Тем временем отец говорил маленькому Гринни, шагая по мокрому, чуть похрустывающему песку:
      - Да, нас будут тащить чуть ли не до соседней звезды - к точке перехода - долго-долго. Два года. А потом мы сразу, в один миг, окажемся в другом Мире. Там будут другие звезды и другие небеса... И другая планета, на которой все будет справедливо и правильно. И ты там вырастешь справедливым и правильным человеком... Будешь хорошо учиться. Ведь ты будешь хорошо учиться? ("Буду", - отвечал Гринни, который еще не знал, что такое "учиться" и многого другого из того, что говорил ему отец.) И у тебя будут друзья, говорил отец. - Хорошие, добрые и умные друзья. Ты будешь расти вместе с ними. А когда вырастешь, то у тебя будет хорошая и интересная работа. Может быть, откроешь свое маленькое дело. Мастерскую или бар... А может, будешь разводить спортивных коней для скачек. Лошади очень хорошие друзья. Или ты станешь известным спортсменом, и я буду тобой гордиться. Только вот музыкантом или певцом не становись. Бестолковый это народ.
      В ту пору Гринни, наверное, разделял это мнение отца. Он вообще долго-долго, даже после того как отца не стало, не верил в то, что тот может ошибаться.
      - И киноактером тоже не становись, - продолжал советовать отец то ли в шутку, то ли всерьез. - Можешь стать, на худой конец, писателем. Не денежная работка, если ты не Лев Толстой, но и не пыльная. Достойная в общем. И в обществе уважаемая. А вот насчет художников - не знаю... В общем, там, под чужими небесами, у тебя будет выбор. И, конечно, ты не ошибешься. Ты ведь не ошибешься, Гринни?
      И маленький Гринни, конечно, обещал не ошибиться, с обожанием глядя округлившимися, чистыми глазами ребенка на своего папу - человека, с которым они остались одни на белом свете. Он уже тогда понимал это. Хотя, конечно, по улицам ходило много людей и бегали дети. И друзья временами заходили к отцу... Но все равно - они с отцом оставались одни.
      Он еще не знал тогда, что отец не вещает прописные истины и не наколдовывает ему счастливое будущее, а просто мечтает вслух. И мечты у него - самые обыкновенные, те, что у всех поживших и побитых жизнью людей припасены уже не для себя, а для своих детей. И если бы кто-то сказал это маленькому Гринни или, хуже того, показал бы ему то, что ждет его на самом деле, он бы кинулся на такого человека, сжав маленькие детские кулачки.
      - А потом? Что будет потом? - спросил он у отца.
      И взрослый Гринни, смотревший этот сон, задумался: а мог ли он - еще совсем маленький в ту пору - задавать такие сложные вопросы.
      - А потом ты встретишь красивую и честную девушку, - горьковато усмехнулся отец. - Такую, какой была твоя мать, когда мы только познакомились. И вы поженитесь. И у тебя будет карапуз - такой, как ты теперь... И ты будешь вот так же с ним гулять возле моря...
      - А потом? - спросил маленький Гринни.
      - Потом у вас, наверное, будут внуки...
      - А потом?
      Отец замолчал, сбоку заглядывая в полные любопытства глаза Гринни.
      - Смотри, - сказал он вдруг, указывая на песок под ногами. - Вот.
      Он сделал шаг, и ботинок его - тяжелый солдатский ботинок с рифленой подошвой, так и не стершейся с годами, впечатался в песок.
      - И снова - вот... - сказал отец и сделал еще шаг. - Смотри. Это называется след. Каждый человек оставляет свои следы. И ты тоже. Посмотри.
      И Гринни, глядя себе под ноги, тоже шагнул два раза- "вот и вот"... Следы его детских туфелек тоже, хотя и не так четко, как следы отца, отпечатались на песке. Почему-то это показалось ему замечательным.
      - Каждый человек, - объяснил ему отец, - оставляет по себе следы. Целую цепочку следов. И они останутся, даже когда человека не станет. Как мама. Ведь ты чувствуешь ее следы?
      - Да, - ответил Гринни. - Я их чувствую.
      Он не просто вторил отцу. Он говорил правду.
      - И мама всегда будет немножко с нами, - сказал отец. - Потому что следы - это немножко и сам человек.
      И сердце маленького Гринни наполнилось каким-то горьким счастьем. Он огляделся вокруг. Совсем другими были теперь для него океан, и песчаный берег, и лес вдалеке, и белая башенка маяка, и небо высоко над ними. Его вдруг охватил страх упасть, провалиться в эту голубую бездну, и он сильнее сжал руку отца.
      Но его ручонка неожиданно схватила пустоту. Нет, не неожиданно. Он все время боялся, что такое рано или поздно случится с ним, и с подступающей к сердцу тоской ждал этого. Ему казалось, что целую вечность ждал. Только не признавался себе в этом.
      Гринни испуганно обвел взглядом сразу ставший чужим мир вокруг себя. Отца не было нигде. Ледяной ветер пронял его до костей. Как-то сразу, как это бывает во сне, он понял, что со ставшего вдруг серым неба за воротник ему моросит унылый дождик - мелкий и холодный. Мгла затянула горизонт, и в этой мгле утонули лес и башенка маяка. Острое чувство одиночества заполнило его душу.
      "Следы, - сказал Гринни себе. - От нас ведь должны остаться следы. От отца и от меня..." Там, во сне, это обстоятельство казалось ему очень важным.
      Он обернулся, ища взглядом цепочку следов, которая должна была тянуться за ним. Но песок был чист до самого мглистого горизонта. И не было этой цепочки. Не было никаких следов. Должно быть, смыло волной. Но Гринни знал, что дело не в этом.
      Горькая, жгучая тоска хлынула в сердце Гринни. Тоска по несбывшимся надеждам того маленького мальчишки, который так верил своему отцу. И еще острое чувство собственной вины за то, что это он виноват, что обещания отца не сбылись...
      Гринни проснулся, сохранив эту горечь в себе. Вокруг царил сизый сумрак неосвещенной камеры. Тишину нарушал только легкий гул вентиляции да посапывание остальных трех его сокамерников. Глубокий сон сморил их. В воздухе еще сохранился легкий запах острых специй, к которому примешивался гораздо более ощутимый запах винного перегара. Гринни тихонько поднялся и подошел к забранному стеклоблоками окну. Сквозь неровное стекло невозможно было рассмотреть окружающее, но ощутимо угадывалось, что там, снаружи, близится утро...
      То утро, когда почти незнакомый Гринни Дмитрий Шаленый по кличке Шишел-Мышел, возвращался в город, чтобы стать участником очередного акта того странного спектакля, который разыгрывали в декорациях Семи Городов Джокер, Палач, Коннетабль и еще полдюжины персонажей, никак не похожих друг на друга.
      * * *
      Уже на подъезде к городским окраинам сэр Кьянти заметил сам и показал товарищам вздымающийся высоко в небо столб черного дыма где-то в самом центре города. Дождь только-только закончился, очищенный им воздух был свеж и неподвижен, так что дымный столб был прям и причудлив, как античная колонна.
      - Включите-ка сводку новостей, - с тревогой в голосе попросил сэр Токвиль. - Что это там горит?
      Сэр Кьянти, тоже немало обеспокоенный, покрутил ручку настройки автомобильного радио. Но голос юной дикторши вещал о каких-то материях, совершенно чуждых пожарному делу. О переносе сроков Большого Размена, о новых эдиктах Престола, направленных на развитие туризма, и о неслыханной перестрелке городских банд с применением запрещенного к хранению и ношению огнестрельного оружия.
      - Черт знает до чего мы дожили! - посетовал сэр Цвиттерморт. - Криминал уже ни с чем не считается! И ведь вместо того, чтобы немедленно перевешать этих субъектов на фонарях, их, пожалуй, будут судить - по всем правилам: с обвинителем, уймой адвокатов и целым стадом присяжных! И ограничатся тем, что строго погрозят пальчиком перед носом у убийц и бандитов.
      Тема была вечной. Сэр Ларкин тут же завел речь о том, что надо не ужесточать наказание за ношение стволов, а наоборот, как в старые времена, позволить населению вооружиться самому, чтобы любой нормальный гражданин мог всегда дать отпор любому бандюку и чувствовать себя в безопасности. Сэр Токвиль осторожно предположил, что этак может получиться, что одна половина здешнего населения перестреляет другую...
      За этой содержательной дискуссией честная компания и въехала в район особняков состоятельной части жителей Семи Городов.
      Глубоко уважающие сэра Дмитрия друзья, разумеется, доставили его прямо к дверям его жилища. Уже выбираясь из кабины, Шишел заметил, что перед его домом расхаживает взад-вперед слегка сутулый тип, удивительно напоминающий дока Рафаэля Фландерса.
      Именно Рафаэлем Фландерсом тип и оказался при более внимательном рассмотрении.
      Шишел "сделал ручкой" своим приятелям, и "круизер" сэра Кьянти бодро умчался вдаль. Шишел и Фландерс быстро пошли навстречу друг другу.
      - Как это вам удалось меня обскакать? - поинтересовался Дмитрий, кладя руку на плечо доктору и направляя того в сторону своего дома. - Вижу, вы что-то важное на-дыбали, если так поспешили со мною встретиться.
      - У меня в ангаре собственный геликоптер, - пояснил док. - Штука дорогая, и я нечасто им пользуюсь. Но сейчас пришлось. Я...
      - Минутку, - остановил его Дмитрий. - Не на улице... - И только накрепко заперев за собой дверь своего дома, коротко бросил: - Говорите, док. Что у вас там?
      Фландерс энергично карабкался по лестнице следом за Шишелом в его кабинет-спальню-столовую.
      - Я всего за час с небольшим нашел небходимые данные, - рассказывал он торопливо. - Считайте, что нам повезло. Начни я искать, как говорится, с другого конца - и пиши пропало. На это ушло бы несколько суток.
      Шишел отворил перед гостем дверь и кивнул, приглашая его занять место у стола, асам принялся доставать из шкафа кофеварку.
      - Короче, наш с вами гость, - торопливо продолжал доктор Фландерс, вполне обнаружим. Вполне и надежно!
      - Ммм? - подбодрил его Шишел, щедро заправляя кофеварку ароматным порошком молотых зерен и заливая в ее резервуар воду.
      - Извините, Дмитрий, за то, что я не стану читать вам здесь лекцию по молекулярной кибернетике. Я и сам не великий специалист в этой области, но кое-какие возможности этой науки представляю. Так вот, молекулярные ки-берсистемы кроме свойств чисто информационного толка обладают и определенными физическими свойствами... Так сказать, неотъемлемыми от их функций...
      Шишел с задумчивым видом наблюдал за действием кофеварки, размышляя над тем, способен ли он понять хоть что-то из того, о чем вещает док, или нет.
      - В общем, одни сигналы в некоторых радиодиапазонах они резонансно поглощают. И это может быть определено по дифракционной картине... А другой тип сигналов вызывает у таких схем активный ответ - за счет преобразования энергии как раз этих самых сигналов. Ответ, конечно, слабенький - типа отраженной радиоволны, но вполне обнаружимый.
      - И как же мы будем его обнаруживать, этот сигнал? - поинтересовался Шишел, присматриваясь к закипающей в прозрачном стекле воде. - Как я понимаю, это дело непростое...
      - В этом вы совершенно правы, - согласился с ним доктор Фландерс. Необходим специальный прибор. Причем прибор, настроенный на объект с совершенно индивидуальными параметрами...
      - Замечательно! - отозвался Шишел, наблюдая, как первые капли коричневого напитка стекают в прозрачный кофейник. - Насчет параметров не знаю. Не смыслю я в таких делах, а вот прибор, говорите... Откуда ж взять такой? Верно, если на заказ делать, то и специалиста стоящего поискать еще надо. И стоить эта штука будет недешево...
      - Насчет параметров можете не беспокоиться, - отмахнулся от него Фландерс. - Тех показателей, которые мы сняли с Джокера там, на Скимитаре, вполне достаточно, чтобы вычислить необходимые величины. А вот что касается прибора... Тут нам придется вывернуть карманы. Всякое уникальное устройство обходится на два порядка дороже, чем серийное. Это, может быть, самая трудная для нас задача. А в отношении специалиста, который может такой прибор изготовить, то я хорошо знаю такого человека. Не забывайте, что предметы Магии - это молекулярная кибернетика, только не наша.
      Перспектива "вывернуть карманы" не слишком обрадовала Шишела. Это прямо-таки подрубало на корню уже созревшие у него планы возвращения в Старые Миры.
      "А чем черт не шутит, - сказал он себе. - Почему бы перед убытием не размяться, чтоб хоть навыки старые припомнить? Благо народ здесь не такой изощренный, как нынче в Старых Мирах. Устрою-ка я им свои "прощальные гастроли".
      - Я постараюсь решить наши финансовые проблемы, - совершенно невинным голосом заверил он Фландерса, расставляя на столе чашки (обе, к сожалению, разные, как и чайные ложечки, приложенные к ним), сахарницу и плетенку с сухариками. Как-никак, я имею связи при Дворе и могу организовать заем. О какой сумме вести речь?
      Док призадумался. Он взял из плетенки сухарик и принялся его разглядывать, словно это был свежеизвлеченный из раскопа предмет Магии Предтеч.
      - Я скажу вам точную цифру после того, как проконсультируюсь с этим моим знакомым специалистом, - сказал он после непродолжительного размышления.
      Шишел тяжело вздохнул. Как почти у всех людей науки, у дока Фландерса напрочь отсутствовала финансовая интуиция. Что поделать - иначе он не был бы самим собой.
      Шишел принялся заботливо разливать кофе по чашкам:
      - Сколько времени займет у вашего знакомого работа? Месяц? Год?
      - Да нет... - снова отмахнулся от него доктор. - Дело в том, что их исследовательская группа сейчас получила весьма сходное задание. По технологии своего выполнения, я имею в виду... Так что наш, так сказать, заказ они выполнят, собственно говоря, "попутно".
      - Только по технологии, - нахмурился Шишел, размешивая ложечкой сахар в своей чашке. - Вы уверены, что кто-то еще не открыл охоту за Джокером? Ведь редко когда бывают такие вот совпадения...
      Фландерс тоже сосредоточенно позвякивал ложечкой в своей чашке и, словно медитируя, присматривался к дымящейся поверхности горячего кофе.
      - Вызнаете, - произнес он наконец, - у меня мелькнула та же самая мысль. Но... Никто, кроме меня, не располагает данными исследований Джокера, которые мы проводили на Скимитаре. Я не обнародовал этих данных и хранил записи у себя. Причем не в компьютере. Я никогда не доверял электронике и имел возможность убедиться, что был прав. Хранил в сейфе с механическим замком. И ключи держал в надежном месте. Никто не проявлял к моим исследованиям интереса. Хотя бы потому, что никто и не знал о них. Нет... Он покачал головой. - Я исключаю такой вариант.
      Фландерс отхлебнул горячего кофе и скривился, обжегшись.
      - Повторяю, - произнес он, морщась, - эта группа работает с предметами Магии. Наш заказ для них - "левый".
      - Дай бог, чтобы это было так, - пожал плечами Шишел и обмакнул сухарик в кофе. - Надеюсь, вам не придется давать этому человеку объяснений по поводу нашего заказа?
      - Этот человек, - улыбнулся Фландерс, - приучен не задавать лишних вопросов.
      - Вот как? - почесал в затылке Шишел. - В секретной шарашке работает? Впрочем, чего это я?! Все, что с Магией связано, всегда под секретом.
      - Он работает на Коннетабля Байера, - благодушно пояснил Фландерс. Многие боятся Коннетабля и его людей. Но это глупо. Мой знакомый - вполне нормальный человек, с которым нетрудно найти общий язык.
      Шишел присвистнул. Но не стал спорить с доктором. Только спросил:
      - А как, если не секрет, зовут этого вашего знакомого?
      - Для вас не секрет, - улыбнулся Фландерс. - Его зовут Клайв Мэтчисон.
      Шишелу это имя ничего не говорило.
      Оставшись один, Шишел порылся в столе и вытащил на свет божий несколько листков с записями, не понятными никому из посторонних. Пробежав их глазами, он сделал пару звонков - совершенно невинных по своему содержанию. Затем спустился в гараж, вывел из него свой "лендровер" и потихоньку покатил на неприметную Цвишен-штрассе.
      Это была тихая, зеленая и не претендующая на привлечение туристских толп улочка. Дома, расположенные на ней, укрывались в глубине густо засаженных деревьями и кустарниками садиков. Эта идиллическая картина как-то не вязалась с представлениями о центре деловой активности всей планеты. Но неприметные на первый взгляд металлические и мраморные таблички на каменных столбиках при входе в эти владения извещали, что в глубине садов скрываются представительства весьма влиятельных финансовых групп Закрытого Мира. А на некоторых таких столбиках никаких табличек и не было вовсе. Что за заведения находятся там, под сенью густой листвы, знать полагалось только посвященным. Почти ни в одном из этих зданий ворам и грабителям не удалось бы сильно поживиться. Денежные потоки в виде электромагнитных импульсов прокачивались через хорошо защищенные компьютеры, так что купюры и золотая чеканка не возникали тут в своем физическом воплощении - разве что в бумажниках состоятельных посетителей. Но личное присутствие клиентов в офисах этих банковских групп было явлением редким.
      В этом отношении приятным для Шишела исключением был Резервный банк "Колумб" - третье здание от северного торца Цвишен-штрассе. Здесь "отмывали" деньги, запачканные в самых разных аферах. Впрочем, это была "прачечная" не для всех. Это была не какая-то там лавчонка, где подозрительные типы с бегающими глазками торопливо оформляли фиктивные сделки и отсчитывали себе свою долю в десятках или в сотенных. "Колумб" принимал клиентов, только рекомендованных заслуживающими доверие людьми. С "мелочью" менее сотни тысяч здесь просто не связывались. И работали с клиентами тут служащие, чей вид был сама респектабельность.
      О существовании сего богоугодного заведения Шишел узнал во время своего пребывания в числе приближенных к Престолу. Среди приближенных лиц были и клиенты, и покровители "Колумба". Зная о криминальном прошлом Шишела, почти все они считали его за "своего". И Шишел не преминул этим воспользоваться. Он довольно быстро собрал сведения и завязал необходимые связи, для того чтобы в надлежащее время в случае необходимости "без шума и пыли" взять "Колумб".
      Банк имени знаменитого мореплавателя обладал, с его точки зрения, двумя основными преимуществами: во-первых, в сейфах его временами находился весьма значительный объем наличности и, во-вторых, наличность эта была совершенно не учтенной никакими законными документами. Фактически ее не существовало. Так что в случае ее неожиданного исчезновения ни Городская Стража, ни Орден Порядка не были бы поставлены в известность. Грабителю оставалась возможность покинуть Закрытый Мир, прежде чем до него доберется "следственная бригада" здешнего криминалитета.
      Шишел несколько раз посетил "Колумб" и воспользовался его услугами. Несколько раз - в качестве "доверенного лица". От имени некоторых придворных персон, не желавших самим светиться в "Колумбе". Разок - лично, "от своего имени". Для последнего пришлось на какое-то время влезть в долги, которые играли роль его собственных "грязных" денег. Затем, возвращая деньги хозяевам, пришлось основательно добавить от себя, чтобы компенсировать процент, взятый с него за "стирку".
      Зато он хорошо вник в механизм работы "Колумба", в такую простую и нужную вещь, как внутреннее расположение переходов и устройство сигнализации банка. А еще он обзавелся "кротом". То есть достаточно компетентным и склонным подчиниться шантажу или быть взятым подкупом сотрудником намеченного банка, который на таких условиях согласился бы стать сообщником ограбления. К счастью, при Дворе и во всех Доблестных Орденах хватало болтливого народу, чтобы кандидатуру в "кроты" было легко наметить и взять в обработку.
      Шишелу попался осторожный и деловой "крот", четко державший его в курсе банковских дел. Сейчас Дмитрий назначил ему встречу в ресторанчике, как раз за поворотом с Цвишен-штрассе на Промпт-стрит. Это было место традиционных ланчей и обедов служащих здешних банков. "Крот", как служащий довольно высокопоставленный, мог позволить себе являться сюда немного раньше или немного позже общего перерыва и тем самым избегать ненужных свидетелей его трапезы. Встреча была незапланированной, внеочередной, но "крот" прибыл на нее в полной боевой готовности. Через несколько минут разговора за бокалом сухого под рыбный салат Шишел уже знал самое важное. То есть о хотя и не самом большом, но вполне солидном поступлении "черного нала".
      "Почему бы не сегодня? - спросил он себя. - Почему бы не этой ночью?"
      - Сегодня, - сказал он "кроту", - ты закладываешь в тайник... Ну, скажем, в третий тайник "джентльменский набор" на эту ночь. Напомнить, что должно быть в "наборе"?
      - Копии электронных ключей с указанием, к какой двери, коды сейфов и дверей хранилища, код запасного выхода... - начал бойко перечислять "крот".
      Шишел выслушал его до конца, утерся салфеткой, расплатился наличными, чтобы не оставлять в памяти сервис-автомата номер своей карточки, и удалился с таким видом, будто не имел ни малейшего отношения к своему соседу по столику.
      "Сегодня, - повторил он, рассчитывая, что внутренний демон как-то прокомментирует его решение. - Этой ночью".
      Но демон не стал выныривать из глубин его подсознания, чтобы обсуждать с Шишелом подобную тему. Демон косо смотрел на криминальные затеи своего хозяина.
      Прежде чем тронуть свой "лендровер", Дмитрий снова попытался вызвать по мобильнику Микиса. И снова Микис не отозвался.
      "Похоже, что этим утром у него были неприятности покруче моих", подумал Шишел.
      Глава 13
      БОГ СЧАСТЬЯ
      И действительно, утро для Микиса Палладини, известного на Заразе как Апостолос Челлини, или Енот, было гораздо более тревожным, чем для Дмитрия.
      Енот не мог назвать ночь, проведенную им взаперти - на пару со Шведом, слишком приятной. Вокруг царила глухая, сырая тишина. Швед, хотя и избавленный от залепившего рот пластыря, был не слишком разговорчив. Да и самого Енота не тянуло на откровения. Сон не шел ни к тому ни к другому. Впрочем, спать на холодном железобетонном полу вряд ли пошло бы им на пользу. Ночь оставила у них только чувство тупой усталости. Обоим оставалось лишь благодарить судьбу (и своих тюремщиков) за то, что в подвале, где им пришлось коротать эту ночь, - видимо, в бывшей посудомоечной - было в наличии несколько раковин и краны с чистой водой. Под потолком попискивали комары. Слава богу, не было крыс. Но практически не было и никакого освещения. Только из окон-щелей под самым потолком сочился зеленоватый свет городского ночного неба. Потом пошел дождь и наступила полная темень. Темнота стояла и в душах обоих узников сырого подвала.
      Енот даже не понял, что там, наверху, уже наступило утро. Он только испытал что-то вроде облегчения, когда дверь, ведущая наверх, с лязгом отворилась и подручные Пуделя выволокли его и Шведа во двор, а там запихнули в готовые к отправке "форды". "Фордов" было два. В одном кроме самого Енота и Шведа уместилось четверо увешанных оружием головорезов. Среди них и Лакост, одетый словно на прием во Дворец и полный кипящего гнева. Во втором - еще семеро. Кары тронулись с места и быстро добрались до бульварного кольца, а с него стали выруливать к площади Эпидемий. Над городом продолжали уныло висеть навалившиеся на него ночью тучи, и по крышам автомобилей чуть слышно барабанил несильный дождь. Похоже было, что он зарядил на целый день.
      Енот подумал, что в день, который имеет все шансы стать последним днем его жизни, погода могла бы быть и получше.
      Швед сидел неподвижно и смотрел перед собой стеклянным взглядом. Только губы его еле заметно шевелились. Енот с некоторым удивлением понял, что тот молится. Сам он не находил в себе сил обратиться за заступничеством к богу. Бандиты глухо перебрасывались между собой односложными, непонятными посторонним репликами. Лязгали затворами. До места назначения оставались считаные минуты.
      Улицы Семи Городов просыпались после дождливой ночи. Движение на улицах еще практически отсутствовало. Лишь редкие автомобили катили по мостовым столицы. И было очень трудно не заметить прилепившийся к обоим "фордам" сзади "рено" с рекламой аренды автомобилей "чермак" на крыше. Худощавый парень за рулем "ведущего" "форда", конечно, его заметил. Но не время тревожить шефа своими подозрениями. Шеф уже вторые сутки бесился - это знали все, - и лучше было его лишний раз не трогать. Вместо похвалы за осмотрительность можно было огрести тростью по голове. Если не хуже
      Поэтому водила "форда" решил провериться самостоятельно. Свернул направо, потом - налево. Притормозил и пропустил "рено" вперед. Арендный кар как ни в чем не бывало прокатил мимо, и водила успокоился. Ничего необычного. Просто маршруты совпали. Наверно, каким-то чудакам тоже надо с утра в район площади Эпидемий. Его маневры не остались, однако, незамеченными.
      - Мы правильно едем? - невозмутимо осведомился Пудель у Енота. - Ведь ты не врал мне вчера? Или ты надумал дать нам какой-нибудь другой адресок?
      - Вы... едете... правильно... - с трудом выговорил Енот.
      Всю жизнь он слыл человеком, способным заговорить кого угодно до смерти. Но сегодня, может быть, впервые в жизни, ему совсем не хотелось говорить.
      "Сначала они прикончат Тимми, - подумал он. - А потом и нас. Меня, по крайней мере, точно. Зачем им нужен лишний свидетель? - Он тяжело вздохнул и додумал свою мысль до конца: - И почему мне приходится умирать сволочью?"
      - Вот и чудесно! - бросил Лакост. Он потянулся, хрустнул суставами, немного помассировал лицо и торжественно провозгласил: - Сегодня неважная погода! На редкость противный дождик. Знаете, мне хочется раскрасить этот серый, тусклый рассвет в багровые цвета! У нас это получится, парни?
      Головорезы единодушно согласились с ним.
      Весьма обязательный мэтр Буанофокко прибыл в "Дом Теней" без четверти семь. Он тут же выполнил все процедуры, необходимые для возвращения своим клиентам утраченной ими свободы. В семь ноль-ноль они эту свободу обрели заново.
      Освобождение из узилища прошло на редкость прозаично. Всем четверым экспроприаторам благополучно вернули все отнятое при задержании. Более того, никто не заикнулся ни о каком залоге. За ночь дело горемычных клиентов "Скифа" было прекращено - очевидно, ввиду полной своей бесперспективности. Мэтр остался в "Доме" доводить до конца какие-то формальности, а четверо друзей отправились на автостоянку, где их ждал любезно подогнанный туда фургон Тимми.
      Идти, однако, пришлось под мелким дождиком, и небесная влага назойливо пыталась забраться за воротник.
      - Ей-богу, - вздохнул Гринни, - я начинаю понимать, как хорошо иметь много денег. Вокруг начинают твориться прямо-таки чудеса. Все оказываются любезны и услужливы. Только вот погода не хочет слушаться содержимого бумажника.
      Тимми молча поднял воротник и зашагал энергичнее. Заговорил он, только добравшись до своей машины.
      - Неспокойно у меня на душе, - буркнул он, усаживаясь за руль. Слишком мы засветились с этим делом. Теперь куча народа знает, что мы побывали при больших деньгах. Пойдут слухи. Слухи, они как круги по воде расходятся. Кто-то заинтересуется. Кто-то сопоставит...
      - Это у тебя от острой нехватки виски в организме, - успокоил его Сян.
      - И от переедания за ужином, - добавил Гринни. - Ничего. Вот доедем до дому, рассчитаемся с Секачом...
      - Как бы Гарри не вошел во вкус, - мрачно бросила Микаалла. - Уж он-то найдет способ снова навесить на нас какие-нибудь долги. Не верю я, что мы так легко от него отделаемся.
      - Типун тебе на язык, - отозвался Тимми, трогая машину с места. - Как мне хочется, чтобы все это забылось, как дурной сон.
      - Вот что, - решил сменить тему разговора Сян. - Вы слышали анекдот про белую овечку и хромого верблюда? Ужасно смешно. Мне недавно его рассказали.
      Вообще-то, припомнил Гринни, на протяжении последних суток Сян рассказывал этот анекдот не менее трех раз. И сам Гринни мог бы рассказать его. Но возражать против того, чтобы заслушать эту историю в четвертом чтении, не стал ни он, никто другой. От скверных предчувствий помогают даже заезженные шутки.
      Сян рассказал этот анекдот и анекдот про волнистых попугайчиков, и еще пять или шесть анекдотов, среди которых даже попался один (про землеройку), которого Гринни раньше не слышал. Сян почему-то зациклился на анекдотах о всяких живых тварях. Потом анекдоты рассказывал Тимми. В основном про обитателей компьютера. Потом слово взяла Микаэлла. Точнее, она рассказывала не то чтобы анекдоты, а разные случаи из жизни. Иногда - грустные, иногда смешные.
      Гринни свежих анекдотов припомнить не смог, а поэтому просто декламировал лимерики и спел песенку своего сочинения. В общем, общее настроение начало улучшаться.
      Потом Тимми предложил выпить кофе, и они остановились у маленькой гостиницы на полпути к площади Эпидемий. Гостиница эта только тем и была знаменита, что в ее баре подавали самый лучший кофе в Семи Городах. Кофе оказался и вправду отличный, и выходить из бара под уныло моросящий дождь совсем не хотелось.
      Поэтому в баре они засиделись и кофе напились до полного прояснения мозгов. Жизнь продолжалась, и надо было спешить на встречу с Ларри. До которой, как с ужасом сообразили все четверо, оставались считаные минуты
      Кляня погоду, вся четверка ринулась к машине, и Тимми торопливо погнал ее к родной площади. Времени на травлю анекдотов и обсуждение сортов кофе совсем не оставалось.
      * * *
      Оба "форда", груженные жаждущими мести головорезами, развернулись на пустынной, залитой дождем площади Эпидемий и остановились впритык ко входу в торговое заведение Тимоти Стринга. Люди Лакоста торопливо, пригибаясь, чтобы их не заметили из окон, сосредоточились у дверей магазинчика и недвусмысленно изготовились к атаке Двое головорезов были отправлены в обход здания - блокировать черный ход. Енот и Швед были оставлены в запертом наглухо "форде". Им ничего не оставалось, как молча наблюдать через пуленепробиваемое стекло за развитием событий
      Другими наблюдателями происходящего были двое охотников за "ковыряльником", притаившиеся в арендном "рено". Машина была припаркована в боковом переулке, у самого въезда на площадь. Довести слежку за Лакостом и Енотом им удалось, прибегнув к простейшему маневру: они, поняв, что их слежку заметили, двинулись по параллельной улице.