— Я вижу, Вы читали Ульянова-Ленина «империализм как высшая…»
      К стыду своему Коля дальше не помнил.
      — Да, я внимательно читаю все работы лидеров России.
      — И как Вы оцениваете Ульянова? -не удержался Николай
      — Он очень злой и обиженный человек. И он совсем не любит людей. Я слышал царское правительство казнило его брата?
      — Да.
      — Это очень много объясняет в его поведении. Обычно из мстителей получаются плохие правители
      Коля промолчал. История рассудила. Студентом он искренне считал, что Ленин был гением, а Сталин всё извратил. Потом всё стало совсем наоборот. Он высоко ценил Сталина, а Ленина считал дилетантом и плохим политиком. А про его научные заслуги все уже и думать забыли. А ведь когда-то все учили «Материализм и эмпириокритицизм» почти что наизусть. Кошмар. Как мы жили? Как и у всех студенческие годы были лучшими в его жизни.
      — Что будем делать с товарищем Блюхером? Пока он в Питере, его надо ловить. А то мотанёт на Дальний Восток, или в Туркестан для организации снабжения.
      — Василий Константинович видный боец и командир. Он справится в Китае и без нашей помощи. Но всё равно Большое спасибо, это очень поможет нам в принятии решений.
      — Можно ещё переговорить с немецкой стороной. У них много свободных военных.
      — Я думаю, это будет полезно. Любая помощь будет на благо народу и стране. А как у Вас продвигаются дела со спецотделом?
      — Наверное скоро буду встречаться. Пока что я сделал то, что хотел, поэтому остаётся только выполнить Вашу просьбу.
      — Это просьба важна для всех людей этой части света. Вчера ночью произошли серьезные нарушения миропорядка. Кто-то опять приносил жертвы кровью нашим богам. Я боюсь, это может вызвать неисчислимые беды.
      Коля вздрогнул. Неужели война всё-таки будет и я не в своей реальности. Вот сподобил господь. Ещё и в этом надо разбираться. С ума сойти.
      — Вы можете съездить и посмотреть сами - согласно ритуалу тела должны лежать нетронутыми двое суток. - продолжил Линь.
      — Вы что, знаете место - уже ничему не удивляясь спросил Николай .
      — Я дам Вам проводника, и он приведёт Вас туда. Он умеет находить места такого рода.
      Грузовик с ребятами из сушинской активной части остановился в метрах тридцати он невысокого забора. Впереди были ворота с калиткой, куда собственно и упиралась дорога, шедшая по лесу уже минут сорок. Китаец, сопровождающий Николая, повёл отряд от Петроверигского куда-то на Север, но Коля хотя всю дорогу и озирался, так и не нашёл знакомых ориентиров. За город выехали где-то в районе Ярославки. Недолго ехали по просёлочной дороги, затем свернули в лес. Дорога была вся разбитая и видно, что машин там ездило мало. В основном, судя по отпечаткам копыт на мокрой глине, лошади.
      Командир активной части, плотный мужик лет сорока, подошёл к машине, где сидели Николай с Аршиновым. Степан вышел и они долго говорили о чём-то, потом бойцы по двойкам стали выскакивать из машины и быстро побежали вдоль забора в разные стороны.
      — Окружают здание, негромко прокомментировал Саша. Он достал оружие и положил его на колени. Коля просто ждал развития событий. Работали знающие люди, поэтому соваться в эту драку не было никакой необходимости. Пока они ехали, Коля успел продумать и высказать Сушину свои соображения. Если ритуал требует двух дней, и если на это дело завязаны верхи, то обязательно будет выставлена охрана. И не факт, что она согласиться пропустить людей Сушина внутрь.
      — Значит, будет драка - сказал Алексей. Было видно, что рост его веса в партийной иерархии прибавил ему уверенности. Поэтому он был готов смести с лица земли любое сопротивление.
      Насколько Коля понимал, настоящее влияние Сушина в партии было невелико. Аппарат ещё не оформился в самостоятельную силу, и партия строилась по системе личных связей и контактов. Поэтому вне зависимости от занимаемого поста авторитет, заработанный в годы подполья и Гражданской Войны определял гораздо больше, чем слова в мандатах. Партия была клановой, и эти кланы состояли из землячеств, ссыльных и эмигрантских знакомств, совместной работы на фронтах войны и в разных комиссиях. Как Коля помнил, были и семейные группы - Свердловы, Межлауки, Аллилуевы.
      Сушин было дернулся идти к калитке, которая виднелась метрах в сорока, но Коля положил ему руку на плечо.
      — Леша, пусть это сделают бойцы. Они войдут, а потом уже мы. Я боюсь, что начнётся стрельба, а твой мандат - всё таки не броня, от пули не защитит.
      Алексей удивленно посмотрел на него. Но потом что-то для себя решил и пошёл к Аршинову и командиру группы. После недолгого совещания, трое бойцов, взяв сушинскую бумажку, пошли к дому.
      Николай реально, в деталях представил, что будет.
      — Стой, заорал он. Бойцы остановились, и Коля подбежал к ним.
      — Вы мужики, чего как на параде. Там опытные бойцы сидят. Саданут их пулемёта.
      Подбежали Аршинов и командир. Они быстро разобрались, что делать и операция началась.
      Хотя Коля и ждал выстрелов, всё равно они прозвучали неожиданно. Раздалось несколько пистолетных хлопков, затем раскатистое стакатто пулемётной очереди. Саша напрягся и мгновенно сдёрнул Николая с сидения. К счастью пулемёт бил не сюда. Выстрелы не прекращались минут пять, затем рванула пара гранат. А потом наступила тишина.
      Лёжа за колёсами машины и размышляя, что теперь снова придётся чистить костюм, но это ничего страшного - китайцы в этом плане люди умелые, Николай чувствовал себя чрезвычайно глупо. Какое-то это не родное, думал он. Чужая драка, я то здесь с какого боку? Мистика сплошная. Может это все-таки не моя реальность? Так, размышляя, они лежали ещё минут десять. Надежда аккуратно сидела за задним колесом и весьма озабоченно гадала что-то на ромашке.
      Калитка открылась и оттуда крикнули, что можно заходить. Саша пошёл вперед, Колья с Надеждой за ним. Они вошли во двор, обычный деревенский двор - с конюшней, сараями, колодцем. Вот только дом был типично барским - двухэтажный, с колоннами, мезонином и даже неким подобием мансарды. К дому вела дорожка. По ней двое вели раненного сушинского помощника. Он сдержанно матерился, но, по блеску в глазах, было видно, что небольшая рана его скорее радует, чем огорчает.
      — Молодость, молодость - снисходительно подумал Коля. Он вспомнил, что как-то раз с подружкой обсуждал песни Юрия Визбора и сказал, что тому, наверное плохо жилось - невоевавший мужик среди пришедших с фронта ветеранов. Ему было неуютно как, тут Николай запнулся, подыскивая сравнение. Подружка помогла: «Как девственнице среди женщин».
      Поле боя впечатляло. Дверь в дом была выбита, окна разбиты.
      Николай с Надеждой пошли в дом. Заметив, что Надя спокойно перешагнула через труп в штатском, лежащий в узком коридоре, Коля решил что ему тоже надо быть менее нервным.
      В комнатах был разгром, опрокинутые стулья валялись по углам. Видно было, что люди сопротивлялись отчаянно. Стены и пол были все в осколочных выбоинах. Из анфиладной двери вышел Аршинов, он был бледен, веко дергалось.
      — Это хорошо, Николай, что Вы настояли на участии активной группы. А то сунулись бы мы втроём под пулемёты. И главное все продумано у них, видать бойцы опытные. Вы Надя, подождите здесь, Вам не надо с нами ходить. Там, на втором этаже такое. За двадцать лет подобное вижу в первый раз.
      Надя напряглась.
      — Мне надо, Степан Терентьевич. Я немного представляю, о чём идёт речь.
      Аршинов вопросительно посмотрел на Николая. Тот подал плечами.
      — Надо, значит надо - печально сказал он и покорно пошёл за ними наверх, уже с ужасом представляя, что увидит.
      Как всегда, интуиция не подвела и картина наверху была как из хорошего ужастика - кровь и трупы по всей комнате. Из них было выложено что-то вроде многоугольной звезды. Тела были раздеты и от проступающих синеватых пятен Николая замутило. Но он стоически держался, пока Степан водил его по комнатам. Их оказалось три. В одной лежали мужчины, в другой женщины, в третьей дети. Увидев детские тела, Надежда зашаталась и схватила Колю за руку. Ему бы впору тоже кого-нибудь хватать. Вместо Аршинова он хватанул воздуха и сказал
      — Степан Терентьевич, пусть детей проверят на сексуальный контакт.
      Его ощутимо трясло. Он сильно жалел, что пошёл на второй этаж. Можно было и прочитать потом в протоколе. Китаец молчаливо ходил рядом. В комнате детей он внезапно остановился и стал что-то искать на полу посередине. Коля вышел. Смотреть на эту картину было выше его сил.
      Он спустился вниз. Тела в штатском были сложены в угол, собранное оружие лежало на расстеленном одеяле. Среди разнообразных пистолетов выделялся ручной пулемёт с диском. Сушин сидел на уже поднятом стуле и рассматривал документы.
      — Что, спецотдел? - спросил Коля скорее для порядка. Он был уверен в ответе. Организация дела, вооружённая охрана - всё это говорило о присутствии мощной структуры.
      В ответ Алексей молча протянул документы. На них стояли печати «Нефтесиндиката». Николай ничего не понял. Потом для проверки пошел и поглядел на трупы. Морды были вполне славянские. Дело было в том, что в России начала ХХ века нефть качали только в Баку и под Грозным, и именно они стали основными поставщиками кадров для нефтяной промышленности. Хотя Николай чеченцев не любил, но знал, что нефтяники они профессиональные. Вот и мелькнула мысль о странных чеченских ритуалах
      — Лешь, ты наверху был?
      — Был. Я такого ещё не видел. Я понимаю на войне, или там с бандитами. Но здесь… Вечно у Вас с Сергеем, что ни дело, то такой ужас, хоть спать не ложись, чтоб не приснилось.
      К ним подошел Аршинов. Он был ощутимо бледен, и постоянно вытирал руки какой-то тряпкой.
      — Это что ритуал какой-то? - спросил он, продолжая вертеть в руках клочок материи
      — Да, убийство на религиозной почве.
      — Чёрт, не сталкивался никогда с этой дрянью. Только читал. Сатанисты что-ли?
      — Только на восточный манер. Кажется и на этот раз мы затронули что-то очень серьёзное.
      В ЦК, к Сталину, Коля всё-таки успел. Часовая беседа с Шевырёвым многое поставила на свои места, и Николай был готов к разговору. Секретарь, его увидев, встрепенулся и сказал
      — Проходите, проходите Вас уже ждут
      В кабинете сидели и Алексей и Аршинов. Аршинов докладывал о плане действий на завтра. Николай подсел и прослушал. План был разумный. Довольно большая часть его была посвящена выяснению вопроса о принадлежности дома. Как Коля понял, это было нелегко, потому что единого реестра владений не существовало, а в местном исполкоме, куда успел попасть неугомонный Сушин никто ничего не понимал. Он оставил там человечка разбираться, а сам поехал сюда, докладывать.
      — Ну, товарищ Николай, расскажите, что опять за история такая загадочная. Вот, Степан Терентьевич у нас старый сыщик, а говорит, что за всё время работы такого не видел. А Вы совсем недавно появились - и уже второй раз заставляете на сильно волноваться.
      — Это, Иосиф Виссарионович, пока ещё цветочки. Про ягодки я Вам попозже расскажу. А пока получается такая картина…
      Пока Коля ездил туда сюда у него нарисовалось представление о том, как получить из этого ужаса хоть какие-то плюсы.
      — Степан Терентьевич помнит, что когда он искал моего Василия, за которого я очень Вам, товарищ Сталин, благодарен, в деле фигурировал некий медальон, который и послужил причиной того, что спецотдел им заинтересовался. Я, узнав об этом, решил пообщаться с буддистами, которые должны знать, о чём идёт речь. Именно они и сказали мне о том, что кто-то совершал кровавые ритуалы и дали человека, который показал нам дорогу.
      — А как они узнали о произошедшем?
      — Не знаю. На мой вопрос они сказали, что поняли это по возмущению вселенной.
      — Довольно невразумительный ответ - сказал Сталин после недолгого раздумья. Но может быть товарищ Бокий знает об этом более подробно? Я думаю, надо пригласить его сюда. Например, на завтра. А пока надо выполнять то, что запланировали. Это событие несёт в себе мощный политический оттенок. Если окажется, что здесь замешаны наши люди, мы должны будем первыми узнать об этом. Сейчас, особенно сейчас, нам нет необходимости в разговорах, что большевики совершают кровавые жертвоприношения. Если же это какая-то секта, то мы тем более должны знать кто они такие. Люди это решительные, и крови не бояться. У Вас что-то ещё, Николай?
      — Да. Теоретическая часть.
      — Тогда мы с вами продолжим.
      Сталин ходил по комнате из угла в угол. Чувствовалось, что он взволнован. Он держал в руках трубку, но не курил. Наконец он подошёл к окну и раздраженно сказал
      — По Вашему выходит, что нас ждёт новый виток внутрипартийной борьбы. И его объектом буду именно я. Почему?
      — Страна не выдержит курса Троцкого. Её экономика нестабильна, потому что зависит на 90 процентов от позиции деревни. Армия тоже у нас крестьянская. А уже намечены контуры будущего товарного кризиса. Переориентация промышленности на поставки в адрес Вооружённых сил приводит к ломке рынка. Мы могли менять на товары зерно - но их нет - они ушли на армейское снабжение. У крестьян, вместо зерна остались деньги, которые они не могут потратить. Цены на оставшиеся товары резко пошли вверх - естественная реакция на усиление спроса. В итоге, через три -четыре месяца создастся парадоксальная картина - товаров не хватает, цены на них взвинчены и крестьянство сидит злое, но начинает понимать, что его снова обманули. В ответ - к зиме волнения в деревне. А это значит - волнения в армии. Дальше - кризис в промышленности и кооперации - они не могут найти сбыт, потому что никто не покупает продукцию - значит рабочие сидят без жалования. А это уже кризис в городе, для нас гораздо более опасный. В случае провала Германского восстания, а я в этом уверен, Троцкий будет искать козла отпущения. И искать его он будет здесь, на Старой площади.
      — С какой формулировкой? - Сталин уже не ходил, а внимательно слушал, усевшись в кресло.
      — Наверное, что-то на тему утраты боевого духа, бюрократизации аппарата.
      — Он обвинит Каменева и Зиновьева - припомнит им поведение в октябре 17 года. А ругать аппарат становится общим местом. Довольно ясно. В любом случае Троцкий на коне - победит ли революция - он организатор этой победы, не победит революция - ему не дали это сделать. Вы как всегда хорошо понимаете логику борьбы. А на каком основании Вы уверены в провале выступления?
      Николай понимал, что это вопрос волнует будущего вождя больше всего. От ответа на вопрос о победе будет зависеть всё.
      — Я думаю, жёсткая позиция Запада определит провал наших усилий по поддержке восстания. Нам не устоять против совместной интервенции Антанты - тут Троцкому не дадут воевать его же генералы. А самостоятельно немецкие коммунисты не победят.
      Сталин долго молчал.
      — Мы можем точно узнать, что будет делать Запад? Это сейчас очень важно. Я думаю Аршинов с Алексеем разберутся в этих убийствах и без Вас. Тем более, что завтра Бокий что-нибудь нам расскажет.
      В Петроверигском все сидели чрезвычайно задумчивые. Аршинов молчаливо чертил чёртиков на бумаге. Сушин негромко диктовал список мероприятий на завтра. Николай посмотрел уже отпечатанные листы. Аршинов оторвал голову от рисунка и сказал
      — У нас два пути - первый это история дома и второй - что за люди были убиты. Завтра займёмся этим вплотную. Кстати, приехал твой китаец. Привёз бумажку - тут описание обряда. Если ей верить, он проходит не в первый раз. Значит надо будет искать ещё труппы. Ну и рутина - опрос жителей, более тщательный обыск.
      — Копайте мужики. А я наверное завтра снова улечу, что привезти?
      — Куда? Опять в Берлин?
      — Опять.
      Мне галстук - сказал Аршинов. Никак не могу найти галстук в полоску. Кстати, поздравь Алексея - у него сын родился.
      — Да ты что! Когда?
      — Сегодня. Он уже ездил, смотрел.
      — Ну как, Алексей, что чувствуешь?
      — Ничего я не чувствую, что пристали. Родился и родился. Ему наверное хорошо будет жить. Мы к тому времени социализм построим, всё будет хорошо. Не будет ни крови, ни денег. Счастливым вырастет. Большевиком.
      У Коли снова схватило сердце. Он-то знал, что вынесет на себе поколение 23 года. Со школьной парты на затыкание прорывов. Под танки с винтовками - как Подольские курсанты. Кто из них выжил?
      — Лёша, я верю, что всё будет хорошо. Ты кем в войну служил?
      — Моряком. На Балтике.
      — Вот и он пусть моряком будет. Ты меня главное запомни. Я редко ошибаюсь. Лады
      — Да что Вы мужики заладили. Куда партия пошлёт, тем и будет.
      Чёрт возьми, с какой-то смесью восторга и ужаса подумал Коля. Они себя не жалеют, других тем более. Теперь готовы и детей под этот кровавый каток кинуть. Он вспомнил залитый кровью пол, детские труппы, выражение, почему-то одинаковое, застывшие на их лицах и лампа, горящая на столе, стала постепенно гаснуть. Он привалился к стене и комната резко пошла куда-то вверх.
      Коля очнулся от резкого запаха нашатыря. Голова кружилась и в глазах мелькали чёрные точки. Молотки бились в голове и ушах.
      Он лежал на диване и Сушин махал у него под носом какой-то склянкой.
      — Ладно, ладно. - слабо сказал Николай. Не привык я к картинам по типу сегодняшней. Я же всё-таки ученый.
      — Ничего, ничего, я привычный, и то еле держусь. Полежи немного, скоро пройдёт. Когда летишь?
      — С утра. Помоги дойти до Сашки - надо ехать к китайцам на Солянку.

Глава 17.