28 сентября, вторник. «Белый дом»

Утром узнали, что вчерашним распоряжением министерства печати газета «День» была действительно закрыта. Но Невзоров смог в понедельник вечером выйти в эфир и сказал все, что нужно. В тот день закрыть «НТК 600» помешала Белла Куркова. За это ей, возможно, что-то и зачтется. Думаю, в том что массового расстрела не произошло в ночь с 27 на 28 сентября, основную роль сыграл выход «600 секунд».

В 6.00 вокруг «Белого дома» были выставлены плотные кольца войсковых оцеплений МВД.

С этого дня мы в полной изоляции. Нас обнесли спиралью «Бруно», запрещенной к использованию еще в 30-е годы Лигой Наций. Во время традиционного обхода Ачалов рассказал, как у него на учениях один боец случайно зацепился за такую проволоку и мгновенно запутался. Солдата пришлось вырезать из «колючки» с помощью автогена. Посмеялись, что у Ельцина собрались явные идиоты — сами дают против себя очевидные козыри. К нам, как и прежде, не пропускают машины «Скорой помощи», грузовики с питанием и соляркой. Ачалов рекомендует активно знакомить западных журналистов с такими фактами.

Со всех сторон нас окружили БТРы дивизии имени Дзержинского (ОМСДОН [1]9) с эмблемой в виде белого кулака на фоне красной звезды. У мэрии со стороны гостиницы «Мир» поставили БТР [2]0 желтого цвета с двумя мощными громкоговорителями наверху.

{Фотография. Дом Советов окружен спиралью «Бруно» }

Разлапистый БТР из-за сходства с рептилией окрестили «Желтым крокодилом». Многие называли его «Желтым Геббельсом».

Политработник дзержинцев отличался большой тупостью. С 18.00 «Желтый Геббельс» стал ездить вокруг «Белого дома», останавливаясь для «партполитработы» у каждого поста. Начали они с того, что стали перебивать церковные службы и молебны пошлыми песенками. В целом, тактика была позаимствована из фильмов про немецких карателей и русских партизан: сначала музыка, потом записанные на пленку речи типа: «Рус Иван, сдавайся», и так непрерывно по кругу. Все это самодовольным голосом с сильным западно-украинским акцентом. Еще утром «Желтый Геббельс» объявил от имени правительства Москвы очередной ультиматум: всем выйти из здания и сдать оружие, срок исполнения — 24 часа, в противном случае — штурм.

Наступили прямо-таки ноябрьские холода, выпал первый снег. Учитывая, что многие пришли без теплых вещей, поразительно, как баррикадники пережили эту пятидневную стужу в условиях блокады и отсутствия связи. К этому времени уже отсеялись все нерешительные. Те из оставшихся, кто попытался с началом заморозков сходить за теплой одеждой, не смогли пробиться обратно вплоть до 3 октября. В неотапливаемом Доме Советов температура была ниже 6-8 градусов. Что же касается традиционных обходов уличных постов, то тут мы промерзали, как следует. Дело в том, что даже у приболевшего Ачалова не было куртки. Он выходил на обход либо в летней кожаной куртке Ивана, либо в куртке Полушефа. В этот день к Ачалову, у которого поднялась температура под 39, по указанию Полушефа мне пришлось привести врача — полковника медицинской службы.

4-го октября он с группой в два десятка человек под огнем отходил из14-го подъезда на верхние этажи «Белого дома». На весь их заслон издобровольцев и санитаров, оборонявший 14-й подъезд, было всего 4 автомата и по два магазина. Патроны они берегли, откладывая на последний момент. До 6-го этажа живыми дошли лишь 16. Несколькочеловеквыбежали на крышу и их сразу изрешетили, тела потом загадочно исчезли.

Связи не было, и они ничего не знали об аресте Руцкого и Хасбулатова.5октября в 3.30-4.00, задыхаясь в густом дыму бушевавшего пожара, они открыли дверь и вышли в коридор Дома Советов из кабинета на 6-м его этаже. Первое, что их поразило — практически все двери соседних кабинетов были взорваны гранатами, а сами комнаты сильноизрешечены автоматными очередями.На первом этаже полковника медицинской службы, девушку-фельдшера и перебежчика из ОМСДОН обнаружила группа из 20-и пьяных (возможно, накурившихся «травки» )«бейтаровцев» СВА Котенева с налившимися кровью глазами. Одурманенные чем-то убийцы, все, как на подбор, были в черных кожаных куртках и с автоматами АКМ. Они сорвали с полковника медицинской службы бушлат и, страшно довольные тем, что их очередная «добыча» оказалась одета вполную офицерскую форму, потащили его расстреливать к ближайшей стене, грязно интересуясь, что он напоследок чувствует. Лишь вмешательство трех неизвестных в защитной форме «Альфы» иих угроза применить оружие на поражение предотвратили очередную расправу.

Поступила информация, что нас поддерживают субъекты Федерации, и по инициативе Илюмжинова вчера, 27 сентября, они приняли совместное обращение по этому поводу. Требуют от Ельцина включить свет, дать тепло, воду и связь в «Белый дом». Все это передал на всю страну Невзоров в «Секундах». Василий, Владимир и ряд других уходят в город. Предлагают и мне отправиться с ними. Отказываюсь, так как не уверен, что удастся пробиться обратно.

Вскоре выясняется, что к нам не впускают никого. Гражданских выпускали. Выходящих из «Белого дома», милиционеров задерживали. Смену сотрудников Департамента охраны, ушедшую с дежурства домой, изолировали всю целиком. Пройти в «Белый дом» удается лишь через три дня Илюмжинову со стороны мэрии, да и то с личным пропуском Черномырдина.

ТРЕБОВАНИЕ

Председателя Конституционного Суда

Российской Федерации

«Политическая и социальная ситуация в стране продолжает ухудшаться. Фактически разрушаются основы конституционного строя, федеративные отношения. Реальная угроза массового нарушения прав человека. Обе стороны конфликта отказываются искать компромисс и не исключают возможности применения насилия.

Исходя из того, что сложившаяся обстановка требует не терпящих отлагательства решений, поскольку противостояние законодательной и исполнительной властей грозит невосполнимым ущербом конституционному строю, правам и свободам граждан, может привести к вооруженным конфликтам и кровопролитию, а также в связи с намерением Конституционного Суда Российской Федерации незамедлительно рассмотреть вопрос о конституционности действий и решений высших должностных лиц Российской Федерации, а также ряда принятых в последние дни правовых актов, руководствуясь частью первой статьи 165 Конституции Российской Федерации, статьей 2 и пунктом 6 части первой статьи 21 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации, в соответствии с решением Конституционного Суда обращаюсь к федеральным органам власти, органам власти субъектов Российской Федерации со следующими требованиями:

1. Приостановить исполнение Указа Президента Российской Федерации от 21 сентября 1993 года №1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации» и основанных на нем последующих актов Президента.

2. Приостановить исполнение актов Х чрезвычайного Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации, принятых после 20.00 21 сентября 1993 года, включая решения о назначении исполняющего обязанности Президента Российской Федерации, о кадровых назначениях в Правительстве, о дополнениях к Уголовному кодексу Российской Федерации.

3. Не допустить применения силы каждой из сторон.

4. Исключить любые ограничения конституционных прав и свобод, в том числе права на свободу массовой информации.

5. Безотлагательно созвать совещание руководителей представительной и исполнительной властей субъектов Российской Федерации с участием Президента и народных депутатов Российской Федерации и принять на нем решение о сроках и порядке проведения выборов парламента и президента России.

Председатель Конституционного Суда

В.Д.ЗОРЬКИН

{печать }

Как проник 2 октября в «Белый дом» Кобзон, так никто тогда и не понял (после событий стало известно, что Кобзон шел к Руцкому как парламентер от Черномырдина).

«Факт: Российский Дом Советов был окружен спиралью «Бруно», автоматчиками и бронетранспортерами, осуществлена полная блокада парламента: 21 сентября 1993 года отключены все виды связи, 23 сентября — отключены свет, тепло и горячая вода, 28 сентября полностью блокирован вход людей и въезд транспорта, подвоз продовольствия и медикаментов (например, 27 сентября ), не пропускали машины «Скорой помощи», даже к людям с такими, например, диагнозами: «острое нарушение мозгового кровообращения» (27.09 ), «перелом шейного отдела позвоночника» (28.09 ), «нестабильная стенокардия» (1.10 ). Температура в здании опустилась ниже 8 градусов, на улице днем — до —8 — —12.

Выводы: В медицинском плане чрезвычайная ситуация в «Белом доме» возникла не 4 октября, а 27 сентября, когда несколько тысяч человек, в силу своих убеждений не покидающих осажденный район, круглосуточно дежурящие на баррикадах в любую погоду, лишенныеэлементарных удобств вследствие отключения электроэнергии, связи, отопления, подвергающиеся постоянному нервному и физическому перенапряжению, оказались волею руководства Главного медицинского управления г. Москвы и ЦЭМПа лишенными права на медицинскую помощь. Мы не можемназватьэто иначе, как должностным преступлением. Мы утверждаем, что если бы ГМУ и ЦЭМП организовали своевременный подвоз медикаментов, необходимого мед. оборудования, организовали постоянное дежурство в зоне оцепления, а не снаружи, бригады скорой помощи, даже если бы были просто нейтральны в оказании помощи пострадавшим, количество жертв в ходе событий 3-4 октября было бы значительно меньше».

(Информационный материал по состоянию медицинского обеспечения защитников Верховного Совета РФ с 21 сентября по 4 октября 1993 г. Из доклада, подготовленного врачами Спасательного центра Московской медицинской академии имени И. М. Сеченова)

…К нам на 13-й этаж приходит человек из аппарата Воронина. Говорит, что для штаба Ачалова освободили апартаменты Баранникова. Сам он перебрался поближе к Хасбулатову и теперь все силовики будут рядом в одном крыле. Это облегчает задачу и нам, и атакующим. Показывает, где располагаются эти комнаты.

Опять поступила информация о предстоящем штурме с указанием времени, 13-й этаж «засвечен». Нет воды. Лифты не работают. Особо не набегаешься. Лишь один Макашов еще способен ночи напролет со своей группой неутомимо кружить по этим лестницам, расставляя и проверяя посты.

Быстро переселяемся на 2-й этаж в апартаменты Баранникова. Теперь в одной зоне мы все: на 2-м этаже — Ачалов с Дунаевым, этажом выше — Руцкой, двумя — Баранников. На 5-м этаже короткий коридор соединяет блок с апартаментами Хасбулатова. Наше шестиэтажное «правительственное» крыло вокруг 24-го подъезда с легкой руки какого-то шутника-пессимиста прозвали «блоком смертников». В этом опасном соседстве оказался и председатель комитета ВС РФ по судебной реформе, законности и правопорядку — он на 6-м этаже прямо над Дунаевым.

Лишь чудом можно объяснить, что депутаты Бабурин и Павлов остались целы 4-го октября, когда почти весь обстрел им пришлось провести в этом горячем месте.

Окна выходят в упор на мэрию и гостиницу «Мир». Виктор Павлович предусмотрительно не только поднялся повыше, но и поменял сторону. Кабинет и. о. министра внутренних дел Дунаева — напротив нас через коридор. У него на столе радиотелефон спутниковой связи, минута разговора стоит доллар.

Пока его нет, решительно оккупирую телефон. Узнаю, что за моей квартирой установлено наблюдение. На лестничной клетке постоянно дежурят какие-то люди отнюдь не эмбэшного вида и следят за теми, кто заходит в квартиру. Видимо, могущественный г-н Х спохватился, что, сдав и упустив меня, он совершил оплошность. Теперь запоздало пытается ликвидировать последствия.

Вносится ПК по

городскому хозяйству

{подпись }

ОБРАЩЕНИЕ

Отключение инженерных коммуникаций Дома Советов создает реальную угрозу аварий в системе городских коммуникаций и оказывает благоприятные условия для нарушения санитарно-эпидемиологического режима в районе.

В сложившейся ситуации Московский городской Совет народных депутатов обращается к Департаментам инженерного обеспечения, энергетики и энергосбережения и АО «Мосэнерго» с предложением обеспечить нормальное функционирование инженерных коммуникаций Дома Советов.

В. Киселев 135 опр. {подпись }

Л. Г. Никулин 144 опр. {подпись }

Л. Т. Шехова 149 опр. {подпись }

Устюков 477 {подпись }

Когда возвращается хозяин кабинета, спрашиваю, как будут располагаться посты его внешней охраны. Дунаев слегка дрейфит, говорит, что на них с Ачаловым достаточно и одной нашей внешней охраны. Говорит, что будем держаться все вместе. У него, как и Баранникова, на этом этапе всего несколько человек. Реально люди только у Ачалова.

Достали из сейфа последние полцинка патронов. Приношу к нам вниз. Николай встречает боеприпасы довольным возгласом. Он и Веслав азартно опустошают ящик, готовясь к отражению атаки.

В это время к нам прибегают спелеологи-разведчики. Говорят, что к ним в спортзал через подземные коммуникации, похоже, подлез ОМОН. Просят прислать двух человек с автоматами, чтобы проверить подземелье. Полушеф попросил меня сходить вместе с ребятами. Больше никого свободного в этот момент рядом не было.

На улице у входа в спортзал стоит на коленях, держа руки в наручниках за спиной, крепкий мужчина. Ругаясь, казаки говорят, что этот офицер «Альфы» задерживается уже второй раз. Первый раз его после поимки просто сопроводили за оцепление. Теперь он вторично пробрался к нам. Мне показывают его удостоверение — пластиковую карточку с фотографией сотрудника охранной фирмы то ли «Альфа-М», то ли «Альфа-сервис». Тогда я еще не знал, какое отношение эта фирма имеет к группе «А» МБ. Сотник приказывает его приковать к батарее и оставить так на несколько часов.

Спускаемся в бывшую приемную Президиума Верховного Совета, иначе — спортзал или «Объект 100».

Первый раз попадаю в это здание — двухэтажный дом прямо за «Белым домом» с противоположной от Москва-реки стороны. Подвал огромен — простирается под всем этим зданием. Под высокими шестиметровыми потолками подвала прямо на бетонном полу спит много народа. Здесь размещается полк Маркова. Очень тепло, впервые за последние дни согреваюсь. В свитере стало даже жарко. В подвале, помимо верхнего выхода на улицу, две огромные сейфовые двери размером с «КАМАЗ». Одна из этих дверей ведет куда-то за пределы «Белого дома», другая по плану должна вести в галерею комнат с ночлежными нарами под «Белым домом». В углу подвала таких же размеров, как и двери, решетка, закрывающая выход в широкую шахту с круговой лестницей. По плану подземных коммуникаций на дне шахты глубиной в 30 метров на 216-й ступени есть дверь, выходящая прямо на железнодорожные пути метрополитена в сторону станции метро «Краснопресненская» и Киевского вокзала. Именно из этой шахты и были слышны голоса несколько часов назад.

Обосновываюсь у этой решетки с автоматом, с другой стороны расположились безоружные наблюдатели — молодые спелеологи-разведчики.

Последний раз видел этих ребят вместе с невестой одного из них вечером 3 октября непосредственно у входа в корпус АСК-3 технического центра ГТРК «Останкино» — буквально за несколько минут до первого огневого налета. Там самого веселого из них сначала ранили, а потом добили, (в НИИ имени Склифосовского отснят на видеопленку его рассказ врачам о полученной огнестрельной ране, а в морге на его теле было обнаружено уже несколько огнестрельных и две ножевые раны (?! ). Не менее трагична и загадочна судьба его 19-летней невесты Наташи Петуховой, которую спецназовцы «Витязя» ОМСДОН ВВ МВД РФ поразили в первые же минуты двумя выстрелами в голову, и она упала в семи метрах от входа в корпус АСК-3.

Хоронили же «поседевшую женщину 45 лет» с контрольным выстрелом в затылок.

Начальник штаба полка полковник Леонид Ключников заседает с какими-то отставными офицерами и не очень спешит организовать проверку подземелий, приходится его немного расшевелить. Сегодня спелеологи разведали подземный ход по коллектору под мэрию и дальше до Плющихи. Через полчаса собирается группа, ломаем замки и открываем решетку. Командир группы — Игорь — отвечает за роту безоружных баррикадников. Вместо того, чтобы пустить меня первым, требует остаться на месте, в случае прорыва из шахты ОМОНа открыть огонь на поражение и не допустить их проникновения в подвал. Игорь и еще несколько безоружных начинают спускаться — вниз. Такое отношение к оружию поражало только в начале, оно носило массовый характер. На баррикадах были безоружные, но достаточно твердые люди. Они предпочитали не рисковать потерей столь ценного для нас оружия. Следом за группой все же спускаюсь на дно шахты. После осмотра шахты командир группы блокирует дверь, выходящую на пути метро. Слышно, как мимо проносятся поезда.

Ребята рассказывают, что они вынуждены были заблокировать и сейфовые ворота в самом подвале. Из двух дверей, удалось чуть приоткрыть только первую, ведущую в подвал «Белого дома». При этом из-за нее раздались голоса: «Не открывайте, здесь Департамент охраны!» Так это или нет — ребята не знают, но пройти через дверь теперь невозможно, как с той, так и с этой стороны. Вторые двери вообще не удалось открыть — они были надежно заклинены с противоположной стороны неизвестно кем. Эту дверь также прочно заклинили из подвала спортзала.

Спелеолог-наблюдатель тычет пальцем в какую-то точку на схеме и говорит, что если открыть дверь на дне шахты и пройти немного через пути метро, то можно попасть на резервный подземный пункт управления штаба гражданской обороны. Это обычная неиспользуемая станция метро с двумя дизелями и запасом солярки на 2 недели, с системой вентиляции. Разведчик предлагает таким образом решить проблему электричества в «Белом доме». Парень был специалистом по каким-то подземным фортификациям.

Ребята сказали, что плана подземных коммуникаций под «Белым домом» у них нет, что там сам черт голову сломит, и можно хоть роте ОМОНа спокойно проникнуть через люки в «Белый дом».

Вернувшись, доложил все это начальству.

Над люками в подвале «Белого дома» ставят посты милиции из Департамента охраны, а когда утром доложили о заснувших и выронивших автоматы постовых милиционерах, их продублировали уже нашими постами. Заклинили все крышки люков, выходящие на тротуары и асфальтовые дорожки вокруг «Белого дома». Подземными коммуникациями многозначительно стал заниматься Особист полка, постепенно отдаляющийся от нас и дрейфующий в сторону Виктора Павловича Баранникова.

На следующий день случайно узнаю, что в метрополитене проведены учения гражданской обороны, и выход в метро со дна шахты заблокирован — дверь заклинили уже со стороны путей. Это лишний раз говорит о том, что у обеих сторон служба информации была поставлена хорошо. Что же касается ночной обители парламентского полка, то из нее больше не осталось запасных выходов — один лишь вход с улицы со стороны «Белого дома».

По возвращении пришлось сопровождать Ачалова к Хасбулатову. Вышел Ачалов оттуда вдвоем с Баранниковым. Обсуждая прошедший разговор, они многозначительно согласились, что кабинет Хасбулатова, судя по всему, вчера полностью прослушивался. Я шел впереди и на ходу неосторожно заметил, что могу установить аппаратуру защиты. Баранников вцепился в Ачалова прямо как клещ, спрашивая, что нужно для выполнения таких работ у него. Кто-то пошутил: «Электричество», — снабжать Баранникова собственной спецтехникой у нас не было никакого желания. На последующую просьбу Баранникова выделить комплект аппаратуры мы невежливо промолчали.

К этому моменту и нам принесли западный стационарный радиотелефон спутниковой связи фирмы «Motorola» — «гуманитарная помощь» банкира Айздердзиса. В апартаменты Ачалова протянули от столбов фонарей уличного освещения силовой кабель-времянку. В комнате штабных совещаний я наконец-то смог установить аппаратуру для защиты помещения от прослушивания. Занимаясь ее подключением, не обратил внимания, что за спиной Макашов по радиотелефону пытается дозвониться до своей жены Людмилы Максимовны в Самаре. Когда он впервые услышал голоса домашних, я и включил защиту в сеть. В результате генерал растерянно сказал, что появились помехи и разговаривать невозможно. Ачалов грозно спросил, что я там наделал. Пришлось извиниться и объяснить, что только что успешно «задавил» эфир.

Баранников — единственный, кто до конца понимал всю важность технической защиты. Когда он увидел установленную у нас спецтехнику, то не успокоился, пока не выпросил все, что у нас оставалось. Сунул подмышку — и был таков. Вскоре один его охранник — бывший сотрудник ФАПСИ — удовлетворенно сообщил нам, что аппаратура у них на 4-м этаже уже успешно установлена — появились помехи у телевизора.