Уж слишком ледяным оставался взгляд прозрачных светло-серых глаз собеседника, слишком жесткими были приспущенные уголки его маленького, вечно напряженного рта. Слишком прямо сидел он в удобном, располагающем к расслаблению кресле. Слишком долго он ждал этого часа (ждал и боялся), чтобы не выдать себя уймой мелочей, хорошо заметных капитанскому глазу, привыкшему улавливать нюансы настроений своих непростых начальников и подчиненных. Странно: за все без малого двадцать лет своей службы в Космофлоте капитан Манцев ни разу не встретил ни одного из представителей обеих этих категорий, которого можно было бы назвать простым. Такие пристраивались где-то еще.
      — Не будем обсуждать приказы руководства, — пожал плечами капитан. — Перейдем к делу. Мое предписание не содержит никаких конкретных указаний. Только ссылку на вас.
      — Дело настолько щекотливо, что вы очень быстро поймете, почему это так.. Дело касается не просто межцивилизационных отношений. Предполагается, что «Цунами» выполнит приказ командования Сил Обороны Дружественной Цивилизации и уничтожит на необитаемой части поверхности планеты Халла некий источник потенциальной опасности.. Только и всего. Вся проблема состоит в том, чтобы как можно меньше людей и корри знали и о самой этой операции, и...
      Горский замялся.
      — И о природе цели, подлежащей уничтожению...
      — На первый взгляд это — элементарная задача. Нет необходимости даже выполнять орбитальные маневры. Если хорошо известны координаты и характеристики цели...
      — Они известны достаточно хорошо.
      — В таком случае не только корри и люди из экипажа, но и я сам можем спокойно ничего не знать об этой самой, как вы выразились, «природе цели, подлежащей уничтожению». Мы выведем на цель боты-автоматы и ударим по цели со стандартным превышением мощности над необходимой для гарантированного результата. После этого забрасываем на место применения средств поражения контрольные зонды, убеждаемся, что ничего, кроме воронок, там нет, рапортуем по инстанции и удаляемся на базовую траекторию...
      — Все это было бы прекрасно... — Горский задумчиво повертел перед собой пальцами рук, словно стараясь разобрать на части невидимую головоломку. — Но та цель, по которой нам предстоит работать, не будет дожидаться, пока боты подойдут к ней на расстояние ракетного удара. Она окажет сопротивление.
      — Вот как? — Капитан потер переносицу. — Там, на этой цели, есть кому сопротивляться?
      — Есть, — нехотя признал Горский. — Кроме того, думаю, что уже на дальних подходах к этой цели нас будут ждать сюрпризы...
      — Это — война?
      Голос капитана стал глух.
      Горский помолчал — чуть дольше, чем требовалось для осмысления двух слов и одного вопросительного знака.
      — Нет... — наконец ответил он с чуть натянутой улыбкой. — Вы же лучше меня понимаете, что войны не начинаются вот так — без всякой подготовки, одним диверсионным рейдом на ничейной периферии... Пусть даже с участием крейсера класса «Цунами».
      — Ну, Сатторийские события именно с такого рейда и начались... — резонно возразил Манцев. — И потом мало никому не показалось... А о том, была подготовка или нет, — простым смертным, вроде нас, никто доложить не спешит. Однако не буду гадать. Как я понял, нам предстоит кое-что более сложное, чем учебные стрельбы?
      — Полноценный диверсионный рейд, капитан, — жестко отрезал Горский. — Причем в очень сжатые сроки— с момента выхода в сектор Чура. Нельзя допустить, чтобы цель была эвакуирована...
      — Получается, что она весьма мобильна, эта цель... Это — база пиратов? Там имеются боевые корабли?
      — Последнюю такую базу ликвидировали еще накануне прошлых выборов, — с чуть заметной улыбкой напомнил чрезвычайный комиссар. — Но боевые корабли противника, как одно из препятствий, вовсе не исключаются. Можете называть это базой. Хотя условное название цели у нас будет другим. В документах она проходит как «ферма»...
      — И что же разводят на этой «ферме»? И кто разводит? — поинтересовался капитан.
      Горский изменил позу, слегка сгорбился и словно похудел и состарился — настолько изменилось выражение его лица и осанка.
      — Вот что. Выслушайте меня по возможности без эмоций, капитан... Мне придется начинать издалека... Вы ведь знакомы с так называемой «гипотезой Барристера — Потоцкого»? С теорией палеоэкспансии?
      — Это что-то из области криптоистории Человечества? — осведомился Манцев. — Вы знаете, Сергей Дмитриевич, я не увлекаюсь такими материями... И из истории вообще только Глебова в основном читал.
      Это было святой правдой. Служба оставляла капитану Манцеву не так много времени на чтение, не относящееся к вопросам космической навигации и новостей военной науки. Так что в памяти его ридера, покоящегося в держателе у изголовья постели, любопытствующий мог бы обнаружить только давно ставшую классикой «Историю войн Империи» Аристарха Глебова да еще разве что с полдюжины файлов из серии военных мемуаров.
      — Ну, по крайней мере вы, капитан, должны были быть наслышаны о вещах, связанных с...
      — Я мало интересуюсь сказками и сплетнями, комиссар...
      — Бога ради, не титулуйте меня напрямую. Я был и остаюсь для вас экспертом в чине армейского капитана. Прикомандирован к экипажу вверенного вам...
      — Хорошо, господин эксперт. Так или иначе, а придется просвещать меня по части и криптоистории, и этих ваших... Барристера и как его — поляка...
      — Потоцкого... Очень известные исследователи. Потоцкий написал еще «Этнографию Шарады». А Барристер по сю пору — директор департамента демографии в Метрополии. Как видите, оба — специалисты в вопросах народонаселения. А с народонаселением Федерации, не говоря уже обо всем Обитаемом Космосе, мы имеем много головной боли. Да вы и сами должны представлять положение дел, капитан... Если во времена Империи все стояло на контроле и учитывалась не только каждая живая душа, но даже вся ее родословная до бог знает какого колена, то в период Изоляции, когда рухнуло, казалось бы, все, рухнула и вся демографическая статистика Человечества...
      В этом Горский был прав — с учетом населения Обитаемого Космоса дела обстояли сложно. Даже в области простой его статистики. Правда, эту статистику при Империи так усердно секретили и искажали, что исчезновение ее заметили только специалисты из посвященных. Однако, когда Человечество из тяжелой комы наложившихся друг на друга кризисов и междоусобиц стало выходить на свои в панике оставленные космические рубежи, картина, которую оно застало на этих рубежах, вовсе не напоминала ни того, что было «до того», ни даже того, что собирались там увидеть земляне.
      Одни Миры вымерли. Другие (тщательно сохранявшиеся в резерве) были своевольно заселены невесть кем и невесть как. Это не говоря уже об отдельных территориях разных планет, до которых Человечество успело добраться к тому времени. А судьба самих уцелевших Миров сложилась уж и вовсе непредсказуемо. Богатая ископаемыми, обеспеченная мощной экономической инфраструктурой Парагея утонула в трясине гражданских войн и превратилась в конгломерат общин старателей, живущих в вечной вражде с разбойными кланами «технорыцарства». Абсолютно бесперспективная Океания, лишившись имперского присмотра, совершила экономический рывок, превосходивший все, что знала в свои лучшие времена сама Метрополия, и стала одним из главных «центров влияния» в Обитаемом Космосе. Считавшиеся чисто искусственной, нежизнеспособной колонией Дальние Базы выросли в зону процветания военных технологий, конкурирующую с Комплексом все той же, стремительно отодвигающейся на второй план Метрополии... И все это — только цветочки по сравнению с совершенно парадоксальными, всем социологическим и политическим законам не подчиняющимися цивилизациями Колонии Святой Анны, Шарады, Харура и Мира Молний — бродячей, почти мифической планеты, не имеющей своего солнца...
      И население всех этих Миров, из которых Тридцать Три умудрились-таки найти общий язык и образовать Федерацию, учету и контролю поддавалось довольно слабо. И речи не было о том, чтобы как-то организовать подобие переписи и паспортизации в неполной дюжине Блудных Миров, так и не пожелавших в Федерацию входить вообще. А в самой этой наследнице Империи мирно уживались цивилизации настолько разные, что учет и контроль для каждой из них становился «вещью в себе». Тут были и законопослушная Малая Колония Квеста, и никому, кроме своих рехнувшихся, вечно воюющих императоров-киборгов, не подвластный Харур, и патриархальная Прерия-2, и «матернальная республика» Химеры. И был еще прошедший через пламя атомной смерти Чур...
      Ко всему добавился фактор быстрой миграции населения Обитаемого Космоса. Этот феномен сопровождал «второе пришествие» землян в заброшенные было колонии. С тех примерно пор, благодаря подешевевшей энергетике и повсеместному распространению технологий подпространственной связи и транспорта, любой среднеобеспеченный житель Обитаемого Космоса стал способен хотя бы раз в жизни перебраться в другой конец федерации. И хотя далеко не всех ее граждан тянуло в странствия, уследить, кто же все-таки в путь тронулся, стало теперь вообще делом невозможным.
      — Все это было бы не столь страшно, — продолжал Горский, имея в виду все эти плачевные для любого порядочного чиновника обстоятельства, — если бы никого, кроме нас, — людей, пришедших с Земли, — в Обитаемом Космосе не было...
      — Так... — Капитан откинулся в кресле. — Сейчас вы будете мне говорить, что Инферна отторгла у Федерации целый Мир, а корри уже начали селиться в пределах Солнечной системы...
      — Речь не идет об этих двух цивилизациях... С корри мы, как видите, прекрасно ладим, а ранарари с Инферны слишком малочисленны, чтобы видеть в них серьезную угрозу. Другое дело — Чур, Прерия... Там мы сталкиваемся с э-э... с противником иного рода... Вы ведь должны были читать некоторые циркуляры, капитан... Секретные инструкции Спецакадемии относительно возможности проникновения на борт кораблей, совершающих подпространственные переходы, неких «гостей»... Предположительно — биороботов. Гостей из Тартара.
      Капитану эти циркуляры и инструкции читать приходилось. Капитану огромного космокрейсера вообще приходится читать массу всякой чуши. Реагировать на нее и о принятых мерах рапортовать по инстанции. Не все знают про эту сторону жизни «отважных космических воинов». Но, будучи трезвым реалистом, он считал гораздо более вероятным то, что все эти биороботы, «зомби» и «тени» порождены не таинственными обитателями запредельного и мифического Тартара, а затуманенными мозгами сотрудников Академии Специальных Исследований, которым для того, чтобы оправдать свои повышенные оклады, приходится придумывать по пять новых кошмарных «угроз человечеству» в квартал. Истинную угрозу, по его, капитана Манцева, мнению, для этого, Человечества представляли только самые обыкновенные дурни, составляющие значительную его часть. Пока что во всем населенном Космосе людям приходилось сражаться только с себе подобными.
      — Значит, ожидается нашествие из подпространства? — осведомился он с некоторым унынием.
      — Есть основания думать, что оно, в некотором смысле, уже началось, капитан...
      Горский сморщился, словно взяв под язык совсем несладкую пилюлю.
      — Я перехожу к изложению секретных данных. Включите вашу «шарманку», Федор Павлович...
      Манцев откашлялся, чтобы означить свое отношение к совершенно излишним, по его мнению, мерам безопасности, и повернул тумблер на панели системы блокировки подслушивания.
      — Так вот, капитан, те самые биороботы «не нашего производства» — вовсе не выдумка перестраховщиков. Их существование доказано, и их появление в различных точках Обитаемого Космоса отмечают уже более двадцати лет. Причем они не просто появлялись, капитан... Они появлялись все чаще и становились все совершеннее. Они все менее отличались от людей. Даже на уровне клеток и молекул, из которых они состоят. И они постоянно учились. Поведение первых известных нам экземпляров напоминало поведение, гм... слабоумных маньяков. Как можно понять, в их задачу входило только выполнение простейших заданий... Собрать биологический материал, предметы, инструменты, которыми пользуются люди... Наблюдать реакцию людей на те или иные действия и события. Они довольно часто появлялись в тех местах и в то время, когда складывались различные экстраординарные ситуации. Перед авариями, перед природными или техногенными бедствиями. На обреченных на гибель кораблях. Это породило даже своего рода фольклор...
      Насчет фольклора Манцев был в курсе. И даже не то чтобы верил в байки младшего летного состава, но принимал их в расчет. «Ну, хотя бы как психологический фактор», — говорил он в тех случаях, когда его упрекали в «потакании суевериям». Да, капитан, бесспорно, считал досужими выдумками рассказы о «лишних» членах экипажей и «пассажирах из ниоткуда», которые то ли предчувствовали беду — вроде эпидемии на борту, пожара силовой установки или неожиданного вхождения в зону жесткого излучения — то ли каким-то образом такие беды подманивали. Но сам он никак не хотел бы услышать, что где-то на вверенном ему космическом судне завелась какая-либо нежить. Тем более что по своим размерам судно это приближалось к небольшому астероиду, а по сложности внутренней планировки давало сто очков вперед последним версиям лабиринтов из компьютерных игр.
      Теперь — поскольку чрезвычайный комиссар заверил его в том, что чертова нежить вполне материальна, он мог позволить себе взглянуть на проблему в другом ракурсе.
      — Так ведь тогда, наверное, сами хозяева этих роботов и подкидывают нам эти фокусы... Помещают своих наблюдателей поближе к месту действия и ставят на нас свои опыты — как на крысах или лягушках... — предположил он.
      — Возможно... Даже — очень возможно, — согласился Горский. — Но, может статься, они и не столь уж м-м... агрессивны. Есть мнение, что тот вид Разума, что обитает в Тартаре, совсем по-другому соотносится с нашим пространством и временем. Обладает, так сказать, даром провидения... Впрочем, это не имеет большого значения для нашего разговора. Значение имеет то, что последние, если так можно выразиться, «модели» этих биороботов уже могли общаться с людьми и даже гм... стали находить себе своего рода сообщников... Это — очень деликатная тема, капитан...
      Тема и впрямь была деликатной. Настолько, что чрезвычайному комиссару было в свое время ведено как можно меньше затрагивать ее при инструктаже Манцева. Высшее политическое руководство Федерации опасалось — и не без основания, — что осознание обществом того, что любой встречный, а то — не приведи Господь! — и кто-то из близких может оказаться Нелюдью или слугой нечеловеческого разума, будет иметь весьма неприятные последствия. Начиная с распространения фобий и мании всеобщей подозрительности и до самой натуральной «охоты на ведьм». А такую охоту могли возглавить совсем нежелательные лица и политические группы. Поэтому всю работу «новой инквизиции» (как сами себя окрестили члены «Объединенной Комиссии по выявлению разумной активности негуманоидного типа») засекретили почище, чем секретят разработки новых систем вооружений.
      Горский был не последним человеком в этой Комиссии и принял немалое участие в ликвидации последствий проникновения Нелюди в Колонию Чедера и на территорию Объединенных Республик Прерии-2. На Прерии дела обернулись совсем плохо — только с большим трудом удалось представить происшедшее там как некое дело о промышленном и военном шпионаже, что вызвало массу политических последствий. Все Тридцать Три Мира Федерации и секреты друг у друга воровали, бывало, и собственные армии и космические флоты норовили вооружить покруче, но жили, в общем, мирно. Пойманных с поличным агентов обычно обменивали, а до смертоубийства доходило только тогда, когда в дела оказывалась замешана мафия. Так что процесс «Шести портов» прозвучал на фоне такой идиллии, как неприличный скандал в благородном семействе. Однако, как считало руководство Федерации, лучше уж было пожертвовать репутацией Прерийской демократии, чем допустить, чтобы в СМИ просочились слухи о том, что одна из мощных научно-технических корпораций планеты управлялась практически чужими.
      — Я ничему не удивляюсь, — пожал плечами Манцев. — Если уж в Средние века находились желающие продать душу Дьяволу, то сейчас охотников до этого бизнеса — не меньше... Вот только чем тут делу может помочь военно-космический флот, Сергей Дмитриевич? Мой крейсер бомбит и стреляет. Высаживает десант... Но это как-то «из пушки по воробьям» получается...
      — Воробьи нынче сильно подросли, Федор Павлович, — вздохнул чрезвычайный комиссар. — К сожалению... И иметь дело нам теперь придется не со штучными роботами, которых все ж таки можно выявить и тестами, и специальными приемами. И не с сотней-другой выродков, которые даже не представляют, на кого они на самом деле пашут. Нам придется столкнуться с людьми. С тысячами самых настоящих людей...
      Капитан наклонился вперед, ожидая объяснения.
      — Видите ли... — Горский поджал губы и пару-другую секунд потратил на то, чтобы подобрать слова. — Сначала у нас были только некие предположения... Дело в том, что уже первые «визиты» нежити в Миры Периферии сопровождались исчезновениями людей. Часть их можно было отнести за счет тех самых катастроф и аварий. При взрыве энергоблока на корабле, например, о каких-либо останках его экипажа говорить не приходится. Но, как показали специальные расследования...
      Специальные расследования показали такое, отчего у лиц, ответственных за контроль над «разумной активностью негуманоидного типа», волосы дыбом встали. Горский не стал вдаваться в подробности. Капитану Манцеву вовсе не следовало знать слишком много относительно целой системы подпольной работорговли, существовавшей на двух из пяти Миров Фронтира. Там — на только еще готовящихся к заселению планетах — сгинуть без следа было легко. Так что «новая инквизиция» и Федеральное управление расследований приложили немало сил, чтобы выяснить, куда и какими путями исчезал «биологический материал» из поселений Первопроходцев и какими странностями расплачивались за угнанных в загадочную неволю неведомые заказчики. Еще больше попотеть пришлось, чтобы удержать полученную информацию в секрете. Так что чрезвычайный комиссар не спешил посвятить собеседника в детали тех не столь уж давних дел. Он предпочел быть лаконичным.
      — В целом, капитан, установлено, что в ряде мест Обитаемого Космоса — прежде всего, в секторе Чур — Инферна — Прерия — существовали так называемые Порталы. Принято так называть постоянно действующие выходы из того — другого пространственно-временного континуума, который принято называть Тартаром. Только вот практически сразу после обнаружения все Порталы закрывались. Это иногда сопровождалось разными спецэффектами. В простейшем случае все просто взлетало на воздух в радиусе двух-трех километров. Но даже не в самих Порталах дело. Ими пускай занимается Спецакадемия.
      Манцев не возражал, чтобы Спецакадемия продолжала заниматься всеми делами, связанными с Тартаром и его посланцами, и не путала в дело боевые корабли, придуманные не для того, чтобы воевать с нечистой силой. Он не стал делиться этим своим соображением с чрезвычайным послом и вывел на свой дисплей выражение живейшего интереса к тому, в чем же все-таки состоит дело — раз уж не в Порталах?
      Дело действительно было не в них.
      Важны были совсем другие находки, сделанные в окрестностях этих нор, уходящих в Тартар на ненаселенных планетах, к которым вели тропы тайного траффика рабов и «меновых товаров». Там, в труднодоступных горных пещерах или под гермокуполами, в зарослях чуждых всему земному, смертоносных «лесов», были найдены первые следы человеческих поселений.
      Престранными были эти поселения.
      Скорее концентрационными лагерями хотелось их назвать. Или — фермами...
      — То есть вы хотите сказать... — перебил Манцев чрезвычайного комиссара, когда тот, следуя несколько обходными путями, дошел до этого момента своего инструктажа. — Вы хотите сказать, что эти твари скупали краденый народ, чтобы разводить их, как морских свинок?
      — Разводили их уже не сами «твари», капитан. По всей видимости, мы зевнули довольно основательный период времени. Дали противнику возможность развивать эту игру по своей инициативе и по своим правилам. Пока мы робко сопоставляли факты и искали шаткие подтверждения несмелым гипотезам...
      Горский снова поморщился. Горькая пилюля, похоже, все еще не рассосалась у него под языком.
      — В общем, пока мы занимались ерундой, Нелюдь успела заполучить в свое распоряжение уже второе, а то и третье поколение людей, воспитанных под контролем их «посредников» и выросших в полной изоляции от Человечества. Обучаемое неизвестно как и неизвестно чему... Впрочем, я неверно выразился. Это сначала мы только предполагали что-то неопределенное. Теперь это стало более или менее ясно.
      — Армия вторжения? — не столько предположил, сколько определил капитан.
      — Армия вторжения, — подтвердил чрезвычайный комиссар. — Вторжения, которое началось и продолжается уже несколько лет. Вторжения тихого и незаметного. Ставшего уже привычным — как шум дождя за окном. Причем Барристер и Потоцкий уверены, что мы имеем дело не с одним таким вторжением. Они в свое время ввели в оборот словечко «палеоэкспансия» и носились с ним как с писаной торбой — имея в виду то, что в некоторые из Миров Обитаемого Космоса представители рода человеческого проникали задолго до начала эры космических перелетов. В доказательство своих соображений приводили всякие парадоксы, связанные с историей заселения Шарады. Как и все древнее и космическое, дело это списывали на Предтечей — благо никто не знает, с чем их едят. Этим они наделали немало шуму...
      Комиссар говорил правду: шуму Барристер с Потоцким в свое время наделали. Впрочем, только после того, как на Желтых Лунах обнаружили целую колонию — и немаленькую — самых настоящих людей, утверждающих, что их предки вовсе не прибыли туда на космических кораблях и вовсе не в период Экспансии, а были доставлены в незапамятные времена богами Злых Ветров, о возможности палеоэкспансии Человечества заговорили всерьез.
      — Однако шут с ними — с этими проделками древних Предтечей или бог его ведает кого, — продолжал Горский. — Как видите, они только подтверждают то, что мы не ошибаемся в наших предположениях. Но нам теперь косвенных доказательств уже не надо. Имеем прямые.
      — И много там оказалось народу — в этих «странных поселениях»? — с интересом спросил Манцев.
      — Это смотря по тому, что понимать под словом «много»... — вздохнул Горский. — В общей сложности — около трех тысяч. Трупов в основном.
      — Они их уничтожали, когда...
      — Когда обнаруживали, что мы их засекли — эти селения... Или же сами жители этих селений оказывали нашим отрядам сопротивление — до самого конца. Понимаете — само их население! Состоящее из людей! Они даже детей своих убивали, чтобы те... Это было относительно легко там — погибнуть всем скопом... Поселения... базы — можно и так их назвать — располагались или на поверхности безатмосферных планет, либо на планетах, в атмосфере которых протянуть долго было невозможно. Достаточно было нарушить герметизацию жилых помещений — и готово...
      — Сами, говорите...
      Капитан с обескураженным видом откинулся на спинку кресла.
      — Так что же, получается, что их — этих инкубаторских — уже воспитали в том духе, что...
      — В духе ненависти и страха, капитан. Ненависти и страха к Человечеству. Теперь мы это знаем точно. И надо сказать, у их хозяев — тех, из Тартара — есть все основания к нам эту ненависть и этот страх испытывать. Если они вообще способны испытывать эмоции, похожие на человеческие... Дело в том, что, как показывают результаты наших исследований, последние крупномасштабные опыты с гравитационными эффектами разного рода — те, что наши физики производят с помощью «оружейников» Чура, — вносят крупные возмущения в физические условия, существующие в Тартаре. Представляют для них существенную угрозу. Формально получается, что мы первыми объявили войну целой Вселенной — Тартару. Да и фактически так тоже получается...
      Манцев выжидательно молчал. Вопросы межцивилизационной дипломатии не были ни его сильной стороной, ни сферой его интересов.
      — Таким образом, — Горский хрустнул костяшками пальцев, — в качестве ответной, так сказать, меры Тартар решил нанести Человечеству удар. Возможно, удар на уничтожение. Но самое главное — нанести удар этот он может только руками людей. Потому что те создания... твари, населяющие эту бездну, не в состоянии ни адекватно воспринимать, ни осмысливать события в нашей Вселенной — в той, что составляет «поверхность» пространства. А для того чтобы создать внутри Человечества «пятую колонну», которая бы справлялась с задачами восприятия и осмысления этого мира и действий обычных людей, но сама была бы преданна интересам Тартара, они и стали создавать «странные поселения». Но то были первые эксперименты. Основная работа по масштабному клонированию человеческих существ, их обучению, воспитанию, программированию не могла проводиться в тесных куполах «ферм» на безжизненных планетах.
      — Я, кажется, начинаю догадываться, к чему вы клоните... — заметил Манцев. — Чур?
      — Чур, — согласился Горский. — Планета Халла, как она числится в официальных каталогах. — Конечно, не подарок с точки зрения обустройства жизни. Там еще ядерная зима. Но есть атмосфера, пригодная для дыхания, есть обширные территории, на которые еще не вернулись люди. И есть точки выхода из подпространства. Порталы. По сути дела условия, близкие к идеальным для той затеи, которую задумала Нелюдь. Впрочем, теперь уже не только задумала, но и осуществила. Теперь вы понимаете, какого рода цель предстоит поразить «Цунами»?
      Манцев откинулся в кресле, прикрыл глаза:
      — Сколько их там?
      — Не менее двадцати тысяч. Это довольно компактная база, имитирующая человеческое поселение.
      — Но ведь это и есть человеческое поселение...
      — В некотором смысле — да...
      Горский тоже ощущал определенную неловкость. Но четко следовал полученным инструкциям.
      — Люди Чура вывели наших на эту... Базу?
      — Будем называть это так, как оно проходит по документам, — «ферма»... Да, это разведчики Чура натолкнулись на нее. Они, знаете ли, заранее готовятся к атомной весне, производят рекогносцировку на предмет заселения пригодных для жизни территорий, предотвращения катастроф, связанных с таянием снегов, остаточной радиации и все такое... В один прекрасный — точнее, не очень прекрасный — день у них одна за другой бесследно пропали несколько групп разведчиков. Они перешли на косвенные методы — там у них еще с довоенных времен крутятся вокруг планеты спутники слежения за поверхностью. С которых все еще с грехом пополам можно считывать информацию... Ну, они серьезно заподозрили, что у них на Юге, в приполярной зоне, расположена хорошо замаскированная и хорошо охраняемая база Нелюди. Дальше им помогли мы и подтвердили их догадки.
      — «Хорошо охраняемая» — это?..
      — Это значит, способная дать отпор нападению как по поверхности, так и с воздуха и из космического пространства. Нам может прийтись нелегко, капитан. Там эшелонированная оборона. Включая космических «охотников». Того типа, что пощипали в свое время «Тристар».
      Манцев чуть было не присвистнул, но воспитание помешало.
      — Это они до такой степени наловчились воспроизводить нашу же военную технику?
      — Возможно, не воспроизводить. Просто покупать. Или вы думаете, в Федерации не найдется таких, кто продаст Дьяволу не только душу, но и партию космических перехватчиков последнего образца?
      — Я всегда был прекрасного мнения о нас — людях, — желчно отозвался Манцев. — Вижу, и в этот раз не ошибся...
      — Да, с этим ошибиться трудно, — понимающе улыбнулся Горский.
      Улыбка у него вышла кривая.
      — А на поверхности, — продолжил он, — бродят мега-роботы. Уже не наши. С Джея, наверное. И всякая боевая кибертварь помельче. База укреплена. Есть плазменные пушки и все такое... В общем, так просто не пройдешь. В наш компьютер я ввел все имеющиеся данные. Под кодом вашего доступа, конечно. Так что у вас есть время ознакомиться. Но самое неприятное состоит в том, что с «фермы» уже идет активная инфильтрация ее «выпускников» в Миры Обитаемого Космоса. По нескольку десятков агентов в месяц...
      Манцев в ответ снова промолчал, закрыв глаза. Потом наклонился к Горскому:
      — Послушай, комиссар. Я, конечно, не дока в таких вопросах, но... Ведь такие сведения нельзя получить чисто аппаратурными методами. У вас что, есть на этой... «ферме» внедренные агенты?
      Теперь наступила очередь Горского промолчать с закрытыми глазами. Наконец он снова поглядел в глаза Манцеву:
      — Вы меня ни о чем таком не спрашивали, а я вам ничего такого не отвечал, Федор Павлович. Надеюсь, мы с вами друг друга поняли...
      — Понять-то поняли. Но, когда я ударю по «ферме» этой антиматерией, они — ваши внедренные — что, тоже будут гореть и испаряться, как и все остальные двадцать тысяч?
      — Этим занимается отдельная группа. Та, что работает с людьми Чура. Так что не берите в голову. Каждый делает свое дело.
      Некоторое время оба молчали. И оба понимали, что вариантов нет. За каждым из них стояла машина, способная перемалывать в пыль не то что человеческие судьбы — целые миры. И глупо было путаться в ногах у такой машины, заливаясь розовыми соплями эмоций.
      — А сами чуровцы... Они как смотрят на это дело? — глядя куда-то в пространство, спросил Манцев.
      — Мы не спешили информировать на этот счет людей Чура. Для них там — только Нелюдь. Иначе может получиться непредсказуемая реакция. Мы слишком плохо представляем себе их психологию. С одной стороны, это твердый коллективистский этнос, сбитый в Стаи Людей и Псов, скованный жесткой дисциплиной, а с другой — имели место эксцессы, связанные с проявлением нами, землянами жестокости. Жестокости, понимаемой в их смысле этого слова. Совершенно неизвестно, что последует, когда им станет ясно, что на их планете, на их, собственно, глазах, люди Федерации спалят заживо двадцать тысяч человеческих существ...
      — Неизвестно также, — не удержавшись, заметил Манцев, — что последует, если хоть слово об этом просочится в СМИ Федерации...
      — Вы правильно понимаете ситуацию. Правда, людям не впервой бомбить людей, и средства пропаганды быстро расставят все по местам, но.