— А ну бросай оружие, ребята!
      Ребята уставились на стволы, как бараны на новые ворота.
      Потом тот, что был вооружен стилетом, лениво бросил через плечо напарнику:
      — Кончай старого дурня. Поскорее! Копы на горизонте!
      А сам, не торопясь, двинулся прямо на пушку Джузеппе, поигрывая стилетом.
      — Ты соображаешь, что прешь на людей пана Волыны? — осведомился он у скрытого стойкой Джузеппе,
      — Соображаю! — зло отозвался тот.
      Дальше произошло сразу много всякого-разного.
      Тип с ножиком сунул этот нож Нолану под ребра. Раз, другой... И замахнулся для третьего удара.
      Но ударить не успел.
      От кухонной двери ядром клочковатой шерсти и ненависти метнулся средних размеров, но жуткого вида пес.
      — Брендик во гневе кого хочешь со страху укакаться заставит, — сообщил Тамагочи Киму. — Брендик, это у Орри собака такая, непонятная...
      Ким не стал извещать Ника, что уже знаком с Бренди.
      Упомянутого эффекта псина, судя по всему, добилась. Тип с ножом едва успел прикрыть лицо и горло. И был сбит с ног намертво вцепившимся в его руку защитником Скрипача.
      А вслед за псом в кофейню влетел запыхавшийся Орри. И замер в растерянности посреди зала.
      Растеряться было отчего.
      Именно в этот момент решимость Джузеппе постоять за друга пересилила его природный ужас перед насилием и заставила нажать сразу на оба спусковых крючка своего древнего орудия убийства. Орудие сработало.
      Один заряд попал по назначению — в плечо типа со стилетом. И раскрутил его волчком. Стилет отлетел в сторону, а сам тип, проделав не по своей воле удивительнейшее балетное па, грохнулся на четвереньки и так — на всех четырех — ринулся вон черным ходом через кухню, на задворки Раббиш-плаза.
      — В суперкевларе гад был, — объяснял потом людям Джузеппе. — Эх, дал я маху. В рожу ему надо было целить...
      Вообще-то Джузеппе не целил никуда конкретно — он давил на спуск, плотно зажмурив оба глаза. Второй заряд чудом не снес Нолану голову и пришелся аккурат в украшавшую стену кофейни репродукцию «Шоколадницы» Лиотара, превратив ее в «Гернику» Пикассо.
      Бандит, атакованный Брендиком, оставил псу рукав своего похоронного сюртука и молча ломанул в дверь, ведущую на улицу, крепко боднув входящего в эту дверь лейтенанта Стольникова.

* * *

      Тот со своими людьми как раз прибыл для ликвидации беспорядков и, бросив усиленный наряд на разгон взбесившихся придурков, решил проверить, не пострадало ли подконтрольное ему заведение Санти. Удар дурной бандитской башкой в живот был для него полной неожиданностью. Как был при полной боевой выкладке, так и сел он в дверях, преградив путь кинувшемуся за своим врагом псу. Враг же тем временем был таков.
      — Что тут у тебя творится, Джузеппе?! — растерянно спросил Тамагочи, созерцая заполнившие кофейню клубы порохового дыма. — Эти уроды докатились до огнестрела?! Что с тобой, Нолан?
      Скрипач, казалось, не обратил на происходящее ни малейшего внимания. Его левая рука была крепко прижата к животу — чуть ниже ребер. И сквозь пальцы пульсирующими толчками текла кровь.
      — Беги! — сказал он.
      Слова давались ему с трудом. Поэтому говорил он коротко и глухо.
      — Беги, Орри! Это приказ — понял?
      — Папа... — растерянно спросил Орри. Первый раз старый Джузеппе слышал, чтобы Орри назвал Нолана папой. Нолана его приемыш всегда называл Ноланом.
      — Они тебя?.. — непонимающе произнес мальчишка. — Я принес...
      — Беги! — снова выдавил из себя Нолан. — Я сказал — беги! Триз тебе скажет куда... И инструмент. Ты знаешь где... Унеси инструмент... Беги.
      Он покачнулся.
      Орри панически стрельнул глазами вправо, влево. Он явно разрывался между желанием хоть как-то помочь Нолану и необходимостью подчиниться полученному приказу.
      — Ну?! — прикрикнул на него Скрипач.
      Ему с большим трудом удавалось повышать голос.
      — Беги! Мне помогут! Ты же видишь — полиция здесь. И Джузеппе. И на ногах я сам стою...
      Похоже, эти аргументы наконец подействовали. Орри, ухватив за поводок свирепо рычащего Брендика, в мгновение ока — только один раз напоследок оглянувшись на Нолана — исчез с места действия через разгромленную кухню и кладовку. Ник и пальцем не пошевелил, чтобы задержать малька.
      Скрипач слабо улыбнулся — то ли Тамагочи, то ли чему-то своему, — сгорбился и плашмя рухнул на пол поперек всего малого зала кофейни Джузеппе.
      Вот, собственно, и все, что мог рассказать Ник Киму.
      Ничего интересного.
      — Одно — ножевое, двойное... И еще два перелома — вот и весь итог междусобойчика, — закончил рассказ Тамагочи. — Как только полиция прибыла, всех бузотеров как ветром сдуло. Они у меня ученые...
      — Ножевое, это Нолан? — поинтересовался Ким.
      — Он самый...
      — А ты уверен, что это можно отнести за счет уличных беспорядков?
      — По времени — как раз. А так... Сдается мне, что и беспорядки эти были устроены, чтобы под шумок Скрипача пришить... Затея пана Волыны и его людишек. Кстати, мой тебе совет. Этого дерьма не трожь. Зажми нос и не наступай. Они просто уголовники. Не сами по себе. У них крыша еще та... Можно черт-те на что нарваться. Вот так, потомок Чингисхана...
      Ким почесал в затылке. Ставить Тамагочи в известность о том, что нанят этим самым дерьмом за неплохие бабки, он не торопился.
      — Куда Скрипача определили? В какую больницу?
      — Его Гаррет к себе увез.
      Агент на Контракте с интересом взглянул на собеседника.
      — Гаррет? Он врач? В смысле — доктор?
      — В смысле — доктор. Юриспруденции. Интертрепи... Тьфу — интерпретирует постановления Сети. Богатый тип. И очень симпатизирует этой затее с Храмом Единения. Так что у него Скрипач как у Христа за пазухой.
      Ким помолчал.
      — А там не было еще чего-нибудь... Ну, чего-то необычного:
      — Было всякое, чего в протокол заносить не стали... Ну, уйма синяков и ссадин. Одному чудаку задницу порвали.
      — Это чем же его так? — поинтересовался Ким.
      — Фаллоимитатором. Да-да. Они попутно «Интим-шоп» распетушить успели. Вот и... В общем, пострадавший попросил в протокол такое не заносить. Сам, сказал, разберется.
      — Ясно, — констатировал Ким. — В общем, ничего необычного.
      — Ничего, — пожал плечами Тамагочи. В кармане у него снова запели часы.
      — Снова пилюли? — сочувственно спросил Ким.
      — Да нет... — устало махнул рукой Ник. — Прогулка. Я, перед тем как лечь, должен четверть часа по воздуху гулять. Останови свою таратайку. Пройдемся через парк.
      — С твоим режимом не соскучишься, — признал Ким, выбираясь из кара. — Кто тебе прописал такое?
      — Журналы читаю, — пояснил Тамагочи. — Слушаю по Ти-Ви беседы со специалистами. И делаю выводы...
      — Тогда понятно, — с некоторым разочарованием согласился Ким.
      Он надавил на клавишу пульта, и осиротевшая «Пульчинелла», покорно хрюкнув мотором, покатилась самостоятельно разыскивать себе место для парковки. Ким и Ник затопали под горку по прихотливо извивающимся тропинкам Парка Шести Патриархов. Парк этот был куском девственного леса, сохраненного причудами градостроителей прямо посреди бестолкового и шумного Нью-Чепеля, и путь через него был поистине тернистым.
      Некоторое время они продирались через заросли, не отвлекаясь на пустые разговоры.
      — Послушай, — наконец нарушил заполненное дружным сопением молчание Ким. — А что собой представляет этот пацан, из-за которого — по словам Санти — весь сыр-бор разгорелся? Зачем он сдался этим бандитам и куда, вообще говоря, делся?
      Стольников остановился, тяжело отдуваясь и прикидывая, какое расстояние еще предстояло преодолеть обоим любителям пеших прогулок. Оно было достаточно велико. Прежде чем выйти в район уютных коттеджей, в рассрочку купленных народом среднего достатка, вроде Тамагочи, им придется основательно попотеть.
      — Зачем тебе это? — с досадой спросил Ник, не глядя в глаза Киму. — Тебя что — храмовики наняли спасать свои деньжонки? Не стоящее дело... Если пацан денежки эти действительно свистнул, то теперь их у него уже реквизировал кто-нибудь из здешних лихих людишек. В таком случае жалко малька. За такую сумму могли и пришить вместе с барбосом его... Но скорее всего, — продолжил он, возобновляя спуск по крутой и взятой в плотное окружение колючим кустарником тропке, — денежки уплыли к погромщикам...
      — Пардон, — смутился Ким. — Каким образом погромщики могли забрать деньги у Нолана, если...
      — Ты про каких погромщиков говоришь? — раздраженно повернулся к нему Тамагочи. — Я тебе не про тех, что на Тик-Таке повеселились... Я про тех, что тем временем Ноланову нору грабанули...
      Ким снова смутился и, разведя руками, чуть не сверзился в пересекавший их дорогу ручей.
      — Ты мне про это ничего не говорил...
      — А ты не спрашивал, господин басурман. Тебя интересовал мордобой на Тик-Так-стрит. Я рассказал все как на духу. Теперь, оказывается, тебя интересуют пропавшие взносы на Храм Единения...
      — Не прикидывайся шлангом, Ник! Эти вещи взаимосвязаны... Это же очевидно.
      — Отнюдь! — Стольников скроил непроницаемую мину. — Хозяин дома вызвал полицию разобраться в дебоше, который учинили трое неизвестных в квартире, снимаемой уважаемым Ноланом, как раз в то время, когда еще двое бандитов пытались спровадить Скрипача на тот свет в кофейне Санти. Мы явились, как только смогли, и констатировали акт вандализма. По квартире словно прошелся твой дальний родственничек — Мамай... Незваные гости просто перевернули все вверх дном. И дураку ясно, что искали что-то. Но, похоже, ничего особенного не унесли. Если там было что уносить... Что взять со старого холостяка?
      Тамагочи утер пот с физиономии. Ким кашлянул, чтобы сдвинуть разговор с мертвой точки.
      — Каждая собака в Нижнем городе знает, — продолжал Ник, — что есть только две вещи, ради которых на старика могут покуситься. Его скрипка и казна Храма. Точнее, взносы на его строительство. Но Скрипач не идиот, чтобы хранить такие вещи у себя дома под подушкой. Или даже в сейфе. Тем более что там и сейфа-то никакого нет. Никто не подал заявления в полицию о пропаже казны и тем более скрипки. Но все уверены, что казны больше не увидят. Почему — не объясняет никто. Так что... не все так очевидно, как тебе кажется, Агент. Ведь ты уже снова Агент, правда? Кто-то нанял тебя?
      Ким нахмурился.
      — Ладно-ладно... — дал задний ход Тамагочи. — Понимаю — профессиональная тайна и все такое...
      — Бог с ними, с деньгами и скрипками...
      Ким принялся растирать колено, которым неудачно въехал в угол отменно твердого валуна.
      — Меня сейчас больше всего интересует сам мальчишка. Почему — не стану распространяться. Сам сказал — «профессиональная тайна и все такое»...
      — Знаешь, Агент, — развел руками Тамагочи. — Каждый мальчишка — это целая Вселенная! И с какого боку тебя интересует та Вселенная, которую зовут Орри Нолан?
      — Ну, для начала я хотел бы знать, откуда он взялся. Ведь, в конце концов даже если Скрипач — его настоящий отец — чего только на свете не бывает, — то кто его мать?
      Тамагочи уныло хрюкнул.
      — Ким, ни о каком настоящем отцовстве не может быть и речи! Просто старый колдун в одну ненастную ночь — год назад — принес мальчишку из лесу, худого, как палка, насмерть простуженного, грязного, как тысяча чертенят, и завернутого в какой-то лоскут с рунами и росписью времен Предтеч. Впрочем, насчет рун и росписи скорее всего врут. Но во что-то этот зверек завернут, конечно, был.
      — Скрипач не объяснил полиции, где нашел ребенка?
      — Может, и объяснил. Но объяснение это до нас, простых смертных, не довели. Скрипач, конечно, великий затворник и, молчальник, но у него порой прорезаются совершенно неожиданные связи в верхах. Он поболтал часок-другой с полицмейстером Нью-Чепеля, при закрытых дверях нанес визит муниципальному голове, и — раз-два — ему выправили разрешение на усыновление малька и другое разрешение — до малька совершеннолетия не начинать в отношении него официального расследования на предмет установления прав наследства и степени вины его истинных родителей. В оставлении без присмотра и так далее...
      — Интересно... — задумчиво промычал Ким, карабкаясь (теперь уже наконец вверх) по тропинке, в конце которой замаячили долгожданные силуэты городских зданий. И вдруг высказал дикую догадку:
      — А он, часом, не андроид, этот Орри?
      Тамагочи уставился на него, как на дурня.
      — Андроиды, дорогой, детьми не бывают. Кроме того, его бы сразу засекли, по первому же анализу крови...
      — Извини, — вздохнул Ким. — Спорол-с... А вот с усыновлением — тут интересно...
      — Очень, — согласился с ним Тамагочи. — Но, как говорится, не нашего ума дело. Что до мальчонки, то, похоже, травмирован он был сильно. Говорят, первое время ни читать, ни писать не умел. Говорил и то еле-еле... Но старик его выходил. Вам видеть малька приходилось? Вы с ним похожи, кстати.
      — Мельком... — уклончиво определил характер утреннего знакомства со своим юным нанимателем Ким.
      — Ну, тогда знаешь, — беспечно продолжил Тамагочи, — парнишка теперь для своего возраста в общем-то в форме. Хотя и тощий, как щепка. Разумеется, старый хвастун распустил слухи о том, что самолично — за год всего — от нуля выучил малька читать-писать и говорить. Но это брешут. Разумеется, у мальчонки просто память восстановилась. А Скрипач не мешал, да в обиду малька не давал. За что ему на том свете зачтется. Хотя... Я лично считаю, что оно к лучшему было б, если бы в воспитатели ему кого-нибудь попроще определили... И помоложе.
      — М-м-м? — озадаченно глянул на него Ким.
      — Чересчур шустер парнишка. Куда старому деду за ним углядеть? Вроде как к учебе его пристроил, а в классе его только и видели. Вроде как дома учится. Только это все фигня. Шастает он по всему Нижнему городу, как будто там и родился. А в Нижнем хорошему не научат.
      Ник вздохнул и махнул рукой.
      — Он такой... Неслух. И язык у него подвешен оказался получше, пожалуй, чем у самого Скрипача. Даром что немым его нашли. Просто удивительно, как он еще ни в одну банду малолеток не залетел. Хотя у нас в отделе малолеток на него сигналов тьма. Но серьезного в общем-то ничего. Нолан его, слава богу, каким-то делом все ж занял — он вроде курьера при нем. По храмовым его делам и вообще...
      — А про какое Предсказание говорил Санти? — вспомнил тут Ким. — Ну, что те бандиты упоминали, когда добивались от Скрипача, куда делся мальчишка...
      Тамагочи поскреб в затылке.
      — А бес его знает... Я в эту муру вникать даже не пробую. У этой компании без конца то Предсказание, то Весть, то фиг его знает что...
      Он примолк, отдуваясь.
      — Что тебе еще про малька рассказать? Я ж не нянька ему...
      Они выбрались наконец из тенистых пределов парка на залитую утренним солнышком парковочную стоянку — в двух шагах от Тамагочина особнячка. К легкому удивлению Кима, верная «пульчинелла» смирно приткнулась в ее северном углу. За дворником была заткнута штрафная квитанция за неправильную маркировку номерного знака.

* * *

      К дверям черного хода, ведущим на кухоньку жилища Алекса Триза, Орри подобрался второй раз за эти сутки. И второй раз ответом на его осторожное условное поскребывание в двери — неприметные и порядком обшарпанные, ведущие на пожарную лестницу старого (только в шесть этажей) полуаварийного доходного дома, угрюмо притулившегося на границе Старого и Нижнего города, — была тишина. Полная и абсолютная. Тишина, более тихая, чем та, которой бывает наполнено по-настоящему пустое жилище.
      Орри бесшумно присел на холодную стальную ступеньку и задумался.
      Он всегда знал, что жизнь — непростая штука и что она любит выкидывать самые разные фокусы. Но сейчас она явно перестаралась. Первый раз с Орри случилось такое — Нолан послал его к кому-то, а этого «кого-то» бог весть где теперь искать. Тем более тревожно это было, что речь шла не о каком-то «кто-то», а о старом, надежном, как Норрский дуб, Алексе Тризе.
      Мало того, что тот сгинул без следа, не сказав ни словечка ни Рокки — бармену из «Океана», ни Ронни-старьевщику.
      Мало того, что никто из ошивающихся на причалах парней и стариков не видел его со вчерашнего дня. Алекса не было и в его норе. В норе этой поджидал Орри кто-то чужой. Совсем не Алекс. Кто-то, от кого пахло мертвой тишиной.
      Орри передернуло.
      Куда податься теперь?
      Только не к друзьям Нолана. С ними, видно, стали происходить худые вещи...
      Внизу — у выхода на задворки — еле слышно заскулил Брендик.
      Зря пес шума не поднимал никогда. Орри все так же бесшумно поднялся и тихо по стенке стал спускаться вниз, при каждом повороте стремительно на ничтожную долю секунды заглядывая за угол. Но засады на лестнице не было. Орри выскользнул на захламленный самым невероятным мусором двор Тризова дома и присел над совершенно охрипшим за это время псом.
      — Ну что ты? — вполголоса спросил он. — Блохи, что ли, одолели тебя, бедного?
      — Нет. То не блохи...
      На плечо Орри мягко легла знакомая рука.
      — То я его побеспокоил...
      Орри даже не нужно было оборачиваться, чтобы узнать перехитрившего его хитреца.
      — Привет, дядя Клава, — протянул он с некоторым разочарованием, бросив косой взгляд за спину.
      И тут же был ухвачен за ухо жесткими, крепкими, как тиски, пальцами мастера-краснодеревщика.
      — Твое ухо? — осведомился Вредный Мохо, осторожно поворачивая Орри лицом к себе.
      — М-мое... Чье же еще. Ой, больно! Отпусти, Клава!..
      — А будет мое. Если еще раз назовешь меня Клавой, — наставительно заметил обладатель железных пальцев. — Унесу с собой, повешу на гвоздик и буду выдавать его тебе только по праздникам. Запомни, что имя мое Клавдий. А того лучше называй меня как все люди...
      — Все люди тебя Вредным Мохо называют... — довел до сведения Клавдия ущемленный, но не сдающий своих позиций Орри.
      Клавдий немного довернул его «лопух»:
      — Для тебя я — дядя Мохо. Понял?
      Брендак обнажил грозного вида зубы и тихо, но неодобрительно зарычал на обидчика своего верного друга. Обидчик, хоть и сам числился в Брендиковых друзьях, не должен был допускать того, что только старику Нолану позволительно.
      Мохо покосился на песика и ухо Орри отпустил.
      — Понял... — мрачно буркнул Орри, потирая ущемленный орган.
      — Раз понял, пошли.
      Мохо тихонько подтолкнул Орри в спину.
      — Отсюда ноги уносить надо. И быстро. Ждут здесь тебя. И у меня дома ждали. Только они у меня...
      Тут Мохо довольно хмыкнул в свою пушистую и непокорную бороду.
      — Они у меня дождались... Совсем не того, чего хотели...
      Он уже пересек двор — своей стремительно-неторопливой, вразвалочку походкой — и через малозаметный пролом в стене выскользнул на утопавшие в зелени Прудовые бульвары. Орри вприпрыжку еле поспевал за старым приятелем Нолана. Брендик следовал за ними немного в стороне — как бы сам по себе.
      — Куда ты меня?.. — чуть задыхаясь от быстрой ходьбы, полюбопытствовал Орри.
      — На Кудыкину гору! — сурово отрезал Моро. — К папаше твоему.
      — К Нолану? — обрадовался Орри. — Как он там — у дока Гарриета?
      — У дока Гарриета... — передразнил его Мохо. — У дока Гарриета... У дока своей мигрени хватает, кроме того чтобы еще и Скрипача у себя прятать. Это для всех он у дока Гарриета. А для тебя — совсем в другом месте. Туда и идем. Точнее едем.
      Они остановились у невзрачного «фольксвагена», приткнутого к обочине. Мохо стукнул условным стуком в боковое окошко, и в нем показалась заспанная физиономия Рыжего Уитни. Уитни был Клавдию давним приятелем. И был он шкипером при собственной яхте. Морской, не космической. Уитни приветливо кивнул Орри и кряхтя отворил ему заднюю дверцу.
      — Полезай сюда, — указал Мохо мальку. — На пол. И я рядом устроюсь. А ты, Рыжий, нас тем вот пледом прикрой. Не должны мы светиться, пока через город катиться будем... Вот так....
      Это он произнес уже из-под пыльного покрывала, которым Уитни накрыл его и скрючившегося в три погибели Орри.
      — А теперь дуй к Малой гавани... твоя «Матильда» без тебя небось уже соскучилась...
      — Ясно, — буркнул Уитни, усаживаясь за руль. — Ну, сидите тихо, конспираторы...
      Кар натужно засипел движком, чихнул и покатил по дороге.
      К морю.

* * *

      Ким помахал вслед убывшему в лоно семьи Тамагочи, поудобнее устроился в кабинке верной «пульчи», отыскал в «бардачке» свой мобильник, переведенный на время расспросов вечно занятого Ника в режим автоответчика, и включил его. Тот тут же сообщил ему, что на его имя за это время приспели аж два сообщения: одно — текстовое, другое — голосом. Ким начал с первого.
      «Свяжитесь со мною как можно скорее, — гласило оно. — Это в ваших интересах! Номер моего канала я вам оставил в записке. Г. Г.»
      — А второй раз настукать свой номерок этому Г. Г. было слабо. А может, не этому, а этой... Впрочем, посмотрим, что там в адресовке письма...
      Номер, с которого было послано сообщение, в адресовке присутствовал. Ким настукал его на кнопочной панельке и через несколько секунд выяснил, что попал в бар казино «Коллапс». Трубку взял бармен и после минуты-другой пререканий сообщил, что да, действительно, на аппарате с полчаса висел какой-то хмырь. Звонил не меньше чем по дюжине номеров. Минут десять назад вернул наконец трубку и отвалил. Похоже, был весьма расстроен тем, что не смог дозвониться куда-то. А куда — бог весть...
      — Если он у вас снова появится, — возможно любезнее попросил Ким, — то пусть оставит...
      — Не появится! — хмуро оборвал его бармен. — Будьте уверены. А если появится, то единственное, что он здесь мне оставит на память, так это пару-тройку своих гнилых зубов! В этом тоже можете быть уверены...
      — Малый чем-то насолил вам? — посочувствовал невидимому собеседнику Ким.
      — Вам, мастер, я вижу, — тоже, — все так же мрачно бросил бармен, — если вы его так упорно ищете. Стервец за разговоры расплатился льготными жетонами. От заведения. То есть я думал, что это жетоны. А стал ссыпать эту дрянь в кассу, так и увидел, что это какие-то рупии не рупии... В общем, непонятно что. Размер у них — точно под наши жетоны... Никогда меня так не накалывали...
      — Сочувствую, — вздохнул Ким и переключился на прослушивание второго сообщения.
      Запыхавшимся голосом Орри уведомил, что у него все в порядке и он отправляется искать отца. Звонок был сделан из той самой аптеки Поччо, о которой малек упоминал при своем историческом визите в Кимово агентство. «Ну что ж, — пожал плечами Ким. — Пора бы мне связаться с его почтенным родителем...»
      — Я могу поговорить с доктором Гарриетом? — осведомился он у секретарши, снявшей трубку.
      Судя по голосу, эта особа съела на завтрак что-то не располагавшее к приятной беседе. А запила это что-то уж точно чистым уксусом.
      — Профессор Гарриет не принимает, — сообщил этот голос. — Можете сегодня не обращаться к нему. У профессора мигрень.
      — Гм... Собственно, я хотел бы договориться о встрече...
      — Профессор принимает только у себя в офисе. Я могу записать вас э-э...
      Секретарша, видно, справилась по дисплею компьютера:
      — Я могу записать вас на прием на конец Пьяного месяца.
      «Месяц Пьяного бога... Притом — его конец. Это чуть ли не через шесть недель», — озадаченно прикинул Ким.
      — Я не могу так долго ждать...
      — Это ваши проблемы, мастер.
      — Не вешайте трубку! — торопливо вскрикнул Ким. — Собственно, мне всего лишь нужно поговорить с вашим э-э... гостем. С господином Ноланом...
      — Господин Нолан не в том состоянии, чтобы с кем-то разговаривать, — отрезала секретарша.
      И повесила-таки трубку.
      Ким шмыгнул носом с досады и призадумался.
      Ладно. Бог с ним, с Ноланом, Он как будто в полной безопасности. Надо, конечно, поставить его в известность о деятельности приемного сына, но это может подождать. Гораздо важнее не дать людям Волыны сцапать малька. И с самим паном разобраться.
      Конечно, по логике вещей следовало, по крайней мере, тут же расторгнуть контракт с «крестным отцом» отпетой шайки, но... Но и это могло подождать. Тем более что от Волыны можно было выдоить небесполезную информацию. Не говоря уж о наличных.
      Мук совести на этот счет Ким не испытывал.
      Чтобы собраться с мыслями, он вытащил свой электрокарандаш, потом — девственно чистую записную книжку и раскрыл ее на первой странице. Подумал немного и написал на ней первое, что пришло в голову:

      «Храм.
      Предсказание.
      Лоскут с рунами».

      И сам удивился — с чего бы именно эти слова припомнились ему сейчас.
      Потом раскрыл ноутбук и запросил в Сети адреса и коды каналов связи Клавдия Мохо и Александра Триза. С этой справкой проблем не было. Но не было и самих Александра и Клавдия. По крайней мере, у мобильников.
      Ким израсходовал еще один из своего обширного запаса тяжелых вздохов и тронул «пульчинеллу» с места — искать встречи с поручителями Нолана Нолана — музыканта, подтвердившими его возможность быть приемным отцом малолетнего Оруэлла Нолана.

* * *

      Малолетний Нолан тем временем стоял в изголовье узкой солдатской койки, занимавшей большую часть тесного помещения. На койке, едва помещаясь на ней, лежал Скрипач. Он улыбался Орри. И Орри тоже улыбался: наконец он впервые за эти сутки чувствовал себя спокойно. Пол под его ногами слегка покачивался. «Матильда», в каюте которой происходила его встреча с отцом, стояла на причале в крохотной бухте, врезавшейся в берег недалеко от восточной окраины Нью-Чепеля, а море сегодня было неспокойно.
      — Как ты? — спросил Орри.
      — Не трать время на глупые вопросы, — едва слышно ответил Скрипач. — Я выкарабкаюсь. И приду... Когда будет надо. Слушай меня внимательно. Я не успел...
      Скрипач умолк. Улыбка погасла на его лице. Орри не произносил ни звука. Тихо стоял и ждал.
      — Вот что...
      Голос Скрипача хотя и был слабым, но выговаривать слова он старался отчетливо.
      — Тебе многое придется сделать теперь самому. В одиночку.... Мохо тебе будет помогать... И Триз тоже. Только сначала вы обязательно должны выручить Алекса из беды... И он поможет... Но главное ты должен будешь сделать сам... И, скорее всего, в одиночку...
      — Я знаю, — торопливо кивнул Орри. — Инструмент. Надо его вернуть и надежно спрятать... И деньги для Храма...
      — Да. — В голосе Скрипача прозвучала еле заметная досада. — И инструмент... И деньги... Но главное — это совсем другое... Главное — это то, что сказано было в Предсказании...
      Орри испуганно сглотнул слюну.
      — Я-я... Я должен найти Код? Да?
      Нолан закрыл на секунду глаза и тихо сказал:
      — Да. Найти Код и изменить судьбу мира... Только и всего... Но он в плохих руках сейчас — этот Код. Тебе будет очень трудно.
      — В чьих... У кого в руках этот... этот Код?
      — Сейчас трудно сказать, Орри. Но последний, кто им владел, даже не знал, что ему досталось. Он мог... Он мог просто продать его за горсть монет. Как ненужное барахло. Как простой кусок платины. Это ведь обычная карточка. Код записан на обычной карте памяти лазерным лучом. Только и всего. Обычная карточка. Вроде тех, которыми расплачиваются в супермаркете. Только платиновая. Серая такая. Незаметная... Его звали Барри — того человека... Барри-Циркач. Мы были дружны с ним. Пока не появилась эта карта... Предсказание пришло слишком поздно... Нет... Я путаюсь — слишком рано...
      — А сейчас?.. Этот Циркач — где он?
      — Он сошелся с плохими людьми, Орри. И сам стал таким, как они... Он стал очень опасен теперь. Но начни искать с него.
      Нолан смолк, собираясь с силами.
      — Но все это будет очень трудно, Орри. Поэтому сначала тебе обязательно... Обязательно надо будет сделать одну вещь...
      — Какую? Я все сделаю, как ты скажешь...
      Скрипач молчал. Потом сделал над собой усилие и заговорил снова.
      — Сонное озеро... Помнишь, мы ходили к нему?
      — Помню... — тоже очень тихо, но отчетливо ответил Орри. — Только... При чем тут Сонное озеро?
      Скрипач и не подумал вдаваться в объяснения.
      — Там — недалеко от берега, на дальнем конце озера — бьет ключ, ты помнишь? Я еще не разрешил тебе пить ту воду...
      — Да, я помню...
      Орри наморщил лоб:
      — Там еще долго надо идти вдоль берега — через лес... Лес звеннов...
      — Правильно. Ты сможешь туда добраться сам? Так, чтобы никто не увязался за тобой?
      Орри уверенно, но по-прежнему не понимая, о чем идет речь, кивнул головой.
      — Да, конечно, смогу.
      — Этот ключ бьет из-под камня... Он не очень велик, этот камешек... Ты с ним справишься. Только... Надо прийти туда вечером. На ночь... Когда уже звезды будут видны в небе...
      На минуту-другую Скрипач умолк и, прикрыв глаза, собирался с силами.
      — Надо этот камень перевернуть. Там... На нижней его стороне выбито слово. Запомни, как оно пишется. Обязательно запомни, Орри. И потом положи камень на место. Сделай все, как было раньше. И напейся воды из этого ключа. Пей много. Ровно столько, сколько захочешь... Потом уходи. Найди место, где спрятаться на ночь...
      — Я знаю, — торопливо отозвался Орри. — Там — немного выше в лес — хижина...
      — Правильно. Спрячься в ней на ночь. И спи. Только запомни, это важно, — когда сон начнет приходить к тебе, ты должен повторять то слово — с камня. Только читай его наоборот — с конца к началу. Ты меня понимаешь?
      — Понимаю, — кивнул Орри. — От конца к началу. Задом наперед...
      — Вот-вот, — устало прикрыв глаза, подтвердил Скрипач. — Тогда получится заклинание... Я из одной старой сказки взял его. Оно — ключ. Запустит в тебе программу. Программу использования скрытых резервов. Задом наперед повторяй то слово. От конца к началу. Ты понял?
      — Понял, — снова кивнул Орри. — А что... А что будет потом?
      Странное волнение охватило его, и от этого он стал немного заикаться.