Мы можем представить добросовестным следственным органам фамилии людей, которые в ночь с 3-го на 4-е октября лично видели, как неоднократно судимый Фока, окруженный своими вооруженными уголовниками-боевиками, официально командовал строительством обороны вокруг Моссовета и вышедшими туда по телепризыву Гайдара простаками.

Для нас сегодня не секрет, что бесконтрольно выдававшееся у Моссовета оружие попало в руки уголовников Александра Фокина, и не было возвращено ими после «блестящей» победы «демократии Ельцина» (даже из полученного в обмен на паспорта оружия 8 единиц нарезного оружия бесследно исчезли. Один только Гайдар раздал желающим и боевикам Боксера (через Долгалева из организации «Живое кольцо») более 1000 единиц стрелкового оружия (автоматов!), полученных им по линии системы Гражданской обороны). Кто будет убит уголовниками-«защитниками демократии» (получившими в народе меткое прозвище — «бультерьеры») из этого оружия и где оно в настоящее время находится, знал лишь Фока да его хозяева.

Позднее Фока был убит за неоплату нефтяной сделки, связанной с убийством брата Кравцова — одного из руководящих сотрудников «Роснефти».

Свидетельствует известный писатель Станислав Золотцев («ЛР» №15,1994):

«…немного придя в себя после „штурмового“ 4-го октября, я осмысливал события кровавой трагедии и особенно „предрасстрельную“ ночь. В ту ночь я побывал и у Моссовета, где собирались откликнувшиеся на гайдаровский вопль „защитники демократии“. Сразу бросилось в глаза — сколько же там хасидов! Целые толпы. А с моссоветовского балкона кое-кто попросту призывал убивать „этих свиней, называющих себя русскими и православными“. Чему удивляться?!…»

Еще одно любопытное свидетельство. Днем 5 октября после расстрела Верховного Совета оружие выдавалось гражданским лицам в здании ГТРК «Останкино». Они выносили его через технические ворота с задней стороны телецентра. Автоматы АКС-74У, цинки с патронами, бронежилеты и каски «сфера» были погружены в три автомобиля «Жигули».

Вот как спустя всего год после массового убийства эти тайны раскрыл сам Гайдар («Известия», №187, 29 сентября 1994 г., с. 5):

«В воскресенье, 3 октября, утром — совещание у президента. Присутствуют В. Черномырдин, С. Филатов, О. Сосковец, В. Шумейко, О. Лобов, С. Шахрай, П. Грачев, В. Ерин, еще несколько человек.

Связываюсь с президентом, спрашиваю, готов ли указ о введении чрезвычайного положения. Выяснил — готовится, над текстом работает Сергей Шахрай….

Чтобы иметь независимый канал информации, нахожу Алексея Долгалева, одного из руководителей организации защитников Белого дома «Живое кольцо». Его ребята традиционно располагают приличными сведениями о происходящем в Москве. Прошу, во-первых, начать срочный сбор его людей, во-вторых, регулярно, раз в два часа, докладывать о развитии ситуации…

…На 19.30 Черномырдин назначил заседание правительства, но оно почему-то никак не начнется.

…В первую очередь звоню Шойгу, председателю комитета по чрезвычайным ситуациям. Знакомы с 1992 года. Вместе тогда бывали в горячих точках… Прошу доложить, какое оружие в подведомственной ему системе гражданской обороны имеется в районе Москвы и, на случай крайней необходимости, срочно подготовить к выдаче 1000 автоматов с боезапасом. По голосу чувствую: переживает, прекрасно понимает огромную ответственность. Вместе с тем ясно — поручение выполнит.

Звоню президенту, советуюсь. Он тоже согласен. Нужна организующая сила, те, кого в первую очередь придется вооружить… Даюкоманду А. Долгалеву сосредоточить своих дружинников (? — Авт. ) к Моссовету. Прошу крупных предпринимателей, имеющих свои охранные структуры, по мере сил поддержать обученными людьми.

…Виктор Степанович спокоен, держится хорошо. Просит на случай блокады здания правительства получить наличные в Центральном банке. Поручаю это первому заместителю министра финансов А. Вавилову.

…Еще раз связываюсь с Ериным, прошу хоть кем-нибудь прикрыть Российское телевидение

…Шойгу выполнил поручение. Новенькие автоматы скоро подвезут, и офицерские десятки, готовые в случае нужды взять их в руки, уже строятся возле памятника Долгорукому.

…Главный вход в Моссовет закрыт… Еще недавно дом частично контролировала оппозиция,.. но теперь оно очищено людьми Ю. Лужкова. Сам он оживлен, возбужден, даже весел. Говорит о необходимости решительных действий, которые бы позволили уже ночью переломить ситуацию.

Около полуночи ситуация в городе наконец стала меняться… К этому времени абсолютно уверен, что власть в России в руки анпиловцев и баркашовцев неотдадим. Даже если (?! — Авт. ) к утру руководству МВД не удастся привести в порядок свои силы, а армия останется пассивной . Тогда раздадим оружие демократическим дружинникам и будем решать вопрос сами. В том, что сможем это сделать, сомнений нет…. Около часа звоню президенту. Говорю, что по моему мнению ему стоило бы встретиться с военными.»

Уверенность Гайдара в том, что с помощью неких структур «дружинников» его клан способен в столице самостоятельно «решать вопрос» и независимо от МВД и армии взять власть в свои руки — тема для серьезных размышлений как общественности, так и всех федеральных силовых структур.

…А в это время продолжался расстрел в «Останкино». У одного в нашей группе оказалась радиостанция. Запросили по ней Сашу-Морпеха. Сообщили, что потеряли из виду его шефа. Саша ответил, что они все находятся сзади, в роще около небольшого строения. Вышел на связь командир группы «Север», сказал, что лежит за грузовиком около входа в техцентр. Вокруг одни убитые и раненые.

Отправился сначала на их поиски один, приказав остальным ждать на месте. Около строения толпилось много людей. Не увидев вооруженных, пригибаясь, пошел к зданию телецентра, спрашивая Макашова. Несмотря на автоматные опереди, многие люди на улице Королева продолжали стоять кучками. Вся улица была полна народа. Бежать опасался, чтобы не особо выделяться, хотя на ярком свету все равно было заметно, что идет человек с оружием в руках. Тем не менее, по мне прицельно никто не стрелял. Стрелявшим явно было все равно в кого метиться — на моем пути в 25-30 метрах от меня автоматчик с крыши телецентра застрелил женщину в светлом плаще. Сделав небольшой круг, я вернулся к строению, к ребятам.

По радиостанции нас теперь стал наводить на свою группу Саша-морпех, постоянно ее при этом выключая. У строения, наконец, мы догадались зайти за заднюю стенку со стороны рощи. Здесь он и стоял в окружении нескольких человек с оружием в руках.

Среди них был совсем мальчик, лет 16-17, в отобранной еще на Смоленской площади у спецназовцев каске-сфере, бронежилете и с отобранным у них же автоматом. Саша сказал, что «дед» с несколькими сопровождающими в очередной раз отправился брать миром с тыла техцентр и пока не вернулся. Он рассказал, как им удалось вырваться из зоны поражения у центрального входа. Сообщил некоторые подробности.

Саша-морпех как начальник охраны Макашова временно принял на себя командование. Продолжал собирать вокруг себя уцелевших ребят с оружием. Нас набралось меньше дюжины. Попытка вытащить из западни у входа в техцентр командира группы «Север» на поливальной машине закончилась безрезультатно, машина была обстреляна. Там же дважды обстреляли машину «Скорой помощи» Спасательного центра, не дав ей подойти к раненым (эта машина вывезла более 80 раненых из зоны поражения). В «Останкино» 3 октября эмвэдэшники расстреливали все без исключения машины «Скорой помощи», тщетно включавшие синие мигалки на крыше; в некоторых потом насчитали до 15-й пулевых пробоин. Прошивали автоматными очередями даже уходящие машины, под завязку набитые ранеными. Нацисты, и те иногда щадили санитарные машины.

{Фото ИТАР-ТАСС. Москва. 3 октября 1993 года. АСК-3 ГТРК «Останкино ».}

Запросили по радиостанции Севера, сколько человек рядом с ним уцелело. Север ответил, что живой он один, остальные убиты, а раненых добивают на его глазах. Судя по голосу, держался он достойно. Институт скорой помощи в первые минуты от испуга отказывался принимать наших раненых. Какой-то журналист потом описал нашу группу и эту сцену в «Московских новостях», окрестив, правда, самого кряжистого из нас Сергеем Парфеновым.

Шло время. Макашов не возвращался. Кто-то доложил, что метрах в 400-500 за зданием телерадиокомпании «Останкино» в засаде расположилось несколько сот солдат внутренних войск и БТРы. Саша-морпех начал беспокоиться за Макашова, и мы решили прочесать рощу, чтобы его найти. Прошли цепью всю рощу И никого не обнаружили. Видимо, пока мы прочесывали рощу, и подошла колонна в 200 тысяч демонстрантов, либо мы просто не заметили ее подхода, так как все наше внимание было приковано к корпусу АСК-3, и назад за будку мы не смотрели. На границе небольшой рощи по параллельной улице Королева дороге время от времени проезжали военные грузовики, и проходили парные милицейские патрули с автоматами. Саша-морпех высказал предположение, что Макашов попался к ним в облаву.

Морпех костерил с горечью «деда», считая, что нечего было вообще лезть в «Останкино», и что все это было большой ошибкой. По его мнению, всем вооруженным нужно было остаться в «Белом доме», где и так не хватает стволов. Он уже все понял: и что вскоре произойдет с «Белым домом», и что уготовано нам. Считал, что мы скоро все потребуемся в Доме Советов с оружием в руках, а здесь с минуты на минуту начнется операция оцепления и облава на вооруженных «боевиков».

В 20.15 в «Останкино» с небольшой группой офицеров прибыл командир Софринской бригады полковник Васильев. Шла интенсивная стрельба. Свой спецназ Васильев обнаружил в главном здании ГТРК — корпусе АСК-1. Согласно его приказу, они в бой не вступали, за что всячески поносились «Витязем». Какой-то пьяный спецназовец из отряда «Витязь» сорвал с головы Васильева краповый берет, и только по приказу Лысюка полковнику его вернули. При этом Лысюк передал командиру Софринской бригады, чтобы софринцы отсюда уматывали, потому что они де предатели и их надо расстрелять. Васильев забрал спецназ и в 20.30 убыл с ним в штаб округа ВВ МВД на улицу Подбельского.

Оттуда он связался с бригадой и приказал выслать технику. Колонну БТРов бригады по дороге трижды пытались перехватить и остановить. Но Софринская колонна БТРов никому из чужих не подчинилась и вскоре пробилась к Васильеву. Встретились они на МКАД. Время уже было около 6.00 4-го октября. Связи с Руцким у Васильева не было, и в той неясной обстановке бригаду в бой вводить не стали. Вечером 4-го октября войсковой наряд бригады получил приказ взять под охрану «Белый дом », и в 22.00 90 военнослужащих на 9 БТРах прибыли в «Белый дом », поступив в непосредственное подчинение Баскаева (который с 16.30 по личному распоряжению командующего ВВ МВД А. С. Кулакова осуществлял функции коменданта «Белого дома », а до 16.30 лично управлял действиями боевых частей МО ВВ, находясь на пересечении Нового Арбата и Садового кольца ). По свидетельству софринских солдат и офицеров к этому времени на 1-м — 15-х этажах Дома Советов трупов его защитников уже не было. Верхние этажи «Белого дома »горели. На нижних и средних был ОМОН и ВВ МВД (Ленинградский ОМОН — «копченые »— и их коллеги из в/ч 3641, 5401, 3335, 5518, 5470 ВВ МВД сменили «Альфу »в 19.00-22.00, вскоре после ухода защитников Дома Советов с парадной лестницы. — Авт. )

…Неожиданно в эфире раздался повеселевший голос Севера. Он пошутил, что у него пресс-конференция — к нему подползли с камерами западные тележурналисты. Сказал, что к раненым подходит наша машина «Скорой помощи». Радиообмен с ним вели по нескольким радиостанциям. У Саши-Морпеха подсело питание радиостанции. Северу предложили попытаться уйти на «Скорой помощи» вместе с ранеными. Вскоре Север сообщил, что он выбрался.

Стал наводить его на нас. По радиостанциям ребята старались не называть нашего точного местонахождения, указывали лишь путь. В результате Север прошел мимо нас.

Ожидая его, мы залегли с автоматами наизготовку на противоположной стороне дороги, где не было тротуара. Вскоре по другой стороне улицы в 8-10 метрах мимо нас прошел патруль автоматчиков.

Насмотревшись на взбесившихся убийц из МВД, все мы понимали, что в сложившейся обстановку рассчитывать можно только на свое оружие. В двух метрах за спиной возвышался бетонный забор, ноги практически упирались в него. Каждый приближавшийся грузовик мы встречали с напряжением, ожидая, что сейчас взвизгнут тормоза и из него посыпятся автоматчики.

Эти два метра придорожной полосы в случае боевой стычки с патрулями или грузовиком с солдатами вполне могли стать нашими последними воспоминаниями. Многое передумалось за те тоскливые минуты. Потом друзья поведали мне, о чем молились и думали они 3-5 октября.

Один 4-го октября сожалел, что оставляет детей совершенно необеспеченными и их придется в одиночку поднимать его жене. Другой 5 октября в подземелье «Белого дома» тоже сожалел лишь о матери и жене. Оказывается, в такие минуты у всех остаются одни мысли — о Боге и семье.

Когда Север, разминувшись с нами, определил свое местонахождение, мы стали сами выходить на него. В это время стрельба немного затихла. Видимо, это и был перерыв во время переговоров делегации «пеших» демонстрантов с «Витязем» перед расстрелом из БТРов уже пришедшей в «Останкино» колонны в 200 тысяч человек.

При встрече Север рассказал, как в нескольких шагах от него, точно на живодерне, не спеша добивали раненого казачонка. Мальчишка от боли конвульсивно дергался. Тогда ему не торопясь сначала пристреливали трассерами одну руку, потом, пристрелявшись, всаживали туда очередь. Он опять дергал рукой или ногой. Тогда точно также начинали пристреливать вторую руку. Затем убийца перешел к ногам. Видимо, он наслаждался, забавляясь с живой мишенью.

Такое зверство было просто невозможно объяснить. Я, чтобы не думать об этом, сказал, что парнишка, наверное, уже потерял сознание и умер от болевого шока. Север с горечью махнул рукой, сказав, что при таких ранах он неминуемо умрет от потери крови.

Когда по Российскому телевидению открыто показывают следы расстрелов в «Останкино» и у «Белого дома», обратите внимание на размеры кровавых натеков. Вдумайтесь, каким именно образом образовались лужи крови по 2-3 квадратных метра, как например, та которую у входа в АСК-3 на глазах остолбеневших телезрителей России лопатой соскребали рабочие ГТРК «Останкино».

ОБРАЩЕНИЕ

Дорогие соотечественники!

Сегодня в Москве случилась трагедия. Несмотря на требования представителей республик, краев, областей и автономий Российской Федерации разблокировать Дом Советов России, Правительство Российской Федерации, Правительство г. Москвы, силовые структуры пренебрегли нашим предостережением опасности кровопролития. И кровь пролилась.

Мы категорически настаиваем на отказе от силовых методов решения политических вопросов, призываем всех твердо стать на позиции конституционности и законности.

В этом мы видим путь к спасению нашего Отечества!

От имени Совета субъектов Федерации

{подпись } Президент Калмыкии Илюмжинов

{подпись } Вице-президент Татарстана Лихачев

{подпись } Председатель Верховного Совета

Башкортостана Рахимов

{подпись } Глава администрации Белгородской

области Берестовой

{подпись } Председатель Иркутского

облсовета Игнатенко

{подпись } Председатель Вологодского

облсовета Хрипель

{подпись }

{подпись }

3.10.93

Когда еще решался вопрос, на чем уходить из «Останкино», я предложил выдвинуться к БТРам у здания телецентра, смешаться с демонстрантами и попытаться уйти вместе с ними на военных грузовиках. Сказал, что пропадать все же легче вместе со всеми. Мне резонно возразили, что облава на вооруженных начнется как раз с БТРов, стоящих вплотную к этим грузовикам, и что наш транспорт, по всей видимости, уже блокирован. Чуть позже, сразу после встречи с Севером, подтверждением его слов стали длинные очереди из пулеметов. Под командой начальника охраны Макашова мы выскочили на шоссе, по дороге вспугнув уже знакомую красную «девятку» с «бейтаровцами».

Наша группа перекрыла дорогу, и в этот момент на нас налетели два военных грузовика. Мгновения те были крайне неприятными — мы вскинули автоматы. Однако в этих грузовиках сидели не солдаты МВД, а демонстранты под командой Антона, вырвавшиеся из-под носа БТРов. Запрыгнули в кузов первого из них.

Народ в грузовиках все еще был уверен, что победа на стороне парламента. Мужчины требовали оружие и говорили, что нужно собрать все гильзы, чтобы от суда не ушел ни один убийца. Все считали, что сейчас у «Белого дома» возьмем захваченные БТРы (3 —4 октября защитникам парламента не удалось захватить ни один БТР. — Авт. ) и вернемся в «Останкино».

Антон требовал автоматы, ссылаясь на то, что у него только в этих двух грузовиках 60 офицеров без оружия. Все были разгорячены, хотелось пить. Со злостью первый раз вслух сказал правду о практически полном отсутствии у нас оружия и точном его числе — на всех добровольных защитников парламента всего 62 автомата АКС-74У. Кто-то из безоружных демонстрантов-офицеров молча протянул мне яблоко, которое, пару раз укусив, я, в свою очередь, передал Северу и ребятам. Характерно, что, как и все эти две недели, длинных разговоров среди защитников парламента не было, и никто ни в чем друг друга не убеждал. Люди подобрались самостоятельные и немногословные.

До «Белого дома» доехали без приключений, хотя полпути нас сопровождала легковая машина с оперативниками. В районе Красной Пресни грузовики останавливали уже заслоны защитников парламента. В это ночное время власть, казалось, была еще на стороне парламента.

Разгрузились у 20-го подъезда. Команде Антона кто-то велел остаться в холле и ждать дальнейших распоряжений, пока мы не доложим руководству обстановку. Антон сходил с нами к Ачалову, и мы расстались.

В следующий раз — уже после октябрьской бойни — я увидел вместо него какого-то старика с поседевшей головой и выбитыми зубами.

Через час после нашего возвращения из «Останкино» сексоты МВД довольно-таки легко выманили его из «Белого дома». Антону предложили зачем-то съездить в райсовет в составе группы из шести человек, он неосмотрительно согласился. К 20-му подъезду «Белого дома» подошел милицейский «УАЗ». Антон вместе с двумя сотрудниками органов (МВД и МБ), одним казаком и двумя гражданскими имел неосторожность в него сесть. У Краснопресненского райсовета набитый под завязку «уазик» уже ждали две машины с автоматчиками из ОМОНа, которые сразу же и схватили доверчивых пассажиров. ОМОН привез их во 2-е отделение милиции вместе с захваченными депутатами Моссовета Кагарлицким и Кондратовым, пресс-секретарем ФНРП Сегалом… Дальше начался какой-то кошмар.

По показаниям Антона (имя изменено, его показания и следы пыток могут быть представлены добросовестным следственным органам), с позднего вечера 3 октября по 12 октября продолжались избиения и пытки сначала во 2-м отделении милиции Москвы, потом в 77-м отделении, а напоследок в каком-то нами пока не установленном отделении милиции Москвы, расположенном в комплексе обветшалых старых зданий. Подвыпившие менты — так они называли себя сами — особенно лютовали в отношении двух своих бывших коллег из МВД и МБ, которых забили практически до смерти под крики: «Вы наших братанов убивали!.. Где водитель „УАЗа“? Вы убили его!.. На своих руку подняли?!» (Как точно установлено, ни во 2-м, ни в 77-м отделении милиции 3 октября не погиб ни один из водителей-милиционеров. Все они просто разбежались и вскоре благополучно вернулись на свои рабочие места.)

Задержанных били кулаками и рукоятками пистолетов, пинали сапогами в голову, били головой о стену или решетку… Словно на гестаповском конвейере, их обрабатывали еще и прикладами автоматов — долбили даже лежащих. На одного задержанного выделялось сразу по несколько служивых. Худощавым Антоном тяжелее всего переносились избиения прикладами. На конвейере «сломался» казак и показал на него: «Старший группы!» За Антона принялись более тщательно и, обнаружив его удостоверение инспектора уголовного розыска, пообещали «предателю»: «Ты у нас живым отсюда не выйдешь!»

Ночью их должны были всех освободить, но, сославшись на комендантский час, оставили до утра 4-го октября. Утром задержанных в наручниках перевезли в 77-е отделение милиции Москвы.

Там Антону уже не задавали никаких вопросов — просто регулярно группой били прикладами до потери сознания. Видимо, насмотревшись «крутых» западных боевиков, палачи в погонах шесть раз пытали его удушением — сажали на стул в наручниках и надевали на голову целлофановый пакет, наслаждаясь конвульсиями своего пленника! Во время избиений к нему ногой неоднократно пододвигали чей-то автомат, очевидно, без патронов, и в надежде, что тот не выдержит и схватится за оружие, оставив отпечатки пальцев «боевика».

В один из первых дней кому-то из депутатов удалось передать весточку на волю, и за ними приехали. На сверкающем «BMW» подъехал член президентского совета Сергей Караганов, и вскоре все «блатные» депутаты оказались на воле. Руководство 77-го отделения вынуждено было от греха подальше освободить и их четверых случайных товарищей, всех — кроме Антона, о судьбе которого задержанные люди со связями ни разу не осведомились и даже не сообщили никому о факте его задержания, чем окончательно развязали палачам руки. Так на целую неделю Антон оказался в полной и безраздельной власти изуверов.

Однажды утром в помещение, где 5 или 6 милиционеров этого отделения милиции привычно истязали и били прикладами Антона, неожиданно вошла уборщица. Спасибо ей! Она так дико начала кричать, что садисты-еринцы вынуждены были в этот день прекратить свои любимые упражнения раньше обычного. Пить не давали так же, как и во 2-м отделении. Немного воды перепадало только тогда, когда лежащего пластом офицера окатывали после очередной экзекуции из ведра. В один из первых дней кто-то из милиционеров, колотивший его рукояткой пистолета, выронил свой ПМ со снаряженной обоймой. Антон взял его в руки. Немного помедлив, он протянул пистолет замершему в испуге владельцу со словами: «Даже пистолет не умеешь держать как следует!» Этот милиционер, фактически родившийся второй раз, больше ни разу не прикоснулся к Антону и даже один раз сказал ему: «Извини их! Мои товарищи сошли с ума!»

Антон потерял боковые зубы с левой стороны — эмвэдэшники били кулаками и прикладами по голове с правой руки, да еще вырезали ему на предплечье на память об октябрьской Москве пожизненную метку — по живому телу ножом нарезали в натуральный размер казачий треугольный шеврон! Самодеятельный «художник»-милиционер вошел в раж и не удержался, чтобы не дополнить рисунок шеврона отсебятиной — попортил «картину» двумя глубокими прорезями от предплечья (от шеврона) до запястья. Эти следы гестаповских пыток мы тоже представим на суде!

В один из дней Антон стал невольным свидетелем разговора двух свердловских омоновцев, которые, расположившись по соседству в коридоре, громко делились своими воспоминаниями:

— Я замочил одной очередью двоих!

— А я только одного, второй, сука, ушел! (Замечание: свердловский ОМОН, отличившийся 2 октября на Смоленской площади стрельбой по безоружным людям из пистолетов (документировано видеоматериалами), известен в своем городе необычайной жестокостью — достоянием гласности стали случаи неоднократного использования ими тисков для раздробления пальцев при пытках задержанных екатеринбуржцев.)

Когда милиционерам 77-го (и 2-го, задержанного перебрасывали взад-вперед) отделений надоело истязать постаревшего на десяток лет Антона, его вынудили расписаться в журнале об освобождении, после чего ночью во время комендантского часа издевательски выпихнули из камеры прямо в руки «случайно» проходившего мимо патруля, который с пониманием ситуации доставил его уже в другое — не установленное пока нами отделение милиции Москвы. После обычного цикла избиений Антон понял, что он «идет на уничтожение», и на снисхождение больше не рассчитывал. Отделение находилось в нескольких рядом расположенных строениях. В туалет (с водопроводом) водили почему-то в другое здание. Когда ему, наконец, позволили набрать воды, Антон, воспользовавшись невнимательностью охранника, во время прогулки в туалет сумел оглушить того пластиковой бутылкой с питьевой водой и, перемахнув через забор, бежал.

На что столичные садисты в милицейских погонах рассчитывали, непонятно, ведь лица истязателей запечатлелись в памяти их жертв на всю жизнь, и по картотеке личного состава мы рано или поздно найдем каждого из них! Как выясним и номер последнего — третьего по счету отделения милиции, где тоже любили пытать «участников октябрьского мятежа». Горько еще пожалеет «художник» в погонах, что резал свою «картину», не выколов предварительно «холсту» глаза.

Тем более, над некоторыми известными нам военными преступниками еще до официального приговора суда неотвратимое возмездие уже свершилось: за прошедшие с кровавого октября полгода убито около пяти офицеров дивизии Дзержинского, два с половиной котеневца из СВА (кто-то целенаправленно ведет отстрел его 12 «октябрьских героев», которые из-за своей глупости и тщеславия имели неосторожность попасть в закрытом приложении соответствующего приказа в список награжденных за октябрьские события орденом «За личное мужество»: нескольких русских, трое татар и лица с двойным гражданством. Из уже «отстрелянных» выжил пока лишь один — здоровый кабан, ему даже пуля из ТТ в голову не помеха).

По кухонным слухам, ликвидацией палачей занимаются отдельные честные офицеры и гражданские лица. Режим своим безрассудным беспределом вызвал на собственную голову самый опасный вид сопротивления — возмездие и ответный террор со стороны молчаливых одиночек, исчерпавших предел своего человеческого терпения и не верящих ни в какие организации или собрания.

…В дверях штаба меня крепко обняли ребята, сказав, что они уже стали беспокоиться. Никто еще ничего толком не знал о расстреле в «Останкино». Когда прозвучало, что митинг демонстрантов расстрелян, первый вопрос был о потерях. Достаточно было сказать об убитых и раненых западных журналистах, чтобы народу стало ясно, что эмвэдэшники и Ельцин повязаны отныне большой кровью и как соучастники массовых убийств пойдут теперь ва-банк.

Полушеф внимательно выслушал наш подробный рассказ и поручил Саше-Морпеху коротко доложить все Ачалову. Приказал всем нам быть на месте и никуда не отлучаться. На мой вопрос, чем же этих обморозков-эмвэдэшников можно утихомирить, сообщил, что точно известно лишь одно: к нам на помощь выходит полк ВДВ и, возможно, Кантемировская и Таманская дивизии. Дальше, мол, в дело вступает армия.

В это время к Дунаеву зашел Баранников. Охранники Дунаева, воевавшие в Приднестровье, сразу пригласили меня доложить министрам о событиях в «Останкино». Зашел следом за ними в темный кабинет. Света не было и у Дунаева. В комнате около длинного стола меня беспокойно ожидали два слушателя. В полутьме при свече начал докладывать о событиях. Они слушали очень внимательно. Когда прозвучало упоминание об убитых первыми очередями у входа в техцентр, Баранников всплеснул руками и как-то весь дернулся в сторону от нас с Дунаевым: «Они что, взбесились? Это ..!» Баранников ругал организаторов этого преступления из команды Ельцина. Особо выделял из них Лужкова. Называл его уголовником и бандитом, на которого давно есть бесспорные материалы. Говорил, что именно Лужков играл первую скрипку в организации московских избиений, сознательно и открыто приказал провоцировать демонстрантов на ответное насилие.

Не менее эмоциональная реакция, близкая к шоку, была и у Дунаева, которого, кстати, в последние два дня просто нельзя было узнать. Он был эти дни необычайно деятелен и решителен.

Стоило описать необычную форму стрелявших, как Баранников по чисто профессиональной привычке сразу назвал стрелков — краповые береты дивизии Дзержинского, иначе — подразделение «Витязь» ОМСДОН. Закончив доклад, я вернулся в штаб.

Наши приятели-офицеры из охраны Дунаева днем 4-го октября ушли из «Белого дома »под руководством подполковника-особиста через подземный коллектор. Вылезли они там же, где и мы. Гражданской одежды не было. В камуфляже им не удалось пройти и 100 метров. В отделении, куда их доставили, повезло — один из начальников оказался сочувствующим и, увидев удостоверение офицера МВД, отпустил их на все четыре стороны. В 200-х метрах от кутузки их задержал патруль из другого отделения, куда парней и доставили. Ребята сказали, что их уже проверяли на благонадежность. К чести того начальника, он подтвердил по телефону их слова. Отпуская задержанных, кто-то из офицеров милиции посоветовал: «Не глупите! Немедленно купите себе гражданскую одежду, иначе далеко не уйдете! »Так они и поступили.

Полушеф приказал срочно добыть аккумулятор для радиотелефона Ачалова. Я вышел на улицу, где столкнулся с двумя офицерами из прибалтийского ОМОНа Андреем и Вильно. Ребята буквально вслед за нами вернулись из «Останкино», куда они пришли пешком, минуя «Белый дом», с колонной демонстрантов. Они рассказали, как было организовано движение колонны демонстрантов, и что произошло после нашего ухода через рощу из «Останкино».

Андрей — более 20 лет службы офицером МВД. На счету более 1000 задержанных преступников, в том числе и вооруженных. Опыт оперативной работы в горячих точках.

Вильно — 18 лет службы офицером в МВД и ОМОНа. Прибалтика, Карабах, ряд специальных операций по заданию МВД.