– Да, мы очень торопимся... – признал Роше, поднимаясь со стула. – Нас ждет вертолет.
      Он было уж повернулся к двери, но вовремя вспомнил про свою шляпу. Подхватив ее со стола, он описал своим головным убором некую кривую, означавшую прощальный жест.
      Дорн ограничился тем, что отчеканил «Честь имею!» и отвесил шефу короткий поклон-кивок.
      Руттен некоторое время смотрел на захлопнувшуюся за Роше и Дорном дверь. Потом он покачал головой, вздохнул и, усаживаясь за стол, пробормотал себе под нос:
      – Не знаю, в чем тут хитрость, но если федералы получат своего Шишела, то я, наверное, стану Папой Римским...
 

* * *

 
      На «Снежной» царила тишина. Напряженная, полная ожидания тишина. Закат давно миновал, и теперь только разноцветные луны Террановы лили свой тусклый свет на снежные склоны окрест.
      Шишел нервно листал свою потертую гадальную книгу. На этот раз неведомый биограф двух непримиримых спорщиков поведал ему:
      «Частенько неожиданности – и чаще всего неприятные – поджидали обоих небезразличных мне учителей жизни на путях их судеб. На что каждый из них имел свою точку зрения. «Неожиданность, – говорил бывало добродетельный Бонни, – есть напоминание Господне о нашей невнимательности к окружающему нас бытию. Ибо для невнимательного раба божия и наступление после лета дождливой осени бывает неожиданным, а для человека, внимательного к тем приметам, что посылает нам Судьба, и лихой разбойный налет бывает предначертан, ожидаем и встречен должным отпором».
      На что злобный Грогги всякий раз возражал: «Лишь то в нашей жизни благо, что явлено нам неожиданно, ибо если все, что посылает тебе Судьба, ожидаемо, то это значит, что поставило тебя Провидение в скучный пыльный угол и заставило подряд раз за разом перечитывать скучную притчу. В таком случае – поищи за собой грех, за который удостоился такого наказания, и постарайся оный преодолеть».
      «Вот только неожиданностей нам и не хватает», – зло пробормотал Шаленый.
      – Если можно, – прошипел ему Гай, – не шуршите бумагой. И не шлепайте губами, когда читаете...
      – Время-то подходит, – еле слышно проговорил Шишел, глянув на часы. – Где ж его черти носят?.. И вдруг замер.
      – Ти-ха! – прошипел он.
      Снаружи – с пологой лестницы, ведущей на занесенную снегом танцевальную площадку, – отчетливо слышались уверенные шаги.
      – Отступаем в подсобку, – все так же шепотом распорядился Шишел. – А там посмотрим.
      Смотреть-то как раз и не приходилось. Из приоткрытой двери кладовой не было видно ровным счетом ничего, кроме царившего в кухонном блоке полумрака. Точнее мрака. Почти полного.
      Прошелестела открывшаяся дверь ресторана. Вошедший не спеша прошел по залу и направился именно на кухню. Звякнул чем-то пару раз и – судя по произведенному звуку – присел в кресло шеф-повара. Снова наступила тишина.
      Шишел прикидывал в уме – ждать ли дальнейшего развития событий, или, не мудрствуя лукаво, повязать и допросить спутавшего ему все карты типа – благо он теперь под рукой.
      Гай прислушивался к тишине. Ему показалось, что из внешнего мира в их убежище все-таки просачивается какой-то звук. И звук этот, похоже, приближался. Потом стих.
      Но тишина была недолгой.
      Что-то брякнуло в зале. Что-то зашуршало...
      «На Копперхеда не похоже, – прикинул в уме Гай. – Коппер бесшумен, как барс. А это крыса какая-нибудь Или нетопырь здешний... Но так или иначе, ожидание вроде кончилось».
 

* * *

 
      Да, ожидание кончилось. Вовсе не крыса и не случайно залетевший киликили шебуршился в зале. Это был Додо. Тщательно старавшийся не прихрамывать и не постанывать, накачанный анальгетиками, транквилизаторами и психоэлеваторами, одетый в новый – снова немыслимой раскраски – пиджак и повязавший новый – снова от руки расписанный – галстук старина Додо. Свой «фольксваген» он оставил на стоянке «Клуба альпинистов», метрах в трехстах ниже «Снежной», отделенной от него невысоким скалистым гребнем, а к месту встречи прибыл на взятом для этой цели напрокат почти бесшумном мини-снегоходе, смахивавшем больше на детский самокат.
      Перед выросшей громадой пустого здания он спрыгнул с этого хлипкого механизма и огляделся по сторонам. Потом, проваливаясь по колено в снег, поспешил к приоткрытой двери, предназначенной для технического персонала. Поднимаясь по крутым резервным лестницам на крышу здания, он шел все медленнее и медленнее. Предстоящая встреча с Копперхедом не была безопасной затеей. А то обстоятельство, что на месте действия мог возникнуть еще и Шишел, превращало нервы Додо в натянутые струны. Поэтому, пробравшись наконец на условленное место встречи – в зал верхнего ресторана, он стал нервически неуклюж и суетлив. Зацепился за столик, смахнул с полки статую бога Пестрой Веры, споткнулся на ровном месте и наконец забился в подходящее – почти невидимое в темноте – кресло и впал в полное неопределенности ожидание.
      Сейчас ему представлялся наилучшим вариантом развития событий тот, при котором спугнутый тем же Шишелом Копперхед вообще не появился бы на месте действия. Хотя что хорошего было бы в том, что, справедливо посчитав беднягу Додо предателем, Коппер – в лучшем случае – свернул бы ему шею? Нет. Все варианты были плохи – один хуже другого...
      – С вами что-то случилось?
      Голос Копперхеда, прозвучавший у него за спиной, заставил Додо подпрыгнуть.
      – Инфаркт со мною сейчас случился бы, – раздраженно парировал он. – Какого черта подкрадываться к человеку сзади и пугать вот этак?
      Вспыхнул фонарик. Луч его, посветив немного в лицо Додо, уперся в стену, и в его рассеянном свете – после того как зрение вернулось к нему – стареющий пройдоха узрел неплохо знакомую ему рожу Коппера. Облегчения это ему не принесло.
      – У тебя плохой вид, – задумчиво констатировал Коппер. – Может быть, с тобой плохо обошлись? Копы? Или здешняя братва?
      Додо нервно дернулся.
      – Или вообще у кого-то были к тебе вопросы, на которые ты... э-э... затруднялся ответить?
      – Д-денежные затруднения, – сформулировал наконец подходящий ответ Додо. – Ф-финансовые п-проблемы...
      – Финансовые, говоришь?.. – Копперхед устроил фонарик на столе так, чтобы хорошо видеть собеседника, и опустился в кресло напротив. – Это хорошо, что финансовые... – продолжил он все тем же задумчивым тоном. – Мы сможем их уладить, если договоримся, конечно... А мы ведь договоримся?
      – Я, по крайней мере, пришел сюда только ради: этого, – заверил партнера Додо.
      – Вот и чудесно... – Копперхед наклонился так, чтобы лучше видеть лицо собеседника. – Надеюсь, ты понимаешь, что я не люблю, когда у моих партнеров есть от меня какие-то секреты?
      – У меня нет секретов... От вас...
      Копперхед уперся руками в стол.
      – Тогда прежде всего я хотел бы знать – кто платит? Ты понял мой вопрос? Кто покупал тот товар, который должен был добывать Фугу?
      – Я... я думал, что вы знаете сами... Я-то в этой игре – пешка. Сводил людей и имел с этого процент...
      – Ну и каких же людей ты сводил?
      – Фугу свел с П-перхотью.. С Джо Бюсси... Собственно, Бюсси и подписал меня на это дело. И он же должен был выкладывать деньги на бочку. За каждую штуку товара... Только он контролировал исполнение работы. И т-только он выходил на связь с главным нанимателем. А мое дело было на подхвате быть...
      – Допустим... Где я могу найти Перхоть?
      – Да в бегах он... Вы, должно быть, в курсе, что Фугу на первом же деле осечку дал? Ну, и все посыпалось... Бюсси на дно залег вместе с деньгами. Деньги, кстати, большие. Я так думаю, что он будет смываться через Трассу. У него там много связей. Он же постоянно по ней мотается с разным товаром... Там и нашего заказчика подцепил...
      Копперхед уже открыл было рот для следующего вопроса, но вдруг застыл. И стремительно вскочил, развернувшись на сто восемьдесят градусов и выкинув вперед обе руки. В одной он держал игловой парализатор, в другой – молниеносно схваченный со стола фонарик.
      Стрелок, стоявший метрах в трех от него, деликатно откашлялся.
      – Я вижу, – тихо произнес он, – у меня появились конкуренты?..
      – Ты здорово испугал меня, Стрелок... – Голос Копперхеда был полон недоуменного зла. – У тебя действительно неплохие способности по части слежки, – продолжил он, приближаясь к Гаю. – Или тебе помог кто-нибудь?
      – Обойдемся без комплиментов, – сухо бросил Гай, подходя к столу, – Мне эти способности приходится демонстрировать только для того, чтобы разобраться с тем, что у нас вышло с Мацумото...
      – И поэтому ты не стал дожидаться меня в гостинице, а пожаловал сюда? – сверлящим голосом спросил Копперхед.
      Ему приходилось поворачиваться вслед за Стрелком.
      – И ведь ты уже был здесь, когда я пришел. Так что по следу ты идти не мог... Кто же тебе выдал это место? Пожалуй, только один человек мог поступить так нехорошо...
      Он повернулся к тому креслу, в котором за минуту до этого сидел Додо. Теперь оно было пусто, как кошелек пропойцы.
      – Верно угадал, – услышал он за спиной хорошо знакомый низкий голос. – Не тебе же одному людей закладывать. Бывает и так, что они тебя... Оружие-то брось. И резких движений не делай. Я нервный сегодня. Могу и пальнуть...
      Шишел включил фонарик, и в лицо обернувшегося к нему Копперхеда ударил мощный луч света.
      – Богом прошу, – продолжил Шаленый, – не балуй! Не хочу я грех на душу брать. Положи свою игрушку на стол. Медленно и осторожно. Хоть ты и жох, а в две руки мы тебя все одно положим...
      Копперхед, не отводя взгляда от поблескивающего в руке Шишела пистолета, положил парализатор на стол. Вид у него был озадаченный. Пожалуй, слишком озадаченный даже для сложившейся ситуации.
      – Дмитрий... – растерянно произнес он.
      – Не особенно вибрируй, – успокоил его Шишел. – Сумеем правильно поговорить – оно все и обойдется. Только сначала я тебе должок верну. Уж больно ты мне хорошие проводы в тот раз устроил...
      Он перекинул пистолет в левую руку и сделал шаг к Копперхеду, отводя правую для хорошего апперкота.
      Далее события развивались стремительно.
      Коппер выбросил правую руку вперед. Точнее, только начал ее выбрасывать, но дело это до конца довести не успел – на его макушку обрушилась бейсбольная бита. Не издав ни звука, Коппер с размаху ткнулся лицом в ковер. Шишел, не сдержав дернувшийся палец, выпалил в пространство. чуть не уложив Стрелка на месте. Пуля разнесла что-то скрытое в темноте и рассыпавшееся, судя по звуку, в мелкие дребезги. Из-под стола, не поднимаясь с четверенек, стремительным крабом выскочил и помчался к дверям Додо. По дороге он чуть не сшиб с ног Стрелка, но споткнулся обо что-то и не сумел-таки разминуться с каменным бортом заглушенного фонтанчика, украшавшего зал. Раздался треск, шум падения, и наступила тишина. Битва закончилась.
 

* * *

 
      – Та-а-к, – констатировал Шишел. – Имеем два сотрясения. Это как минимум. А то и двух жмуриков. Хороши мы: два удара – восемь дырок, как говорится...
      – Ты чуть мне в лоб не засандалил из своего шпалера... – зло отозвался Стрелок, нагибаясь за фонариком.
      – Ну, извини, дорогой... – несколько смущенно прогудел Шаленый, – Ты вот что... Живой он или преставился, а все лучше скрути его покрепче...
      Он подошел к бездыханному на вид Копперу и посветил тому в лицо фонариком.
      Гай пощупал пульс пострадавшего.
      – О, ч-черт! – зло воскликнул он. – У него второй иглокол под рукавом...
      Шишел отстегнул и убрал от греха подальше проклятый инструмент.
      – Если жив, то лучше господам легавым его слить, – задумчиво произнес он. – А вот если мокруха получилась, то тогда пусть уж лучше Вася этот товар забирает... Чтоб шито-крыто все было. Ты... – Он поднял взгляд на озадаченного Стрелка. – Вот что, Коппером я сам займусь. А ты водички, что ли, найди и принеси... И тем чудаком, – он кивнул в ту сторону, где во тьме покоился на ковре злосчастный Додо, – займись. Вроде слишком уж здорово навернулся дурень. И варежку не отвешивай – здесь где-то еще один тип ошивается. Тот, которого на вертушке сюда подкинули...
      Вместо отсутствующей в трубах «Снежной» воды Гай приволок из подсобки с полдюжины банок почти ледяного пива, кинул три банки Шишелу, возившемуся с Копперхедом, а содержимое остальных вылил на голову распластанного ниц Додо. Тот слабо застонал и перевернулся на спину Потом попробовал сесть. Не слишком удачно, впрочем.
      Шишел меж тем стянул локти Копперхеда за спиной его собственным брючным ремнем, повернул его к себе лицом, попробовал проверить зрачковый рефлекс и вдруг заметил нечто, что заставило его, затаив дыхание, потянуться пятерней к физиономии поверженного противника.
      – Ну, как ты? – осведомился Гай у глядящего перед собой мутным взглядом Додо.
      – К-как?.. – осведомился тот. – Я?.. И утомленно прилег на левый бок, норовя подложить руки под щеку.
      – Эй! – окликнул Стрелка Шишел. – Ты посмотри-ка... Тут такое... Дуй сюда...
      Гай с сомнением посмотрел на норовящего вновь отчалить в мир уютного беспамятства Додо и поспешил на призыв Шишела.
      Тот тоже выглядел не лучшим образом.
      Его поза свидетельствовала о крайней ошеломленности Дмитрия Шаленого. Левая его рука была вытянута вперед – на манер руки дервиша, испрошающего подаяние, – а в правой был зажат фонарик, луч которого был направлен в лицо Копперхеда.
      Которое уже и не было вовсе лицом Копперхеда.
      Перед Шишелом был распростерт на полу человек, безусловно напоминающий ростом и комплекцией худощавого и высокого Мавлади Достарханова. Но лицо его не было резко очерченным лицом кавказского абрека. Это было лицо среднестатистического европеоида. Довольно симпатичное, суховатое, покрытое каким-то странным, пятнистым загаром. Только брови его остались черными и густыми. Теперь их искусственное происхождение было очевидно.
      – Как это?! – ошарашенно спросил Гай. – К-кто это?! Господи, это же тот тип и есть, что на вертолете прибыл...
      – Тогда все сходится... – пробормотал Шишел. – Жаль, не я в бинокль глядел... Вот, смотри: эта вот чертовщина и виновата...
      Шишел перевел луч фонарика на свою протянутую вперед левую ладонь.
      На ней покоились какие-то мелкие – в миллиметр-другой размером штуковины, похожие на канцелярские кнопки. Только шляпки их – если приглядеться – были покрыты странными, неровными клочками, напоминающими по цвету и консистенции маленькие кусочки человеческой кожи. Их окутывало облачко какой-то тончайшей паутины.
      – Микроэлектроды... Специальные... – почему-то шепотом объяснил Шаленый, – Второй раз в жизни с таким фокусом дело имею... А вот так – в упор – вообще в первый раз...
      – Я только слышал о таких штучках... – пробормотал Гай, присаживаясь рядом с бездвижным телом. – Кажется, все-таки жив... – Он торопливо схватил валяющуюся на земле банку, энергично вскрыл ее и опрокинул содержимое на физиономию оглушенного незнакомца.
      Физиономия эта дернулась. Затем глаза незнакомца открылись, а сам он, издав неопределенное мычание, перешел в сидячее положение. Одной рукой он ощупывал свою пострадавшую макушку, а другой разминал лицо, исподлобья разглядывая наклонившегося к нему Шишела.
      – Вы в порядке, господин следователь? – спросил тот.
 

* * *

 
      – Я, конечно, должен извиниться перед вами, господин... э-э... Не знаю, как вас теперь называть... Гай замялся на секунду.
      – Честь имею представиться, – пояснил незнакомец, поднимаясь с пола. – Федеральный следователь Кай Санди к вашим услугам.
      Голос его тоже разительно изменился и ничем не напоминал теперь хрипловатый говорок Копперхеда. Бесследно пропал и его кавказский акцент. Достав солидных размеров носовой платок, федеральный следователь принялся вытирать пиво с лица и головы. Потом, с видимым облегчением, избавился от накладных бровей – под ними обнаружилась вполне нормальная для среднестатистического мужчины растительность.
      – Так вот, господин Санди, я, конечно, не желал вас калечить, но какого, извините, черта вы стали дергаться? Мы вас могли пристрелить на месте...
      – Пожалуй, у меня просто сдали нервы, – признал свою ошибку Кай. – Должно быть, моему подсознанию очень не хотелось получить в морду от старого знакомого...
      – Так вы были знакомы?
      Гай с удивлением глянул на Шишела. Тот пожал плечами.
      – Мы пару раз встречались, – пояснил за него Кай. – При разных обстоятельствах.
      – Воистину – мир тесен...
      Гай несколько смущенно повертел в руках свою биту.
      – Ну и зачем вы затеяли этот маскарад, следователь? И как это у вас получается?
      Он покрутил рукой вокруг лица.
      – Что до того, как это получается, то ответ перед вами. – Кай кивнул на все еще украшавшую простертую в пространство ладонь Шишела горстку микроэлектродов.
      – Эти штуки крепятся на лице. В сочетании с профессионально сделанным гримом они совершенно незаметны при дневном освещении. Никто не предполагал, что мою физиономию будут рассматривать с близкого расстояния в упор в свете охотничьего фонаря. При таком освещении эти нашлепки на лице «проявляются»... С этого вот микрочипа...
      Он вытащил из залитых пивом волос махонькую пластинку, с которой свисала еле видимая паутина оборванной проводки, и сокрушенно покачал головой, разглядывая ее.
      – С этого микрочипа, – продолжил он, подавив вздох досады, – на микроэлектроды подается напряжение, и тонус лицевых мышц меняется. Меняется вся структура поверхности лица. А вот эти штуки – они крепятся на горле...
      Он одну за другой снял с подбородка еще с полдюжины крошечных приспособлений.
      – Они меняют натяжение голосовых связок. Голос меняется любым заданным образом... В общем, вам понятно. Так что каждые сутки я на час-другой становился Мавлади Достархановым, а все остальное время оставался в своем обычном облике. Вы, Гай, могли несколько раз видеть меня таким. Но, скорее всего, просто не запомнили этого.
      Кай сгреб электроды с ладони Шишела и отправил всю свою маскировочную машинерию себе в карман.
      – Практически можно слепить из живого лица любую маску. Если позволяет анатомия черепа. Но это все ненадолго – появляются разные вторичные эффекты. Да и сами мышцы потом болят тем сильнее и дольше, чем длительнее был сеанс маскировки. Это при том, что снятие электродов осуществляется правильно. А вы, Дмитрий, так, простите, по-ломовому отодрали мои нашлепки, что у меня сутки скулы ломить будет. Чип-то был не выключен. Хорошо, что меня не перекосило до конца дней моих...
      – Присядем, – спохватился Шишел.
      Он наконец сообразил, что не мешает предложить неожиданному гостю что-либо сверх уже полученных им удара дубинки о темя и душа из пива. Все трое вернулись к столу, за которым несколько минут назад мнимый Копперхед покупал бессмертную душу Додо. Тот тем временем оклемался и, пошатываясь, появился из темноты.
      – К-кто это? – спросил он, уставясь на Кая. – Эт-то к-кто?
      – Конь в пальто! – отрезал Шишел. – Федеральное управление расследований сюда пожаловало собственной персоной. И ты ему, считай, только что сдал Бюсси. Теперь ему недолго на воле скакать. Садись – вон кресло свободное... Будем думать, как жить дальше.
      Кай молчал, прижимая к темени подобранную с пола банку с ледяным пивом.
      – А К-коппер? – продолжал недоумевать Додо. – К-куда делся К-копер? Он не з-здесь?
      – Не утомляй, – отмахнулся от него Шаленый. – Промочи горло – вон еще банка валяется, и помолчи малость.
      – Я принесу чего-нибудь пожевать, – неопределенно буркнул Гай и, деликатно пристроив свою биту к ножке стола, отправился выполнять свое обещание.
      Он его действительно выполнил, появившись через минуту с уймой упаковок со всяческой снедью, пластиковыми одноразовыми чашками и бутылкой виски.
      – Вообще-то, – мрачно заметил Кай, – мне не следовало бы быть безучастным к факту мелкого грабежа со взломом. Но Управление такие мелкие эпизоды к рассмотрению не принимает...
      – Нашли из-за чего волноваться, господин следователь, – прогудел Шишел. – За ущерб и свинарник заплатим...
      Он вытащил из кармана и засунул в вазочку для цветов несколько купюр. Хоть и не федеральных, но довольно крупнокалиберных. Потом отнял у припавшего к виски Додо его добычу и разлил всем понемногу.
      – Вот и объясните мне, – отозвался Стрелок, усаживаясь напротив Кая, – то, за каким дьяволом ваше Управление занимается вербовкой уголовников вроде меня и принимает заказы на мокруху?
      Федеральный следователь криво улыбнулся:
      – Вы задали не самый легкий вопрос. Но постараюсь на него ответить, не разглашая ничего такого, чего разглашать не стоит.
      – Это верно, – согласился с ним Шишел. – Чего не надо, и не говорите, господин следователь. А туман, однако ж, разгоните. Ну, чокнулись, и понеслась...
 

* * *

 
      Действительно, не всем стоило знать детали операции, разработанной Федеральным управлением для выяснения причин довольно загадочных дел, начавших твориться на вечно благополучной Терранове.
      А началось все, казалось бы, с мелочей. И с совпадений.
      Первым из таких совпадений было то, что очередным резидентом Управления в Санта-Фините оказался региональный резидент Рудольф Чернов – человек, который ни минуты не верил в то, что Терранова это то, чем она кажется. Ради того, чтобы занять свой пост именно здесь, он отклонил куда более перспективные предложения. Его коллеги по Управлению считали это недоверие к не знавшему войн и смуты Миру своего рода пунктиком милейшего Руди. Но, справедливо считая, что ему – уроженцу Террановы, потомку ее первооткрывателей – виднее, оставляли ему свободу рук в отношении выбора методов и средств ведения сбора и анализа информации на вверенной его заботам планете.
      В частности, ему сходило с рук то, что вместо того, чтобы сосредоточить свое внимание на выявлении проблем, представляющих опасность для Федерации в целом, он копошился в делах, вовсе не входивших в сферу компетенции Управления. Например, денно и нощно просеивал через мелкое сито компьютерных программ сводки региональной контрразведки и полиции. Именно он обратил внимание на три ничем вроде не связанных между собой случая насильственной смерти, произошедших на Терранове в течение месяца.
      Как уже было сказано, преступникам вовсе не стоит так уж бояться полиции, частных детективов и платных осведомителей. По-настоящему бояться им надо только бездельников, что ранним утром выгуливают своих собак, да пенсионеров, созерцающих происходящее за окном. Именно показания двух чудаков, которые выгуливали своих псов (один – питбуля, другой – стаффорда), и одной старой карги, которой не спалось в начале шестого утра, и насторожили Руди. Все эти трое стали свидетелями убийств.
      Тем общим, что объединяло их показания, было одно – убийцы и их жертвы вели себя престранно.
      «Поймите меня правильно, – рассказывала следователю свидетельница Алиса Фрогмор семидесяти двух лет. – Эти двое походили на людей, которые никак не могли решиться на что-то страшное.
      Они привлекли мое внимание тем, что забрели в дворик теннисного клуба – он хорошо виден из моего окна – много позже его закрытия. Сперва я подумала, что это воры. Или какие-то психи. Может быть, пьяные... Сначала они просто раздражали меня тем, что болтались по этому дворику и о чем-то спорили, отчаянно жестикулируя. Но потом я испугалась: один из них – тот самый, который был потом убит, – достал пистолет! Я невнимательно приглядывалась к этим типам и не заметила, откуда он его взял. Факт, что в руках у него неожиданно появилось оружие. Я, право, испугалась... Нет, он не угрожал тому, второму... И не пытался в него стрелять. Он протянул ему пистолет рукояткой вперед. И после этого отвернулся и... И как бы стал чего-то ждать... Тот, второй, держал этот пистолет словно какую-то гадюку. Потом, похоже, выкрикнул что-то – я не могла услышать что – и бросил оружие на землю. По-моему, он собирался тут же уйти прочь. Но тот первый, которого убили, повернулся, схватил его за локоть и заставил пистолет поднять. У меня создалось впечатление, что он сильно кричал на него. Потом снова стал к нему спиной и сунул руки в карманы. Тот первый отошел от него на несколько шагов. Он шатался словно пьяный. Потом он прицелился и... И он выстрелил прямо в затылок тому – второму. Его голова буквально взорвалась... И он, конечно, тут же упал на землю. А тот, который стрелял... Он снова бросил пистолет на землю и схватился за голову. Потом его вырвало...
      Тут я схватила трубку и вызвала полицию... Я была так ошеломлена, что не смогла сразу внятно объяснить, в чем дело... А тот человек... Который стрелял... Он подошел к убитому, опустился рядом с ним на колени и стал очищать его карманы. Потом поднялся и пошел прочь. Он чуть было не забыл про пистолет. Потом вернулся и забрал его...»
      Двое других свидетелей рассказали о довольно схожих случаях. Правда, в случаях этих исполнители убийств были людьми менее чувствительными. Но действовали они в явном согласии со своими жертвами. Живейший интерес проявили ко всем трем инцидентам страховые агентства, в которых оформили свои полисы эти жертвы. Странным было уже то, что полисы эти предусматривали, что означенные в них суммы должны были получить некие весьма сомнительные юридические лица, состоящие в весьма отдаленных родственных связях с покойными. Явные признаки самоубийства, проглядывающие в показаниях свидетелей, позволяли полисы эти аннулировать. Двое из убийц были арестованы и дали показания, подтверждавшие добровольное желание их жертв уйти из жизни. Получатели страховок бесследно исчезли. На том все три дела и были положены на полку.
      Но настырный Чернов усмотрел в этих трех инцидентах нечто большее, чем жутковатое мошенничество. Он поднял статистику насильственных смертей, связанных с подозрительными страховыми операциями, и обнаружил не менее пятидесяти случаев, допускавших сходные обстоятельства убийства жертв. Он выделил и проанализировал те стороны всей этой группы дел, на которые следствие, ориентированное главным образом на вопрос о страховом мошенничестве, особого внимания не обращало. Например, обязательным условием таких убийств было разрушение головного мозга жертв. Или его исчезновение. Вместе с его «естественным контейнером».
      Отсюда нить расследования привела к делам недавнего прошлого – к афере с торговлей материалами для трансплантации человеческих органов. К истории «торговца головами» Колперхеда. Тут-то дознание и зашло в тупик.
      Да, Копперхеда удалось взять, предъявив ему достаточно веские обвинения. Но при транспортировке его в Метрополию, где должен был состояться суд над ним, он был убит. Впрочем, этот факт стал известен только очень небольшому кругу людей. По требованию Спецакадемии, у которой в этом деле был свой интерес, расследование «черного» траффика трансплантатов было строго засекречено.
      Впрочем, судя по всему, созданная Копперхедом наТерранове подпольная система торговли столь специфическим товаром осталась практически нетронутой и лишь на время свернула свою деятельность. По Санта-Фините довольно активно ходили слухи о том, что Копперхеду удалось ускользнуть от правосудия и его подопечные почти в открытую готовились ко второму пришествию своего «мессии».
      На этом-то и решили сыграть поставленные во главе задуманной Управлением операции Чернов и Санди. Благо внешние данные Кая давали возможность в короткий срок вылепить из него двойника Копперхеда. На руку была и манера Копперхеда работать со своими «кадрами». Почти никто из них не знал ничего о других людях Коппера: кто они, сколько их, что и зачем они делают? Знали друг друга в лицо только участники группы, выполнявшей ту или иную часть работы. Контакты между отдельно работавшими группами «шестерок» осуществлялись или им самим лично, или очень немногими особо доверенными связными. И уж, конечно, вечной тайной оставались постоянное место пребывания Коппера и его планы.
      При такой организации дела, казалось бы, трудно было рассчитывать на успех – поддельный Копперхед мог выйти от силы на одну-две пешки из набора Копперхеда настоящего. И пешки эти были бы немало удивлены полным неведением Коппера в своих собственных делах. Если только такая пешка не была связником, от нее было невозможно протянуть никакой цепочки ни к другим пешкам, ни тем более к загадочным заказчикам, на деньги которых и развернулось дело Копперхеда.
      Однако была у этой постановки дела и другая сторона: «второе пришествие» Копперхеда, как только известие о нем распространилось бы в теневых кругах Террановы, неминуемо заставило бы бывших подельников Копперхеда слететься к нему словно бабочек на огонек свечи. Потому что в той игре, в которую он втянул их, ситуации вне игры не было. Можно было быть либо ее участником, либо опасным свидетелем. Судьба последних вычислялась с отменной легкостью. Так что следовало ожидать, что сообщники Копперхеда сами – первыми – пойдут на контакт с ним, не дожидаясь вызова. Им будет просто необходимо засвидетельствовать свою ему преданность. А отсутствие вызова могло означать только одно – Коппер тобою недоволен. Ты что-то сделал не так. Или кто-то полил тебя перед ним грязью. Оболгал... Все эти недоразумения надо было бы замять. И как можно скорее.
      Что до странностей в характере вернувшегося Копперхеда и в его поведении, то при наличии достаточной доли артистизма их можно было какое-то время сглаживать. Полная засекреченность планов и связей Коппера раскрывала Для этого широкие возможности. А вечно играть комедию масок ни Кай, ни Чернов не собирались. Получив достаточное количество информации, можно было продолжить игру в открытую.
      Часть этого плана реализовалась в полной мере. Первыми на крючок клюнули покупатели смерти – заказчики самих себя. У большинства из них уже существовала предварительная договоренность с Копперхедом. Мацумото был среди них, пожалуй, самой крупной рыбиной. За ними последовала плотва помельче – людишки, что работали у Коппера на подхвате и перебежчики из конкурирующих фирм. Вроде Додо.
      Да-да, оказалось, что у банды Коппера теперь были и банды-конкуренты.