Он осторожно взял книжку из моих рук и прикоснулся пальцем к потертой тисненой виньетке на переплете.

— С силой нажмешь на вот этот рельеф. Почувствуешь хруст. Это заработает радиомаяк. Он вмонтирован в переплет. Наши выйдут на тебя от силы за полчаса. Ты все понял?

— Понял, — ответил я. — Но предупреждаю честно: я включу эту штуку только тогда, когда пойму, что хуже быть уже не может.

— Пусть так, — устало бросил мой собеседник и молча зашагал к своему коню.

Молча вскочил в седло, молча кивнул нам обоим и молча исчез за пеленой начинающего, слава богу, редеть тумана, каким-то чудом удерживая равновесие на предательски крутом склоне.

И снова Кунни не задал мне ни одного вопроса.

* * *

Солнце таки справилось с туманом и к здешнему условному полудню выжгло его весь. Хрен, впрочем, оказался не слаще редьки: промозглая сырость сменилась сначала парящей жарой, а затем изнуряющим зноем. Мы за этот долгий день устроили пару привалов — оба у случившихся по дороге ручьев — уже не для того, чтобы согреться и обсушиться, как мечтали о том с утра, а чтобы напоить коней, напиться самим и проглотить чего-нибудь из заготовленной в дорогу еды. С постоянно набегающим желанием заснуть на диком солнцепеке приходилось бороться, как с врагом.

Белые скалы весь этот день представлялись мне некой недостижимой целью, подобной линии горизонта — видимой, но как бы существующей в каком-то другом мире.

Когда же наконец Белые скалы предстали перед нами вплотную и мы просто-напросто как-то незаметно оказались среди них, это показалось мне то ли чудом, то ли оптическим обманом. Словно чтобы подтвердить это ощущение, солнце к тому времени успело превратиться в огромный, сплющенный багровый шар, колышущийся над горизонтом, будто в сомнениях — покидать ему небосклон или задержаться на нем подольше.

Прежде чем оно закатилось, мы успели навалить в укрытом от ветра стыке двух скальных стенок кучу валежника, вполне достаточную для того, чтобы продержать костер даже до далекой зари — случись ночь длинной. Уж чем-чем, а валежником Белые скалы — в отличие от высившегося над ними склона — были богаты.

Оба мы знали, что предстоящая ночь — это ночь нашего прощания. Но само прощание решили отложить до здешней условной полуночи. Я вызвался было подежурить у костра. Остаток-то ночи Кунни предстояло провести одному и лучше хотя бы немного выспавшемуся. Но у Кунни на этот счет были другие соображения. По его мнению, именно мне стоило идти на встречу с Хирамом и его людьми выспавшимся Что до него самого, на то он и есть уже почти подмастерье мэтра, чтобы уметь более или менее грамотно справиться с одной-двумя ночами бессонницы.

Долго пререкаться по этому вопросу мы не стали и решили проблему броском монетки. Счастье выспаться выпало мне. Я до сих пор не могу простить себе, что так легко согласился на этот выбор.

* * *

Заснул я, естественно, как убитый. Военный опыт приучил меня полностью отрешаться от всяческих треволнений относительно тревог и опасностей, предстоящих сразу после пробуждения. Поэтому и проснулся я оттого, что меня трясли за плечо, как говорится, «без всякой задней мысли».

— Однако тебе пора собираться, маг, — произнес у меня над ухом скрипучий голос. — Ты спишь так крепко, что мог, не приведи Господь, припоздниться на нашу встречу… А я, знаешь ли, как и все смертные, не люблю двух вещей — ждать и догонять.

Я открыл глаза и попытался рывком перейти в положение «сидя». Но говоривший удержал меня, крепкой хваткой вцепившись в плечо. Его я успел узнать по голосу, еще не успев открыть глаза.

— Что вы здесь делаете, Хирам? — недоуменно спросил я, понизив голос и озираясь вокруг. — Мы договаривались встретиться на дороге…

Насколько я мог судить, находился я точно в том же месте, в котором меня и сморил сон, — у костра, разведенного на стыке двух Белых скал. Скалы были на своем месте, и костер благополучно тлел, излучая тепло. Но что-то было во всем происходящем коренным образом не так. Даже не то, что вокруг толклись увешанные оружием типы. Нет, что-то другое…

— Тебе, наверное, уже говорили, маг, — усмехнулся Хирам, — что я никогда никого не предупреждаю, когда и где меня можно увидеть. А ты, видно, пропустил это мимо ушей… Я решил, что сделать все так, как задумал я, будет гораздо надежнее.

Тут я понял, что именно вокруг обстоит не так.

— Кунни? — спросил я. — Мой помощник… Где он?

— Вставай — посмотришь, — невозмутимо распорядился старик. — Только не делай резких движений, душа моя…

Я поднялся и, уже догадываясь, что увижу, сделал пять-шесть шагов на ставших ватными ногах. По ту сторону костра, свернувшись в позе не родившегося младенца, лежал Кунни. Под ним натекла основательная лужа крови. Горло его было перерезано — от уха до уха.

Военный опыт — это все-таки военный опыт. Я не забился в истерике. Не полез драться (вокруг было не менее полудюжины вооруженных сволочей). И меня не вырвало. Только адреналин или что там еще кольнуло меня в кончики пальцев и холодом прошло по спине.

— Зачем это? — спросил я глухо. — Мы так не договаривались, атаман.

Хирам снова усмехнулся.

— Я же объяснил тебе, маг. Если делать все по-моему, то будет надежнее. Так надежнее, понимаешь? Теперь ты наш!

* * *

Сказано это было, конечно, громко и веско, но не впечатлило меня настолько, насколько рассчитывал, надо полагать, старый атаман. Разумеется, внешне теперь перед мэтром и прочими шишками из Светлого Ордена была нарисована убедительнейшая картина моего предательства и бегства, отягченного убийством своего сопровождающего. Но мы с Учителем уже слишком хорошо знали друг друга, чтобы купиться на столь примитивную провокацию. Другое дело, что и он, и я должны были предусмотреть такой поворот событий.

Не очень добрая мысль шевельнулась в моем черепе. Мысль о том, что, возможно, он и был предусмотрен, этот поворот… Жертва проходной пешкой для создания у противника иллюзии собственного преимущества… Я отогнал эту мысль. Но с некоторым трудом. И неприятный осадок подозрения уже не первым слоем лег куда-то туда — в глубину подсознания…

— Надеюсь, ты не сомневаешься в том, чьи пальчики остались на клинке, который найдут здесь неподалеку, в кустах? — осведомился Хирам. — Будут и другие доказательства.

— Пойдемте отсюда, — глухо сказал я. — Мне нечего здесь делать.

— Ключ, — напомнил мне старик. — Ключ от Врат Арсенала. Надеюсь, ты не забыл прихватить его с собой? И позволь завязать тебе глаза. Тебе незачем запоминать дорогу, которой мы поедем…

Исполнительный Джош — кто же еще? — уже стоял за моей спиной, протягивая мой уже предусмотрительно расшнурованный рюкзак. Я взял его у него чуть ли не рывком и вытащил из вороха нехитрого дорожного барахлишка тяжелый сверток с настоящим ключом. Тот вздох, с которым мэтр вручил мне этот причудливый кусок металла, запомнился мне надолго. Я протянул сверток старику, застегнул рюкзак и быстро ощупал свои карманы.

Хирам развернул сверток, прикоснулся кончиками пальцев к отливающему в ночной тьме золотистому металлу и улыбнулся.

— А теперь…— кивнул он Джошу, и в руках у того появился кусок черной ткани с завязками.

— Минутку! — остановил я их. — Мой амулет, мои записи, мои снадобья. Они должны постоянно находиться при мне…

— Когда все это потребуется, ты это получишь, — проскрипел Хирам.

— Не решайте все за меня, — резко отозвался я. — Давайте каждый делать свое дело. И доверять друг другу… Без этого все провалится. Я ваш партнер, господин Хирам, а не пленник!

Старик посмотрел на меня взглядом многоопытной черепахи и кивнул кому-то, кто сшивался за спиной Джоша. Здоровенный — с хороший шкаф размером — парень выскользнул из темноты, подошел ко мне и с видимым сожалением сунул мне в один карман давешнюю книжицу, полученную мною от Шона, в другой — золотую цепь с разорванной пентаграммой. Второй — схожих с ним габаритов — парень неловко протянул мне сумку с моей персональной «химией». За их спинами еще один из подручных Хирама подводил взятого под уздцы моего коня.

Я тихо, с облегчением вздохнул: в сумке был сложен набор препаратов, которые в самом крайнем случае должны были либо заставить меня вспомнить искусство магии, заложенное в меня и «запечатанное» чьим-то заклятием, либо отправить меня на тот свет. Я пристегнул сумку к поясу, закинул рюкзак за плечи и повернулся спиной к выжидавшему с черной повязкой в руках Джошу, давая понять, что готов принять его очередные услуги. Я никак не мог отделаться от ощущения, что меня готовятся отвести на расстрел.

На глаза мои легла плотная, не пропускающая ни лучика света повязка. Сразу несколько рук помогли мне занять место в седле. Прозвучали негромкие, отданные приглушенным каркающим голосом Хирама команды, и мы тронулись в путь.

* * *

Мы пробирались в очередное убежище Сизого Хирама всю оставшуюся часть ночи и изрядный кусок наступившего за ней дня. Впрочем, о том, что день наступил, я мог судить только по тому, что ощутил тепло солнечных лучей. Ни малейших признаков света разглядеть сквозь повязку я не мог. Сработана она была, что и говорить, на совесть.

После короткого спуска по петляющей горной дороге большая часть нашего пути пролегала, судя по всему, через изрядно заболоченную местность — если не через болото вообще. Об этом говорил и характерный запах гниющих вод, и доносившееся из-под копыт чавканье влажной почвы, и вскоре давшие о себе знать полчища комаров. Последнее обстоятельство досаждало особенно. Некоторое время я имел основания благодарить Хирама за то, что на физиономию мне был натянут плотный кусок светонепроницаемой материи: он сдерживал армию летучих кровососов. Но немного погодя наиболее сообразительные из них научились с отвратительным писком забираться и под мою повязку.

Кроме этих ощущений в окружающем мире присутствовали и непонятные мне звуки и движения. Откуда-то с небес время от времени доносились крики каких-то тварей, глотки которых были скроены не иначе как из луженой жести, а где-то под ногами по земле суетливо пробегали какие-то немаленькие, судя по производимому шуму, твари. Все это вовсе не добавляло мне ни спокойствия, ни душевного равновесия.

Ни сам Хирам, ни его спутники не проявляли ни малейшего желания беседовать со мной. Они и между собой обменивались только короткими, односложными репликами, почти всегда непонятными мне. Каким-то шестым чувством я ощутил, что над нашим отрядом витает страх быть обнаруженными.

Пару раз нам пришлось спешиваться, и меня за руку переводили с кочки на кочку по каким-то плохо проходимым для конников тропинкам. Затем приходилось подолгу ожидать, сидя на каких-то то ли пнях, то ли валунах, пока к нам, вероятно окольным путем, подведут наших лошадей.

Однако ближе к концу пути удушающий «аромат» болота отступил и сменился свежим запахом леса. Над головой зашелестела листва. Чавканье болотной жижи под ногами сменилось бодрым перестуком копыт по плотной и, видно, накатанной дороге. Еще несколько поворотов, и тепло солнечных лучей сменилось прохладой подземного туннеля. Где-то рядом ощущались еле слышные плеск и журчание водного потока. Прозвучала команда Хирама и, судя по раздавшимся звукам, его отряд начал спешиваться.

Помогли спрыгнуть с коня и мне и наконец-то сдернули с глаз проклятую заслонку. По контрасту с полной тьмой сумерки подземелья, в котором мы очутились, показались мне ярким солнечным днем. Подземелье было просторным, с довольно высокими сводами. Под ними свободно передвигались в полный рост несколько всадников на конях. Всего в пещере сгрудилось не меньше дюжины человек — нас, прибывших, и встречающих. Освещали каменную залу с десяток факелов, укрепленных в ржавых чугунных крючьях, вбитых в покрытые потеками своды. Вход в подземелье, насколько я успел заметить, маскировали скальный козырек, неровная стена снаружи расположенных скал и густой и высокий кустарник.

— Пойдем, — коротко толкнул меня в плечо Хирам. — Не стоит глазеть по сторонам. Тебя ждет кое-что более интересное, чем эти каменные стены.

Я повиновался и зашагал за ним по уходящему в глубь скалы туннелю. Здесь уже приходилось сгибаться в три погибели и постоянно стряхивать с волос и одежды капли падающей с потолка влаги. Сзади меня страховал старательный Джош, не позволявший мне ни задержаться надолго, ни даже оглядеться как следует вокруг. Я всего-то и успел заметить, что туннель, по которому мы пробирались, уходил все глубже вниз и временами пересекался с ответвлениями, уводившими в какие-то боковые, плохо освещенные норы. Пожалуй, убежище Хирама, где я оказался, вполне тянуло на неплохой бункер, в котором мог разместиться целый штаб армии.

В конце туннеля замаячил свет, и мы вышли в освещенную пещеру размером со столовую в типовой квартире какой-нибудь «башни», коими украсились наши города в восьмидесятые годы прошлого уже века. Здесь и вправду меня ждал сюрприз.

* * *

Из-за крепко сбитого, уставленного снедью стола навстречу мне поднялся мой брат Ромка!

Некоторое время я не обращал внимания ни на что другое. Мы с Романом вертели и рассматривали друг друга в разных ракурсах.

Да, прошедшие недели изменили Ромку. Он осунулся, повзрослел. Лицо его изобиловало следами от нешуточных ссадин, а судя по легкой неловкости, с которой он двигался, его рукам и ногам тоже досталось порядком и время зажить его травмам еще не пришло. Мне почудилась даже седина в его кое-как остриженных волосах.

— Садись, — кивнул он в направлении стола. — Нас предупредили, что сегодня ты объявишься. — Наверное, голодный? Мы тут тебе…

Тут он осекся и откашлялся.

— Вот, знакомься… — Он кивнул на вслед за ним поднявшуюся из-за стола девушку. — Это…

— Будьте знакомы, маг, — прервал его своим каркающим голосом старый Хирам. — Моя дочь — Аманеста. Садитесь за стол и чувствуйте себя как дома…

Этой репликой старик порядком разрядил напряжение, воцарившееся было в пещере. Я только сейчас понял, что во время нашей столь трогательной встречи с братом присутствующие — Джош и еще четверо человек, что с самого начала находились в комнате, — стояли в позах ожидания. Ждали то ли команды хозяина, то ли нападения с моей стороны. По всей видимости, встреча мага с его взятым в заложники братом могла, по их понятиям, обернуться или попыткой освобождения заложника, или возмездия за нанесенное магу оскорбление. Бог весть чего они от меня ожидали — может, того, что я примусь метать фаерболы или просто начну демонстрировать им чудеса боевых искусств… Но все вроде шло к тому, что дело обойдется миром.

Я занял место за столом и еще раз окинул комнату взглядом. В этом, скорее всего, естественного происхождения помещении было обозначено некоторое стремление к уюту. На стенах висели огромные венки из местных цветов и охапки трав, источавших аромат, немного смягчавший колодезный дух подземелья. Вдобавок к этому в воздухе ощущалось присутствие струящейся откуда-то со стороны влажной свежести — приятной и бодрящей. Входы в пещеру (их было три) закрывались довольно искусно сработанными дверьми из тяжелой древесины. Пол покрывали свежие циновки.

Я не сразу понял, что за источник освещает внутренность пещеры. Факелы в кольцах, вбитых в стену, не горели. А сам свет, наполнявший помещение, был зеленоват и переливчат. Только немного спустя я понял, что свет этот и влажная свежесть вливаются в пещеру через широкий пролом — «окно» в торцевой ее стене, а за «окном» этим весь окружающий мир отгораживает от пещеры стена низвергающейся откуда-то сверху воды. Пролом в стене выходил прямо под «бороду» приличного водопада. Через эту «бороду» и струился сюда солнечный свет, преломляясь и создавая переливающийся рельеф освещенных поверхностей.

Теперь, хоть и в этом зыбком освещении, я мог подробнее разглядеть и свою ночную гостью, пожаловавшую в имение его превосходительства провинциального прокурора. По всей видимости, забота об одежде стояла не на первом месте в банде Хирама. Так что я и не рассчитывал увидеть свою полуночную знакомую в наряде Наташи Ростовой, отправляющейся на свой первый бал. Одета Аманеста была как вернувшийся из турпохода подросток, правда, без бушлата и прочих аксессуаров ночной вылазки в стан противника. Она выглядела более женственно и несколько менее угловато, чем той ночью. Что до ее физиономии, то это была еще, по сути дела, детская мордашка, обещающая стать, может быть, прекрасной в недалеком будущем. Пока же ее можно было бы назвать очаровательной, если бы не слишком заметная впалость щек и агрессивность, проскальзывавшая даже в доброжелательной улыбке девушки.

«Ну и подруга досталась Ромке в этом краю, — подумал я, — что-то еще будет, если ей удастся осуществить свой план побега на Большую Землю. А ведь она и впрямь сможет его осуществить. Воля у юной леди, судя по всему, железная…»

Сам Хирам присаживаться к столу не стал.

— Позаботься о госте, — распорядился он. — Пусть поболтают с братом, но не забудут про то, что на столе… Кстати, что вы там сварганили по такому случаю?

— Жиго, — отозвалась дочь атамана и повернулась ко мне. — Не стесняйтесь, господин маг. Здесь каждый накладывает себе сам — ровно столько, сколько хочет. И наливает тоже. Вон на том блюде — мясо, там — всякая зелень. Что выпить — в кувшинах… Угощайтесь.

Никакое угощение не лезло в меня при воспоминании о том, как маслянисто отсвечивало гаснущее пламя костра в луже крови Кунни. Я налил себе полную кружку из ближайшего кувшина. Вино, похоже, было дрянь. Не из тех, что надо пить за упокой невинно убиенных. Но я проглотил его как лекарство. Стресс вроде начал сходить на нет. Аманеста тем временем снова повернулась к старому Хираму:

— Кстати, отец, ты не забыл поблагодарить мага Сержа за услугу?

— Ты о чем? — удивленно заломил бровь старик.

— Как-никак он поставил на ноги их превосходительство Лессажа, — с язвительной иронией в голосе произнесла Аманеста. — Ты же всегда говорил, что подобная бестолочь на месте провинциального прокурора — это подарок богов. Господин маг как раз и сберег для тебя этот подарок…

— Х-хе! — удовлетворенно рассмеялся Хирам. — Ну что ж. Я и в самом деле забыл поблагодарить господина мага за эту услугу. Не буду мешать вашей беседе. Я думаю, вы поможете гостю расположиться в его комнате и позаботитесь о том, чтобы его никто не беспокоил. Очень скоро ему предстоит нелегкая работа. Гораздо более трудная, чем врачевание судейских бездельников.

Он резко повернулся и покинул пещеру. Аманеста щелкнула в воздухе пальцами, и все люди Хирама поспешно оставили нас. Явно хозяйкой осталась дочь атамана.

За столом воцарилось молчание. Мы втроем переглядывались, пытаясь определиться в сложившейся ситуации. Я перемигнулся с Ромкой — оба одновременно вспомнили нашу незамысловатую детскую хитрость. Ромка поискал глазами на столе и пододвинул мне плошку с каким-то месивом — то ли кашей, то ли паштетом. Это было примерно то, что подходило для наших целей. В «прошлой жизни» для этого использовалась просто растолченная вареная картошка — пюре.

Я молча навалил массу на ближайшую тарелку и, старательно имитируя аппетит и оживленную — только немного невпопад — беседу с братом, разгладил ее вилкой. Потом, делая вид, что пробую закуску, нацарапал вилкой по «размазне»: «Нас подслушивают» Ромка, читавший мое послание перевернутым вверх ногами, тем не менее прекрасно понял его и, подняв на меня глаза, отрицательно покачал головой. Правда, с некоторым сомнением.

Аманеста с интересом наблюдала за нашими манипуляциями, но не вмешивалась в ход беседы. Она налила себе в большую чашку кофе (самого настоящего, с Большой Земли, судя по аромату — не «инстант», а молотого) и тихонько прихлебывала горячий, дымящийся напиток.

Я, однако, не торопился отказываться от конспирации, разгладил свои каракули, подцепил кусочек служащей нам грифельной доской пасты, сунул его в рот (это оказалось нечто приторное и ореховое) и нацарапал на разгладившейся поверхности: «Где мы?»

Ромка, успевший тем временем соорудить себе подобную же «грифельную доску», нацарапал в ответ не слишком разборчиво: «Остров. Ничейный». Потом разгладил «доску» и добавил: «На болотах». Снова разгладил приторную пасту и написал: «Ты сможешь?»

Я ответил ему очень невеселым взглядом. Ромка понимающе кивнул и начал рассказывать про то, как Темные вели его через лес. На «доске» между тем появилась новая надпись: «Тебя ищет». Потом поверх нее — «Не знаю кто».

— Хватит секретничать, — тихо сказала Аманеста. — Раз я с вами, то другого подслушивающего устройства не надо. А подслушивать меня отец не разрешит никому!

«Хорошо, если это так», — подумал я и нехотя принялся за то, что здесь считалось «жиго». Жареное мясо с чем-то острым. То обстоятельство, что на сцене появляются все новые и новые персонажи, жаждущие конспиративного контакта со мной, не слишком меня радовало.

* * *

— Я сказал ему, что его ищут, — тихо объяснил Ромка Аманесте по-английски. — Если Сергей может догадаться, кто это, то это было бы неплохо.

— Попроси себе помощника, маг, — так же тихо, но по-русски произнесла Аманеста, склонившись над вазочкой с сухариками.

Явно общение с Романом расширило лексикон дочери атамана. Хотя акцент у нее был, как говорится, еще тот.

— Помощника? — озадаченно переспросил я, стараясь прожевать довольно жесткое «жиго».

— Помощника, — подтвердила дочь атамана, отсыпая сухари в смуглую ладошку. — Его тебе приведу я. Это будет связной.

— В какую игру мы все-таки играем? — задумчиво спросил я. — Или во все игры сразу? Ромка сморщился:

— Понимаешь, Серега… Здесь приходится в самом деле хвататься за соломинку…

— Всякая соломинка может просто оказаться наживкой, — пожал я плечами. — Провокацией… Лучше бы вы нашли время и место, чтобы посвятить меня в ваши планы…

— Вот ты, может… — резонно предположил Ромка. — Может статься, что как раз ты и раскусишь — наживку нам подсовывают или нет… А что до наших планов, то… Есть, конечно, планы, но… В общем, лучше, если ты пока ничего знать не будешь. Лучше для тебя, прежде всего. Ты вот скажи, у тебя-то самого планы есть?

— На этом свете без планов не проживешь, — усмехнулся я, снова переходя на местное тарабарское наречие, и налил себе еще вина. — Пока скажу одно: прошу вас, ребята, не предпринимайте ничего, меня не предупредив. И еще: если что-то покажется вам странным… Ну во мне или вокруг… Тоже дайте мне знать. Хотя бы намеком.

Я помолчал. Аманеста и Ромка тоже замкнулись в себе, ковыряя в тарелках остывающую еду.

— Когда Хирам собирается тронуться к Арсеналу? — задал я уже вполне легальный, на мой взгляд, вопрос. Даже, собственно говоря, деловой.

— Это еще не решено… — неуверенно проговорил Ромка.

— Да нет! — тут же возразила Аманеста. — У Хирама все решено на десять лет вперед. Но о своих планах он никого и никогда в известность не ставит. В любом случае он сначала дождется известий от своих людей из Убежища. Ему важно знать — как повлияет твой побег на тамошний народ. На Учителей, на Ходоков… Без такой проверки он и шагу не сделает. Но и затягивать свое решение не станет. Не такой он человек.

— Он не боится, что в пути нарвется на засаду или на что-нибудь вроде этого? — высказал я свое опасение.

— Наверное, больших переходов не будет, — снова уверенно откликнулась Аманеста. — Это где-то здесь. Совсем рядом… Но… — Тут ее голос утратил уверенность. — Это как-то связано с Болотным Графом. Может быть, Зепп больше знает про Арсенал, чем говорит… Так что действительно в пути могут приключиться разные фокусы.

— Они как между собой? — осведомился я. — Зепп и Хирам? Дружат, враждуют? Аманеста хмыкнула:

— Оба они — того сорта люди, у которых нет ни друзей, ни врагов… Должно быть, у них найдутся общие интересы. Арсенал — улов богатый. А Хирам, когда надо, умеет делиться…

* * *

Что ж, медлить не приходилось. Вопрос о помощнике я успел поднять к вечеру того же дня. Старому Хираму взбрела в голову блажь выбраться из пещеры и прогуляться со мной вдоль берега острова. Он, оказывается, и не думал скрывать от меня тот факт, что убежище его находится посреди моря гнилых болот, тянущихся по ничейной земле между границами Риккейского и Термского анклавов. Должно быть, прогулка эта имела целью довести до моего сознания тот факт, что бегство из этого его логова было делом безнадежным.

С этой точки зрения время и условия нашей прогулки были выбраны самым наилучшим образом: сгущался сумрак, над болотами сеял пока еще мелкий, но многообещающий дождик, и порывами дул ледяной ветер. Я накинул на голову полагавшийся мне в качестве части униформы мага капюшон. Старого Хирама погодные невзгоды не волновали, а вот двум нашим спутникам в этой прогулке приходилось вовсе не сладко.

Спутниками, кстати, были выбраны люди до крайности несхожие между собой: верный Джош и насупленный Ромка. Ромка поднял воротник своей курточки, доставшейся ему здесь явно с чьего-то чужого плеча, и стал походить на взъерошенного воробья, а Джош переносил непогоду стоически, лишь страдальчески морщась, когда Хирам не смотрел на него.

Выслушав мои соображения касательно того, что делу бы пошло на пользу, если бы мне ассистировал в моих магических трудах кто-нибудь помоложе и порасторопнее, старик Хирам немедленно впал в нервическое расстройство.

— Ты не предупреждал меня, — неприятным голосом прервал он мои излияния, — что тебе потребуется еще и ассистент! А как насчет личного врача и адвоката? Тебе что — полагается целая свита, когда ты отправляешься в дорогу? Послушай, по-моему, ты просто тянешь время, дорогой мой! Потом ты попросишь еще недельку-другую, чтобы наставить твоего подмастерье уму-разуму и обучить основам вашего ремесла…

— Много времени это не займет, — заверил я его. — Вообще-то, будь у меня на то время, я бы все-таки смог перетянуть на нашу сторону бедного Кунни… Уж он как ассистент был бы специалистом высшего класса…

— Ну вот это уже мечты! — все тем же неприязненным тоном снова оборвал меня Хирам. — Моим людям в свое время приходилось прощупывать этого парнишку… Он предан… Впрочем, был предан твоему Учителю фанатически! Так что если ты питал иллюзии насчет этого хитреца, то просто сам совал голову в ловушку. Тогда уж можно возблагодарить Господа за то, что ты не успел выложить перед ним свои карты…

Тут Хирам задумался, видимо приняв во внимание какие-то неизвестные мне соображения.

— Помощник, говоришь… — Он бросил на меня косой взгляд. — Ну что ж… Если ты и впрямь думаешь, что так будет лучше, выбери себе в подмастерье кого-нибудь из моих людей… Ну вот хоть того же Джоша, например…

Джош подозрительно зыркнул на меня глазом и умоляюще — на атамана, предвидя в таком «назначении» что-то недоброе.

Я поспешил утвердить его в этом мнении.

— В принципе, — слегка обескуражено признал я, — и такой вариант сошел бы… Но… Разве вам хочется терять своих людей, господин Хирам?

Господин Хирам остановился, словно наткнувшись на невидимую стену, и воззрился на меня со стариковским любопытством.

— Как ты изволил выразиться, маг? — спросил он вкрадчиво. — Объясни, что ты имеешь в виду. Почему это я потеряю своего человека, если дам его тебе в ассистенты?

Я принял значительный вид и вроде как неохотно стал разъяснять:

— Вообще-то, это — один из секретов искусства магии, господин Хирам. Дело в том, что в таком мероприятии, как взлом Врат Арсенала — а они закрыты далеко не слабыми заклятиями, — есть кое-какие моменты, которые опасны. Так — простенькие манипуляции, которые, однако, могут плохо кончиться для тех, кто их будет производить, в тот же миг, когда Врата откроются…

— Ты темнишь, маг! — коротким злым карканьем оборвал меня Хирам. — Называй вещи своими именами, ты — выбравший Темный Путь!

Я понял, что интуитивно попал в какую-то болевую точку замыслов старого атамана. В точку, в которой сосредоточились какие-то темные иллюзии о моем магическом ремесле. И уже чисто по наитию я продолжил:

— Дело может обернуться так, что для того, чтобы отпереть Врата, потребуется принести Демону Врат жертву…

И тут старик расплылся в торжествующей улыбке. Я — сам того не зная — сделал самый верный ход, который может сделать обманщик: я утвердил свою жертву в ее худших подозрениях!

Верный Джош только и мог, что потрясенно вертеть головой, словно воротник стал ему дьявольски тесен. Я готов был поклясться, что капли сеющегося на нас дождя стекают по его плохо выбритой физиономии пополам с каплями пота. Такого же холодного и неприятного, как и этот дождь.

— «Простенькие манипуляции… Могут… Плохо кончиться…», — передразнил меня Хирам. — Скажи уж прямо: не могут Врата открыться сами по себе — от какого-то там заклинания. Им нужна жертва! Так и только так!

— Да, — согласился я покорно. — Жертва нужна.

— Как видишь, — проскрипел Хирам, — я не такой уж неграмотный болван в твоем деле. И я знаю о Вратах Арсенала все, что только может знать смертный! Жертва… Конечно, жертва. Ведь и само заклятие, которым закрыты Врата, замешено на крови! Я долго ждал, когда ты заведешь речь об этом.

Он замолчал, сунул руки в карманы и двинулся вперед решительным шагом. Нам не оставалось ничего другого, как следовать за ним: мне и Ромке — торопливым, размашистым шагом, верному Джошу — по причине недостаточной длины ног — вприпрыжку.

— Ладно, — процедил старик, — даже не оборачиваясь на меня. — Понимаю тебя, маг… Клялся Светлым Силам, наверное… Весь этакий белый и пушистый… И вдруг на все это — жирный мазок дегтя. Человеческие жертвоприношения… Ах как нехорошо, ах как портит имидж… Другое дело — несчастный случай… Производственный риск… Ни черта не производственный риск! — вдруг выкрикнул он, снова став столбом и повернувшись ко мне лицом к лицу. — У Грехэма черным по белому написано: «требует принесения человеческих жертв»!!!

«Да, — прикинул я. — Старик-то и в самом деле ох как непрост! По части Темного Арсенала, оказывается, энциклопедически начитан! А мэтр Герн тоже, похоже, себе на уме… Из Грэхема мне выдал только подборку выписок… Неужели там действительно говорилось о человеческих жертвах?»