— Хорош торговаться! — оборвал его Рыжая Борода. — Дам я Трою распоряжение отпустить тебя на все четыре стороны. Но ты должен сразу — я повторяю: сразу! — нанять флаер и на всех парах дуть к Заводи!
      — Но, Мастер! — в отчаянии простонал Хью. — После разговора с вашим Троем мне необходима хотя бы неделя постельного режима!
      — Кто-то только что обещал сделать все возможное и невозможное в обмен на расставание с милейшим Троем! — заорал Мастер в трубку. — И если я не застану тебя в том лесочке у Заводи, когда буду там, то постельный режим тебе уже не понадобится!
      — Я не понимаю, Мастер, какой прок вам может быть от человека в таком состоянии, как я? — продолжал ныть Хью. — На что, спрашивается, способен полутруп, которым я стал по милости ваших подручных?
      — На покаяние! — рявкнул Барри. — Даже полупокойник способен на покаяние. Я бы сказал, что для такого дела как раз лучше и подходит именно тот, кто на ладан дышит!
      Хью почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Голос его дрогнул.
      — Ч-что вы имеете в виду, Мастер? — с трудом слепливая звуки в слова, а слова в связную фразу, спросил он. — К-какое п-покаяние? За-а-ачем т-так вот сразу?
      — Да ты, я вижу, уже в штаны наложил с перепугу... — усмехнулся Рыжая Борода. — Вот он — иудин грех — где тебе боком выходит! Не трясись, однако. Ничего тебе не станется! Мы перед тахо каяться будем. Пе-ред та-хо! Понял?
      — Н-но, зачем? — не понял Хью. — П-почему?
      — Затем! — зло оборвал его Мастер. — И потому! Передай трубку Трою!
      Трою шеф велел «освободить засранца» и «быть готовыми к загородной прогулке». После чего просто вышвырнул мобильник в открытое окошко автомобиля.
      — Радиоэхо, — объяснил он удивленно уставившемуся на него Орри. — Любой мобильник, даже выключенный, имеет свое радиоэхо — микросхемку, которая генерирует ответный сигнал на кодовый радиозапрос. Слабенький такой сигнальчик. Но по нему легко вычислить местонахождение мобилы.
      А кодовый сигнал на любой абонент легко узнать из Сети. Например, зная, что абонентом является Коста Ставрос, можно отслеживать все передвижения его трубки. А он скрывать свой абонент не будет. Если Рыло спросит. Понятно? В принципе, соответствующая аппаратура есть только у полиции и контрразведки. Но почему-то и у меня такая есть. Думаю, что и у Рыла найдется. А нам вовсе не надо, чтобы пану Больше было известно, где мы с тобой гуляем...

* * *

      Электронные кредитки Рыжая Борода обналичил в первом же придорожном кафе-автомате. Заодно он угостил порядком изголодавшегося Орри огромным чизбургером и внушительных размеров кружкой горячего какао.
      Брендику перепала пара сосисок-гриль и возможность пометить любой из ближайших фонарных столбов — на выбор.
      Горячее питье было особенно кстати, потому что холодный дождь сошел на нет и сменился еще более холодным — ночным уже ветром. Хотя до ночи было еще не так близко. Ненормальный сегодня был день и, по всему судя, ненормальной должна была быть и та ночь, что не спешила прийти вслед за ним. Оба они — Барри и Орри — старательно дожевывали свои «бургеры» в стеклянном кубике кафе и, ежась, посматривали на неожиданно просветлевшие и ставшие бездонно глубокими небеса.
      — Этой ночью, пожалуй, можно будет увидеть звезды... — задумчиво заметил Рыжая Борода, разглядывая небосклон.
      Чистое ночное небо было и впрямь диковиной для Большой Колонии. Но еще большей редкостью было услышать от содержателя Подземных Театров рассуждения о звездах и небесах. За отсутствием жизненного опыта Орри не оценил уникальность момента.
      Что до полиции, то она, действительно, и не думала останавливать, а тем более — проверять автомобиль, за рулем которого сидела личность, узнаваемая в Бэ-Ка за километр. На военном блокпосте, правда, двое сержантов предприняли попытку поинтересоваться документами водителя, но кто-то более опытный отвел одного из них в сторонку, и тот вскоре махнул напарнику — «пропускай!».

* * *

      Лесок у Заводи армия с полицией если и прочесывали, то, скорее всего, для проформы. Здесь царила все та же благостная и какая-то глуховатая, гасящая все посторонние звуки тишина. Только тишина теперь холодная, промозглая. Однако близкие Болота каким-то необъяснимым образом гасили дующий над равниной ветер и источали из себя равномерное, пропитанное гнилостным зловонием теплое дыхание. Один лишь звук нарушал царивший в леске покой, и звук этот издавал Хью Фрогмор.
      С интенсивностью раз в десять секунд он отчаянно шмыгал носом. Со стороны могло показаться, что притулившийся у кривого дерева несуразный тип подает кому-то некий монотонный условный сигнал вроде «все спокойно... все тихо...» Впрочем, примерно такую функцию сей неблагозвучный звук и выполнил: если бы не «я здесь... я тут...», посылаемые носом простуженного фармацевта, найти его упакованную в бесформенный плащ фигуру среди начинающих сгущаться сумерек было бы нелегко. Себя обнаружить он не спешил, будучи погружен в какие-то свои унылые размышления. Приближающихся к нему Стука и Орри он заметил не сразу, а заметив, остолбенел от удивления.
      — О господи всеблагой! — воскликнул он, вздымая руки к темнеющим небесам. — А-а?.. Э-э?.. — показал он глазами (и длинным, согбенным носом) на Орри.
      Мастер резким жестом пресек его попытки удовлетворить свое любопытство и недоумение. Поняв, что вопросы неуместны, Хью откашлялся, поднял с земли и протянул Барри кожаную сумку.
      — Это просил передать вам мастер Трои, — вполголоса пробормотал он, недоуменно косясь на Орри. — Мастер Трои любезно доставил меня сюда на своем флаере, но поскольку вы не распорядились о том, чтобы он присутствовал... Одним словом, в случае чего, он будет поблизости... Здесь, — совсем уж тихо произнес он, указывая глазами на сумку, — ваши документы... ну, почти как те, что были... Идентификатор, кредитка и все такое... Мобильник... Он говорил что-то о кодирующей приставке... Оружия он мне не доверил... Тут еще аптечка...
      — Все ясно.
      Мастер накинул сумку на плечо, мобильник пристегнул к поясу, а Фрогмора взял за локоть, намереваясь отвести в сторону. Но тот придержал Барри, ухватившись за его рукав.
      — И еще: знаете, Мастер... — горячо зашептал он, — Вы знаете, мне кажется, что где-то здесь — в роше — прячется звенн. Да-да! Самый настоящий звенн! — Его передернуло. — Ненавижу этих тварей, Мастер! Не-на-ви-жу!!
      Должно быть, у специалиста по источникам лекарственного сырья были какие-то свои счеты к обитателям Леса. Орри почему-то подумал, что и у тех к Фрогмору, надо полагать, был свой счет.
      «Зачем он потащил его сюда? — с недоумением подумал Орри. — Ведь тахо ничего не говорили о Фрогморе. И я тоже даже не заикнулся... Может, он просто не хочет брать вину на одного себя?»
      Между тем мастер Стук послал в задницу все неврозы Фрогмора — как касающиеся звеннов, так и все остальные, что есть у него в запасе — и, отведя фармацевта в сторонку, стал втолковывать ему суть предстоящего обряда.
      А рядом с Орри появился Чжанн. Он почти не пытался маскироваться. Танец его — вечный и неуловимый танец звеннов — был сейчас сравнительно прост и незатейлив. Холод приближающейся ночи сковывал его. И бегущая строка была сейчас более медленной, неуверенной, мигающей.
      «Ты все сделал, как мы договаривались?» — спросила невеселая строка.
      — Да, я все так и сделал, — торопливо закивал головой малек. — Твои друзья... звенны... Они очень сильно помогли мне...
      «Зачем ты привел еще одного человека? — спросил звенн. — Они один хуже другого — эти двое. Ты в большой опасности».
      Орри хотел было объяснить, что он вовсе не приглашал Хью Фрогмора в рощу, но не стал тратить время своего друга на пустые разговоры. Звенны по вечерам прячутся и где-то пережидают ночные холода — говорят, почти убийственные для них. А Чжанн торчит здесь в роще, где становится все холоднее и холоднее.
      — Скажи, что мне сейчас делать, Чжанн? — коротко бросил он. — И уходи в Лес. Становится холодно.
      «Я позову тахо, — написал звенн. — И уйду только тогда, когда переведу тахо покаяние этих злодеев. Будь осторожен с этими двумя. Но особенно будь осторожен там, куда пойдешь потом. Там все будет не так, как все думают... А сейчас — жди у воды».
      И шуршащая тень скользнула к краю трясины.
      Только теперь Орри разглядел тонкий жезл, воткнутый в темную воду Заводи, совсем рядом от берега. Он был почти неразличим в пластах тумана, рождающегося от встречи теплых испарений прогретой за день болотной топи и холодного воздуха наступающей ночи. Туман и скрытые им растения порождали странные видения, плодили иллюзии, строили миражи. И высящийся из темных вод жезл казался лишь одним из таких видений...
      А теперь жезл запел — тихо, почти неслышно запел свою лишенную мелодии, но странно притягательную песню. Но услышал ее не только Орри. На звук обернулись и Стук с Фрогмором. Обернулись по-разному. Рыжая Борода — медленно и уверенно, словно башня танка. Хью — стремительно, даже слегка подпрыгнув, как ужаленный.
      — Вот! — громко зашептал он, тыча пальцем в туман. — Вот! Я же говорил, что здесь кругом — звенны! Видите!
      — Заткнись! — коротко приказал ему Стук и вопросительно уставился на Орри.
      — Это звенн зовет тахо, — объяснил тот. — Он потом будет переводить им ваше покаяние. Только вы не слишком долго кайтесь — он может простудиться. Или что-то вроде того... А тахо, наверное, сейчас высунется...
      Он стал осторожно подбираться к берегу Заводи, а Барри и Хью с явной неохотой последовали за ним. У самой кромки мрачной трясины Орри с удивлением обнаружил, что между занавесом тумана и гладью гнилой воды существует разрыв, пробел, через который — если смотреть в него лежа на животе — пространство Заводи можно было просматривать довольно далеко. И как раз когда он понял это, Заводь закипела.
      За этот день он второй раз видел, как всплывает тахо. Вообще-то ему и раньше приходилось наблюдать эту картину. Но впервые он увидел, как вдруг всплывают несколько — да какое там «несколько»! — много, очень много тахо! Они даже стукались панцирями, издавая при этом странный, неживой звук — будто камни перекатывались в какой-то гигантской качалке...
      — Гос-с-споди! — шепотом воскликнул Фрогмор (он тоже заглядывал под полог тумана, стоя на четвереньках). — Какие панцири! И сколько! Какой материал! Сколько сырья!! Сколько сырья!!!
      — А ну, заткнись! — шепотом же прикрикнул на него Стук. — Тебе хочется, чтобы звенны перевели им и это?
      Между тем наступила тишина. В тишине этой только панцири глухо постукивали друг о друга. Тахо ждали. Орри глянул в направлении звенящего жезла. Может быть, Чжанн даст команду? Но там ничего не было видно — одни только головы тахо, повернутые к горстке людей на берегу. Орри впервые с удивлением заметил, что «лица» у тахо различаются. Причем различаются довольно сильно.
      Ему, однако, не пришлось долго предаваться физиогномическим наблюдениям за братьями по разуму. Потому что совершенно неожиданно содержатель Подземных Театров, до того высившийся башней над своими спутниками, грянулся на колени в болотную жижу и принялся истово каяться. Фрогмор присоединился к нему, но куда там фармацевтишке было до профессионала шоу-бизнеса, насмотревшегося всякого на собственных многочисленных сценах и самого не чуждого дара Мельпомены!
      Стенания и рыдания мастера Стука разносились над Заводью, достигая ушей всех живых созданий, таковые имеющих. Как справлялся Чжанн с этим потоком эмоций, останется известным лишь ему самому. Особенно сильно каялся Мастер (очевидно, не слишком сведущий в биологии здешних разумных панцироидов) в том, что оставил сиротами массу крохотных тахо. Он то ли забыл, то ли вообще никогда не знал о том, что выращивание и воспитание молодых тахо — дело коллективное и только что отложенные яйца становятся анонимной общей собственностью той или иной популяции тахо в целом. Так что разговоры о сиротстве были не слишком понятны основной их массе.
      Чем дальше слушал Орри излияния Мастера, тем смешнее ему становилось. Он бы, по своей мальковой натуре, не выдержал, наверное, и захихикал, если бы не вспомнил о том, каково сейчас приходится бедному Чжанну. И каково придется, еще — потом, когда ему нужно будет добираться в родной Лес... Здесь, над болотами, его еще спасало запасенное темными водами тепло и царящий над ними штиль, а там — за дюнами — долину насквозь «простреливали» холодные ночные ветра. И странное сегодня — чистое и глубокое — небо высасывало из всего, что простиралось под ним, последние остатки тепла.
      Тем временем излияния Мастера стали оборачиваться другой несколько неожиданной — стороной. Неожиданной она была, главным образом, для Хью.
      Пролив горькие слезы (физиологическое отправление, неясное для тахо) над своими прегрешениями против Болотного Народа, Рыжая Борода завел речь о степени своей вины. Так вот: вины-то за ним вроде почти совсем и не было. Точнее, была, но состояла она в грехе неведения. Ибо сам он не выманивал молодых и неопытных (или, наоборот, сбрендивших на старости лет) тахо на сушу, не обездвиживал и не умерщвлял их. И уж тем более не разделывал их тушки и не освобождал их бренную плоть от обузы панцирей (столь ценных на мировом рынке). Нет! Он, мастер Стук, большей частью и в глаза всех этих ужасов не видел! Грех его в том лишь и состоял, что он — не ведая того, что спонсирует умерщвление разумных существ, — скупал плоды этих злодеяний и перепродавал упомянутые панцири, даже не прикасаясь к ним, в другие Миры таким же не ведающим, что творят, охотникам до денег. Тем не менее раскаяние Мастера было глубоким и искренним.
      Что же до истинных злодеев, причинивших это великое зло народу тахо, таким, как пришедший с Мастером Хью...
      Тут Хью испуганно оглянулся на Мастера и судорожно икнул.
      Что до этих злодеев, то сверх принесенного ими покаяния они — может статься — достойны быть принесенными в жертву Болотному Народу. И он, мастер Стук, если на то будет воля тахо — готов всемерно...
      Хью снова икнул и грянулся оземь, глубоко уйдя «рубильником» в сочащийся болотной жижей грунт.
      Это произвело несколько неожиданное действие на тахо. Вся их громадная масса подалась от берега назад. А потом их головы — одна за другой — стали исчезать в трясине. Так же — один за другим — исчезли и панцири. Некоторое время Заводь бурлила пузырями, но очень быстро ее темные воды вновь стали невозмутимо спокойны. И ряска поспешила заштопать прорехи в узорах своего светло-зеленого ковра.
      В воздухе поплыла строка:
      «Тахо считают, что достаточно унизили злодеев. Пусть они уходят. Тахо просят мальчика оставаться на берегу и ждать. Я тоже ухожу. Прощай, Орри».
      Не говоря худого слова, Стук поднял Фрогмора за воротник, поставил на ноги и встряхнул. Убедившись, что сознание и способность к передвижению — хоть и не в полной мере — вернулись к его ненадежному партнеру, он мотнул головой в сторону ведущего к шоссе проселка и, помогая Хью пинками и тычками, погнал его в том направлении. Мастер задержался лишь на пару секунд, чтобы бросить на Орри суровый взгляд и окликнуть его.
      — Мы ждем тебя у машины, малек...
      Орри остался сидеть на корточках у берега топи. Потревоженный было туман вновь потихоньку опускал над Заводью свой жемчужный занавес. Зрелище было завораживающим. Если бы не проклятое зловоние, исходящее от Болот, ими можно было любоваться без конца. Впрочем, с запахом Болот Орри уже свыкся.

* * *

      Орри сидел и думал о том, как обидно и несправедливо сложилось все за эти дни. Совсем недавно самым страшным для него была предстоящая контрольная по тригонометрии. У него было множество друзей — все мальки Нижнего города. Были, конечно, и противные старшеклассники, и беспредельщики из местной шпаны, с которыми лучше было не встречаться. Но было и кому защитить его от них. Да он и сам мог постоять за себя. А еще был особый мир людей, посвященных в какие-то непонятные для него тайны. Был Нолан. Были Алекс и Клавдий. И другие...
      А теперь вместо них рядом только злой и хитрый мастер Стук и противный Фрогмор-Пугало (его знали и не любили почти все мальки в Нижнем). И Бэзил с Элен куда-то пропали. Хотя тоже хороши: дали Клятву, а сами позволили гаду Ставросу запереть его в том чулане... И Бирима звенны увели куда-то к Солнечному... И Ким неизвестно где...
      Хотя Орри и говорил-то с Кимом всего несколько минут, он почему-то ощущал к нему доверие и чувствовал, что тот не может оказаться плохим человеком.
      В общем, мысли Орри были далеко не веселыми. Он уже совсем расстроился и хотел поплотнее закутаться в свою порядком замызгавшуюся за эти дни курточку да так и уснуть рядом с этой теплой, опасной водой. Но тут его ожидание кончилось.
      Сначала ему показалось, что он успел заснуть и видит сон: на расстоянии вытянутой руки от него из воды совершенно бесшумно поднялась огромная змеиная голова на длинной шее и потянулась к нему. Орри чуть не вскрикнул от страха. Но тут же сообразил, что это всего-навсего тахо. Только маленький, молоденький еще тахо. Детеныш, наверное.
      Еще через секунду он понял, что детеныш этот что-то протягивает ему. Что-то, зажатое в его беззубом рту. Он осторожно протянул руку и взял это. Голова тахо тут же с еле слышным бульканьем скрылась под водой.
      А в руке у Орри остался тускло поблескивающий прямоугольничек — Платиновая Карта.

* * *

      Оба сомнительных компаньона терпеливо дожидались Орри в «рэмблере», притулившемся на последних проходимых метрах проселка, ведущего к роще и Заводи. Увидев, что малек наконец возвращается, Мастер удовлетворенно потер руки. Он явно томился в сомнениях и теперь воспрянул духом.
      Угрюмый, не чаявший уже встретить друга живым Брендик бросился навстречу Орри и радостно облизал его чумазую рожицу.
      Что до Фрогмора, то тот, похоже, не собирался в ближайшее время приходить в себя после пережитых потрясений. Правда, при виде Карты он оживился и даже попытался схватить ее своими длинными и не слишком чистыми пальцами. Орри карточку отдернул, а Барри поползновения Хью пресек, с такой силой влупив по этим самым пальцам первым попавшимся предметом (к счастью, это был всего лишь брелок с ключами от зажигания, багажника и, должно быть, квартиры владельца «рэмблера»), что дальнейших попыток такого рода не последовало. После чего ключ запуска движка был использован по назначению, и «рэмблер» побежал вперед, колыхаясь на колдобинах проселочной дороги.
      Рыжая Борода всем своим видом выражал полное удовлетворение достигнутым результатом. Он даже стал напевать что-то, выруливая на дорогу, ведущую к Солнечному Каньону. Пережитое унижение было для него всего лишь забавным эпизодом. Ноль целых, ноль десятых. Ничто.
      — Спрячь эту штуку, — Рыжая Борода прервал свои вокальные упражнения и кивнул на Карту, — понадежнее. От греха, как говорится, подальше. Конечно, она, по большому счету, не нужна ни мне, ни Хью и никому в мире вообще. Кроме тебя, разумеется. Точнее сказать, дорогой мой, если она и нужна кому-то, так только вместе с тобой. В комплекте, так сказать. Без тебя, деточка, эта Карта — всего лишь кусок пластика с красивым напылением. А ты без нее — всего лишь малолетний сорванец...
      — Тогда п-почему... — вдруг вымолвил неожиданно вернувшийся к жизни Фрогмор. — Т-тогда п-почему же В-волына г-готов зап-платить за малька хорошие д-денежки безо в-всяк-ких там к-карточек?..
      Свой вопрос ему удалось сформулировать до конца только потому, что Рыжей Бороде оказалось очень трудно развернуться на тесном для него водительском сиденье, и он основательно замешкался с зуботычиной, которая надолго лишила Хью способности как задавать вопросы, так и воспринимать ответы на них.
      — Дурак потому что Волына твой! — отрезал Мастер. — Слышал что-то про Предсказание Хакеров, вот и решил, что за малька, там упомянутого, можно получить солидный куш...
      Слова эти были адресованы скорее Орри и призваны были пресечь некие сомнения, могущие зародиться в его мальковой душе. С этим Мастер запоздал — сомнения уже давно роились в этой душе. Уже второй раз ему пытались внушить, что мафия начала за ним охотиться просто по глупости. Но что Орри точно знал, так это то, что Волына не дурак и дураков при себе не держит. Это знал, пожалуй, весь город.
      — Подумай лучше вот о чем, — резко сменил тему Рыжая Борода. — Вот ты, вот — Карта. И через пару часов мы будем уже совсем рядом с тем терминалом, в который ты эту Карту определишь. И спросит тебя Сеть: «Как ты, Оруэлл Нолан, прикажешь мне быть с андроидами?» И что ты ей ответишь? Вот о чем тебе сейчас думать надо. И думать быстро. Нам... Тебе никто много времени на размышления не даст. Или ты уже заранее все надумал, все решил? Или тебе уже сказали и разъяснили — как и что? А?
      Смятенное молчание Орри было вполне ясным ответом на его вопрос.
      — Вижу я, попал ты в эту историю ну как кур в ощип, — констатировал содержатель Подземных Театров. — Может, и готовил тебя папаша твой — мною очень, кстати, уважаемый — к тому, чтобы во всем этом разобраться, да не успел!
      Счастливая мысль вдруг осенила Орри.
      — А может, и не надо? Может, надо подождать? Ну пока я подрасту немного и, ну, начну в таких вещах ну... ну — понимать что-нибудь... Разбираться...
      Тут Рыжая Борода развеселился — зловещим весельем:
      — Эх, хорошо бы это было — дать тебе, малек, время повзрослеть да поумнеть! Старый Нолан того и хотел. Да не судьба! После того как Хакеры — чертово отродье! — твое Предназначение разгласили, времени не осталось ни у тебя, ни у нас! Поэтому чем быстрее это свое Предназначение исполнишь, тем скорее от тебя здешний народ отвяжется. А до той поры жизни тебе не будет. Так что уж решай быстрее. И вот что...
      Мастер откашлялся и приосанился. Насколько могла приосаниться стокилограммовая туша, втиснутая между сиденьем и баранкой чужого кара.
      — Вот что... — менторским тоном, удивительно напомнившим Орри наставления сестры Дин, сказал Мастер. — Может, ты и не любишь таких вещей... Может, ты и меня, грешного, вовсе не любишь... Оно конечно: вольному воля... Но на твоем месте я бы послушал, что человек, который в этой каше долго варился, обо всем этом думает...
      Орри молчал. Он подтянул ноги под себя и, свернувшись на сиденье клубком, молча смотрел в окно — в стремительно летящую мимо... мимо... мимо, быстро наступающую ночь.
      — У тебя, малек, на руках три карты. И только три. И то, какую из них ты разыграешь, оно и покажет — насколько ты умный...
      Малек никак не реагировал на эту игру на его самолюбии. Он смотрел в надвигающуюся тьму. А та летела мимо все быстрее и быстрее.
      — Можешь оставить все как есть, — переждав секунд тридцать и признав, что малек паузу держит, продолжил Стук. — Только кому в Колонии это понравится? Андроидам? Уж точно — нет! Кому из людей? Так покажи мне в Колонии хоть одного чудака, которому эта петрушка, что у нас творится, не стала еще поперек горла. На нас и со стороны-то, из других Миров, давно уже косо смотрят. Рабовладельцами обзывают, санкциями грозятся...
      Мастер навернул свою бороду на кулак и насупился.
      — Так что эта карта у нас с тобой не играет...
      Это «у нас с тобой» не слишком понравилось Орри. Но он промолчал.
      — Знаю... — продолжал Рыжая Борода. — Ты вроде как с андроидами дружен... И хотел бы, верно, чтобы их за людей считали? Ну, просто выровняли в правах и всякие Айзековы Законы напрочь отменили? Чтобы они просто обычных законов слушались — тех, что по Конституции написаны. Так?
      Орри произвел шевеление плечами и головой, означавшее нечто в духе «Ну, в общем...».
      — Эх ты, голова!.. — усмехнулся Стук. — Так я и знал, что ты у нас добренький и на такую ерунду поведешься... А если подумать, что тогда на самом деле получится?
      — А что получится? — дернул плечами Орри. — Все будут жить. Хорошо и в мире...
      Мастер снова криво усмехнулся.
      — А вот люди, малек... Люди, которые все у нас равны перед законом... Они что — так уж и в мире между собой живут? Сколько годочков назад мы с Независимыми Территориями воевали? И кто тебе поклянется, что на твоем веку новой войны не приключится? А мафия как тебе нравится? А Лесные Братья? Да и просто жулья всякого хватает... А теперь добавь-ка ко всему этому еще и андроидов. Свободных и равноправных. С отмененными Айзековыми Законами... И учти, что один андроид десятерых обычных хмырей стоит! Что они могут по многу дней не есть, не спать! Что у них реакции куда быстрее, а в башке — целый нейрокомпьютер встроен! Что они ультрафиолет и тепло видят! Что они радиоволны воспринимают!
      Орри послушно кивал. Необыкновенные способности андроидов были хорошо известны всякому в Бэ-Ка.
      — Ну а теперь сообрази, — подвел итог сказанному Рыжая Борода. — Долго мы, людишки, против таких тварей продержимся? Они же перво-наперво все рабочие места у людей, отобьют. И весь криминал под себя подомнут. И... Да что там!
      Он безнадежно махнул рукой.
      — И останемся мы, малек, как говорится, «на бобах»! Разве что пособие по безработице народу платить будут. А так одно останется — кому в другие Миры вербоваться, а кому — вымирать потихоньку... Или не веришь, что такое будет?
      Орри сжался в комок. Ему не хотелось верить в такое. И все-таки... И все-таки он понимал, что в словах мастера Стука много правды. Он уже знал — жизнь Нью-Чепеля давала тому много примеров, — что люди не слишком склонны жалеть друг друга, и вовсе не всех их связывают узы дружбы или хотя бы взаимопонимания.
      — Ты думаешь, они — андроиды — нас поблагодарят за то, что мы им дадим свободу? Х-хе! — фыркнул Мастер. — Они нам припомнят эти сорок лет рабства! И много чего еще припомнят! Такое припомнят, чего и не было никогда!
      — Нет! — решительно возразил Орри, выпрямляясь на своем сиденье. — Они не такие... Они — справедливые!.. Они не станут людей притеснять.
      — Ты уж поверь мне, малек! — прервал его Стук. — Поверь старому пройдохе, который зубы себе проел на дрессировке этих чертовых кукол... У них, как и у людей, — есть, конечно, хорошие и справедливые, а есть и такие, что... В общем, и эта карта не играет, малек. Уж поверь мне — не играет! Не с нее надо заходить. Не с нее, а с третьей — самой надежной!
      Он наклонился к Орри и впился глазами в его зрачки. Брендик почувствовал недоброе и подал голос:
      — Ты вспомни, малек...
      Содержатель Подземных Театров словно вбивал в сознание мальчишки каждое свое слово.
      — Ты вспомни, для чего вообще с самого начала сотворили андроидов! Вспомнил? А кем андроиду лучше быть — недоделкой без прав, без цели существования, без правильной работы или тем, кем его и задумали, — суперсолдатом Суперимперии? Что до человека — я скажу тебе точно — лучше быть тем, что ты есть. И с андроидами — поверь мне — все точно так же!
      — Так ведь нам же не разрешили... — озадаченно пробормотал Орри. — Это же против закона... И потом — с кем же нам воевать? Мы же не воюем ни с кем...
      — Кто не разрешил? — усмехнулся Стук. — Федералы? И против чьего закона? Против их — федерального... Так нам на эти их законишки плевать будет, когда у нас миллион суперсолдат под ружье станет. Никто сюда не сунется. А бомбить из космоса побоятся. Мы же ведь не агрессоры. А раз так — считай управы на нас нет. У них там Парламент с Директоратом до посинения спорить будут, какими санкциями нас тут допечь. А никакими не проймут. Мы здесь сами себя обеспечиваем всем необходимым. В случае чего — продержимся хоть сотню лет...
      Мастер самодовольно погладил бороду и добавил уже почти мечтательно:
      — А на суперсолдат покупатели найдутся... Ты знаешь, сколько войн по Обитаемому Космосу сейчас синим пламенем пылает? Не знаешь? Вот то-то... Так что мы себе для защиты тысяч сто этих кукол оставим, а остальных с молотка пустим. По всей Федерации. И заживем как боги...
      — И почему только вы, Мастер, у нас не в президентах ходите? — не без яда в голосе осведомился Фрогмор.
      — Ничего... — снова мечтательно погладил бороду Стук. — Дайте только срок... Будет вам и президент какой надо...

* * *

      — Не замерзли, Агент? — осведомился Скрипач, протягивая Киму термос. — Хлебните немного.
      — Пока нет, — отозвался Ким со дна небольшого, больше похожего на окоп овражка. — Здесь нет ветра. А с кофе я повременю...
      — Это не кофе, дорогой мой, — рассмеялся старик. — Это моя собственная рецептура. Травы, коренья... Кое-какие здешние ягоды. Великолепно снимает усталость. А усталость нам сейчас вовсе не нужна. Время принимать первых гостей. Вон они появились на тропе — посмотрите...
      Он протянул Киму бинокль.
      Впрочем, и без бинокля невооруженным глазом были видны три фигурки, осторожно пробирающиеся по тропке к спуску в Каньон. Мощная оптика, однако, помогла Киму определиться точнее.
      — У меня, конечно, не такой наметанный глаз, как у аборигенов, — заметил он, — но... но, по-моему, это — типичные андроиды... И... И, кажется, одного из них я узнаю. Похоже, это именно тот случай, когда, как говорится, «на ловца и зверь бежит»...
      — У вас уже успели завестись в Колонии знакомые андроиды? — поинтересовался Скрипач.
      — Этот к ним не относится, — вздохнул Ким. — Черт несет на нашу голову андроида, находящегося в розыске... Биримом звать... В каком-то смысле он мой клиент. Только он не знает об этом. Кстати, он если и не друг, то, по крайней мере, приятель Орри.
      — Известная среди андроидов личность, — заметил Нолан. — Уникальный случай — андроид-поэт. Когда это Орри успел познакомиться с ним? Барри очень гордился, когда заполучил Бирима в свои Театры...
      — От него он и сбежал, — вздохнул Ким. — Он его и объявил в розыск...
      — И вы... Вы еще и на этот счет заключили Контракт?
      — Нет. Я не работаю на Стука, — заверил его Ким. — Совсем на другое лицо и совсем в других целях.
      — Надеюсь, вы не собираетесь сдавать его полиции?
      — А вы, надеюсь, не собираетесь сообщать куда надо о таком моем профессиональном упущении?