— Много-то много, вмешался Аршинов, но так чтобы они при этом были в Петрограде на сегодняшний день…
      — Нет, нет, я же не отказываюсь. Сегодня же дам указание в Учетно-регистрационный отдел.
      Коля очень заинтересовала идея об указании. Судя по реплике, Бокий был нечто большим, чем начальник отдела, пусть даже специального. В который раз он злобно ругнул преподавание истории в Советской высшей школе. Вся страна учила историю партии, в глядишь, не знаешь ничего.
      Совещание вскоре кончилось, и народ стал расходиться. Коля с Аршиновым повезли Линя к китайцам, где он нашёл вполне надёжное убежище. Вместе с Новгородцевым он просматривал там тексты экспедиции Маннергейма. Когда они сели в машину, Николай спросил Линя
      — Скажите, настоятель, а вот тот ритуальный нож, который забрали в Кунсткамере, он необходим для ритуалов излечения?
      — Его можно использовать где угодно. Он как обычный нож, может резать и овощи, и людей. Всё зависит от намерений.
      В китайском ресторане было шумно и накурено. К удивлению Коли, уже привыкшего к мелодиям Востока, между столиками ходил человек с гитарой и его помощник с со скрипкой. Они мастерски играли жалостливую песенку про «Цыплёнка жаренного». Оставив настоятеля разбираться с текстами, Коля с Надеждой пошли перекусить, благо запахи были одуряющими. Хозяин, знакомый ещё с прошлой поездки господин Лю, повел их в отдельный кабинет. Кабинет был украшен китайскими фонариками и весьма широким ложем, наводившим на самые разные мысли. По стенам висели разные картины. В основном на тему китайского секса. Выполненные в типичной манере старых мастеров, они даже не возбуждали, а выглядели скорее учебными плакатами. Коля сразу вспомнил занятия по Начальной военной подготовке в школе и плакаты об оказании первой помощи пострадавшим от разных неприятностей. Впечатление было такое же. Официанты в традиционных халатах стали приносить разные закуски и красиво выставлять их на столе. Появился и графинчик с водкой, окружённый типичными русскими стопками. Так как стопок было три, то путем неслабых умственных размышлений Коля понял, что к обеду будет прилагаться разговор. Вот только с кем, лениво подумал он, цепляя кусок мяса в вишневом соусе.
      — Любезный, поймал он официанта. А где креветки? Почему же нет креветок?
      Официант глядел, ясно не понимая, что от него хотят. Коля напряг свои знания языков и потребовал «shrimps», потом «prawns». Но, похоже, китаец не был готов продолжить разговор на английском языке. Коля даже расстроился. Однако появление салата из пяти вкусов отвлекло его от грустных мыслей. В кабинет вошёл господин Лю.
      — Что господин желает? Наши возможности скоромны, но мы постараемся удовлетворить все потребности господина Николая со всем возможным тщанием.
      — А креветки у Вас есть? Ну такие, маленькие, в море живут. В панцире.
      Выражение лица хозяина приняло чрезвычайно озабоченное выражение. Наверное, он переводил это слово на какое-то местное название. Потом до него дошло, и он, вынув карандаш, изобразил на листике из блокнота креветку.
      — Ja, ja, naturlich. - почему то по-немецки ответил Коля. Устал, наверное, вот и хотелось повыпендриваться.
      — Jawohl - также захотел повыпендриваться китаец. Он как-то хитро вытянулся вверх, так что сразу создалось впечатление офицера германской Армии. Николай даже напрягся в ожидании стука каблуков, щелкающих друг о друга. Но хозяин быстро сказал по-русски
      — Конечно, конечно. Вам варённые или жаренные?
      — Жаренные в остром соусе. Всё как обычно, лук и всё такое…
      Господин Лю ушёл, а Коля расслабленно откинулся на спинку стула - что-то ему сильно хотелось спать. Но тут в дверь постучали, и в комнату вошёл давешний знакомый - агент разведки. Он привычно кивнул головой и вопросительно посмотрел на Надю.
      — Чего уж там, сказал Коля. Она в наши дела впутана по самое не могу. Можно, конечно, что-нибудь придумать, но я думаю, что это лишне.
      — Смотрите сами. Это больше для её безопасности. Я подготовил документы, о которых мы говорили. Мне удалось кое что систематизировать, так что получается интересная картина.
      — Рассказывайте, - устало сказал Николай. Время есть, подумал он, а информация явно не бывает лишней.
      Агент ОГЕНКВРА опять, как и в прошлый раз встал и одёрнул невидимые фалды. Недослушали его в прошлой жизни, что-ли, комплекс наверное какой-то - решил Коля с интересом наблюдая за этими жестами рассказчика. Впрочем, тот вскоре начал.
      — В 1915 году, известный социал-демократ Александр Парвус, натурализовавшийся подданный Германской империи подал в Генштаб меморандум. В нём он довольно развёрнуто описал, что он планирует сделать в России, дабы та вышла из войны. Суть его предложений сводилась к активной поддержке левых антиправительственных партий, и, прежде всего, большевиков. Для этого он просил два миллиона марок. Ему дали больше. Известно, что Ульянов ещё в 1914 году в Швейцарии выдвинул лозунг «поражения своего отечества», поэтому и рассматривался немцами как основной объект для вербовки.
      — Его что, действительно вербовали - не удержался Николай, - что- то в это не вериться.
      — Ходят слухи. Подсылали разных людей - в основном из национальных меньшинств. Им обещали свободу для их маленькой Родины. Но это не принципиальный вопрос. Важно то, что деньги эти он получал и тратил. Впрочем конкретные механизмы через какие фирмы и кто это проводил - всё это изложено в бумагах. Но Вас интересовали ключевые фигуры по передаче денег. Первая из них - это Ганецкий. Он личный финансист Ульянова и именно через него шли основные потоки денег от Германского и австрийского Генштабов.
      Николай задумался. Ганецкий как личный финансист. Близкий человек. Ищет способы излечить от болезней. Так-так.
      — То есть цепочка была простая: Парвус - Ганецкий - спросил он.
      — Да. Туда включается ещё и Радек. Впрочем всё, о чём я Вам рассказываю, уже было неоднократно написано и проговорено в открытой прессе. Да и сейчас, в 21 году немецкие газеты активно печатали тамошних социал-демократов, которые доказывали очевидное. А в 1917 году я лично готовил документы для князя Львова.
      — Ну и почему же Временное Правительство ничего не сделало?
      — Потому что у них у всех было рыльце в пушку. Вместе с Лениным из Швейцарии ехали, например, и эсеры, которые сильно влияли на политику в 1917 году.
      — Понятно. А из чего следует, что Ганецкий работал на Генштаб?
      — Из самой сути разведывательной работы. Вы бы стали передавать многомиллионные суммы не заручившись пониманием результативности процесса? Скорее всего, предварительные переговоры велись и с Ульяновым Что-то по типу гипотетического обсуждения вопроса о политике его в случае прихода к власти. И если Ленин мог не давать формальных подписок и прочих агентурных бумажек, то Ганецкий этого избежать не мог. Денежный поток начинался с его фирмы.
      Коля подцепил палочкой креветку и осторожно стал макать её в соус. Вроде как всё цепляет одно за другое и выглядит довольно логично. Только непонятно, что со всем этим делать. То, что Ленин работал в интересах немцев - это общее место.
      — Ну хорошо. Ганецкий, Радек. Кто ещё?
      — Козловский, Чудновский, Зиновьев. Это может быть доказано. У нас есть сведения от «Бинта и Самбина» - это частное детективное бюро, которое вело слежку за социал-демократами в Швейцарии .
      — Ну а если рассмотреть вопрос, что это были частные деньги Парвуса? Я слышал он немерено разбогател, торгуя с Турцией. Практически он был одним из организаторов перевооружения турецкой армии.
      — Нет, от Парвуса остались расписки в получении денег. Ссылки на них есть в бумагах. Да и потом можно проследить движение денег по счетам - контора Ганецкого была в Стокгольме - а он войной не затронут.
      — Значит вариант с частными деньгами совсем исключён?
      — Частные деньги давал Карл Моор - есть такой австрийский социал-демократ. Ест данные, что он связан с австрийцами, те очень активно вели подрывную работу на наших окраинах - поднимали поляков и украинцев. Но доказать происхождение его денег сложно. А вот контакты с немецким посольством в Швейцарии «Бинт и Самбин» отследили и докладывали об этом Красильникову.
      — Простите, Красильников это кто?- Коля в первый раз слышал эту фамилию.
      — Представитель департамента полиции за рубежом. С ним работал Джим Генри Бинт, совладелец бюро. Впрочем, я думаю, он параллельно работал на французов. Они в своё время очень активно двигали эту информацию в печать. Даже выписали из Парижа эсера Бурцева, несмотря на то, что он имел за плечами приговор и его ждала каторга. Его конечно на границе сразу взяли, но те его вытащили и дали денег на газету. Поэтому он всё лето 1917 печатал статьи про связи большевиков с немецким Генштабом. Довольно убедительно это у него выходило.
      — Понятно. Для французов приход большевиков к власти продлил войну на год. А это лишние жертвы. Франция итак сходит с мировой арены - рождаемость падает, промышленность тоже. Вот им и нужна была Россия, чтобы было кому ломать шею проклятым «бошам».
      Тут у Николая возник один вопрос, который его заинтересовал. А как интересно это прошло по партии. Поддержала ли она поведение вождей?
      — Скажите, а что, все большевики работали на германские деньги? Или были те, кто категорически отказывался?
      — Конечно были. Прежде всего нынешний кровавый палач - Дзержинский. Он категорически протестовал против использования денег немецкого и австрийского Генштабов. На этом фоне сильно ругался с Радеком и Ганецким и даже добился исключения их из партии. Люксембург ему активно в этом помогала. Но он впрочем всегда был немного не в себе. Нынешний вождь Сталин, и все те, кто находился в это время в России, естественно не могли принимать участие в этом процессе. Так что из крупных вождей - Сталин, Каменев, Калинин, Троцкий.
      — Вы сейчас затронули очень серьёзный вопрос. Скажите, в политической деятельности подобных партий всегда существует противоречие между работой вождей в эмиграции и теми, кто остался в стране. Как Вы оцениваете, кто сильнее влиял на политику партии в 1917 году?
      — В том-то и дело. что приехавшие эмигранты. Они ведь не просто приехали, они привезли мешок денег и надежду для тех, кто постепенно умирал здесь. Накал ненависти к пораженцам был велик. Наш народ, он по своей сути патриот, поэтому не любил «тех, которые в пломбированном». И от партии большевиков здесь оставались крохи. Но тут Родзянко и прочие либералы убрали царя, и русскому народу стало всё дозволено. На этом фоне выигрывали те, у кого больше денег, больше решительности и способности к организации. Как мы видим, у Ульянова всего этого хватило.
      Николай принял решение. Все креветки были съедены, мясо впрочем тоже. Лекция бывшего агента тоже вроде нашло своё логическое завершение. Надо было закругляться.
      — Хорошо. Вы проделали большую работу. И её обсуждать надо конечно не в ресторане. Но меня сильно интересует на это. Неоценимую важность играют Ваши контакты в банковском мире Швейцарии. Большевики из страны украли кучу денег. И эту кучу они частично хранят там. Поэтому продумайте следующий вопрос - что Вам нужно, чтобы устроиться, причём вполне благополучно устроиться где-нибудь в Латинской Америке - в Бразилии или Аргентине. Осесть, прижиться. Врасти так сказать, корнями. России будут нужны Ваши контакты. Не сейчас - время ещё не пришло. Пока только идёт борьба за формирование нового курса. Лет через десять поднимутся и укрепятся люди государственной и националистической ориентации. Вот им и будут нужны Ваши знания. А стране будут нужны деньги, которые ушли из неё после 1917 года.
      — Хорошо. Вы говорите от имени какой-либо структуры?
      Хороший вопрос, подумал Коля. Я и структура. Самое главное, ещё понимать бы зачем это мне всё. Это же дела таких минувших дней. Какая мне разница кто сколько денег украл. Впрочем, если я не смогу уйти к себе, надо будет решать финансовые вопросы. Впрочем, если брать в расчёт деньги фонда в саквояже Сергея. То там сейчас 150 000 долларов. Покупательная способность доллара сейчас в 100 раз выше, чем в конце века. Значит у меня полтора миллиона. Это немало. По крайней мере для России и Германии.
      — Нет, решил он. Я говору от собственного имени. Но я думаю, что вместе мы сумеем решить вопросы Вашего ухода из страны и первичного размещения там. А дальше - покажет время. Ещё денёк, максимум два, мы будем здесь. Потом снова в Москву, далее везде. Так что день у Вас есть. Решайте.
      Они остались с Надеждой сидеть за заставленным тарелочками столиком. Надо было мельком посмотреть бумаги и осмыслить то, что он узнал. Бумаги были добротные - движение денег по ним было прослежено весьма и весьма тщательно.
      — Коля, осторожно позвала Надя. Её голос был какой-то необычный, и он пригляделся - точно, на глазах у неё стояли слезы.
      — Ты что так расстроилась, кошка? - спросил он, действительно не понимая в чём дело.
      — Коля, а почему большевики победили?
      Честно говоря, Николай ждал всего, только не этого вопроса. Но потом понял - революция полностью поломала жизнь Нади. Пополам. Как для его родителей война. Чтобы не происходило потом, для них весь мир делился на две части : до войны и после. И эти части не соприкасались никак. Так и здесь. Наверное спокойный, обеспеченный мир до переворота 1917 года и все ужасы потом. Действительно, вопрос почему так произошло будет восприниматься не как строка в экзаменационном билете, а как личное, больное и выстраданное.
      — Ты знаешь, Надя, основная проблема тех, кто правил была в том, что они совсем не понимали русский народ. Они считали, что тот хочет Проливы, а народ хотел землю, они считали, что народ готов воевать до победного конца, а народ хотел мира. Вот этот зазор и увидели большевики. И они нашли такие слова, которые подняли всю Россию на поддержку их программы. А вот их противники были к этому явно не готовы.
      — Коля, но я ведь помню это время. Я тогда была совсем девчонкой, но ведь тогда понимали, что стоит только начать давать народу землю, как мы развяжем весь этот страшный мешок народного гнева. Если мы отбираем землю у владельцев, почему этого не могут сделать другие?
      — А большевики, видишь, этого не боялись. Они смело раздували пожар крестьянского бунта, безжалостного и беспощадного, как писал Пушкин. И обрати внимание, они сумели загнать джина обратно в бутылку.
      — Значит, всё равно нельзя было не пройти через кровь и смерть?
      — Надюша, ты понимаешь, еще в начале XIX русское дворянство говорило исключительно по-французски. Вспомни первую главу войны и мира Толстого. Они и жили совсем другой жизнью. А всё потому, что они не желали смешиваться со своим народом. Они хотели жить другой, западной, цивилизацией, играть по совсем иным правилам. Когда в деревне случался недород и крестьяне пухли от голода, в городе, наоборот, снижалась цена на мясо. Крестьянам надо было несмотря не на что платить налоги и подати, вот они и гнали родных бурёнок на убой. И откуда тут возьмётся любовь и понимание? Для крестьян барская жизнь была чем-то непонятным и загадочным. Поэтому как дворяне не считали крестьян за людей, так и крестьяне так же относились к дворянам. Поэтому, как только государство ослабило вожжи, так эта вековая ненависть вырвалась наружу. А большевики просто подлили масла в огонь.
      — Но почему такая жестокость? Почему эти расстрелы, обыски. Беззащитные люди… - её голос сорвался, губы дрожали.
      Она ещё пыталась что-то сказать, но у неё не получалось. Коля понял, что дело плохо. Он подошёл к ней, обнял, стал гладить и что-то говорить, успокаивая. Надя уткнулась в него лицом и зарыдала. Она плакала долго и прижималась к нему, словно искала защиты. Коля молча гладил её по голове и плечам. Она постепенно приходила в себя, затихая.
      — Значит все эти жертвы были неизбежны?
      — Наверное да. Но будь чуть порешительнее противники Ленина, я думаю, что их было бы гораздо меньше.
      В комнатке у Линя было очень жарко и пахло благовониями. Настоятель сидел в позе медитации и, закрыв глаза, смотрел «в себя». Бывший полковник спал на низкой китайской тахте и всё было очень мирно и камерно. Коля было подумал, что надо не мешать людям отдыхать, но Линь открыл глаза и одним движением встал на ноги.
      — Пойдёмте Николай, не будем мешать человеку. Он много поработал и душа его устала. Пойдёмте, обсудим результаты наших поисков.
      Они зашли в какую-то маленькую комнату, где еле-еле помещались тахта и два стула. Линь жестом указал на них Коле, а сам сел по восточному на тахту. Немного помолчав, он как-то печально сказал
      — Мы просмотрели все документы. В основном это традиционные тибетские тексты. Но среди них есть вклейка в котрой описываются наши самые старые обряды. Скорее всего, когда-то давно, когда в монастырях избавлялись от запретного знания, кто-то из адептов спрятал свиток таким образом. В итоге, он так и пролежал всё это время. Сначала в Тибете. А потом в Петрограде. А кто-то очень умный его нашёл и перевёл. Я думаю, это один из студентов. Поэтому надо брать список студентов, которые работали в архиве.
      — Аршинов этим занимается. Как раз после совещания он поехал к профессору, уточнять данные.
      А что будет если профессора уже убили? - с какой-то привычной обреченностью подумал Коля. Господи, ну и дельце. Но, впрочем, всех же не убьешь. Остаются другие студенты, списки в деканате наконец.
      — Я бы посоветовал Вам вот что. Когда будете искать - ищите европейца. Человек, воспитанный в буддизме, никогда, Вы слышите Коля, никогда не пойдёт на этот шаг.
      — Ну, люди революцию совершили. Уже невозможное сделали.
      — Наши народы очень дорого заплатили за запретное знание ещё много лет назад. В войнах междуцарствия было убито пятьдесят миллионов человек - это в пять раз больше, чем погибло в войну 14 года. А ведь тогда не знали бомб и снарядов. Убивали мечами. И не через прицел, а глядя глаза в глаза. Поэтому ищите европейца. Я думаю, что немца.
      — Почему?
      — Когда я бывал в Германии, мне очень ощущалось чисто немецкое качество - вера в изначальный порядок, к которому надо идти через преодоление хаоса. Тщательно исполняя какие-то правила, человек, по мнению европейца, и особенно, немцев, может достигнуть того состояния духа, которое мы на востоке называем Нирваной. То есть он сольётся с вселенной в единении духа. Поэтому увидев этот текст, человек посчитал, что он сможет сделать то, что там написано, как бы согласно инструкции. А раз там ничего не написано про плохие последствия, значит их не будет. Ищите немца, Николай. Ищите немца.
      Линь кончил говорить и закрыл глаза. Его фигура вдруг как -то опала, он наклонил голову и опустил плечи. Коля сразу понял правильность сравнение «как проколотый шарик». Это было именно так, словно из человека выпустили воздух и он стал складываться, сильно уменьшаясь в размере.
      — Вы идите, Коля. Вам надо поспать. Завтра будет очень трудный день.
      — Хорошо, Линь. Я пойду. А вот что завтра Вы будете говорить на очередном совещании в вагоне?
      Линь поднял голову.
      — Да, я как-то не подумал об этом. Наверное скажу так как есть, только дам атеистическое объяснение - скажу, что обряды древних времен, не приводящие к реальным результатам.
      — Правильно. Подумайте ещё как лучше. Если центральная власть у коммунистов придёт к выводу, что в Вашей религии есть реальные механизмы влияния на какие-то потусторонние силы, Вы первый, Линь, падёте жертвой их любопытства и решимости. А с Вами ещё и огромное количество людей.
      — Вы праву, Коля. Конечно. Мы уберем эту идею вообще. Я подумаю и найду решение.
      Надя легонько дремала в кабинете над остатками ужина. Впрочем, когда скрипнула дверь, она встрепенулась и с улыбкой посмотрела на него. Колю поражало это умение - смотреть с улыбкой. Казалось, она сначала улыбается, а потом уже смотрит, делает, говорит. Ему было это приятно. Он так и не решил для себя, чем это было - отработанным жестом, позой, какой-то продуманной позицией. Просто он для себя решил, что человек радуется его появлению. Это могло быть неправдой, и даже, скорее всего так и было. Но лучше счастье, чем правда. Он это давно понял и старался следовать этому правилу, насколько мог.
      — Ну что, поедем? - он подошёл к ней и протянул руку. Она дала свою и поднялась, но не рывком, как ожила Коля, а мягко, как пантера. Её глаза были усталыми и косметика немного размазалась. Но для Николая это был близкий человек среди всех тех ужасов, в которые он попал. Наверное, очень близкий, потому что отступать ей было тоже некуда - события несли её вместе с ним.
      — Поехали. А куда?
      — В гостиницу. Надо поспать немного. Завтра нам обещают тяжёлый день.
      В гостинице Аршинова в номере не было, и Коля пошёл искать его в ресторан. Там и нашёл. Степан сидел в окружении двух весьма фигуристых девиц и вёл с ними светскую беседу. Её содержания уловить он не мог, но девицы реагировали соответственно - весело хихикали и всячески демонстрировали радость от общения с таким интересным кавалером. Николай подошел к столику и мигнул Степану. За соседним столиком сидели два человека из сушинской активной части. Тоже, кстати, при девицах.
      — Ну что Степан, профессор то живой? - первым делом просил он, когда они вышли в холл гостиницы.
      — Живой, живой - успокоил его сыщик. Ты не беспокойся - всех убивать не будут. Сил не хватит. А потом у него коммунальная квартира - туда проникнуть не очень просто, а уж выйти после убийства незамеченным - совсем невозможно. Самое лучшее место для расследования - все за всеми следят и все обо всех всё знают.
      — Ясно. Список студентов - переводчиков взял?
      — Конечно - Степан было потянулся доставать, но Коля решил проверить логику настоятеля. Он кивком головы остановил Аршинова, уже собравшегося передать бумагу ему и изложил точку зрения Линя. Сыщик хмыкнул и посмотрел на бумагу. Там было, среди прочего, было написано «Марта Фрислер». Аршинов присвистнул. По его лицу явственно читалось стремление ехать, искать и хватать, но Коля понимал, что уже поздно.
      — Степан Терентьевич - адрес всё равно узнаем только завтра с утра. Да и нету его уже наверное с конца апреля.
      Аршинов что-то прикинул в уме. Действительно, если брать активную часть операции с таджиками, то скорее всего, товарищ давно покинул Петроград и сейчас находится либо в Москве, либо в Германии.
      — И еще, Степа, продолжил Николай. Ты про Линя никому не рассказывай. Моральных ограничителей у большевиков нет никаких. Если они не дай бог почувствуют, что в этой мистике есть рациональное зерно, они всю Россию изведут на опыты. Другое дело, что и себя они не пожалеют, но мне, честно говоря, их как-то не очень жалко. А вот баб и особенно детей, которых они под ритуальные ножи положат - очень. Поэтому не спеши. Пусть всё будет в рамках обычного расследования.
      Степан хмыкнул и как-то растеряно потёр в затылке. Потом сказал задумчиво
      — Ну, наше дело маленькое. Можем копать, а можем и не копать. Тем более, что девки заждались. Тогда до завтра. Я поеду в университет, а потом по адресам. Так что давай в 12 здесь и встретимся, подумаем, что делать и как быть.
      Глядя на удаляющуюся фигуру Степана, Коля уже в который раз подумал, что человечество придумало все шутки и остроты много тысяч лет назад. А мы всё их повторяем и повторяем, и вот, что загадочно - ведь ещё и смеёмся при этом.

Глава 23.