Он меня утешил. Контрразведывательная операция. Это ясно. Это понятно и объяснимо. Вот если бы мне продолжали твердить, что все делается только для моего блага и Ромки, я бы окончательно перестал верить всему, что мне тут наговорили. Нет ничего на белом свете подозрительнее, чем безграничный альтруизм.
      Выдержав паузу, которая, видимо, должна была обозначить смену темы разговора, мэтр оторвал взгляд от поверхности стола и снова воззрился на меня.
      – Итак, мэтр Касси. Он, разумеется, не сотворит чуда и не сделает из тебя за несколько недель даже такого виртуоза, как средненький из его учеников. Но для работы на публику тот уровень, что он даст тебе, вполне сойдет. У тебя неплохие способности к концентрации внимания, и ты умеешь задавать вопросы. Не всегда, правда, по существу. Но такие, которые говорят о том, что уровень понимания тех вещей, которым тебе предстоит научиться, вполне достаточен. Вы – ты и мэтр Касси – должны быстро найти общий язык. Но, чтобы ваше взаимопонимание сохранилось, тебе нужно запомнить и никогда не забывать одну важную вещь.
      Я молча изобразил на лице наводящий вопрос: «Какую же?»
      – Ты очень часто будешь слышать от Касси разные самоуничижительные высказывания. Он постоянно – по сто раз на дню – будет повторять, что никакой он не маг. Никакому колдовству не обучен. Он-де лишь фокусник, иллюзионист. Мошенник. Последнее определение он обычно приберегает на закуску, каждый раз смакуя его.
      Мэтр откашлялся и взглянул на меня – на предмет проверки степени моего понимания сути дела.
      – Так вот, я надеюсь, что тебе никогда не придет в голову соглашаться с ним в этом вопросе? Эта сторона дела для тебя очевидна?
      Я с трудом удержался от того, чтобы не фыркнуть со смеху. Как раз на эту тему я мог бы рассказать пару-тройку баек из военной жизни.
      – Менее очевидно другое, – продолжил мэтр, не тратя времени на ожидание ответа. – Не стоит ему и перечить. Как только ты начнешь доказывать мэтру Касси, что он не прав и ни в коем случае мошенником не является, ты попадешь в такой капкан, что и врагу своему не пожелаешь. Или он заставит тебя признать его правоту и после этого будет ненавидеть всю жизнь… Или ты запомнишься ему как подхалим и лицемер.
      Приятная перспектива выбора из двух зол, из которых оба – наихудшие, меня, конечно, радовала.
      – Так что же, – поинтересовался я, – мне прикинуться глухим и немым?
      Учитель впервые улыбнулся не так хмуро, как это обычно у него получалось.
      – Ты знаешь, ученик, – произнес он почти весело. – Единого рецепта здесь не существует. Считай это первым своим экзаменом на пути к искусству практической магии. А сейчас…
      Он поднялся и подошел к тяжелой дубовой двери, ведущей в соседнюю с кабинетом комнату, и энергично постучал в нее. Из-за тут же отворившейся двери выглянул один из его учеников (кажется, Жозеф) и, выслушав короткое, энергичное распоряжение, снова скрылся за дверью и через пару минут появился опять, с почтительным видом пропустив в кабинет впереди себя довольно грузного на вид господина. Господина, облаченного в прочного сукна дорожный костюм, неуловимо напоминающий о чем-то средневековом. Господина, вооруженного дорогой тростью-посохом с яхонтом, вделанным в набалдашник. Вообще-то слишком крупным, чтобы быть настоящим. Господина, производящего впечатление на всех окружающих своей окладистой бородой и львиной шевелюрой.
      Я встал и поклонился вошедшему как научился, на здешний манер.
      Впустив гостя в кабинет, ученик мгновенно исчез за дверью, оставив нас втроем.
      * * *
      Следуя приглашающему жесту Учителя, гость занял место в почетном, надо полагать (а потому особо громоздком), кресле для дорогих гостей.
      – Я думаю, – прогудел он убедительным низким голосом, – что не стоит тратить время на взаимные представления. Мы с вами, мэтр, знаем друг друга как облупленные. А молодой человек, столь учтиво и столь неуклюже приветствовавший меня, безусловно, тот самый Сергей с Земли. Меня же, грешного, вы, конечно, ему уже представили – заочно. Так что перейдем сразу к делу.
      – Я не против, – согласился мэтр Герн, занимая место за своим столом. – Целиком и полностью передаю слово вам, Искуснейший…
      Искуснейший зыркнул на Учителя подозрительным взглядом, проверяя, не является ли это относительно редкое в среде магов титулование скрытой издевкой, и снова вперил свой взгляд в меня.
      – От тебя хотят многого, – произнес он так, словно произносил приговор высшего суда. Потом вздохнул и добавил: – А еще большего – от меня.
      Лицо его выражало самое глубокое сочувствие нам обоим.
      – От нас хотят, чтобы я уже через пару-другую недель выпустил тебя на простор больших дорог, – продолжил он. – Надеюсь, что хотя бы эти четырнадцать суток окажутся здесь длинными.
      Он принял чашку чая из рук Учителя. Другая была поставлена передо мной. Ну и про себя мэтр, конечно, не забыл.
      – Обычно, – продолжил гость, – для обучения таких, как ты, своему искусству я забираю учеников в свое поместье. Должно быть, тебе приходилось уже слышать о Хитрых Прудах. Это как раз там. Но мэтр Герн решительно против того, чтобы кто-то узнал, что ты проходишь стажировку у такого пройдохи, как всем известный хитрец Касси… У него на этот счет другие планы.
      Он подмигнул моему Учителю, и тот подмигнул в ответ – с достоинством, еле заметно. Мэтр Касси отхлебнул чаю и поднял вверх толстый, покрытый седыми волосками палец, призывая меня ко вниманию.
      – Поэтому постоянно имей в виду, ученик, – наставительно произнес он. – Я здесь нахожусь инкогнито. Ин-ког-ни-то! Это обязывает тебя ко многому. Занятия мы начнем немедленно. И длиться они будут с рассвета до глубокой ночи. Я выжму тебя за эти две недели, как лимон. Насухо! Но!.. – Его указующий перст снова поднялся к потолку. – Но ты должен не подавать виду, что что-то в твоей жизни изменилось! Для всех окружающих твоя жизнь течет прежним чередом. Ты ни шатко ни валко усваиваешь премудрость мэтра Герна, кое-чему уже научился – такому, чем можно по секрету похвастать в кружке приятелей за закрытыми дверями… И у тебя еще остается время перекинуться с ними в кости за кружечкой пива… Для этого я время от времени буду выпускать тебя в город. Но запомни: отдыхом для тебя это не будет! Это будет работой. Игрой на сцене! И зрители… – Он наклонился ко мне поближе. – Зрители твои не будут простаками! Таких нет среди тех, кто служит Темным!
      Он откинулся в кресле и окинул меня оценивающим взглядом. Глазки у него были несколько заплывшие жиром.
      – Считай, – снова взял он торжественный тон, – что это будет твой первый серьезный экзамен на пути мага!
      «Кажется, все-таки вторым», – подумал я, вспомнив недавние слова мэтра Герна.
      – Ну что же… – произнес я вслух, вставая со стула. – Раз надо приступать к делу немедленно, то я, с позволения Учителя, в полном вашем распоряжении.
      Мэтр Касси нахмурился, произнес «гм-м!» и прочистил горло громоподобным кашлем. На этот кашель, словно на зов, осторожно выглянул из-за дубовой двери еще один подмастерье – на этот раз мне незнакомый. Видимо, прибывший сюда вместе с мэтром Касси.
      Не ожидая особых распоряжений, он положил к ногам своего Учителя грубого холста мешок, прочно затянутый тонким кожаным ремешком. Справившись с этим делом, парнишка бесшумно сгинул за дверью. Мэтр же, подхватив эту поклажу, не глядя, бросил мешок мне. Зазевайся я чуть-чуть, и остановил бы его в полете своей физиономией. Впрочем, и в этом случае ничего страшного не случилось бы: мешок был относительно легок и мягок.
      – У вас здесь, конечно, есть душевая? – осведомился мэтр Касси, ставя пустую чашку на столик и поднимаясь из кресла.
      И, получив, разумеется, утвердительный ответ, повернулся ко мне.
      – Там, – он ткнул пальцем в сторону мешка, – одежда. Твой теперешний наряд не годится для предстоящих тренировок. Иди ополоснись, переоденься в это и спускайся в подвал. Ведь ваш э-э… тренировочный зал находится там? – повернулся он к Герну.
      Герн кивнул, а мэтр Касси бросил мне: «Жду тебя там» – и покинул кабинет следом за своим подмастерьем. На какое-то – довольно короткое – время мы с мэтром Герном остались с глазу на глаз.
      – Послушайте, Учитель, – осторожно спросил я. – Так все-таки мэтр Касси – настоящий маг? Может творить чудеса? Или…
      Учитель усмехнулся:
      – Касси – человек сложной судьбы. После того как его однажды чуть было не линчевали, сочли за благо отдать Трибуналу Светлых Сил… Трибунал же, вместо того чтобы изгнать его или наложить какое-либо покаяние, наделил его титулом Искуснейшего и определил ему роль разоблачителя обманной магии и карателя всяческой лжи, сопутствующей подобной магии. С этой ролью мэтр Касси превосходно справляется уже далеко не один десяток лет. Ни разу вопрос о его истинных способностях к колдовству и о его знании природы магии не ставился на обсуждение. – Он помолчал и добавил: – Я дал тебе исчерпывающий ответ, ученик.
      Я поклонился и вышел – готовиться к тому, что мэтр Касси будет выжимать меня, как лимон. Досуха.
      * * *
      И мэтр исполнил свое обещание-угрозу. Что только не входило в многообразную и сумбурную программу подготовки мага-мошенника. И искусство «отводить глаза». И умение на глазок определить, где и что у первого встречного разложено по карманам. И умение незаметно в эти карманы запустить руку. Извлечь их содержимое или, наоборот, подбросить туда нечто необходимое для того, чтобы произвести надлежащий эффект.
      Важным было умение определять, с кем именно из встречных ни в коем случае не стоит связываться. Наука читать жесты и позы людей занимала в программе моего обучения почетное место. Так же, как наука отразить нападение разъяренного клиента, почуявшего неладное. Причем отразить так, чтобы по возможности не нанести ему заметного вреда и тут же мгновенно исчезнуть с глаз долой.
      И еще были «чудеса». Строго говоря, вполне годящиеся для ярмарочного балагана, но поистине гениально аранжированные мэтром Касси. В чем я убедился вполне, так это в том, что это искусство у мэтра было возведено поистине на высочайший уровень. Даже простое передергивание карт или извлечение «джокера» из рукава обставлялось им так, что ни малейшее подозрение не могло закрасться в душу наивного партнера.
      Кроме того, терпение и педагогические способности мэтра были поистине безупречны. Уже к концу первой недели наших занятий я мог считаться довольно квалифицированным карманником. В сочетании с навыками гипнотизера и некоторыми другими умениями, которых я успел набраться у мэтра Герна, это давало мне некоторые шансы на скромный заработок в дальнейшей жизни в Странном Крае.
      Большую роль в организации «магического» действа играла незаметная помощь учеников-подмастерьев мэтра. Их, оказывается, было у него великое множество. В доме Герна они появлялись большей частью поодиночке – то один, то другой. Все они тщательно скрывали в повседневной жизни связь со своим мэтром. Иначе им никак не удалось бы исполнять роль статистов в зрелищах, которые устраивал на публике Касси.
      Нет, сам он не зарабатывал мошенничеством и медного гроша. По крайней мере, никто и никогда не ловил его за руку за подобным занятием, после того как ему случилось иметь дело с Трибуналом Светлых Сил. Но он время от времени – после некоторого подпольного расследования – вызывал на состязание кого-нибудь из особо зарвавшихся псевдомагов, бродивших по Странному Краю.
      Обычно такой вызов, если противнику не удавалось от него уклониться, кончался для очередного жулика полным поражением. Мэтр буквально выворачивал его мошенничество перед собравшимися поглазеть на турнир магов ротозеями наизнанку. Демонстрировал свое могущество. А уж когда дело заканчивалось торжественным изгнанием вывалянного в смоле и перьях конкурента (редко кому удавалось ускользнуть от бдительного разоблачителя), собирал с присутствующих благодарственную дань. Она, впрочем, составляла далеко не основную часть доходов мэтра.
      От себя ему приплачивали конкуренты разоблаченного жулика и Трибунал. Поговаривали, что и «магическое» жулье иногда кланяется ему солидной суммой, чтобы держать разоблачителя подальше от себя.
      Впрочем, на выбранной им стезе мэтру Касси приходилось ходить по лезвию ножа: от братии магов-мошенников можно было дождаться не только солидного откупа, но и ножа в спину на темной тропинке или неожиданного «компромата», умело и вовремя преподнесенного в высшие инстанции края и Ордена.
      От клинка мэтра спасала собственная осмотрительность, а от клеветы – его собственный, постоянный самооговор. Постоянные сетования на свою порочность и мошенническую сущность своего искусства были непременным присловием к любой его речи. Как мне кажется, я выбрал неплохую тактику реагирования на эти стенания. Я посмеивался над ними. Посмеивался, бросая время от времени на мэтра понимающий, немного заговорщицкий взгляд. В таком режиме наши отношения поддерживались на некоем оптимальном уровне неопределенности.
      * * *
      Первое испытание оба мэтра решили обрушить на меня уже менее чем через месяц. Испытание называлось подагрой прокурора Лессажа.
      Вообще-то к тому временил уже понял, что в Странном Крае существуют судейские власти и прокуроры. Не новостью было и то, что любого прокурора может постичь такая хворь, как подагра. Но то, что мне предстояло выступить в роли мага-целителя, вселило в меня ужас. Этот мой ужас изрядно позабавил обоих Учителей.
      – Да, я порекомендовал тебя прокурору провинции как моего лучшего ученика, – усмехнулся мэтр, окидывая взглядом мое дорожное одеяние, которое я примерял по его распоряжению.
      Оно придавало мне сходство с бродячим проповедником с какой-нибудь околобиблейской олеографии. Разговор происходил в своего рода примерочной – уголке тренировочного зала, отгороженного от посторонних глаз временной занавеской. Мы втроем (третьим, естественно, был мэтр Касси) обсуждали предстоящую мне миссию без свидетелей.
      – Ты совершаешь свое первое турне по Риккейскому анклаву, – продолжил он. – И завернешь к нему по моей просьбе. Можешь не особенно переживать за дефекты своего медицинского образования, – махнул мэтр рукой. – Многие из окончивших околовсяческие медкурсы не справятся с тем, с чем приходилось справляться тебе. Тогда – под пулями…
      – Как-никак, – пожал я плечами, – медицинский мой опыт сводится в основном к набору способов оказания первой помощи в полевых условиях. Но никак не к знанию методов лечения хронических заболеваний.
      – Ну, – усмехнулся мэтр, – это само по себе немало. Да, кроме того, ты немного расширил свои познания за время нашего с тобой знакомства. Но главное не в этом. Главное в том, что господин Лессаж – мой старый пациент. Его болезнь не так уж тяжела и носит более невротический, чем органический характер. Ты уже не первый из моих учеников, который пользует этого больного. Я хорошенько проинструктирую тебя. Дам препараты – обыкновенные, с Большой Земли, и кое-какие лично мной заговоренные. Или взятые у магов высокого полета.
      А в помощники тебе дам Кунни. По возрасту он как раз подходит на эту роль. Он в основном будет изображать из себя мальчика на побегушках. А в случае чего подстрахует тебя. Он уже умеет кое-что.
      Мне очень не понравилась перспектива ходить надутым индюком, делая вид, что тот, кто будет настоящим лекарем, всего лишь мелкая сошка, призванная таскать за мной по следам мой багаж и растирать в ступочках магические порошки. Но я промолчал. Цель все еще продолжала оправдывать средства.
      – Твоя задача сейчас, – продолжил за Учителя мэтр Касси, – это хорошо сыграть свою роль. Не важно, что прокурор не столько подагрик, сколько неврастеник. И мы слегка преувеличим значение той помощи, что ты окажешь почтенному олдермену. Главное, что на тебе обозначится клеймо качества. Всяк знает, что мэтр Герн не пошлет кого попало пользовать господина провинциального прокурора.
      Мэтр повернулся к Касси и добавил:
      – Ну а в случае какого-нибудь прокола… Даже если возникнут хоть малейшие подозрения… Ведь тогда за авторитетным заключением можно будет обратиться к специалисту. Всяк знает, что мэтр Касси слов на ветер не бросает и никого зря не оклевещет…
      Оба мэтра понимающе улыбнулись друг другу.
      – Кстати, – заметил Касси, поправляя узел на веревке, служащей мне поясом, – по пути до имения господина прокурора ты снова будешь иметь возможность пополнить свой опыт по части того, что представляют собой здешние дороги и здешние путники, что ходят по этим дорогам. Не пренебрегай этой возможностью.
      * * *
      И в этом он был прав. Знакомство с местными дорогами было занятием бесконечным и увлекательным. Тем более если ты защищен иммунитетом мага и если в спутники тебе достался такой всезнающий и говорливый хитрец, каким оказался Кунни. Я наконец получил возможность поближе познакомиться с настоящим учеником мага. Парнишкой, Меченным настоящим Знаком. Грудь Кунни украшал Знак Оков. Он и вправду наводил на мысль о наручниках. И происходил Кунни, как и я, с Земли. Только откуда-то из Штатов. Предаваться воспоминаниям о тех временах он не любил. Зато о местных делах и делишках говорил много и увлеченно. Кое-какие свои магические умения вроде способности разжигать костер дуновением или оставаться сухим под редким дождичком он продемонстрировал мне сразу. Некоторые обнаружились потом – по ходу дела. Самое удивительное, что именно он, Кунни, был больше, чем кто-либо, уверен в том, что мои способности – не миф, а вполне объективная реальность и не проявляются они только потому, что надо мной тяготеет заклятие. Заклятие, следов которого никак не может почему-то обнаружить мэтр.
      Господин Лессаж, оказывается, был на пару с губернатором царем и богом аграрной провинции Точь, составлявшей добрую треть Риккейского анклава. Правда, на пару городов, расположенных в пределах Точи, его власть не распространялась. У городской вольницы здесь были свои законы. Зато сельская местность являлась его вотчиной. Здесь, вдалеке от мест чересчур цивилизованных, его превосходительство обитал в своем имении, там же и вершил дела, изредка наведываясь в официальную резиденцию при дворе губернатора. Тронулись мы спозаранку и добрую часть пути проделали по утренней прохладе. Царило снова здешнее лето – сухое и почти безветренное.
      Должно быть, страдания господина прокурора были не столь жестокими. По крайней мере, он не выслал за предложенным ему целителем отдельного экипажа. Так что нам с Кунни приходилось двигаться к месту назначения с помощью двух неплохих, судя по всему, коней. Что до Кунни, то он был вполне опытным наездником. Я же искусство верховой езды только осваивал и то и дело спешивался и вел своего Россинанта под уздцы.
      Россинанта, впрочем, звали на самом деле Нельсоном. Должно быть, из-за черного пятна – «повязки», как бы закрывающей левый глаз.
      Двигаясь таким образом, мы должны были добраться до имения его превосходительства где-то наутро после второй ночевки. Конечно, с поправкой на относительность длины здешних суток. Уже через два-три часа после того, как мы вышли за пределы Убежища и Коонра, к нам стали прибиваться весьма разнообразные попутчики. Оказалось, что странствовать под прикрытием попутного мага – очень популярный в Странном Крае способ передвижения. И в то же время сопряженный со специфическим риском. На этот счет меня инструктировали достаточно подробно – и мэтры, и говорливый Кунни. А позже я набрался в этой области и собственного опыта.
      Да, лихие люди нападать на такие караваны избегали. Зато постоянными их спутниками, как блохи у бездомных псов, были охотники поживиться за чужой счет. Как правило, они маскировались под народ порядочный, «государевых людей», путешествующих по казенной надобности, купчишек, поспешающих до ярмарочных мест – как правило, при каком-то товаре, который при ближайшем рассмотрении мог оказаться обычным фальшбагажом, состоящим из бросового тряпья, а то и просто из придорожных камней. Были и такие, которые плели незатейливую чушь про умирающих дядюшек и тетушек, на похороны к которым они поспешали в надежде успеть сказать им свое последнее «прости».
      Обычно вся эта публика состояла в основном из профессиональных картежников, карманников и шарлатанов. Шарлатаны бывали разными – от тех, что втюхивали кому-нибудь из попутчиков фальшивые брюлики, талисманы и карты неотрытых кладов, «выходящих» из земли в одни им известные дни, но только для избранных, явственными приметами коих непременно оказывался наделен одурачиваемый субъект, – до тех, что умудрялись брать у попутчиков взаймы под немыслимый процент все их сбережения для основания баснословно прибыльного гешефта. Были и такие, что выдавали себя за знаменитостей разного масштаба, были и лжелекари, и продавцы лечебных снадобий. Но последние опасались связываться с компанией, в которой присутствовал маг.
      Не надо думать, что странствовать магам приходилось исключительно в обществе одних только проходимцев. Большинство попутчиков, собиравшихся под крылышко странствующих колдунов, были вполне порядочными людьми. Притом достаточно прижимистыми, чтобы не клевать на наживку нечистых на руку спутников. А эти последние тоже избегали собираться во множестве и действовали согласно своему неписаному уставу: будучи предупреждены о том, что место занято, не претендовали на то, чтобы втиснуться в караван, уже взятый под опеку. Для таких предупреждений и тому подобного тайного общения существовали и тайный язык, и система сигналов, известных только посвященным.
      После полудня в состав нашего каравана вошло немало разнообразного народа. Две довольно тяжело груженные арбы, каждая при экипаже в два-три человека, тройка всадников в мундирах разных реджиментов и с полдюжины неопределенных путников – при мулах и ишачках, навьюченных туго набитыми тюками и седельными сумками. Кунни стал проявлять признаки беспокойства.
      – Ты не заметил, – тихо спросил он, приблизившись ко мне, – кто прицепил вон ту желтую бечеву сзади той арбы, что идет справа?
      – Не заметил, – признался я. – Но, должно быть, ее кучер. Или хозяин. Кому еще это нужно? Кунни с сомнением покачал головой.
      – Нет, не они… – задумчиво бросил он. – Эти – честные… Честный извозчик и честный сопровождающий. Я проверял, у них товар настоящий. Мануфактура, специи… Везут от одного хозяина другому.
      – Угу… – неопределенно пробормотал я. – А веревку эту – что, мог подвесить туда только нечестный человек?
      – Это знак, – вздохнув, объяснил Кунни. – Для шулеров. И для всякого такого народа. Он означает, что у нас в караване уже есть «свой» картежник-специалист. Скорее всего – на пару с ассистентом. На обеденном привале они обязательно дадут о себе знать.
      * * *
      И они действительно проявили себя. Только тогда я понял, как осмотрительно выстроил свое поведение Кунни. Он ни разу не обнаружил себя как приданный мне мэтром подмастерье. По предварительной договоренности – не совсем тогда мне еще понятной – перед своими попутчиками мы разыгрывали роль посторонних друг другу людей. Кунни был для них просто еще одним спутником, так же, как и они, притулившимся к путешествующему в одиночестве магу.
      Теперь эта невинная мистификация сработала.
      Карточная игра началась еще в дороге. Играли сначала на одной арбе – раскладывая карты на тюках, потом – на обеих… На обеденном привале играла уже вся честная компания. Со вздохом дал уговорить себя на партию-другую и я. Вне игры остались только трое почитателей какого-то местного культа, жрецы которого косо смотрели на азартные игры.
      По тому, как везло новичкам и как сокрушались проигравшие по мелочи, пара «специалистов» вычислялась легко. Один – рыжий и длинный как жердь – беспрерывно косил под простака. Другой – более упитанный, лысый как коленка и вооруженный пенсне – строил из себя знатока, но невезучего, сыпал карточными терминами и поговорками, но на первых порах то и дело оказывался в пролете. Надо сказать, что примазались они к каравану по всем правилам – поодиночке, на разных участках пути, и своего знакомства ничем не выдавали. Спустив для затравки несколько стопок монет, они принялись повышать ставки и вот уже начали аккуратно вычищать карманы вошедших в азарт попутчиков. Время от времени возможность сорвать куш предоставлялась кому-нибудь из маловеров, все-таки принимавших участие в игре, не смотря на свой скептицизм. Надо сразу сказать, что оба жулика, взявших в работу наш караван, далеко не были виртуозами своего дела. Оно и понятно: виртуозы работают в казино и дорогих отелях. В крайнем случае – в приличных постоялых дворах. У костра на привале делают свой бизнес не слишком поднаторевшие любители легкой наживы.
      Те двое, что достались нам, наглели с каждой минутой. Ничего не стоило поймать их за руку, но устраивать душераздирающие сцены с мордобитием и потенциальной поножовщиной не входило в мои планы. Просто пришло время проявить свои умения, полученные от обоих мэтров, и мне, и Кунни.
      Нет, конечно, участвующему в игре магу нельзя было постоянно оказываться в числе выигравших. Я потихоньку оставался внакладе, но не слишком демонстративно о том сокрушался. А счастье в игре вдруг перестало улыбаться Жердю и Знатоку. Сначала стало помаленьку везти всем другим, а затем финансовые потоки недвусмысленно направились в карманы Кунни. Первыми, как можно было ожидать, признаки недоверия проявили именно оба шулера. А когда сомнение обозначилось на лицах уже почти всех, участвовавших в игре, Кунни бросил карты на стол и заявил, что дальше играть не будет, а каждому, кто хочет с ним объясниться, может рассказать, как надо честно выигрывать в карты. И если тот, кто получит такое объяснение, захочет после этого получить свои деньги назад, то Кунни их тут же ему вернет с извинениями.
      Я было подумал, что дело идет к выяснению отношений на кулаках, но ошибся. Порядком продувшиеся игроки собрали комиссию из четырех человек (от фракции шулеров в нее вошел Знаток). Комиссия уединилась под тентом выбранной для совещания арбы вместе с Кунни, и с полчаса оттуда доносился глухой бубнеж, недвусмысленно свидетельствовавший об интенсивно идущей там словесной разборке.
      Затем все ее – разборки этой – участники выбрались снова на свет божий и разбрелись среди остальных спутников. Те сбились в кружки вокруг каждого из них и принялись оживленно перешептываться. При этом все они то и дело со значением косились в мою сторону. Исключение составлял только сам Кунни, отошедший к костру и принявшийся не спеша доедать остатки походного варева из котелка.
      Мне ужасно хотелось спросить его, что именно он наплел честной компании, но не стоило афишировать наше с ним близкое знакомство. Так что я и сам принял значительный вид и начал готовить своего Нельсона к продолжению пути.
      * * *
      Вечер, а затем и стремительно опустившаяся на Странный Край ночь застали нас на подходе к основной цели путешествия всех (кроме меня и Кунни) путников нашего каравана – к городу больших ярмарок Маддикешу. Этот путь мы проделали в почти торжественном молчании. У ворот города наши спутники торжественно попрощались с нами, вручив некие свои дары, считавшиеся символическими. Почти никто из них не произнес ни слова, кроме общепринятой здесь формулы благодарности и прощания. Попрощался со мной для проформы и Кунни. Попрощавшись, отправился в город уточнять виды на ночлег.
      Один только Знаток, пожимавший мне руку последним, еле слышным шепотом осведомился:
      – Это правда – то, что рассказал ваш парнишка? Ответом ему послужило мое величественное молчание. Чем же еще я мог ему ответить?
      – Это правда, – уточнил Знаток, – что вы продали ему магию везения в игре?
      Я чуть не поперхнулся. Вот что, оказывается, наврал им хитрец Кунни! И себя защитил от обвинения в примитивном шулерстве, и мой «политический капитал» умудрился приумножить.
      – Да, – с достоинством в голосе ответил я так, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. – Я оказал молодому человеку эту услугу…
      Знаток склонил голову набок и из этого положения заглянул мне в глаза. Напоминал он при этом озадаченного попугая, заглядывающего в пасть удава.
      – И правда, – продолжил он свои еле слышные расспросы, – что платить за это так страшно?
      Разумеется, я не имел ни малейшего представления о том, что там наврал Кунни про цену карточного счастья, но опыт построения неопределенных ответов у меня накопился уже солидный.
      – Страшно – понятие относительное, – ответил я с предельно умным видом. – То, что страшно для вас, оказалось вполне приемлемо для этого юноши…
      Знаток сокрушенно покачал поблескивающей в свете звезд головой.
      – Молодой человек, должно быть, еще ничего не понимает в жизни… – произнес он с горечью в голосе. – Ни-че-го! Я бы, – добавил он, помолчав немного, – никогда не согласился на это… Ни-ког-да!
      Сообщив это свое мнение, он печально повернулся ко мне спиной и, прихрамывая, заспешил к воротам. На память он тоже оставил мне свой подарок – карту из местной колоды с изображением зеленеющего дерева. В земных колодах игральных карт такой нет. Карта была крапленой.
      * * *
      Я дождался возвращения Кунни в рощице у ворот Маддикеша. Тут собралась целая компания таких прибывших на ночь глядя путников. Одни собирались провести ночь прямо здесь, на лоне природы, другие, как я, отправили гонцов в город побеспокоиться о ночлеге. Первые уже раскладывали спальные мешки, разбивали палатки и договаривались между собой о ночном дежурстве у костра. Вторые в ожидании гонцов перебрасывались отдельными фразами, знакомились, травили дорожные байки.
      Ждать пришлось довольно долго. Появился Кунни, встревоженный и помрачневший. Основной новостью, которую он привез, было то, что в городе пахло Темными. Основные места постоя проезжих магов были сейчас покинуты и, похоже, стали напоминать собой ловушки. Кто-то из магов, побывавших в городе прошедшим днем, оставил на этот счет свои знаки-предупреждения.
      Немного посовещавшись, мы с Кунни решили миновать город стороной и заночевать подальше от слишком многочисленной и разношерстной компании, собравшейся в роще у ворот Маддикеша. У Кунни на этот счет было присмотрено неплохое местечко в стороне от главных дорог и трактов. Судя по всему, ему немало пришлось поколесить по Риккейскому анклаву, выполняя разнообразные поручения мэтра, и он неплохо знал особенности здешних мест.