Солнце поднялось уже высоко над безбрежным, как океан, лесом, и даже сквозь двойные плотные шторы в спальню прорывался горячий свет, наполняя ее бордовыми бликами, – но подниматься с постели по-прежнему не хотелось. То есть покинуть ее, конечно, придется, да только не раньше, чем это сделает Анджи. А угомонились они, как обычно, под утро – и ведь не надоест, который уже месяц!..
      Приоткрыв один глаз, девушка пропела:
      – Светик, привет!.. Выспался?
      Его настоящее имя Анджелла узнала сразу после возвращения, но продолжала величать мужа Светланом. Хорошо, не при местных зубоскалах – все ж имечко с претензией. Эдакий светлячок в темном средневековье… пудов на восемь, ага.
      – Я поэт, зовусь я Светик, – проворчал он в ответ, даже не пытаясь принять сердитый вид. Все равно ж не поверит. Во-первых, девушка понимала его лучше, чем он себя; во-вторых, Светлан просто не умел на нее злиться.
      Наверное, главным чудом в той странной сказке оказался финал. А именно: как замечательно, без зазоров, сомкнулись они ноющими гранями, составив целое. Happy-end вышел истинным, без подвохов. Счастье не закончилось воссоединением персонажей и даже не пошло на спад – наоборот, с каждым днем его становилось больше. Месяц проходил за месяцем, а они только привязывались друг к другу сильней, избегая расставаться сверх неизбежного. Временами это пугало Светлана: как же больно будет падать с такой высоты, если, не приведи бог… Да ну, о таком лучше не думать!
      Наконец распахнув оба глаза, сверкающих изумрудными зрачками, Анджелла потянулась, откровенно приглашая любоваться собой, прелестным своим ликом, волшебным телом, едва прикрытым простыней, золотыми волосами, рассыпавшимися по постели, – будто не этим занимался он каждую секунду, пока находился с ней. Даже во сне Светлан продолжал ощущать ее – кажется, не только кожей.
      – А как спалось принцессе? – спросил он. – Горошина не намяла бока?
      Вообще-то, после трагической гибели отца и последовавшего вскоре за ней свержения узурпатора, Анджелла вполне могла именоваться королевой. К тому ж, настоящая принцесса вовсе не та, кто под десятком перин ощутит горошину, а кто не станет раздувать это зернышко в арбуз.
      – Опять ко мне Паук приходил, – сообщила Анджелла.
      Имелось в виду: во сне, – не подумайте плохого. В сны Светлана тоже изредка являлся дед, умерший десятилетия назад.
      – Гостюшка, – проворчал он. – И чего хотел?
      – «Вернись, я все прощу!» – сказала девушка загробным голосом. – Что-то непокойно его душе.
      – Еще бы!..
      За долгую жизнь сей колдун натворил много бед, хотя злодеем стал не по злобе – от равнодушия к людям. (Но важен ведь результат?) И по совокупности преступлений был приговорен… лично Светланом. Впрочем, разве у него оставался выбор?
      – Похоже, она до сих пор слоняется возле Дома, – прибавила Анджелла. – Уж чего-чего, а живучести у Паука на десятерых.
      – Большим мерзавцам без этого никак, – согласился Светлан. – С одной пробоины такие кораблики редко тонут. Но разве сможет он дотянуться сюда?
      – Кто знает, милый. В теперешнем его состоянии многое принимается по-другому – расстояния тоже. И разве ты сам представляешь, на сколько мы удалены от моего королевства? Или где пребываем сейчас на самом деле?
      – Да уж, – пробормотал он.
      Это в первый момент Светлану показалось, будто он возвратился в свою квартиру, размещенную на верхнем этаже девятнадцатиэтажки, высящейся на самом краю города, вплотную к окружной дороге, сразу за которой начинался лес. И в свой мир – ну, разве с некоторыми вариациями: драконы там, разросшиеся буйственныелеса, прочая воспрянувшая живность; толика чудес, почти смыкающихся с экстрасенсорикой; еще какая-нито околосказочная экзотика. На самом-то деле изменений оказалось куда больше, но к волшебству они имели мало отношения. Светлан словно бы угодил на полвека вперед, хотя по летоисчислению (христовому, понятно, – никуда от него не делись) вернулся в год, откуда его выдернули и где отсутствовал не дольше недели. Однако поменялось тут многое – не перевернулось, но сдвинулось.
      Как выяснилось, обитал Светлан уже не в прежней конуре – при том, что вернулся в знакомую комнату. Но раньше та была единственной в квартире, а ныне к ней добавились еще четыре, и каждая едва не вдвое просторней. Обставлены они были шикарным новьем – в отличие от первой, в которой явно хранился антиквариат… чтобы не сказать: рухлядь. И оснастили жилище по последнему слову, нашпиговав электроникой от кухни до ванной, причем приборы обнаружились такие, о которых Светлан не подозревал раньше. Впрочем, увидев их, он ощутил в себе пробуждающееся знание, словно к исконной его сути добавилась вторая, представляющая истинного хозяина здешних хором, взращенного иным прошлым.
      В мире, куда вернулся Светлан, оказалось куда меньше дорог, пыли и шума, чем в том, откуда он сбежал, – поскольку большая часть транспорта поднялась в воздух и даже стоянки устраивали обычно на крышах. Зато прибавилось зелени, в том числе внутри городов. Число же ненавистных Светлану границ, наоборот, сильно убавилось, а проницаемость их выросла намного. Здесь российский юнец, получивший образование на родине, вполне мог податься егерем в канадские леса или пастухом в Аргентину, а любой иноземец, от американца до японца, волен был испытать силы в сибирской тайге – тем более, такое закаливание духа ныне вошло в моду. Кстати, сами расы, не говоря о нациях, отличались уже не столь явно – сказалось многовековое смешение народов.
      А драконы тут и впрямь дожили до современности, но диких, свободных особей почти не осталось – как лошадей или верблюдов. Или собак. Увы, умом летающие рептилии не блистали, хотя по праву занимали второе место, обставив дельфинов и шимпанзе.
      И волшебство больше не считалось ересью, из сферы сказок перекочевав в реальность, сделавшись объектом научного интереса. Но такого распространения, как в мире Анджеллы, не получило и на такие высоты не воспаряло.
      Что же до рекордов силы… Ну, Светлан, конечно, просмотрел спортивные сводки. Вместо неполных трех центнеров, которые выбрасывали над головой прежние здоровяки, нынешние едва перевалили за пятьсот кило. А взамен тысячи фунтов, с коими могли присесть раньше, теперь фигурировала тонна. Не бог весть что, да? Хоть сам впрягайся, ей-богу. Впрочем, участие в состязаниях Светлана вряд ли можно признать честным – посещение Wonderland, разбудившее его суть, запросто приравнивается к допингу.
      То есть, если не считать немногих, не столь уж существенных деталей, изменения произошли скорее количественные. Да и чего было ждать? Что такого уж грандиозного Светлан натворил в том, условно говоря, прошлом? Ну, порешил одного могущественного колдуна, не столь свирепого, сколь эгоистичного – до полного забвения людских нужд. А второго, Оттона (даже не колдуна – полукровку), сбросил в пропасть… точнее, тот сам туда сверзился. Ну, реабилитировал ведьм в одном отдельно взятом королевстве… заодно приструнив тамошних чистильщиков. Всё!.. Удивительно, что достигнут даже такой эффект.
      И откуда следует, что Светлан побывал именно в прошлом? Может, там вовсе – параллельное пространство? Во всяком случае, связи меж двумя мирами вполне могут оказаться посложней обычных временн ых. И как тогда рассчитывать последствия?
      Однако не в постели ж решать эти вопросы?
      – Ну, твое величество, – спросил Светлан, – готова встретить утро?
      – Пуск! – скомандовала Анджелла, зажмурив сияющие глаза.
      Стандартное окно тут заменили другим – громадным, почти во всю стену, позволявшим парочке, нежащейся на широкой постели, любоваться великолепным видом словно с уступа горы. Повинуясь сигналу пульта, шторы поползли в стороны, открывая ошеломляющий простор, наполненный светом и свежестью. Затем распахнулись окна и легкий, давно нагревшийся ветерок проник в глубину комнаты, принявшись играть золотыми локонами королевы, ластиться к ее ослепительной наготе.
      – Новый день, – прошептала она. – Еще один – с тобой.
      И улыбнулась, прижимаясь к нему плотней.
      – Хотя утром уже не пахнет, – заметил Светлан. – Эдак и закат скоро проспим. Что такое, а? Уж не возвращается ли в тебя Лаура?
      – А разве не заметно? – откликнулась девушка. – По-твоему, кто сражается с тобой ночи напролет? Да какая принцесса сдюжит такое!
      Тем более, ночами они не столько сражались, сколько летали, сплетясь разгоряченными телами, остужаясь ветром, – причем с волшебной скоростью и на изрядные расстояния. А уж кто тут в ком черпал силу… В любом случае, полет – дело совместное.
      – Ведьма моя, – рассмеялся он. – За это и люблю. Но, может, днем ты тоже годишься на что-то?
      – Вот мы сейчас проверим! – посулила Анджелла.
      Но только собралась претворить свою угрозу в дело, как затрезвонил видеофон. Причем вызов поступил по линии доверия. Они переглянулись, как и всегда, понимая друг друга без слов. Покривившись, Светлан проворчал:
      – Придется ответить.
      – Иначе к чему было сортировать знакомых, – согласилась девушка. – Вот стоит ли нам прикрываться, а?
      – Твоя нагота – общественное достояние, – заявил он. – А моя никого, в общем, не колышет.
      – Если не считать пары дюжин твоих приятельниц, – фыркнула девушка. – И еще нескольких… неопределенного пола. Уж доставь им такую радость!
      – Да ты ревнуешь? – изумился Светлан. Точнее, изобразил удивление, поскольку сам в это не верил. – Короче, врубаю.
      Перед ними, заслоняя окно, вспыхнула голограмма. Изображала она упитанного блондина с изрядными залысинами и благодушной физиономией, вальяжно развалившегося в огромном кресле.
      – Надо ж, опять в постели, – констатировал пришелец без удивления. – Вы б хоть на еду прерывались. Не говоря о прочих надобностях.
      – Зависть – опасное свойство, – сказал Светлан. – Не увлекайся, Грифон.
      – Да я что, мне и со стороны поглядеть – кайф!.. Вы же, ребята, могли б миллионы заколачивать, снимая свои шалости на визор и продавая пошире. Ну вправду, со свистом уйдут! А если обуяла скромность, можно карнавальные маски напялить. Хотя полная открытость стоит дороже, – прибавил он после короткой паузы.
      – Вот с этой светлой идеей ты и заявился к нам? – осведомился Светлан.
      – Не-е, – расплылся Грифон. – То импровизация. Как увидал эдакий натур-морт, так и вскочила. А потревожил вас, голубков, я вот пошто…
      И он поведал хозяевам о странных летунах, замеченных в окрестностях Кленова, – точнее сказать, летуньях, почти всегда голых и мчащих верхом на неких подобиях вешалки-стойки, сделанных, похоже, из дерева. При этом не наблюдалось ни выхлопов, ни каких-либо следов в воздухе, не слышалось моторных шумов.
      – То есть имеем транспортное средство, – заключил гость. – Очень компактное, очень экономное, судя по всему, весьма простое и надежное в управлении. Вдобавок наверняка не загрязняет среду.
      Анджелла усмехнулась:
      – Ну, если его хорошенько вымыть… Да и кто летает грязным? Перед полетом все фасадные части положено надраивать до блеска.
      – Байка занятная, – признал Светлан. – Только мы-то при чем?
      – Да брось! – хмыкнул блондин. – А кто ж тогда? Тут ваша вотчина!..
      – Что, прямо из ближних окон и разлетаются? Как пчелы, да? Или бабки-ежки. Правда, тогда больше бы подошла ступа… в комплекте с метлой. Хотя на Западе обходятся без ступ. Может, тамошние валькирии легче на подъем – как думаешь?
      – Что мне до тамошних девок, когда тутошние так и шастают по ночному небу! – резонно заметил гость. – А обитают они в вашем городке – тут и сомнений нет.
      Светлан поцеловал Анджеллу в висок, молча укоряя: ведь это твои подданные высветились. Наши-то полеты видят лишь свои. А не умеешь отводить взгляды, так и не суйся в здешние небеса, не нарушай конспирацию. Или маскировкой попросту пренебрегают? Уж эта беспечность ведьм!..
      – И чего ты хочешь от нас? – спросил он. – Признаний?
      – Ноу-хау, понятно, разбрасывать ни к чему, – сказал Грифон. – Так я ж и не лезу в технику? Чем достигается эффект: антигравом или какой другой пионерией, – не мое собачье. А вот что касаемо раскрутки…
      – Вряд ли тут пригодятся твои таланты, – сказал Светлан. – Собственно, с чего ты уверен, что такие леталки вообще существуют?
      – Ребята, – произнес Грифон задушевно, – чего у меня в избытке – это свидетельств. А с фактами, как известно, не полаешься.
      – Зато трактовать их можно по-разному, – возразил Светлан. – Иногда с точностью до навыворот.
      – Ну, трактуй.
      – Во-первых, сей транспорт годится лишь женщинам.
      Грифон с сожалением вздохнул, но не потускнел. Половиной доходов он готов был поступиться.
      – Во-вторых, даже из них воспользоваться таким средством смогут не более одной пятой, а захотят – еще вдвое меньше. Стало быть, тот пирог, что ты себе намыслил, смело дели на двадцать.
      Вот теперь энтузиазм гостя поблек заметно. Светлана-то он знал слишком хорошо, чтобы заподозрить в обмане.
      – А на тех, кто способен и желает, мы сами не захотим наживаться, – прибавила Анджелла. – Так что в итоге выходит ноль.
      – Старина, поверь мне, – сказал Светлан. – Тут тебе ничего не светит – не говоря о том, чтобы руки погреть.
      – Я-то поверю, – ответил Грифон со вздохом. – Но другие – вряд ли. Думаете, я один уши навострил? Да просто мне бежать к вам по прямой – потому и возник первым. А следом поспешает такая стая!..
      Чего Светлан не терпел, это стай. Особенно, когда в них сбиваются люди. Видели – знаем!
      – Раз пошла такая пляска, – внезапно сказал гость, – может, объясните, отчего ваш райский угол обходят грозы? Тоже ведь замечено не одним мной. И никакой метеорологией этого не оправдать – даже не пробуйте.
      – Видишь ли, Гриша, – снова вступила хозяйка, – наш поселок, как тебе ведомо, нарекли Городом Солнца. Имечко, понятно, заимствованное, но суть передает верно. А в природе случаются и не такие феномены.
      – Ларочка, – пропел тот, – лапуля моя, ты ж сама понимаешь, что это не объяснение.
      – Ну не любим мы дождей!.. Могут столько симпатичных девиц позволить себе одну маленькую слабость?
      – Даже не одну, – тотчас согласился Грифон. – И даже не маленькую. Я-то на все подпишусь. Но как быть с другими – а, Ларуля?
      К слову, все их здешние приятели знали Анджеллу под ее вторым именем, да еще слегка измененным. Светлан и сам не вполне понимал, отчего так вышло, хотя инициативу проявил как раз он. То ли решил подпустить тумана, сторожась неведомых врагов, то ли не хотел, чтоб августейшее имя трепали по ерунде. И самой Анджелле было легче общаться с местными, именуясь проще, без изысков, – у нее даже повадки менялись, настолько вживалась она в роль «нашей современницы». Хотя самые проницательные из ее новых знакомых наверняка подозревали в этом омуте изрядные глубины. Но лучше бы они не пытались туда нырнуть – для них лучше. Ибо столкнуться с ее ведьмовской сутью было и поныне опасно для всех – исключая разве Светлана, уже получившего свою дозу испытаний, да нескольких ближних друзей, любивших Анджеллу безоглядно.
      – Гриф, ты опять ухватил пустышку, – произнес Светлан. – Если здесь и сокрыто что-то, навариться на нем не выйдет. Этим товаром не торгуют на вынос. Понимаешь: узок наш круг, и страшно мы далеки!..
      – Тогда втолкуй дураку, на чем ты разжился стольким, – гость повел вокруг подбородком, наверняка имея в виду не столько квартиру, сколько прилегающие владения, тоже записанные на Светлана.
      – Вообще-то у меня полно заказов, – молвил тот неопределенно.
      – Ха! – воскликнул Грифон. – Может, и мне податься в мазилки? Ежели за это так лихо башляют.
      Похоже, он не сомневался: главное тут – захотеть. Потрясающее самомнение, причем типичное для здешней публики.
      Кстати, в этой жизни Светлан оказался не рутинным сереньким ИТР, как раньше, а почти вольным художником, малюющим персонажи и антураж для компо-игр, – достаточно востребованным, а потому состоятельным. То есть прежнее его увлечение стало работой, и вместо каждодневных ездок на постылую службу Светлан теперь трудился дома – более того, в собственной мастерской, поднимавшейся над крышей высотника этаким пентхаусом.
      – Что-то темните вы, родненькие, – заявил гость. – Я бы даже сказал: мракобесите. Слыхали басенку про пса, что дрыхал на сене? Еще по ней киношку слепили.
      – Это поговорка.
      – И бог с ней – речь о другом. Так вот, это сено иной раз вспыхивает как… солома. И что вы, субчики, запоете тогда?
      Сощурясь, Светлан сказал:
      – Ну ты, помесь грифа с гиеной…
      – Тогда уж льва, – поправил гость, хмыкая.
      – Что ты вьешься надо мною? Говорю же, тут нечем поживиться! Или, по-твоему, мы отказались бы от верных бабок?
      Этот довод поставил точку в разговоре. Когда экран потух, Анджелла вдруг уселась на Светлана верхом и уперлась в его глаза строгим взглядом.
      – Что? – спросил он с любопытством.
      Секунду помолчав, девушка сформулировала:
      – Грифон – твой друг, да?
      – Скорее приятель.
      – А в чем разница?
      – Ну, задешево он меня, видимо, не продаст…
      – Ага, – сказала Анджелла. – Значит, вопрос в сумме?
      – Видишь ли, малыш, – принялся объяснять Светлан. – Если в этом мире почти любая дамочка, вообще-то считающая себя порядочной, готова отдаться за миллион…
      – То есть доверять Грифону нельзя?
      – Зато он забавный, – пожал плечами Светлан. – С кем-то ведь нужно знаться и на стороне?
      – Разве здесь не живут бескорыстные?
      – Почему – живут. Но таких можно запугать. Или взять близких в заложники. Увы, сладкая, я не знаю тут ни одного, для кого честь – на первом месте.
      – Как же, а ты?
      Подумав, он нехотя ответил:
      – Боюсь разочаровать, но для меня дороже всего – ты. Если, не дай бог, меня начнут шантажировать тобой… Не знаю, как далеко я смогу зайти.
      – Постараюсь не ставить тебя перед таким выбором, – сказала Анджи серьезно. – Значит, я – твоя ахиллесова пятка? – прибавила она затем и рассмеялась.
      Усмехнувшись, Светлан взял ее маленькую ступню и поцеловал в нежную подошву. А смеяться тут не над чем, подумал он. Опасно настолько растворяться в другом. А ну как дойдет до разлуки?
      – По-твоему, Грифон был прав насчет «поспешающей стаи»? – спросила Анджелла, с легкостью переключаясь на деловые рельсы. – Вот не было забот!
      Дотянувшись до пультика, Светлан вывел на экран список вызовов, поступивших за сегодняшнее утро. Записалось и впрямь больше обычного, причем состав кандидатов вполне подтверждал слова затейника. Как сговорились, ей-богу. С чего это их прорвало? Ах, ну да: вчера же было полнолуние.
      – Жаль, нечего им продать, – пробормотал он. – Такой способ передвижения: быстрый и до изумления простой, – мог бы принести миллиарды!..
      – Не жадничай, – одернула девушка. – Разве нам не хватает?
      – Хорошего не бывает много. – Светлан ухмыльнулся плотоядно. – Из всей стаи мне интересен этот, – показал он пальцем. – Главный производитель скайкаров, почти монополист – вот кого такая леталка могла бы разорить. И он готов платить очень много, лишь бы не дать ей ход.
      – Не собираешься же ты лгать ему?
      – Я? – возмутился Светлан. – Вот еще!.. Лучше спущу на него Грифона. За умеренный процент тот обдерет душителя прогресса, как липку.
      – Или продаст ему наш секрет.
      – А это будет зависеть от процента. В конце концов, Грифон может сам установить свою долю – при любом раскладе мы не проиграем. До известных пределов его даже можно считать честным.
      – С большой натяжкой, верно?
      – Нельзя требовать от человека больше, чем он способен дать, – молвил Светлан, со значительностью вскинув палец. – И уж в здешней жизни неизбежны компромиссы.
      – А не боишься схлопотать от Грифона, чего не ждешь? – спросила Анджи. – Мужичок-то – шустрый.
      Помолчав, он сказал:
      – Когда-то Грифон выручил меня.
      – В этой жизни? – поинтересовалась она. – Или в той?
      – Какая разница? В любом случае я обязан ему.
      – Но ведь с Надин, прежней своей подружкой, ты прекратил встречи?
      – Да потому, что перестала за собой следить. Если ты стерва, то будь хотя бы соблазнительной.
      – «Ты» – это кто? – вкрадчиво осведомилась Анджи.
      – Присутствующие не в счет, – объявил он поспешно. – Хотя, конечно, временами… кое-кто у нас порой…
      Тут едва не разразилась очередная из дурашливых схваток, в которых прирожденная ведьма нередко справлялась с богатырем, изнемогающим от смеха, будто от насланных ею чар. Но в этот миг на сцене возник новый персонаж, теперь уже во плоти. Представлял он собой лохматого псину черного окраса, по виду совершенно обычного, вдобавок и звавшегося Псом. Наверно, зверь давно слонялся перед дверью, дожидаясь пробуждения хозяев, а различив бодрые голоса, наконец решился войти.
      Опасливо оглядевшись: не слышит ли кто чужой, – Пес сиплым баском осведомился насчет завтрака, опять возмутительно запаздывающего. (Будто не он обожрался с вечера так, что едва доволок пузо до лежанки.) А на предложение заняться пока водными процедурами, язвительно заявил, что его, очевидно, путают с ньюфаундлендом. Возможно, некоторое сходство имеется, но касается оно наружности, отнюдь не повадок. Он и так едва успевает обсыхать – даже при нынешней жаре, на которую никакого языка не хватит. Тем более что язык означенным Псом употребляется не токмо для остужения, а и для иных надобностей, без коих прочие собаки вполне обходятся, поскольку уж им не приходится втолковывать хозяевам, сколь важно регулярное питание и как вредны для собачьего организма частые купания.
      – Да просто им некогда болтать! – возразила Анджелла. – В отличие от тебя, они свою кормежку отрабатывают.
      Видно, забыв, с кем имеет дело, Пес завел было привычную песню о преклонных своих годах и о покое, заслуженном за долгую службу. Но королева живо напомнила ему о количестве течных сук, которых он успел выловить по окрестным дворам и обрюхатить, невзирая ни на какие года и пользуясь (даже злоупотребляя) своим умом, отнюдь не собачьим. Заодно предложила устроить встречу с щенятами, недавно, после изрядной задержки, начавшими возникать из тесных утроб, – как на подбор здоровущими, мохнатыми да смышлеными, словно бы порода матери тут не играла роли. (То-то радости хозяевам!)
      – Нет уж, спасибо, – отказался Пес. – Не хватало, чтобы кому-то из моих сынков вздумалось покалякать с папашей о том, о сём!.. Пусть сперва войдут в соображение, помалкивать насобачатся.
      – Ну так и сам не пори чушь, – велела девушка голосом Лауры. – И поубавил бы свою кобелью прыть, а? Нам и одного такого говоруна много, а тут на подходе целая рота.
      – Мой пример – другим наука, – произнес Пес значительно. – Вот ежели б вы, люди, ворочались шибче…
      – Заглохни! – прикрикнула Анджелла. – Не твое собачье дело.
      Наморщив широкий лоб, Пес озадаченно поглядел на нее и решил не обижаться, рассудив, видно, что его-то дела впрямь собачьи. (А какие еще?) Вдобавок, проблемы других не особенно его заботили: своих хватает.
      – Ну, – спросил он опять, – мне самому, что ли, готовить? Так у меня лапы не приспособлены. На задних я, с грехом пополам, смогу устоять – у плиты там, аль подле стола… А вот каково передними справляться, без пальцев-то?
      Вообще, всем хозяйством в квартире заведовала Жанна, юная ведьмочка, – уж так сложилось. Никто не назначал ее на эту роль, а Светлан поначалу даже пробовал сопротивляться: в самом деле, нашли вельможу!.. Но его протесты не возымели успеха (собственно, Жанна пропустила их мимо ушей – у ведьм это запросто), и одна из комнат как-то сама собой, без договоренностей и условий, отошла бывшей служанке, а ныне самой доверенной из подруг Анджеллы. Расправлялась с делами Жанна с волшебной быстротой и непревзойденным качеством, откровенно наслаждаясь процессом. Однако, к большому сожалению Пса, поднималась прелестница еще позже хозяев, ибо каждую ночь порхала невесть где, а возвращалась перед рассветом, изрядно вымотанная, и сразу бухалась в постель – не обязательно, свою. Похоже, еще при подлете она зажмуривала глаза, а припостеливалась и вовсе с закрытыми. Светлан уже перестал удивляться, обнаруживая у себя под боком второе тело, мирно посапывающее. (Иногда, правда, это оказывалось не Жанна, а другая летунья, превзошедшая девушку рассеянностью. К счастью, ближе к утру ведьмы не отличались живостью, растратив лишнюю агрессию на чужаков.) В ее ночную жизнь Светлан не вникал – то есть не больше, чем сама Жанна посвящала в это, охотно болтая язычком во время реактивных своих уборок или составляя молодоженам компанию в роскошной ванне, одном из любимых ими мест, или на вечерних посиделках, устраиваемых обычно на лоджии.
      – Ладно, – сказал Светлан. – Если ты помаешься за дверью еще… – он переглянулся с Анджи, – с полчасика, да?.. я сварганю что-нибудь на скорую руку. Устраивает?
      Его кулинарным навыкам, как и пунктуальности, Пес доверял, а потому немедленно убрался из спальни, по инерции ворча себе под нос. Дверь захлопнулась – отчет пошел.
      – А хватит нам получаса? – сразу засомневался Светлан, поворачиваясь к девушке.
      – Если не будем терять время, – ответила та и с хищным шипом кинулась на него, обхватив всеми конечностями.
      Пришло время утренней зарядки. Как же без традиций, если женат на королеве?

      Покончив с завтраком и пройдя через душ, парочка нехотя разлучилась, наконец занявшись делами. Наверное, и хорошо, что у каждого хватало своих забот, а пересекались те нечасто, – тем выше ценились часы, проводимые вместе. Анджелла вообще редко появлялась в квартире днем, обычно возвращаясь перед самым закатом. Зато Светлан б о льшую часть светлого времени коротал в мастерской, не покидая их уютного гнезда без крайней надобности. Но начинал обычно с управленческой маеты, прибывающей, увы, с каждой неделей. Что делать – сперва обязанности, удовольствия потом.
      Со смертью старого Паука сгинули не все его чары – лишь те, которые еще раньше дали трещину. Слава богам (или кому?), прекратилось раздвоение Анджеллы на взбалмошную принцессу и опасную ведьму, каждая из которых попортила Светлану немало крови, – девушка наконец достигла гармонии, хотя прежних полезных свойств не утратила. И сам Светлан высвободился из-под колдовской опеки – как и положено герою, одолев злокозненного мага в финальной схватке, – зато сохранил в себе силу, разбуженную Пауком на свою голову.
      Но главным уцелевшим чудом колдуна оказался пространственно-временной канал, которым Светлана сперва затянуло в сказку, а после вышвырнуло в реальность, заметно подкорректированную его же деяниями в отдаленном прошлом. Правда, чтобы Канал заработал в полную силу, пришлось потрудиться многим: и ведьмам, привлеченных неугомонным королем Артуром (не тем, боже упаси), и лучшим умам королевства, ведомым Фридрихом Робинкрацом, профессором столичного университета и Магистром Серой Магии, не по своей воле, но от всего сердца одарившего Светлана великолепным боевым конем и превосходными рыцарскими доспехами. И тамошним мастерам пришлось поломать головы, приспосабливая идеи ученых умников к практическим нуждам. А кое-кого Светлан даже озадачил тут – впрочем, не посвящая в главные секреты.
      В результате между развалинами Паучьего замка, чаще именуемого Домом, и личной квартирой Светлана протянулся незримый ход, готовый пропускать сквозь себя живое или то, что прежде было живым, даже согласный поставлять в двадцать первый век предметы старины, но наглухо закрытый для продуктов современных технологий. И мало, что Канал за считанные мгновения доставлял желающих из одного пункта в другой, отстоящий от первого на тысячи километров и десяток веков, он заодно прояснял путникам мозги, умножая способности, и укреплял память – точнее, делал ее настолько восприимчивой к новому, что мог позавидовать любой ребенок. Воистину сильное волшебство, вдобавок полезное – все-таки Паук был могущественным колдуном, не исключено лучшим в тамошнем мире. Жаль, он не нашел иного, как решать свои проблемы за счет людей, – иначе смог бы еще многое натворить.
      Благодаря Каналу ситуация сложилась занятная: два мира, прежде разделенные неодолимыми просторами, ныне оказались соседями, могущими запросто наведываться друг к другу, – во всяком случае, это касалось людей. Но если современники Светлана о таком шансе попросту не знали, то земляки Анджеллы, из самых даровитых, живо разобрались, что к чему, и стали проникать по разведанной тропке один за другим.
      Действительно, в новой среде для них распахивались горизонты, о коих прежде они не смели мечтать. Во-первых, за прошедшие века люди все ж научилось ценить таланты; во-вторых, в сравнении с незаурядами, пришедшими из сказки, здешние звезды выглядели блекло, поскольку размах человечьих качеств за те же столетия сузился намного. К примеру, способность к левитации угасла почти у всех – правда, умельцы сумели привить похожее качество машинам. То же произошло и с трансформерами (не путать с оборотнями) – теми, кто умел менять внешность, не затрагивая суть. Зато в технике этот прием нашел отменное применение
      Кажется, этот мир сделался слишком пожилым, слишком серьезным и прагматичным, лишившись былой легкости, а вместе – немалой доли таланта. Такое часто случается и с людьми, но в данном случае вливание юной и пылкой крови могло бы помочь. А потому Светлан не видел худого в экспансии через Канал ведьм и прочих чудаков, даже способствовал этому, насколько мог. Хотя не все пришлые феномены могли рассчитывать на радушный прием. Скажем, куда податься Стрелку, не умеющему промахиваться: в киллеры, что ли? А Пса определить в цирк – говорящая собака, старый и добрый трюк. А что у него мозгов поболе, чем у многих зрителей, лучше не афишировать.
      Вступив в кабинет, Светлан по въевшейся в плоть привычке окинул его взглядом, прощупывая закутки. Как и во всех комнатах, на видном месте помещались часы, напоминая, что не стоит терять время, – Светлан и не собирался. С комфортом развалившись в просторном кресле, он отстучал вызов на клавишах, встроенных в широкие подлокотники.