Некоторое время там не творилось ничего. Только издалека доносились звуки затихающего по углам мотеля. Потом в шуршащей тишине прозвучали осторожные шаги. Кто-то тихо, стараясь не привлекать внимания, заступил на место пустившегося в погоню невесть за чем сторожа. Этот «кто-то» тихо приблизился к двери кладовки. Поскреб ее ногтями, кашлянул. Стал светить в щель галогеновым фонариком. Потом спросил чуть слышно: «Орри, ты спишь?»

Орри узнал этот голос. Хотя его обладатель никогда раньше не говорил с Орри шепотом, ошибиться было невозможно. Соскочить на пол бесшумно, не наступив при этом на хвост ни одной из серых разбойниц, оказалось делом несложным.

— Это ты, Кирак? — тоже как можно тише отозвался Орри.

— Да, я... Тебе надо уходить, малек... Бежать... Спрятаться... у тебя есть где спрятаться?

— Есть, — уверенно ответил Орри.

Объяснять, что уверенность эта проистекает только из веры в свою счастливую звезду, он не стал.

— Найду куда залезть, — заверил он Кирака. — Ты только отопри меня!

Кирак снаружи озадаченно засопел.

— Ты дверь... Дверь отопри скорее! — торопил его Орри. — Пока тип этот, что меня здесь взаперти держал, назад не вернулся!

Кирак засопел еще озадаченнее.

— Вот что... — зашептал он снова, теперь уже горячо, не заботясь о том, что кто-то может услышать его. — Не бойся. Он не вернется... Качок этот... Его, похоже, того... Черти зеленые с собой уволокли... Это точно... Это ж твои... Только... Только ключи от кладовки у него остались... С собой утащил, гад...

— Тогда... — Орри сглотнул вдруг заполнившую рот слюну. — Тогда гони за моими друзьями... Бэзил... Или Элен... Каманера... Они помогут...

— Ага... Держи карман шире! Они ж тебя Стуку и продали! Ты что, не понял, что Коста специально велел тебя травяным отваром напоить? И с маком этим пирожки тебе подсунуть? Да чтоб дрых ты без задних ног и не мешал им свои делишки обделывать! Или ты Предсказания не знаешь?

Наступила тишина. Орри ведь действительно не знал Предсказания... И не мог поверить, что его новые друзья, поклявшиеся Огню и Ветру, могли обмануть его...

Не дождавшись ответа, Кирак снова озадаченно засопел.

— Это... Ты... — наконец родил он какую-то новую идею. — Ты посмотри... Там под крышей окошко... Ты оттуда сможешь спуститься. Там стена неровная... Окошко это... У него решетка на винтах держится или как?

Предприняв довольно рискованную экспедицию по наваленным до самых стропил ящикам, кулям и коробкам, запутавшись в светящейся паутине, Орри установил — на винтах!

— На больших? — тут же стал уточнять Кирак.

— Вот на таких! — показал ему в свете фонаря в щель Орри.

— Сейчас... Сейчас я... — торопливо запыхтел Кирак и растаял во тьме.

Только брошенный им фонарик озарял сумеречным светом грязный потолок чердака по ту сторону двери. Орри, не теряя времени даром, принялся сооружать себе насест, устроившись на котором он смог бы орудовать с головками винтов решетки на окошке, ведущем на свободу.

Тут Орри чуть было не свалился от испуга со своего насеста: где-то совсем близко кто-то вдруг заорал благим матом и, похоже, стал ломиться в оконную раму — ту, что по соседству. Орри вновь затаился, тревожно прислушиваясь к происходившему снаружи. Шум вскоре стих. Никому до него не было никакого дела. Видно, когда «У Зеленых чертей» веселились, то уж веселились вовсю. Орри осторожно спустился к двери и попытался хоть что-то рассмотреть сквозь щель между дверью и притолокой. Но в бликах света от фонарика кроме пыли и грязных стен ничего и никого не было видно.

Кирак не заставил себя долго ждать.

— Эй! — засипел он задыхающимся голосом. — Ты здесь? Держи отвертку...

С отверткой тоже получилось непросто — в щель она не пролезала, а когда пролезла, оказалось — не та. Нужна была простая, а не крестовая. Кирак смотался за инструментом еще раз и сурово наказал: «Железку потом наружу брось. Под окно. А то с утра разбираться начнут...»

— Слушай... — спросил Орри уходящего уже андроида. — А чего это ты... Ну, отпустить меня надумал отсюда? По Первому Закону?

Кирак тихо фыркнул.

— Ты что? — спросил он. — Не понял? Ведь по Предсказанию же...

И после этого растаял в темноте.

Орри задумчиво пощупал жало отвертки и, оставив на потом размышления и догадки, полез сражаться с ржавыми винтами, удерживающими решетку на узком подпотолочном окошке. Проклятые винты не поддавались — их вкрутили в раму, наверное, лет сто назад. Несколько раз Орри казалось, что все пропало, и только злорадное попискивание, доносившееся снизу, заставляло его налегать на отвертку изо всей силы. И труды его не пропали даром: винты один за другим нехотя, со скрипом покинули свои гнезда и брякнулись в темноту — на головы крысиному войску.

К тому моменту, когда вниз, вызвав бурю протестующего писка, грохнулась и сама решетка, Орри уже с ног до головы был в пыли и в потревоженной паутине. Она уже не мерцала, а довольно заметно светилась, устилая его плечи и рукава. Но ему было сейчас не до забот о чистоте своего наряда. Все оставшиеся у него силы он положил на то, чтобы протиснуться в дурацкое окошко. Пришлось еще вернуться за отверткой — он вспомнил, что подведет Кирака, если оставит это свидетельство его соучастия тем, кто бросится на поиски поутру. Отвертку он выбросил так, чтобы та не затерялась, а упала поближе к стене. Ему показалось, что вслед за глухим ударом, сопровождавшим ее падение, последовал чей-то сдавленный вскрик. Но это явно был не его сторож и не кто-нибудь из той братии, что устроила за ним охоту. Те уж не стали бы таиться и сдерживать вопли, получив инструментом по голове. Орри стиснул зубы и снова полез в окошко.

«Ты сможешь спуститься», — сказал ему Кирак полчаса назад, сообщив о неровной стене. Большие оптимисты эти андроиды! Стена и впрямь изобиловала выступающими элементами — остатками карнизов, окнами и подоконниками, кирпичами, которым надоело сидеть на своем месте... Но все это мало способствовало безопасности спуска с высоты третьего этажа. Спуск этот напоминал скорее просто падение небольшого предмета с довольно опасной высоты, затрудняемое разного рода досадными препятствиями. На высоте трех-четырех метров препятствия эти кончились, и свободно грохнуться о землю мальчишке помешал только чей-то счастливо подвернувшийся загривок.

— О Аллах! — произнес его обладатель, поневоле с размаху становясь на четвереньки.

Орри оказался в положении всадника и — пришпорь он своего «скакуна» — тот, глядишь, понес бы его во всю прыть. Но малек не стал пользоваться этой экзотической возможностью, а скатился со своего спасителя и секунду-другую стоял примерно в таком же, как и тот, положении. Потом оба они выпрямились и уставились друг на друга.

Пострадавшим был молоденький, приятной наружности араб. Одежда его пребывала, мягко выражаясь, в беспорядке — рубаха лишь с одного боку была запихнута в штаны, а ноги босы. Он был явно перепуган.

Орри попытался пробормотать что-то вроде извинении, но от испуга при падении он почти утратил способность к членораздельной речи. Так что ему оставалось только неопределенно мычать и светиться — клятая паутина пристала к его одежде намертво.

Это произвело на юного араба неизгладимое впечатление: глаза его — и без того перепуганно вытаращенные — окончательно вылезли из орбит, а ноги подогнулись, не желая слушаться своего хозяина.

— Шайтан! — горестно вскрикнул он, скорее констатируя непреложный факт явления нечистого, чем желая обругать свалившегося ему на голову незнакомца. — Снова Шайтан! Это ночь Шайтана, мамой клянусь!

Придя к этому малоутешительному выводу, парень наконец сумел-таки повернуться на непослушных ногах и припустил куда-то в сторону шоссе.

Орри не стал вникать в детали странной встречи и тоже поспешил убраться подобру-поздорову — в сторону Сонного озера. Туда, где должен был находиться Ключ под Камнем.

Лужайка на заднем дворе «Зеленых чертей» опустела на минуту-другую. Потом из-за угла здания, не торопясь, вышел Кирак, подобрал валяющуюся на траве отвертку и с нею ушел восвояси.

Много позже, когда утро уже воцарилось над лесами и долами, взявшими Нью-Чепель в кольцо, на поляне этой все еще продолжали выяснять отношения мастер Стук, хмурый Ставрос, их присные и неразлучные Бэзил Кац и Элен Каманера. Чуть поодаль, уныло приткнувшись к объездной дорожке, стояли два покалеченных кара, с трудом сумевших доставить своих разъяренных хозяев обратно к гостеприимному обиталищу зеленых исчадий ада.

— Объясни мне одно, — допытывался Стук у понуро уставившегося в землю качка. — Как ты, пьяная скотина...

— Не очень пьяная, — уточнил качок. — Вы, мастер, и глотка мне не дали сделать, а сразу отправили сторожить этого придурошного малька...

— Вот именно! — навис над ним содержатель Подземных Театров. — Тебя отправили сто-ро-жить хорошо запертого мальчишку. Который к тому же спал как сурок! Сто-ро-жить! А не шляться по болотам! Хорошо, что андроиды Косты вас сами там отыскали! А то куковали бы вы оба на той кочке до Второго Пришествия! За каким чертом тебя туда понесло?

— За зеленым! — уверенно ответил качок. — Он, мастер, был весь из себя такой зеленый и светился немного...

— Сейчас ты, сволочь, станешь весь из себя зеленый! — пообещал ему мастер. — И...

— Нет, шеф! Он не врет! — горячо заступился за бедолагу молчавший до сих пор парень, поименованный Али — тонкий, черноглазый и смуглый.

Он опасливо глянул на Каманеру. Та с демонстративной рассеянностью рассматривала лазоревый небосвод над головой. Парень сглотнул слюну и продолжил:

— В гостинице, действительно... того...

— Что «того»?! — надвинулся на него резко помрачневший Коста. — Что в моей гостинице — «того»?

— Н-нечисто здесь... — преодолевая природную робость, настаивал на своем Али. — Черти тут водятся, я сам в-видел... И-и... и о-оборот...

— И кто еще? — скосилась на него, заломив левую бровь, Каманера.

— И-и... И — так... Разное... — поспешно оборвал сам себя юный Али, стараясь не встречаться взглядом с кошачьими, зелеными и непроницаемыми глазами Элен. — Я сам... Сам на черта налетел, на зеленого и светящегося... Когда бежал по коридору!

— А за каким дьяволом тебе надо было бегать по моим коридорам? — продолжал наседать на него Коста. — От кого ты убегал, спрашивается?

Али машинально схватился рукой за горло. Над широким воротом его рубахи виднелись два маленьких пятнышка. Ссадинки. Или укусы.

— Да так... Было от кого... — ответил он уклончиво. — В вашей гостинице, знаете, есть от кого убегать, господин Ставрос...

— Ну и что он тебе сделал, черт этот? — перебил и его и готового уже взорваться Косту мастер Стук. — Отчего тебя на болота понесло? Следом за дурнем этим? — он кивнул на качка.

— Он... Он пугал меня... — стал объяснять Али. — У него еще наган был... Здоровый такой револьвер...

— Это мой! — запальчиво воскликнул качок. — Эта сволочь утянула у меня ствол!

— Удивительно, как у тебя не утянули твои мужские причиндалы! — взорвался мастер. — Где она у тебя была — твоя пушка? Как всегда валялась на подоконнике?

— Шеф! Я только на секунду положил ствол рядом, когда раскуривал си...

— За каким хреном ты его вообще вертел в руках, дубина? Чтобы его у тебя отнял первый попавшийся ряженый придурок? Или ты от сонного малька отстреливаться собирался? Тебе вообще оружие в руки давать можно только под наркозом. Иначе непременно или подаришь пушку первому встречному, или умудришься выпалить сам себе в задницу, как на прошлое Рождество...

— То был не ряженый, мастер... Вы бы сами побывали на моем месте, ей-богу, тоже растерялись бы...

— Это точно, — подтвердил Али. — Это был самый настоящий черт... И я от него выскочил в окно. Я даже забыл, что это чердачный этаж, и чуть не свернул себе шею... И только я начал приходить в себя, как он свалился мне прямо на спину... Я еле успел унести ноги... А потом я услышал, как он кричит там, на Болотах... И решил, что надо помочь...

— Если на тебя и прыгнул черт, — задумчиво пробормотал качок, — то уже не мой. Другой...

— Да, — согласился Али. — Этот был без нагана... Он сначала швырнул мне на голову такую...

Он показал руками нечто, что должно было означать отвертку, неосмотрительно брошенную Орри в окно перед спуском.

— Я своего до самых Болот гонял, — не без гордости продолжил качок. — Если бы не проклятая трясина...

— Чтоб ты в ней утоп! — зло оборвал его мастер Стук. — Ты скажи мне, как мальку-то удалось из кладовой вылезти?!

— Так это ясно, — вмешался в разговор поостывший Ставрос. — Гаденыш винты скрутил на решетке. Там окно вроде вентиляционного — видите? На нем была решетка присобачена...

— Соплями, Коста, она у тебя присобачена была! — определил основную конструктивную особенность обсуждаемого приспособления босс шоу-бизнеса. — В общем, так: Буч, — он с презрением глянул на качка, — с Али, видно, квасили всю ночь. И квасили основательно, коли до зеленых чертей допились. Да и без марафета дело не обошлось, раз обоих на болота потом занесло... А малек тем временем прочухался, что к чему допетрил — не дурной, видно, — вам, задницы вы ишачьи, решеточку и своротил. Может, у него в кармане инструмент какой нашелся. Плохо мы обыскали его...

— Да у него в карманах какой только жратвы не напихано было! — развел руками Ставрос. — Я как руку сунул, так и влез...

Во что именно влез Коста, сунувшись в карман Орри, мастер Стук слушать не стал. Он с грозным видом повернулся к двум своим новым служащим.

— Ну что ж, — задумчиво сказал он, разглядывая залепленную репарирующим гелем физиономию Бэзила. — За руку вас ухватить не удалось, братцы мои...

Он закрутил бороду на три оборота вокруг ладони:

— Что и говорить, сплоховали мои ребята...

Качку Бучу достался еще один многообещающий взгляд шефа.

— Однако и то, что не вы это все подстроили, — тоже не факт... Так что вот как поступим... Раз уж вы подрядились у меня денежки зарабатывать...

— Э-э, нет! — резко оборвала его Элен. — Мой, с позволения сказать, партнер действовал без моего согласия! И страшно продешевил! Я не...

— Ваши разногласия... — густым басом протрубил Стук и навернул бороду на ладонь еще одним оборотом, — разрешайте сами. Друг с другом. Но денежки вы будете получать только за то, что возьмете сейчас ноги в руки и кинетесь искать вашего подопечного. Немедленно! Сразу! Аванс уже у вас на руках!

— Требую удвоить!

Каманера уперла руки в крутые бока:

— Или я не двинусь с места! И он тоже!

Она пригвоздила Бэзила к месту одним только взглядом.

Некоторое время они словно играли с мастером в гляделки. И верх взяла Каманера. Стук вытянул из заднего кармана бумажник, из него — электронную кредитку и потыкал немного кривым ногтем в ее сенсорную «плешь». Потом небрежно протянул карточку Элен.

— Черт с вами, мисс! Но если вы не найдете мальчишку за три дня...

Он не окончил своей угрозы и повернулся к Бучу и Али.

— А вы какого черта раззявили рты?! По местам! Живо!

Обоих провинившихся как ветром сдуло. Владелец Подземных Театров опустил тяжелую руку на плечо старого друга Косты, и оба они в горестном молчании побрели к зданию «Зеленых чертей».

Оставшись наедине, партнеры по Клятве Огня и Ветра некоторое время без особой симпатии смотрели друг на друга. Потом Бэзил вздохнул:

— Хотел бы я знать, где сейчас находится чертов мальчишка...

— Где бы он ни находился, — пожала плечами Элен, — он уже далеко отсюда.

В этом она ошибалась. И неудивительно, она ведь ничего не знала о многих событиях этой ночи. Все они начались и закончились еще тогда, когда в небе над Большой Колонией светили звезды.

Звезды все еще светили в небе над Лесом звеннов и над Сонным озером, когда Орри добрался наконец до неприметного плоского камня, из-под которого вытекал незаметный ручеек, почти сразу же сливавшийся с другим ручьем — побольше, — ну а тот уж впадал в само озеро, намыв в месте своего впадения небольшую отмель. На этой отмели, закатав штанины и зайдя по колени в ледяную воду, Орри и привел в порядок себя и свою одежку. Умывшись и отряхнувшись, он снова стал ощущать себя самим собой, словно и не было вовсе странного ночного приключения.

Он поглядел на небо. Надо было торопиться.

Нет, небо еще не было освещено утренней зарей. Но легкие облака уже были утренними — весенними. И ветер из пронизывающего, ледяного ветра ночной зимы становился просто прохладным ветром утра.

Перевернуть Камень было задачей нелегкой, но все-таки выполнимой. По счастью, в Лесу нашелся подходящий крепкий сук, который Орри использовал как рычаг, и валун хороший попался, чтобы использовать его для упора. На нижней стороне Камня, действительно, были выбиты буквы. Так, словно он когда-то служил частью фасада или мемориальной плиты. Чистая Луна еще не ушла с неба, и Орри, стоя над Камнем на коленях, легко прочитал слово:

РОБАТУМ.

«Робатум», — повторил он про себя. Потом еще раз и еще — «Робатум, робатум, робатум...»

Убедившись, что слово запомнилось крепко, он наклонился к Ключу, зачерпнул полную пригоршню воды и выпил — всю до капли. Странная это была вода — легкая и будто пронизанная каким-то внутренним теплом. Она не оставила во рту ни малейшего привкуса, будто он и не пил ее, эту воду. Напиться вдосталь необычной воды было трудно — Орри глотал ее пригоршню за пригоршней и так и не ощущал, что утолил жажду. А потом по телу его разлилось странное тепло, и он понял: «Все! Теперь хватит...»

Он привалил камень на место — снова надписью вниз — и медленно, уже с трудом переставляя тяжелеющие с каждой секундой ноги, поплелся вверх по берегу искать в чаще Потайную хижину.

Уже совсем недалеко — в двух-трех десятках шагов от хижины — усталость и какое-то блаженное, теплое безразличие ко всему, наполнившее его, чуть не взяли над ним верх, и, только собрав всю свою волю в кулак, Орри смог дотащиться до дверей.

И вот там-то сон с него как ветром сдуло!

В хижине побывали гости. И гости — чужие. Контрольки зацепленные за притолоку двери ветки и натянутая у порога незаметная ниточка — были не на месте. Да и сама дверь была прикрыта плоховато.

Орри напрягся, словно сделался ростом меньше, и — готовясь при первом же признаке опасности дать стрекача — осторожно приблизился к бревенчатой стене убежища и заглянул в окошко. В хижине кто-то был! И мало того, что был, но еще и спал, безмятежно похрапывая и причмокивая во сне! Спал прямо на той лежанке, где, бывало, спал сам Нолан. Другую лежанку — ту, что была прямо под окошком — разглядеть не удавалось. Для этого нужно было слишком уж сильно вывернуть шею. Но, судя по еле слышным звукам, на ней тоже кто-то расположился. Они были странно знакомы Орри, эти звуки...

Он присел под окном на корточки и задумался. В эту ночь с ним приключилось много странного. Но то, что он обнаружил сейчас, было самым странным. Орри тяжело вздохнул. Делать нечего, надо действовать — так или иначе.

Орри чуть слышно свистнул своим условным свистом.

В ответ послышалось короткое, встревоженное тявканье, сразу сменившееся полным надежды преданным поскуливанием. Что-то тяжелое шлепнулось на пол хижины и принялось передвигаться, стуча когтями по дереву и посапывая. Тут же храп спящего на лежанке Нолана типа резко оборвался, и недовольный молодой, чуть хрипловатый со сна голос окликнул источник стука и сопения:

— Ты куда, дурачок?! Лежи! Лежи! Тебе лежать надо!..

Но Брендик — это был именно он — и не подумал слушаться этих приказаний, а уже отворил ударом носа дверь хижины и, прихрамывая, устремился навстречу Орри. Следом за ним из двери высунулась лохматая голова, пытающаяся продрать свои страшно заспанные глаза, и спросила Орри:

— Ты кто?!

— А ты кто?! — не дал сбить себя с толку Орри. — Что случилось с Брендиком?

Последний вопрос был не лишним. Пес явно побывал в переделке: его передняя лапа была неумело перевязана чем-то вроде шарфика, разукрашенного пятнами крови. Одно из ушей не торчало вверх радостным флажком, а поникло, видимо тоже пострадав в неизвестной Орри схватке.

— Это полиция... — грустно объяснил обладатель лохматой головы, появляясь на свет божий уже целиком.

Был он высок, худощав, немного нескладен. Совсем недавно он был, наверное, еще подростком. А теперь находился в том возрасте, когда к нему уже больше подходило неопределенное — «молодой человек». Физиономия его Орри понравилась, хотя и озадачила какой-то просветленной отрешенностью.

— Они вообще озверели, — объяснил незнакомец. — Стреляют во все, что движется — глупые, несчастные люди...

— Сволочи они! Гады, а никакие не несчастные! — зло возразил Орри, полностью переключившийся на неумелое врачевание своего четвероногого друга. Пес вздрагивал, поскуливал, но, видно, до конца доверял неуклюжему лекарю.

— Какие же гады! — никак не мог успокоиться Орри. — А чего их принесло сюда в Лес? Делать им, что ли, нечего было, кроме как по лесам животных калечить?

— Это все из-за меня... — вздохнул лохматый тип. — Собственно, это меня они искали... А ваша собака меня спасла... Она дралась, как лев...

— Брендик кому хочешь козью морду устроит! — заверил собеседника Орри, не без гордости рассматривая переделанную им на свой манер повязку на лапе героической псины. — А чего тебя копы ищут?

И снова повторил свой вопрос — так и оставшийся без ответа.

— И кто ты такой?

Незнакомец скроил ироническую мину: «Я поэт, — сообщил он. — Зовуся Цветик. От меня вам всем приветик!» И снова тяжело вздохнул.

— Нет, серьёзно, — пояснил он. — Я действительно поэт. Только зовусь не Цветик, конечно, а Бирим. Просто Бирим. Вполне возможно, что ты когда-нибудь читал мои стихи. Или слышал... Будем же знакомы.

Судя по всему, назвавшийся Биримом тип высоко ценил свой поэтический дар. Скорее всего, даже немного преувеличивал его значение. Но насчет того, что Орри мог слышать его стихи, он не ошибся. Только вот Орри за обилием приключившихся событий не припомнил, что там декламировала Каманера, глядя на Чистую Луну.

— Раз тебя зовут Бирим, — с самым серьезным выражением лица заявил Орри, — то от нас тебе «Тирлим»! А меня зовут Оруэлл Нолан. Можно просто Орри... Имя у тебя какое-то... Андроидское...

Слово «Тирлим» заставило лицо Бирима — этакое тщательно вылепленное, с тонкими чертами лицо — нервно дернуться. От какого-то неприятного воспоминания, надо полагать.

— А я и есть андроид, — ответил он. Тон его сразу стал натянутым. — А тебе что — не нравятся андроиды, малек?

— Да нет... — пожал плечами Орри. — Дразниться не буду. Среди андроидов тоже много хороших людей...

Это вызвало у Бирима приступ саркастического смеха.

— Это надо записать! Еще тот афоризм! Только такой вот малек, как ты, и может брякнуть, что среди андроидов есть люди! Да еще хорошие. Притом много... Нет, это просится на бумагу...

— Слушай, ты, писатель, — обиженно насупился Орри. — Пошли в хижину. А то так нас отовсюду и видно, и слышно. А это нехорошо. Тебя вон полиция ищет. И меня тоже — кое-кто...

Он попробовал подхватить Брендика на руки, но тот оказался слишком для него тяжел. Тогда на помощь пришел Бирим. Брендик, который сроду не подпускал к себе чужих, неожиданно смиренно позволил взять себя на руки, из чего Орри умозаключил, что, наверное, есть в Бириме что-то, что расположило пса к нему. И насколько он знал Бренди — а знали они друг друга ровно столько, сколько Орри помнил себя, — это «что-то» не могло оказаться плохим.

— Ты не подумай чего, — бросил он на ходу Бириму. — Просто странно... Первый раз вижу такого молодого андроида. Ведь их... вас — больше не делают...

Бирим, который уже стоял в дверях, повернулся к нему, и градус иронии на его физиономии поднялся до высшей отметки.

— Не верь этим сказкам, малек! Сейчас в Бэ-Ка андроидов делают больше, чем при Империи. И никто, никому, ничего... Это, дружок, такой выгодный бизнес, что никакими законами никакая Сеть его не остановит... А я к тому же — андроид специализированный. Изготовлен по особому заказу мастера Стука... Наделен поэтическим талантом и артистической душою... Ни более, ни менее. Теперь мастер будет за мной гоняться по всей Колонии, пока не поймает. Или пока не убедится, что ловить уже некого. Боюсь, что этот час наступит уже вскоре... Я...

Бирим попытался сориентироваться в темноте внутреннего пространства хижины, но только с помощью Орри избежал неудачной посадки мимо лежанки.

— Я не сдамся им живым!.. — твердо закончил он.

В голосе его прозвучал вызов, словно он ожидал, что Орри немедленно начнет уговаривать его отдаться в руки властей и неведомого мастера.

Но Орри вместо этого молча стал пихать ему в руки — одно за другим — всяческие яства, спасенные от крысиной потравы в многочисленных карманах его уже изрядно перемазанной куртки.

— На вот ешь, — предложил он. — Ты, наверное, с утра не ел — раз в бегах...

Спрашивать Орри о происхождении его съестных припасов Бирим не стал. И медлить с их уничтожением тоже. Некоторое время в хижине слышны были только звуки, сопровождающие процесс интенсивного поглощения пищи. Убедившись, что с этим все в порядке, Орри задал вполне достойный малька, смыслящего кое-что в жизни, вопрос:

— А как этот твой мастер сумел напустить на тебя копов? Ведь ты... Ведь андроидов запрещено держать в собственности. Вы ведь — свободный народ...

Брендик тяжело соскользнул с колен Бирима и переправился в изножье лежанки, на которой устроился его хозяин. Виновато свернулся там в темноте.

— Свободный народ, говоришь? — все с тем же вызовом в голосе спросил Бирим. — И где же ты, скажи мне на милость, видел свободного андроида? Такого, которому не приходилось бы всю жизнь ишачить на людей?

Орри подумал немного и возразил — опять-таки резонно:

— Так ведь и людям всю жизнь приходится ишачить. На других людей... По крайней мере, всем, кого я знаю...

Бирим возмущенно фыркнул, но призадумался:

— Нет. Я не про то... Я не про то, что просто ишачить... Но... Ведь вы — люди — можете выбирать... На кого вам работать, где вам жить... Выбираете, кто вами будет править... А заодно — и нами... И у вас нет Ка-И...

Да, это точно, у людей их «программой» не был предусмотрен Ка-И — Категорический Императив — потребность в служении роду людскому. По крайней мере, у многих из них. Даже такому мальку, как Орри, это было понятно. В знак согласия он тяжело вздохнул.

Вода Ключа под Камнем начинала оказывать на него свое действие — слова и мысли уже начали путаться у Орри в голове, и он поторопился спросить:

— Ладно, так как же все-таки получилось, что копы гонятся за тобой?

— А так, что я — нарушитель Первого Закона. Так им сказали.

— Ты что, кого-то прикончил? — с явным недоверием спросил Орри. Он уже понял, что Бирим — из тех, кто неспособен убить даже муху по ошибке. Непреднамеренно. Но вопрос все-таки задал — чтоб Бирим испугался и перестал наконец рассуждать вокруг да около.

Это ему удалось.

— Ну вот, так сразу и прикончил! — раздраженно фыркнул из темноты Бирим. — Никого я не прикончил! Я присвоил — понимаешь — присвоил собственность мастера Стука. И тем нанес вред человеку. Первый Закон можно нарушить по-всякому...

— Ты чего — деньги у него спер? — удивился Орри. — Ведь андроиды же не воруют...

В темноте послышалось угрюмое сопение Бирима.

— По-твоему, спереть можно только деньги? Или какие-нибудь там бриллианты? Смешной ты, малек! Мастер заявил прокурору, что я присвоил его ин-тел-лек-ту-аль-ну-ю собственность! Понял что-нибудь? Интеллектуальную! Ты хоть слово такое слышал? Ин-тел-лек-ту-аль-ный?

Теперь угрюмо засопел Орри:

— Слышал, не дурной... Интеллектуальный — это когда в компьютере... В общем, когда не на самом деле...

Бирим фыркнул:

— Когда не на самом деле и в компьютере, это — виртуальный! А интеллектуальный — это когда в голове...

— А из головы разве что-нибудь украсть можно? — озадачился Орри. — И что — после того, как ты из головы у мастера чего-то там такое вытащил, он совсем дураком сделался?

— Дураком с тобой можно сделаться... — вздохнул Бирим. — Ничего к тому же из головы не вытаскивая. А только внимательно слушая. Интеллектуальная собственность, малек, это то, что ты создаешь с помощью интеллекта. Ума то есть. Стихи, например.

— А стихи — это что? Собственность? — в очередной раз удивился Орри. — Их же каждый может...

— Каждый может!..

Бирим даже поперхнулся от возмущения:

— Да ты хоть знаешь, что такое стихи, малек?..

— Конечно, знаю, — уверенно отозвался Орри. — Стихи — это рэп такой, рифмованный.

Некоторое время Бирим убито молчал. Потом спросил задумчиво:

— Ладно, ну а рэп тогда — это что такое?

— Н-ну... — задумчиво протянул Орри.

Вообще-то он хотел сказать, что «рэп — это когда ерунду всякую молотят под музыку и получается забавно так...», но воздержался. Он уже понял, что собеседник его на стихах сдвинутый. Поэтом называется. А поэты как раз стихи и сочиняют. И может быть, даже рэп. Хотя для рэпа, конечно, у них кишка тонка... Это не всякий может. Но Бирим этот воображает, наверное, что и такое потянет... Воображала он, чувствуется, тот еще...

— Н-ну... — он наконец сформулировал свою мысль так, чтобы не обидеть гостя-собеседника, вспомнив фразу, вычитанную из школьного учебника словесности, открытого им пару раз в жизни, — это ритмическая декламация... Которая... которая...

— Чудак ты! — решительно определил Бирим. — Рэп — это...

И затараторил быстро-быстро, сливая слова и аккомпанируя сам ртом, носом и, кажется, еще ушами, прищелкивая при этом пальцами и языком:

«Рэп — это сумбурсловиясностьмысли! Рэп! Это тормозшизыигаздлякайфовогооттяга И по Понедельникам он летает над заливом как стая птиц, Накурившихся умныхкниг. Но непонявшихвнихнифига А По пятницам рэпбродит позаблудшим душам каккарманник По Заброшенным переулкам И ищет лишний грошчтобыуйти В мир, гденетничйгокромемикрофонанабитогокрутой Че-Пухою И! Находит его В твоей кепке, что бросил к ногам Чтоб не мешалатебетараторить твой рэп-на-углу! Дзинь! Рэп, это надежный доход! Рэп он надежен как смерть И! Рэп так же важен, как жизнь. Но! Безжизни еще можно Прожить, а без рэпа — фиг! Рэп, это царство без...»