвращал «жемчужину» прежнему господину – после двух-трех проведенных с нею ночей. Сам же Эрик ставил на кон свою славу мечника-виртуоза, и, видно, стоила она немало, потому что дрались с ним охотно. Впрочем, пока без успеха.
      сдавленно охнув от внезапного болезненного тычка под ребра, Эрик свирепо развернулся. И тут же потух: спаси нас Ю, этого не хватало!.. Вплотную к нему стояла ошеломляюще красивая девушка и норовила вторично въехать кулаком в его бок.
      – Что, Дита, снова не в духе? – поинтересовался Эрик, мягко отводя удар в сторону. – И кто не оценил вас на этот раз?
      – А кого вы опять высматриваете? – прошипела Дита, натянуто улыбаясь. – Ну перестаньте, это же неприлично!
      По первому впечатлению девушка казалась чудом, но как же Эрик с нею промахнулся! И вот теперь, время от времени, она возникала – с неотвратимостью судьбы – и предъявляла Эрику претензии.
      – Все-то вы знаете, – со вздохом сказал он. – Не скучно?
      Сегодня Дита обрядилась в изящную длиннополую шубку, спереди дополненную крупноячеистой пластиковой сетью, которую безуспешно пытались продрать острые, красочно разрисованные груди. Таким образом девушка совмещала демонстрацию своих прелестей с предупреждением о полной их недоступности, что было вполне в русле огрских традиций. А ведь нынешнее падение нравов зашло столь далеко, что некоторые модницы обнажали фасад совершенно.
      – И во что вы вырядились? – продолжала наседать Дита. – Да разве можно в таком являться во Дворец!
      – Драгоценная, но у меня нет другого, – вяло отбрыкнулся Эрик. – За мной ведь не стоит род, вы забыли?
      – Будь вы мужчиной, давно нашли бы способ выдвинуться!
      – О Духи, зачем?
      – Конечно, ведь вы посвятили себя Служению! – чересчур громко сказала Дита и сама же обеспокоенно оглянулась. – Говорят, вас даже перевели во внутренний Круг, – продолжала она, понизив голос, – и теперь вы вольны любоваться Ею вблизи. Но вы ж пальцем не посмеете Ее коснуться!
      Что Дита умела, это находить уязвимые точки – у других. Чем и распугала вокруг себя всех.
      – Моя радость, с таким характером следует быть умней, – раздражаясь, огрызнулся Эрик. – Недаром же вас никто не покупает.
      – Это потому, что я не продаюсь дешево! – взъярилась и Дита. – Вот вы сможете содержать меня как должно?
      – Может, вас и удочерить?
      Из толпы вдруг вынырнул Биер и принялся что-то нашептывать Дите на ухо, искусительно улыбаясь. Не сразу, но отвернулась она от Эрика, благосклонно вслушиваясь, а тот поспешил ретироваться, растроганный самоотверженностью приятеля. Послужить громоотводом – на такое не каждый решится.
      Публика гудела сегодня громче обычного. Пробираясь через толпу, Эрик время от времени выхватывал из гомона фразы, прежде казавшиеся самоубийственными. Похоже, трепет перед императором ныне пересиливают иные страхи – любопытно, какие?
      Ловко лавируя между придворными, путь Эрику пересекла коренастая фигура Эста.
      – Слыхали? – на ходу бросил он Эрику. – Волнения в войсках, раскрыт новый заговор, в секторах Низких все больше ночных убийств – не к добру все это, клянусь Горой! – И снова затерялся в толпе.
      Пожав плечами, Эрик двинулся было дальше, но тут же притормозил, зацепившись взглядом за смутно знакомый ему знак, украшавший капюшон премилого, хотя чрезмерно закутанного создания. На виду оставалось лишь строгое смуглое лицо с глазами ясными и наивными, но под пышными складками Эрик разглядел безупречно стройную фигуру с прямыми плечами и узковатыми бедрами – сложение, предпочитаемое юношей всем остальным.
      Осторожно, чтобы не спугнуть, Тигр пробрался к девушке за спину, и тут протяжный сигнал возвестил о появлении императора. Все привычно повалились на колени, затем и на локти, уперевшись лбом в прозрачный пол. Глаза при этом надлежало держать закрытыми, но Эрик и здесь пренебрегал этикетом, пользуясь случаем поглазеть на подпольный спектакль без помех. Несколько артистов-рабов уже лежали бездыханными меж камней, и под их изувеченными телами растекалась кровь; а неподалеку терзал женщину приземистый грузный зверь, сплошь в панцирных щитках, но к нему как раз подбирались охотники, вооруженные метательными дротиками.
      Эрик слегка приподнял лицо и обомлел. руками он почти касался изящных голых ступней, застенчиво выглядывающих из-под широкого подола, а над ними соблазнительно оттопыривался округлый задок, целиком выдвинутый в ошеломляющий разрез, и в тени упругих ягодиц наливался соками прелестный цветок. С трудом Эрик оторвал от него взгляд и за широко раздвинутыми бедрами узрел свисавшие, будто спелые плоды, аккуратные груди.
      Забывшись, Эрик качнулся вперед, коснувшись нежных лепестков губами. но тут певучий звук поднял всех с колен и притянул взгляды к вершине «Горы», где на разукрашенном троне уже восседал огромный и грузный император Ун из рода Спрутов – Ун Благоразумный по официальному определению или Толстяк Ун, как его прозвали Стражи. По правую руку от него помещалась любимая жена Ли, дочь загорского правителя и признанная красавица, по левую – начальник Дворцовой стражи Лот, преданность которого император ценил настолько, что не пожалел для него и самой Ли, недавно передав во временное пользование. А на разновысоких балконах еще рассаживались, возникая из скальных недр, Избранные.
      Когда балконы заполнились, «Гора» вздрогнула и стала раскручиваться – чтоб император не обделил вниманием никого из придворных, а заодно смог охватить взглядом всю панораму подземного действа. Тотчас толпа гостей двинулась к центру, занимая места снаружи громадного стола, кольцом огибавшего «Гору». Его густо покрывали разнообразные блюда и емкости, а по внутреннему краю уже извивались танцорки в сетчатых комбинезонах.
      Опомнясь, Эрик оттер плечом хлыща, нахально попытавшегося его обскакать, и увлек свою новую подружку к столу. Они заняли сдвоенное кресло, прямо перед одной из танцорок, и, хотя эти места предназначались трехбуквенным, никто не решился потревожить Тигра.
      По здешнему угощению можно было изучать географию Империи. Были тут странные рыбы из озер далекого Загорья и огромные мясистые тритоны, отловленные в притоках полноводной Южной реки, и отменная оленина из холодной, но приветливой Тиберии, и богатейшие россыпи ягод, поставляемых жутковатыми обитателями болот в обмен на мечи, которыми они затем очень ловко дырявили имперских солдат, и даже кое-что из страшной Огранды, прародины огров, – но куда больше заинтересовал Эрика живой десерт, переступавший маленькими ногами среди этого изобилия. Лицо танцорки было широковато по меркам Истинных, а кожа немного светлей, чем допускалось, однако после трапезы юноша охотно уединился бы с этой полукровкой – если б ему так не повезло сегодня. Эрик покосился на свою соседку и изумленно вскинул брови: она взирала на танцорку с таким отвращением, будто с бедняжки содрали кожу. Вот скромница! – подумал Тигр в легкой панике. Уж не привиделось ли мне то оконце?
      – Прелесть моя, как же зовут вас? – шепнул он незнакомке. – И почему я не видел вас прежде?
      – Я – Бэла из рода Мант, – прошептала она в ответ и чуть заметно кивнула на танцорку. – А хороша, верно? Ты хочешь ее?
      Вот скромница! – снова подумал Эрик и с облегчением рассмеялся.
      Дождавшись высочайшего позволения, гости слаженно атаковали завалы съестной экзотики, изредка поглядывая вниз, где нагие охотники таки забили зверя, хотя это стоило им многих увечий, и теперь тоже пировали, вгрызаясь в тушу с разных сторон. От них не отставали подоспевшие подружки, причем расплачиваться за угощение им приходилось прямо среди объедков. Впрочем, скоро поднялся ветер, засыпая снегом камни, и голышам пришлось расползаться по щелям, волоча за собой остатки туши.
      Случайно Эрик глянул вверх и застыл с куском во рту, впервые увидев четвертое кресло занятым. За фигурным столиком императора укромно устроился Верховный Хранитель Ат, небольшой изящный человек без пола и возраста. Показывал себя публике он нечасто, а его появление на императорской вечеринке было вообще из ряда вон. Не многовато ли сюрпризов для одного дня?
      Чуть погодя в зале потухли светильники, зато над головами заоблачной четверки вспыхнули прожектора и поползли лучами по гостевому столу, вынуждая придворных застывать поочередно, чтобы с вершины их можно было разглядеть. Тут Эрику пришлось удивиться еще раз, потому что Бэла немедленно и без церемоний перебралась к нему на колени. Сама по себе эта вольность была тут делом обычным, но по пути девушка, как бы невзначай, раздвинула створки его паховой амбразуры и накрыла ту задом, уже нагим. Высвобожденный ствол сразу угодил в цель, тоже вполне готовую к встрече, и Эрик затрепетал, ощутив их первое слияние. Застенчиво смеясь, Бэла ерзала по его коленям, с каждым движением нанизываясь на чужую плоть все основательней и не забывая при этом подкармливать себя и Эрика. Иногда сквозь ее смех прорывались сдавленные рыдания, но слышал их, наверное, один Эрик – со стороны их возня выглядела невинно. А когда истощилось терпение, Эрик тоже постарался скрыть содрогания и стоны за негромким смехом.
      – Милый мой! – чуть слышно шептала Бэла, впуская его в себя до упора. – Тебе хорошо, правда? Только тише, пожалуйста, тише…
      Их снова высветило лучом, и запрокинув голову, Эрик разглядел на фоне сияющего круга неподвижный узкий силуэт. Сквозь навернувшиеся слезы ему показалось, будто Верховный Хранитель вдруг надвинулся на него, заглянув в самые глаза. И что он увидел там, интересно? Несчастный скопец, где уж ему понять!..
      Силуэт заслонила обнаженная фигура танцорки, распахнутая как перед любовником и словно раскаленная прожекторным светом, – и Эрику вновь почудился сторонний взгляд, только горящий совсем иным огнем. Выходит, их уловки не обманули профессионалку, и малышка не прочь приобщиться? почему нет, разве Бэла станет жадничать? А Хранители – да пусть их!

3

      Развалясь в кресле, Горн с размеренностью автомата, один за другим, бросал в рот крупные твердые орехи, а из-под приспущенных век наблюдал за происходящим в охранной комнате. Дежурство близилось к завершению, спустя примерно час их должны будут сменить, и пока день этот не отличался от многих других.
      Старший Страж Крауг по своему обыкновению курсировал близ входной двери, скрестив руки на груди и не выпуская из ладоней рукояти коротких мечей, острия которых торчали над его плечами, будто сложенные крылья. Постоянная настороженность помогла ему пережить десятка полтора покушений и почти втрое превысить средний срок службы Стражей. В остальном же Крауг примечательного из себя не представлял – усердный служака, не задающий лишних вопросов ни себе, ни другим.
      Третий постовой, Эрик, изящно восседал за пультом, перед просторным экраном, и развлекал себя путешествием по укромным уголкам Храма, почему-то особенно часто попадая в покои Жриц, где с веселым любопытством созерцал сцены, для стороннего глаза не предназначенные. Эрик был совсем молод и хорош собой необыкновенно – этакий ходячий идеал имперской аристократии: смуглый до черноты, стройный и плечистый, великолепно сложенный, с тонкими, но безусловно мужественными чертами треугольного лица. Вдобавок он виртуозно фехтовал и стрелял, но при этом выделялся изысканностью манер – когда хотел. Происходил юноша из древнего рода Тигров, увы, утратившего влияние еще при прежнем императоре.
      На экране щебечущая стайка Жриц впорхнула в душевую, и Эрик с энтузиазмом последовал за ними, переключась на соседний «глазок». Укоризненно поцокав языком, Горн проворчал:
      – И что за радость глазеть, когда нельзя пощупать?
      – Ты всегда был прагматиком, дружище Горн, – весело откликнулся Эрик. – Ну взгляди: разве не приятно ими просто любоваться!
      – Этими худышками? – Горн с пренебрежением фыркнул. – Не мой товар. Я привык к здоровой и обильной пище, чтоб было за что…
      – Господа, не отвлекайтесь, – нехотя вмешался Крауг. – В Храме полно мест и помимо жрицыных спален.
      Как по команде, Горн с Эриком повернули головы и с оскорбительным вниманием уставились на Старшего Стража. По чьему-то недосмотру или умыслу Крауг был поставлен в странное положение. Приказывать четырехбуквенным он в общем-то имел право, а вот выговаривать им…
      – Я не сомневаюсь в вашей компетентности, уважаемый Крауг, – с безукоризненной и ледяной вежливостью заговорил Эрик. – Но позвольте напомнить, что в обязанности Стража входит и наблюдение за персоналом Храма.
      – Я только просил не увлекаться, – примирительно сказал Крауг. – Низкие тоже хотят жить.
      Имелось в виду, что преждевременная кончина Божественной мгновенно и неизбежно остановит сердца Жриц.
      – Фанатики есть везде, – чуть мягче возразил Эрик. – Не беспокойтесь, господин Старший Страж, я знаю службу… Кстати, – обратился он к напарнику, – тебе не кажется, что охрана Божественной поставлена из рук вон?
      – Ну почему, – усмехаясь, ответил Горн, – мы стараемся.
      – Начать с того, что полусотни Стражей явно недостаточно для такого громадного здания.
      – А где взять больше? – спросил Крауг. – Нас и так едва набирается на три смены.
      – Перевелись дурни, – хмыкнул Горн. – Где былой пыл?
      – Страж Горн, я бы попросил!..
      – А что, неправда? Кто теперь готов жертвовать карьерой и рисковать шкурой ради Божественной? Только ленивцы вроде меня да такие чудаки, как вы с Эриком, – из вымирающей породы идейных.
      – Ну хорошо, пусть нас мало, – согласился Эрик. – А впускать в Храм наемников – лишь предателей плодить. Но почему мы сами осложняем себе жизнь?
      – Например?
      – А разве не безопасней для Ю призывать Избранных к себе, как это положено госпоже? Ведь большинство покушений – да почти все! – случались именно в Лабиринте, на пути Божественной в молельню или обратно.
      – Впускать нечистых в чертоги? – Горн покачал головой. – Ну, малыш!.. Кто ж на это пойдет?
      – Так они будут проникать сюда сами! – парировал юноша. – Вот Крауг знает, – кивнул он на Старшего. – И почему до сих пор никто не задумывался, где наши уязвимые места и как можно их устранить?
      – А зачем? – спросил Горн.
      – То есть как? – Эрик даже растерялся. – Ну, знаешь…
      – Ладно, скажу иначе: кому это нужно? Самой богине нет дела до таких пустяков. А мы здесь ничего не решаем.
      – Постой, а наш Верховный?
      – Мон? Ну, его сюда просто назначили – он и Стражем-то никогда не был.
      – Горн, Горн!.. – страдающим голосом предостерег Крауг.
      – А чего, пост не хуже других. только не надо и Мона записывать в идейные. Вдобавок он боится перемен, как и все. Но мы, Стражи, хотя бы в результате заинтересованы.
      – А Мон, выходит, нет? – спросил Эрик.
      – Разве он рискует чем-нибудь, кроме поста? Случись что, тела его не лишат, даже Избранность и трехбуквенность останутся при нем – он же ни на шаг не отступил от незыблемых наших традиций. А вот попробуй Мон что-либо изменить…
      – Но ведь это глупо! – воскликнул Эрик.
      – Вовсе нет, если ставить свои интересы чуть повыше божественных, – возразил Горн. – Кто ж станет любить в ущерб себе – сейчас это даже не модно. Думаешь, Мон один такой?
      – Ох, господа… – простонал Крауг снова.
      – Да полно, Старший, вы же храбрый человек! – отмахнулся Горн. – И разве вы думаете не так?
      – Одно дело – думать…
      – А кого бояться – Воителей? Бросьте, сейчас не те времена!.. Вам следует чаще бывать во Дворце, теперь там и не такое услышишь.
      – Но ведь есть еще Хранители, – вмешался Эрик. – Или им тоже все равно?
      – Ты о чем?
      – Да о Ю же!
      – Ага. – Горн хмыкнул. – Хранители, ну да… А что им до наших проблем? Если их и заботит что, так это сама Вера. А она последнее время пошла на убыль – разве не заметил? После того прокола с десантом на Второй Материк…
      – И Веру теперь сможет укрепить лишь очередное Воскрешение? – в упор спросил Эрик. – К этому ты клонишь?
      – Ну, малыш, ты сегодня в ударе! – качая головой, заметил Горн. – И что на тебя нашло?
      – Так это правда?
      – Ты сам это сказал – не я. Но, в конце концов, почему Ю не пожертвовать собой снова, раз того требует Вера? Если вдуматься, серьезного богине не грозит. ну, поваляется месяцок в гробнице – всего и дел.
      – да, – угрюмо подтвердил юноша, – какие пустяки!.. И Хранителям, разумеется, видней. – Он покосился на Старшего. – Странные они существа, Крауг, не находите?
      – Почему? – искренне удивился тот. – Они всегда были такими.
      – конечно, вы привыкли – за столько-то лет! Но почему они бессмертны, как и богиня, хотя всего лишь ее слуги? И почему каждый год их погибшие воскрешают так же, как обновляется сама Ю? А можете вы представить себе Хранителя-ребенка? Я не спрашиваю о стариках, раз уж они живут вечно, но ведь откуда-то эти скопцы произошли?
      В ответ Крауг лишь пожал плечами – его-то не заботили подобные вопросы. Горн негромко рассмеялся, глядя на Эрика с умилением. И как взросло такое чудо в здешнем гадюшнике? – подумал он. Этого бы малыша да в хорошие руки…
      – К дьяволу Хранителей, – проворчал Горн. – А что до обожаемой твоей Ю, то и от нас тут кое-что зависит. Вон Крауг, к примеру, готов положить за нее голову, не задумываясь… Ведь так, старина?
      Крауг равнодушно кивнул.
      – А как насчет тебя, верзила? – внезапно спросил Тигр.
      – В смысле: готов ли и я положить голову? – Горн ухмыльнулся. – А если хотя бы попытаюсь – это тебя устроит?
      С детской отходчивостью Эрик рассмеялся. Затем неожиданно зевнул – уже не первый раз за сегодня, будто предыдущая ночь выдалась для него бурной. Мечтательно улыбнувшись, словно припомнив что-то, юноша произнес:
      – Мне б отлучиться денька на два. как думаете, Крауг, отпустят?
      – это вряд ли, – взамен Старшего ответил Горн. – Время больно тревожное… А что за дела?
      – Да так, – улыбка Тигра сделалась зловещей, – семейные. Узнал кое-что – надо проверить.
      – Эти мне проверки!.. Почему от них так несет мертвечиной? – Горн поморщился. – Ладно, когда распогодится, может, прогуляемся вместе.
      Из-за портьеры возникла узкая холенная кисть с перламутровыми ногтями. Гибкие пальцы странно переплелись – знак внимания, одно из немногих слов Священного Языка, знакомых рядовым Стражам. Горн негромко свистнул, привлекая взгляд Крауга. Пальцы Божественной сотворили новый знак и убрались.
      – Готовьтесь, – отрывисто приказал Крауг. – Выходим, немедленно!
      Шагнув к пульту, он оповестил охранный центр, вызвал сменщика разом подобравшемуся Эрику. Затем повернулся и уперся в Горна настойчивым взглядом. Бросив в рот последнюю порцию орехов – на этот раз полную горсть, тот неторопливо высвободил свое громоздкое тело из кресла, опустил на лицо бронещиток.
      – Вот и славно, – кивнул Крауг.
      Горн молча ухмыльнулся.
      Через минуту они уже шли извилистыми коридорами Храмового Лабиринта: впереди Крауг; следом за ним (не шла, нет – скользила, плыла, струилась) Божественная Ю, совершенно нагая, с изящным мраморным телом, расцвеченным лишь розовыми мазками на губах и сосках да блестками ногтей; еще чуть сзади, плечом к плечу, Горн с Эриком. Маршрут, как всегда, выбирал Крауг, и уж здесь он удивлял непредсказуемостью – одна из причин его замечательной живучести.