Устраняться, впрочем, было поздно: всадники уже накатывались. Светлан только и успел, что надвинуть на глаза соломенную шляпу да отступить к увесистому шесту, оставшемуся после постройки шалаша.
Герцог круто осадил коня, едва не сбив Светлана с ног; остальные подоспели секундой позже. Сквозь прорези матерчатых колпаков на Светлана уставились шесть пар угрюмых глаз.
– Ты кто? – отрывисто потребовал герцог. – Отвечай, ну!
Но тут же обернулся к спутникам и свирепо ощерился:
– Рост, а? Хорош!
– Великанья порода, – согласно проворчал кто-то из-под капюшона.
– Обмерить его! – рявкнул Карл.
– Чего мерить – и так видно.
Ворчун, однако, послал коня вперед, разматывая снятую с седла веревку.
– Стойте! – вдруг поднял руку герцог. – Что это? – он ткнул плетью в сторону принцессиной лошади. – Дьявольщина!..
Герцог надвинулся конем на Светлана.
– Ну, ты, великанье отродье! Отвечай, где принцесса?
– Пардон, – осторожно удивился Светлан. – Это вы мне?
– Кому же еще? Говори, пока не попробовал хлыста!
Светлан задумчиво разглядывал грубияна. Сам он значительно превосходил герцога габаритами, хотя по местным меркам тот был мужчиной крупным. Однако присутствие полудюжины подручных настраивало на миролюбивый лад.
– Послушай-ка, приятель, – заговорил Светлан. – Пусть ты и работаешь герцогом, но я-то герцогов не обслуживаю!
Карл сузил глаза и хлестнул плетью. Чувствовался опыт – Светлан едва увернулся.
– Ну вот, – обиженно сказал он, сделав еще шаг к шесту. – Драться-то зачем? Можно же договориться мирно!
Странное дело, но сквозь привычную вялость в нем уже рвалась наружу буйная, раззадоренная злостью энергия. Что еще за новости?
– Спрашиваю последний раз, – объявил герцог. – Где принцесса?
– Черт возьми, об этом лучше знать королю!
– Не морочь мне голову, бродяга! Это ее конь.
– В самом деле? – удивился Светлан. – То-то, я смотрю, сбруя роскошная!
– Откуда он здесь? Ну говори, скотина!
– Спроси об этом у него сам, ублюдок! – потеряв терпение, рявкнул Светлан.
Бросив плеть, герцог схватился за меч, но прежде чем успел его вырвать, тяжелый шест вышиб герцога из седла. Не давая противнику опомниться, Светлан свалил на землю еще двух закованных в железо всадников – остальные в беспорядке отступили.
– Алло! – крикнул им вслед Светлан. – Вы тут кое-что забыли, – он осторожно постучал концом шеста по шлему герцога. – Не ушибся, твое высочество?
– Ты ответишь мне за это! – прохрипел Карл, поднявшись наконец на четвереньки.
– И за это тоже, – сказал Светлан, пнув ногой в аристократический зад. – Ах, вы опять упали! Как же вы неловки, герцог… Ну хватит, поднимайтесь, сколько можно тут ползать? И что скажут при дворе?
В ответ раздалась такая отборная ругань, что Светлану стало неловко перед принцессой.
– Ты тоже мне сразу приглянулся, – произнес он. – Но ты загостился, Карлуша, тебе не кажется?
Не переставая ругаться, герцог вскарабкался на лошадь и поскакал прочь. За ним остальные.
– Кажется, я задержал их, – задумчиво сказал Светлан. – А, цыпленок?
– Кажется, да! – сердито ответила девушка, появляясь из шалаша уже одетой. – Неужели нельзя было обойтись без потасовки?
– Претензии не по адресу, – Светлан с любопытством разглядывал оброненный герцогом меч. Вещица была занятная, но, пожалуй, легковата для его полуметрового бицепса. – Кстати, советую не терять время. Если твой душка-братец доберется до дворца первым, папа-король поставит тебя в угол.
– Подсади меня!
Светлан подбросил девушку в седло и сказал:
– За теми соснами – видишь? – начинается тропа, которая выведет тебя к городу. Она короче, да и не думаю, что герцог будет торопиться, – ему надо привести себя в порядок. Чао, малышка!
– Следующий визит за тобой, – крикнула принцесса, пуская коня вскачь. – Я жду!
– Ах, ах! – отозвался Светлан. – Привет королю!
Подождав, пока она скроется за деревьями, Светлан перевел озабоченный взгляд на шалаш. Следовало спешно перебазироваться в безопасное место. Дожидаться возвращения герцога, алчущего мести и с подкреплением, у него желания не было.
6
Остаток дня Светлан посвятил переезду и изготовлению простейшего охотничьего снаряжения. Вечером из своего неказистого лука ему удалось подстрелить тетерева, и Светлан устроил себе пиршество, отъевшись за два дня вынужденного вегетарианства. После захода солнца он долго сидел у костра, завороженно глядя в огонь и лениво размышляя на несколько тем сразу. Спать не хотелось: сказывался поздний подъем, да и события прошлой ночи еще маячили в памяти.
Потом он решил искупаться и, погрузившись в теплую воду, неторопливо поплыл, глядя в глубину, где скользили призрачные огни, заслоняемые неясными тенями, словно там кружил русалочий хоровод. Зрелище было красивым и в меру жутким, но когда ему стали чудиться чьи-то осторожные прикосновения, будто его трогали любопытные руки, Светлан поторопился убраться из воды.
Из опасения ночного визита герцога спать лег одетым, пристегнув к поясу нож и положив меч у изголовья – на манер бывалых вояк. Долго ворочался, кляня себя за нарушение режима. Наконец сон пришел – зыбкий, прерывистый, полный причудливых видений. То снилась Анджелла, скачущая вокруг костра на голом герцоге; то дворец на болоте, безлюдный, но наполненный таинственными звуками и тенями; то похожий на людоедское логово замок, в центральном зале которого восседал на троне громадный зловещий паук; а то – он сам, Светлан, мчащий напролом через лес, подгоняемый ужасом и чьей-то неодолимой волей, чувствуя на плечах тяжесть безжалостного всадника…
Напрягшись, Светлан вынырнул из кошмара, открыл глаза. Бросил взгляд на вход и похолодел. На фоне звезд четко вырисовывался неподвижный силуэт. Светлан рывком ухватился за меч, вскочил. Бесшумно скользнув в сторону, тень исчезла. Светлан кинулся к выходу, споткнулся и, теряя меч, полетел кувырком. Тут же кто-то упал ему на спину, шею стиснули чьи-то жесткие колени, скулы перетянули ремни. Отчаянно рванувшись, он высвободился, взмахом руки отбросил от себя нападавшего и вскочил на ноги.
Безмолвная тень метнулась к кустам, Светлан бросился вдогонку. Тень нырнула в заросли на секунду раньше, и сейчас же оттуда взмыла в воздух громадная птица. В азарте Светлан прыгнул и уцепился за когтистые лапы. Бешено работая крыльями, птица тяжело тянула вверх. Когда Светлан спохватился, они уже летели высоко над лесом. От взгляда вниз его бросило в холод. Теперь – кто быстрее устанет, подумал он, лихорадочно прикидывая, сколько еще сможет продержаться.
Светлан вдруг увидел прямо перед собой хищный клюв: птица целилась ударить.
– Только сунься! – пригрозил Светлан. Повиснув на одной руке, он выхватил из-за пояса нож.
– Нет! – гортанно крикнула птица, поднимаясь еще выше.
– Вниз! – рявкнул Светлан, взмахнув ножом. – Слышишь, тварь?
– Нет! – стонала птица. – Пусти!..
– Спятила? Да я же костей не соберу!
Спрятав нож, он снова повис на обеих руках. Пальцы начинали неметь, но и птица выбивалась из сил. Взмахи крыльев становились все реже, они опускались. Скоро верхушки деревьев стали бить Светлана по ногам, и он испытал искушение прыгнуть на дерево поразлапистей – однако предпочел плавную посадку. Они зависли над крохотной полянкой, метрах в трех от земли. Птица сражалась до последнего, прилагая героические усилия удержаться в воздухе, но уступала. Светлан опустил голову, выбирая, куда ставить ноги, как вдруг корявые птичьи лапы стали гладкими на ощупь. Он глянул вверх и обмер. Его ладони сжимали щиколотки девичьих ног. Девушка била теряющими форму крыльями по ветвям, искаженное мукой лицо мертвело.
– Пусти! – выдохнула она. – Не могу… больше. Тяжко!
И они рухнули. Светлан успел подхватить обмякшее тело ведьмы, спружинил ногами. Уложив ее на траву, присел рядом, переводя дух.
Застонав, девушка открыла глаза.
– Ну что, Лаура, – спросил Светлан, – будем мириться?
– Нет, – прошелестел ее голос.
– В конце концов, это свинство! – возмутился он. – С какой стати я должен с тобой возиться?
Хватаясь пальцами за траву, Лаура пыталась приподняться, но сил уже не оставалось.
– Труба зовет? – ехидно осведомился Светлан. – Не налеталась еще? Ух, моя бы воля!..
Легко подняв девушку на руки, он зашагал по направлению к избушке старой ведьмы.
7
В ожидании бабки Светлан сидел на крыльце, лениво болтая с зевающим Псом. Несколько раз из-за деревьев возникали разбойного вида личности и одинаково пропитыми голосами спрашивали хозяйку. (Или это был один и тот же?) Пес всякий раз обстоятельно отвечал, что бабки нет и когда будет – неизвестно, и личности без дальнейших расспросов растворялись в гуще леса.
– Шел бы ты спать, – зевнув в очередной раз, посоветовал Пес. – Бабка иной раз под утро возвращается.
– Подожду, мне не к спеху.
– Да ты не тревожься, очухается Лаура. Ей не впервой.
– Что так?
– А неистовая без меры, себя не бережет. Узды не терпит, даже собственной. Такие быстро сгорают.
– Уж ты-то не сгоришь.
– А чего? На цепи, зато сыт и бестревожен.
– Не лопни от гордости-то.
– Гордость – чувство беспокойное, – возразил Пес. – А я просто доволен, гордости тут нет.
Пес застыл, навострив уши.
– Бабка летит, – сообщил он. – Веселая. Ну, будет!..
Он полез задом в конуру.
Над деревьями мелькнула черная тень и рванулась на Светлана. Невольно он выбросил перед собой руки, но бабка лихо осадила помело у самого крыльца.
– Явился! – закричала она с бесовской радостью. – Ух, сладкий мой! Знала я: не послушаешься. Ну, держись!
Бабка взмахнула руками, что-то выкрикнула пронзительно. Крыльцо вдруг заходило ходуном, оторвалось от земли и вознесло Светлана метра на полтора.
– Цыпа, цыпа, цыпа… – звала старуха, отступая к лесу. Тяжеловесно раскачиваясь, дом двигался за ней. Стоящее на краю поляны дерево склонилось ему навстречу, накрыв ветвями. Тело Светлана оплели тугие ветки – да так плотно, что рукой не шевельнуть, – и потащили с крыльца. Оказавшись на земле, он уперся, напряг мышцы. Ветки затрещали, правая рука вырвалась, метнулась к поясу. Сверкнул нож, несколько веток мягко спланировали на траву, остальные взмыли, как ошпаренные, ввысь.
– Плоско шутишь, бабуся! – отдуваясь, сказал Светлан. – Семейное это у вас, что ли?
Старуха визгливо хохотала:
– Не нравится? Касатик ты мой, прости глупую бабу, не угодила! Уж так старалась, так старалась!..
Хихикая, она проковыляла к дому, проворно вскарабкалась на крыльцо и уселась на краю, свесив корявые ноги.
– Ох, потешил ты меня, богатырь! – сказала она благодушно. – Сила у тебя не здешняя. И дух вроде знакомый.
– Я вот тоже думаю: уж не земляки ли мы с тобой?
– Хо-хо… Может быть, касатик, все может быть. Не помню я: старая.
– Темнишь, бабуся?
– Нравится мне тут – вот и позабылось былое. Приятелей сколь новых, и все в силе. Повеселиться можно, покуражиться, набедокурить – ух!.. А в старых краях что? Каждый крестьянский сын укорот норовит сделать – разве ж то жизнь?
– Акклиматизировалась, стало быть, на новом месте?
– Прижилась, милок, прижилась, – закивала старуха. – Душой прикипела.
– А внучка как же?
– А чего внучка? – встрепенулась бабка.
– Слушается?
– Ох, не слушается! Как силу набирать стала, так все по-своему, все поперек. Носится по лесу как угорелая, зверье гоняет, дела знать не хочет…
– А что за дело, бабушка?
– Дело? Так дело наше известное, колдовское – от людишек к себе грести. Прежде я одна так промышляла, а здесь темные дела обществом вершатся. На все королевство сеть наброшена!
– Так уж и на все? – усомнился Светлан.
– Не веришь? – взвилась старуха. – Вот сунем факел в муравейник – завертятся рабы божьи, забегают… Ой! – старуха захихикала. – Болтлива я сегодня, перебрала малость. А ты хитер, богатырь, ох, хитер!.. Умеешь глупым женщинам языки развязывать. Ну, ладно.
Кряхтя, она поднялась на ноги, постучала скрюченным пальцем по стене. Дом зашевелился, стал неторопливо переминаться на громадных птичьих ногах, плавно раскачиваясь.
– Спится слаще, – пояснила старая ведьма. – А ты иди, соседушка, иди! Что наболтала – твое, уноси. Но главного ты не узнал, да и не узнаешь. А мне на боковую пора: светает. Уж не серчай!
8
Если так пойдет и дальше, размышлял Светлан, укладываясь после завтрака спать, придется пересмотреть распорядок дня. Похоже, главные события происходят в этом лесу ночью. Вот только не худо бы, по бабкиному примеру, разжиться помелом, не то набью себе шишек. Хотя нет – хватит с меня, налетался. Господи, что ж это за край такой? Неужто это и есть наше прошлое – до той благословенной поры, когда именем Божьим выжгли в народе всякую ересь, уничтожили все богомерзкие учения, вместе с их носителями, наложили запрет даже на память об этом? А потом еще и правители разных мастей постарались, снося головы, слишком высоко торчащие над толпой, – на радость бездарям и холуям. Вот и добились, унифицировали род человеческий. Ну и что теперь нам, серым, делать? А ведь сколько сладкого жара в этих ведьмах, какие лапушки среди них попадаются!.. Кстати, Лаура все же просчиталась в выборе скакуна: на свое счастье, я плохо поддаюсь дрессировке. Надо будет вернуть ей уздечку, подумал он, засыпая. Пусть забавляется…
Спал Светлан менее двух часов, но ему хватило. Умываясь, он вдруг заметил куропатку, присевшую на ветку в неосторожной близости от шалаша. Он уже крался, затаив дыхание, к луку, когда в воздухе прошелестела стрела, и куропатка упала на траву – с чисто срезанной головой… вернее сказать, без нее.
– Недурно, – сказал Светлан. – Кстати, мог бы и показаться.
Из-за деревьев вышел, застенчиво улыбаясь, стройный юноша с огромным луком в руках.
– Я не помешал вам? – спросил юноша негромким приятным голосом. – Мне показалось, что вы хотите стрелять, – но через секунду куропатка бы улетела.
У него было миловидное и нежное, как у девушки, лицо с неожиданно пронзительными, зоркими глазами.
– Ты откуда взялся такой? – спросил Светлан.
– Я странствую, – ответил юноша. – Люди зовут меня Стрелком.
– За что же они тебя так?
Юноша пожал плечами:
– Наверное, потому, что я ни разу в жизни не промахнулся.
– Что ж, садись, Стрелок, – сказал Светлан. – Справим поминки по безвременно усопшей птичке.
Учтиво поклонившись, гость прислонил лук к дереву и опустился на скамейку возле костра.
– Но послушай, паренек, – заговорил Светлан, ощипывая куропатку, – ведь даже самый лучший стрелок иногда промахивается.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
